ы  уже  придушил  собственными  руками,  по  приказу  собственного
палача, всех преданных тебе людей. Жаль,  не  успел  ему  топор  в  руки
подать, чтобы он снес тебе башку. Ефим тоже знал о завещании. Все, кто о
нем знал, погибли от твоих рук, исключая нотариуса. Читай и  вникай.  Ты
один без всяких опекунов и жен вступил в наследство  на  сороковой  день
после смерти отца.
   И второй раунд я выиграл. Тимур побледнел. Он не верил своим глазам.
   - Все свидетели, кто  подписывал  эту  бумагу,  мертвы.  Вот  к  чему
приводит денежная паранойя. Это вас нужно сажать в психушку за решетку.
   Аракчеев выронил из рук документ.  Как  только  он  поднял  голову  и
взглянул на меня, я провел свой коронный удар в челюсть. Получилось так,
как надо.
   Чистый  нокаут  в  третьем  раунде.  Тимур  перелетел  через  стол  и
грохнулся на пол.
   Я тут же сдернул ремень с его  брюк  и  крепко  связал  ему  руки  за
спиной, а шарфом ноги. Теперь он и пошевелиться не мог.
   Оружия на полу валялось, как яблок под  яблоней.  Я  поднял  Татьянин
револьвер. Из шести патронов остался только один. Мне этого хватит.  Три
пули она выпустила в голову Антону, две в меня. Но выстрелов мне  вслед,
пока я полз наверх, прозвучало  четыре,  значит  остальные  вылетели  из
ствола Тимура. Им обоим не повезло. Ни одна из них меня не достала.
   Я убрал ее изящный короткоствольный револьвер в свой карман.  Он  мне
мог еще пригодиться.
   Пока Аракчеев-младший пребывал в бессознательном состоянии, я  достал
из его  кармана  сигареты  и  закурил.  Это  были  французские  сигареты
"Жетан". Значит, они ему понравились.  Мне  тоже.  Первая  моя  сигарета
после нового рождения. Я курил с таким чувством, будто и не бросал.
   Собрав все  документы,  я  убрал  их  в  карман  и  очистил  портфель
адвоката. Там не было двух паспортов с разными фотографиями. Лежало два,
но только с моими  снимками.  Один  на  имя  Аракчеева,  другой  на  имя
Круглова. Значит, он собирался везти одного из нас до аэропорта. Тут,  в
этой комнате и кончилась жизнь победителя  дуэли.  К  сожалению,  Антону
повезло меньше, чем нам. Я глянул на  настенные  часы.  Маятник  работал
нормально,  а  стрелки  шли  вперед.  Будем  считать  недоразумением  их
временную остановку.
   - Что ты сделал со мной, поганый пес?  -  раздался  сдавленный  голос
из-за стола.
   Очнулся. Кто из нас поганый пес,  мы  еще  увидим.  Он  дернулся,  но
ремень крепко сжимал ему руки.
   - Нам пора, дружок. Как насчет колодца?
   В его глазах застыл ужас.
   - Не бойся, дружок.  Я  не  так  страшен,  как  те  пауки.  Пора  нам
прогуляться.
   Я развязал шарф на его ногах, схватил его за  ворот  белого  плаща  и
поставил на пол. Отойдя в сторону, я кивнул ему на дверь.
   - Ты что задумал? Я в колодец не пойду.
   - Ну, а что может придумать безмозглый баран?  Пойдем,  посмотрим,  У
меня не такая скудная фантазия, как у тебя. Не забывай, я учился жизни у
великого мэтра Гольдберга. Он - моя детсадовская нянька.
   Я силой вывел его во двор и повел через поляну к воротам.  Транспорта
здесь хватало; Я выбрал машину Тимура.
   - Это твоя тачка?
   - Она принадлежит гаражу компании.
   - Тем лучше. Я усадил его на переднее сиденье.
   - Куда ты меня собираешься везти?
