ру. Они перебросились названиями окрестных пабов и пообещали друг
другу как-нибудь пропустить вместе по стаканчику. Потом Ребус направился
к своей машине, а Холмс робко посеменил за ним. По дороге  назад  он  не
осмелился предложить открыть окно.
   Ребус был похож на ребенка, который проснулся утром в день рождения и
только что нашел подарок. Он прижимал сверток к груди, еще больше пачкая
рубашку, но открывать его не спешил. Он нашел то, что искал;  предвкушая
главное, он не торопился.
   Однако, как только они вошли в квартиру, настроение Ребуса изменилось
и он бросился за  ножницами.  Холмс,  извинившись,  прошел  в  ванную  и
тщательно вымыл лицо и руки. У него щипало даже  затылок,  и  он  мечтал
залезть под душ и постоять под ним час-полтора.
   Из кухни донеслось восклицание, в котором слышались  разочарование  и
досада. Быстро пройдя по коридору, он увидел, что Ребус  стоит,  опустив
голову и оперевшись обеими руками о кухонную столешницу. Вскрытый  пакет
лежал перед ним.
   - Джон? Что-то не так?
   Голос Ребуса звучал тихо и устало.
   - Это всего-навсего фотографии боксерского ринга. Любительские снимки
с какого-то матча.
   Холмс почти бесшумно приблизился к  столу,  стараясь  не  потревожить
шефа.
   - Может быть, -  предположил  он,  заглядывая  через  поникшее  плечо
Ребуса, - может быть, кто-то в толпе? Этот Хайд может  находиться  среди
зрителей.
   - Зрителей не рассмотреть вообще. Взгляните сами.
   Холмс взглянул. Около десятка фотографий. Двое боксеров  "веса  пера"
молотили друг друга на ринге. Бой казался жестоким, но ничего особенного
в этих кадрах не было.
   - А может быть, Хайд - хозяин боксерского клуба?..
   - Может быть, - глухо и равнодушно ответил Ребус.
   Он был так уверен, что фотографии, которые он найдет,  станут  ключом
ко всем загадкам. Но ведь Ронни спрятал их. И как спрятал. Должно же это
что-то значить!
   А тут еще Холмс прилип как осенняя муха:
   - А если мы чего-то недосмотрели? Сам  пакет?  Ткань,  в  которую  он
завернут?..
   - Не порите чушь, Холмс! - Ребус стукнул кулаком по столу  и  тут  же
спохватился:
   - Простите, ради бога.
   - Ничего, - холодно ответил Холмс. -  Хотите,  я  сварю  кофе,  и  мы
попробуем рассмотреть их как следует?
   - Хорошая идея. - Ребус выпрямился, потом пошел к двери. - Приму-ка я
душ. - Он улыбнулся Холмсу. - Представляю себе, как от меня разит.
   - Нормально. Здоровый сельскохозяйственный запах, сэр.
   Они рассмеялись, вспоминая Фермера Уотсона, и Холмс занялся  кофе,  с
завистью слушая плеск воды за стеной. Он снова подошел к  фотографиям  в
надежде, что сможет чем-то порадовать Ребуса.
   Боксеры молодые, снятые с близкого расстояния, почти от  самого  края
ринга.  Однако  фотограф  -  предположительно   Ронни   Макгрэт   -   не
воспользовался вспышкой, положившись на верхний свет. В результате  лица
как  боксеров,  так  и  зрителей  получились  нечеткими,  расплывчатыми,
очертания движущихся тел -  размазанными.  Почему  фотограф  не  включил
вспышку?
   На  одной  фотографии  правый  угол  был  черным.  Что-то   заслонило
объектив? Проходящий зритель? Чей-то пиджак?
   Холмса осенило: пиджак, конечно. Пиджак фотографа. Потому что  снимал
он украдкой. Из-под полы. Отсюда - низкое качество, сбитый ракурс  почти
всех  кадров.  Значит,  сняты  они  совсем  не  просто  так   и   должны
действительно содержать тот ключ, который ищет  Ребус.