   - По ностальгическим местам. Обожаю старые достопримечательности.  Ты
увидишь мир новыми глазами.
   Чтобы он ко мне не приставал с дурацкими вопросами и несостоятельными
предложениями, я засунул ему кляп  в  рот,  сделанный  из  салфетки  для
протирки окон.
   Дорога была мокрая и скользкая. Наш путь длился около полутора часов.
   Когда я остановил машину над котлованом в том  месте,  где  произошла
автокатастрофа, Аракчеев побледнел еще больше.  Его  трясло,  как  меня,
когда-то.
   - Ну вот, Тим. На этом месте  началась  наша  романтическая  история.
Здесь же мы ее и закончим. Посчитаем сколько раз ты пытался меня  убить.
Первый раз на этом месте. Но тебя остановил  Антон.  Тем  не  менее  вам
удалось сделать из меня урода. Второй раз ты подложил мне взрывчатку.  И
здесь вышла промашка. Погибли два сопляка, ищущих  приключения  на  свою
задницу. В третий раз ты стрелял в меня из окон коттеджа, но и там  тебе
не повезло. Меня спасли мои ноги. В четвертый раз ты стрелял  по  мне  в
охотничьем доме и хотел утопить в колодце. И опять промашка. Ты  упустил
четыре возможности. Извини, дружок. С такой  форой  стыдно  проигрывать.
Пришло  время  ответного  удара.  Так  что,  терпи  и  надейся  на   мою
бездарность. Может и тебе повезет.
   Я вышел из машины, обошел ее и открыл дверцу.
   - Выходи.
   Пришлось его силой вытаскивать. Как мог, он сопротивлялся, но во  мне
кипела такая ярость, что со мной совладать не могла никакая сила.
   Я оттащил его вниз, на площадку, достал револьвер и прижал  ствол  ко
лбу.
   Мне очень хотелось его пристрелить, но я не мог себя заставить нажать
на спусковой крючок. Не хватало воли. Я сделал по-другому. Размахнулся и
со всей силы треснул его по темени. По его лицу потекла кровь, и он осел
на землю.
   Теперь он был безвреден. Я убрал револьвер и снял с его  рук  ремень.
Затем я поднялся наверх, вывернул руль машины  и  скатил  ее  вниз.  Она
перевернулась несколько раз и помятая встала на колеса поперек площадки,
уткнувшись носом в стену, что не позволило ей скатиться в пропасть.  Ну,
просто  чудеса.  Картина  повторяется.  И  я  решил   довершить   хорошо
сработанный план  великого  комбинатора  Антона  Гольдберга.  Мне  вновь
пришлось спуститься вниз. Я достал из кармана  паспорт  на  имя  Максима
Круглова со своей фотографией и сунул его Тиму  в  задний  карман  брюк.
Затем открыл пробку бензобака, смочил в бензине тряпки, бросил  на  труп
Аракчеева и поджег. Вторая спичка полетела в бензобак. Машина вспыхнула.
Я едва успел поднятья наверх, и она взорвалась. Гиблое место.  Правильно
о нем говорят.
   Минут через  пять,  когда  я  собирался  уходить,  с  противоположной
стороны появилась машина. Какой-то псих не знал, что шоссе давно открыто
и поехал в объезд. Он не торопился,  не  рисковал,  а  ехал  медленно  и
внимательно. Его "жигуленок" затормозил у обочины.  Из  окна  вытянулась
лысая голова  на  тощей  длинной  шее.  Он  смотрел  на  пожар,  как  на
праздничный фейерверк. Его толстая губа отвисла, а  глаза  сквозь  линзы
очков стали похожи на тарелки. Пока он любовался зрелищем, я  подошел  к
его машине и сел с ним рядом на переднее сиденье.
   Он меня не замечал до тех пор, пока я не постучал его по коленке.
   - Эй, приятель.
   Бедолага так дернулся, что едва не выбил лысиной крышу.
   - У тебя есть сотовый телефон?
   Он отрицательно покачал головой. Гусиная шея ушла в плечи. Он смотрел
на меня, как на чудовище, и только хлопал ресницами.
   - Ну и чего мы сидим. Живо к бензоколонке, нужно вызвать помощь. Люди
горят. Это не кино, парень, это автомобильная катастрофа.
   - А..., да..., да.
   - Жми на всю катушку.
   Через десять минут он затормозил у знакомой мне бензоколонки. Старика
на лавочке не оказалось. Холодно уже и погодка сыровата.
   - Иди в будку и звони в "скорую" и милицию. Давай живо.
   - Почему я?
   - Потому, что у меня нога сломана. Иди же, там люди гибнут.
   Он хотел что-то возразить, но я буквально вытолкнул  его  из  машины.
Когда он скрылся в будке заправщика, я пересел за руль и сорвал машину с
места.
   К девяти часам утра я приехал в аэропорт Шереметьево. Оставив  машину
на стоянке, я  зашел  в  здание  и  осмотрелся.  Обычная  суета.  Ничего
подозрительного.
   Билеты и паспорт у меня в кармане. Надо найти  местечко  и  заполнить
билет.
   Кажется, я ничего не забыл. Все сделано правильно. Одно меня смущало.
Через несколько часов я окажусь в чужой стране. Чужой народ, чужой язык.
Смогу ли я жить среди них?  Вся  надежда  была  на  Беллу.  Она  обещала
приехать ко мне по первому зову. Без нее мне там делать нечего.
   Я заполнил в билете графу имени и вложил его в паспорт. Теперь  я  до
конца своей жизни останусь Тимуром Аракчеевым.  Меня  передергивало  при
упоминании этого имени. А тут придется  с  ним  жить.  Вряд  ли  у  меня
получится привыкнуть к сей данности. Денис  Лиходеев  мне  был  ближе  и
понятнее. Во всяком случае, не вызывал отвращения.
   Где-то внутри я ощущал непонятный зуд. Сидеть на месте я не  мог.  Не
знаю, как все получилось, но ноги сами привели меня к камере хранения.
   Я воровато осмотрелся по сторонам. Все чисто. Ничто не могло вызывать
подозрения. И я решил  рискнуть.  Без  риска  жизнь  кажется  пресной  и
безвкусной.
   Квиток все еще лежал в записной книжке.
   Я достал его,  невзрачный  клочок  бумаги  стоимостью  в  полмиллиона
долларов.
   Сонный кладовщик принес мне желтый кожаный кейс и  забрал  квитанцию.
За просроченность надо было доплатить какие-то  копейки.  Смешно,  но  у
меня их не было. Вот  когда  я  почувствовал  себя  нищим.  -  Послушай,
приятель. Я оставлю тебе паспорт с билетом, отнесу жене чемодан и возьму
у нее деньги.
   Он поморщился и махнул рукой. Мол, черт с тобой.
   Мне не терпелось заглянуть вовнутрь. Я нашел кафе  на  втором  этаже,
сел в уголок и огляделся. Все  спокойно  и  тихо.  Замки  открылись  без
ключа. Я приподнял крышку и тут же ее захлопнул. Мимолетного взгляда мне
хватило, чтобы увидеть пачки долларов и конверт, лежащий сверху.
   Все на месте. Мне очень хотелось выпить чашку кофе. Но не было денег.
Я и поел бы чего-нибудь. Желудок урчал, как  лягушки  в  болоте.  Сердце
как-то странно колотилось в груди, словно я пробежал огромный марафон.
   О еде я старался больше  не  думать.  Я  раздумывал  над  тем,  какое
впечатление на меня произвели доллары. Хорошее. Неожиданное впечатление.
Они  зажигали  во  мне  азарт,  и  я  понимал  их  силу.  Надежность   и
стабильность, вот в чем их сила.
   Недели две назад  эти  бумажки  не  произвели  бы  на  меня  никакого
впечатления.
   Теперь я превратился в  полноценного  члена  общества  со  всеми  его
недостатками. У меня появилось соответствующее мышление, свои  принципы,
нрав, новое прошлое и даже любовь.  Лихо  я  адаптировался  в  жизненных
обстоятельствах.
   Голос диспетчера по громкой связи объявил о посадке на рейс Москва  -
Женева и добавил:
   - Господа Гольдберг и Круглов, вас просят  подойти  к  девятому  окну
зарегистрироваться.
   Паспорт Круглова остался в  кармане  Аракчеева.  Не  думаю,  что  имя
играет большую роль. Билет и паспорт у меня есть, остальное значения  не
имеет.
   Я спустился вниз, нашел нужное окошко и зарегистрировался. Проблем не
возникало. Они появились как лавина с гор, там, где я их не ждал.
   Случайный взгляд в сторону и я увидел двух милиционеров, а между ними
шла следователь Ксения Задорина. Они направлялись в мою сторону.
   Вот тут я показал всем свою прыть. Думаю, что  такую  скорость  никто
еще не видел. Бег с препятствиями. Я летел пулей к выходу,  перескакивая
через чемоданы, тележки и тюки, как резвая лань. Я даже не  оглядывался,
моя цель вырваться из кольца и готов положить за это жизнь. Не знаю, как
я очутился на улице.  Казалось,  меня  ничто  не  могло  остановить,  но
остановило. Это был женский окрик.
   - Денис!
   Он пронзил меня как стрела.  Я  услышал  собственное  имя  и  родной,
близкий сердцу голос.
   Я замер и оглянулся. Возле  своей  машины  стояла  Белла.  Мгновение.
Щелчок затвора фотоаппарата, и она осталась в моем сердце.
   Я бросился к ней и тут же запрыгнул за руль ее машины.
   - Садись, живо!
   Она села рядом и захлопнула дверцу.  На  улицу  уже  высыпали  стражи
закона, множась, как муравьи.
   - Что с тобой, Денис? Я приехала тебя проводить.
   - Поездка откладывается.
   Я положил ей на руки чемоданчик и  завел  двигатель.  Не  "мерседес",
конечно,  но  я  выжимал  из  машины  все.  Мы  мчались  в   неизвестном
направлении и кто-то нас преследовал.
   - Я хотела тебе сказать, что люблю тебя. И  хотела  сказать,  что  ты
никакой не Аракчеев и не Круглов. Ты - Денис Лиходеев  и  я  поняла  это
сразу, как только увидела тебя.
   - Меня выдала моя любовь. Я родился второй раз, и второй раз влюбился
в ту же женщину. Значит судьба была права, что соединила нас.
   - Я этого очень хочу. Ты мне веришь?
   - А кому мне еще верить. Ты моя последняя инстанция.
   - От кого мы бежим?
   - Слушай меня внимательно,  Белка.  В  этом  чемодане  наше  будущее.
Сохрани его.
   Я достал из кармана паспорта и все бумаги.
   - Это тоже нам еще пригодится. Потом сама  все  поймешь.  Боюсь,  что
уйти мне не удастся. Но ты. не должна попадать в ту же ловушку. Хватит с
них меня. А ты жди и надейся. Надежда бессмертна. Только дураки считают,
что она умирает последней. Ничего не предпринимай. Я сам все сделаю  как
надо. Запомни все, что я тебе сказал.
   На крутом вираже я открыл дверцу с ее стороны и толкнул Белку плечом.
Она вылетела из машины вместе с  чемоданом  и  покатилась  под  откос  в
канаву. Не думаю, что падение было для нее  чувствительным.  Теперь  мне
уже ничего не страшно.
   Или почти ничего. Выскочивший на перекресток  самосвал  меня  все  же
напугал.
   Я ударил по тормозам, но столкновения избежать не удалось.
   Вот оно, то самое черное пространство, огонь и падение в  бесконечную
бездну.  Как  это  до  тошноты  знакомо.  Прощайте,  безумная  сказка  и
несвершившиеся мечты!
 
ЭПИЛОГ, ИЛИ ТРЕТЬЯ ЖИЗНЬ 
 
   Память восстановилась полностью спустя  две  недели  после  последней
аварии, когда он пришел в себя. Можно вспомнить поговорку  "Клин  клином
вышибают". Не слишком сложная травма головы, несколько сломанных  ребер,
вывихи, а в остальном не все так страшно, как могло быть.
   Правда, возле него не было доктора Розина и сестры Риты, а  на  окнах
стояла решетка, и стальная дверь с глазком охранялась с внешней  стороны
двумя  омоновцами.  Нет,  это  не  тюрьма.  Обычная  психушка  районного
масштаба, но с индивидуальной палатой и достойной охраной.
   Можно было ожидать худшего, но никак не праздника.
   Это подтвердили первые же визитеры.
   Холодным голосом следователь Задорина объявила:
   - Мне очень жаль, гражданин Аракчеев, но, как только позволят  врачи,
вы будете переведены в тюремную больницу. Вам предъявляется обвинение  в
убийстве вашей жены Екатерины Кислицкой,  бывшего  вашего  шофера  Ефима
Никитина, вашей служанки Элины Тимофеевой,  и,  думаю,  список  этим  не
закончится. На месте аварии у вас найдены револьвер с вашими отпечатками
пальцев, которым убит адвокат Антон  Гольдберг.  Его  труп  обнаружен  в
колодце  на  вашей  загородной  усадьбе.  Там  же  найден  труп  Татьяны
Русановой. Сейчас следствие разбирается в возможной вашей причастности в
гибели ряда других лиц. Но и  перечисленного  достаточно  для  вынесения
соответствующего приговора. Вас ожидает пожизненное заключение.
   Уменьшение срока, во  что  я  лично  не  верю,  возможно  только  при
чистосердечном признании и помощи следственным органам.
   - Ваше заблуждение состоит  в  том,  что  вы  считаете  меня  Тимуром
Аракчеевым.
   А на самом деле, Ксения, я - Денис Лиходеев. Неужели  ты  не  узнаешь
меня. Ведь мы работали вместе.
   - Мое мнение не имеет значения. Существуют факты. Самая упрямая  вещь
в делах такого рода. Боюсь, что  на  вас  только  будут  сыпаться  новые
обвинения. И даже будь жив такой защитник, как Гольдберг, он вас не смог
бы спасти. Есть показания ночного сторожа со стоянки автомобилей. Он вас
опознал. Вы были в ту ночь у Татьяны Русановой. В два часа ночи вышли из
ее дома, сели в ее машину и уехали. Эксперты установили, что  ее  смерть
наступила спустя три часа на вашей усадьбе,  где  осталось  очень  много
ваших следов.
   Стоящий рядом майор достал из черного конверта фотографии  и  положил
на постель больного.
   - Эти снимки делал частный сыщик, который следил за вами. После того,
как вы его  обидели,  оглушив  в  подъезде,  он  предложил  свои  услуги
страховой  компании,  так  же  разбирающей  ваше  дело.  И  ему  удалось
доказать, что вы не кто иной, как Тимур Аракчеев, а не  Максим  Круглов.
Вот ваши встречи  с  крупными  олигархами  и  Швейцарским  банкиром.  На
фотографиях отчетливо видно, что вы оформляете сделки. Ни с кем  другим,
крупные бизнесмены дел иметь не будут, кроме, как с  хозяином.  Тут  все
очевидно. Вы не похожи на Калиостро конца двадцатого века, а банкиры  на
лохов, которых легко обвести вокруг пальца.
   - Документы были уже подписаны Аракчеевым. Я только печати ставил.
   - Сами-то подумали, что сказали? Судя по отчетам  детектива,  у  него
возникли сомнения, что вы вообще страдали амнезией. Это  уловка.  Обжечь
себе лицо, чтобы при помощи пластических операций изменить  внешность  и
выдать себя за другого. Посудите сами.  Опытный  оперативник  следит  за
больным беспомощным человеком, а тот замечая за собой хвост,  заманивает
детектива в подъезд, ломает ему челюсть,  отбирает  оружие,  со  знанием
дела снимает пистолет  с  предохранителя,  вынимает  обойму  и  выгоняет
патрон из подствольника. Вы сами-то поверите, что имели дело с больным и
беспомощным?
   - Инстинкты. Я боевой офицер. Амнезия тут не причем.  Машину  я  тоже
водить не разучился.
   - Конечно. Если не страдали никакой амнезией.
   Лиходеев нервничал. Он понял главное. Идея Антона с "ширмой"  отлично
сработала. Истинный Аракчеев защищен со всех сторон.
   Спорить не имело смысла. Они все уже решили. Через пару дней  к  нему
пришел адвокат. Лиходеев находился в приподнятом настроении. Он не терял
надежды, был оптимистичен и уверен в своей победе.
   Адвокат говорил тихо, стараясь не смотреть  на  обреченного.  У  него
имелся свой взгляд на вещи.
   - Мне жаль, Денис, вас  расстраивать,  но  думаю,  что  мы  проиграли
процесс.
   Слишком серьезные факты,  аргументы  и  доводы  у  противоборствующей
стороны. Хуже всего дело обстоит в установлении вашей личности. Мы  даже
с полной уверенностью не можем присвоить вам ни одного имени. У  вас  же
нет никаких вразумительных оправданий и доказательств для защиты.
   - Минуточку. А как же моя жена? Она тоже не хочет меня признавать?
   - Нет. Наоборот. После аварии,  она  была  на  опознании.  И  ей  вас
показывали совсем недавно, когда вы находились  в  кабинете  врача.  Там
висит большое зеркало, а с другой стороны оно же играет роль  окна.  Она
наотрез заявила, что вы не можете быть ее мужем и ничего общего с ним не
имеете. Другого и ожидать не следовало. Подумайте сами, она получила  за
вас страховку. Солидную  сумму.  Ей  положили  пенсию  и  единовременное
пособие. И что? Теперь  отказаться  от  всего  этого  и  вернуть  деньги
государству? В обмен на что? Вы с ней и без того, практически, не жили и
не помогали. Нет. Не ищите в ней союзника. Для нее вы похоронены, раз  и
навсегда.
   - А то, что я оставил ей квартиру,  мало?  Ничего,  в  доме  осталось
полно моих вещей, и я докажу, что они  принадлежат  мне,  а  не  кому-то
другому.
   - Ошибаетесь. Она  успела  все  продать  на  вещевом  рынке.  Женщина
нуждается в деньгах.
   - А как обстоят дела с другими свидетелями?
   - Плохо. Вы очень запомнились женщинам в прибрежном поселке, где  был
убит  Ефим  Никитин.  Готовы  присягнуть.  Время  вашего  появления  там
совпадает со временем смерти Ефима. Не стоит  забывать  и  о  стороже  с
автостоянки, который видел вас вместе с Татьяной Русановой, револьвер  с
отпечатками. И потом, кому может прийти в голову, что вас было  двое.  А
фотографии с олигархами?
   - Это все подстроил Гольдберг.
   - Его уже не спросишь. Так же как и остальных свидетелей.  Никого  не
осталось в живых.
   - Но я слышал, что Тимур выжил. Тот, которого  нашли  у  котлована  с
документами на имя Максима Круглова. Это он убийца. Единственный, кого я
попытался прикончить, и то  мне  не  удалось  этого  сделать.  Такой  же
везунок, как и я.
   - Похоже. Везунок или нет, сказать трудно. Вам удалось больше. Он  не
способен  быть  свидетелем.  После  тяжелой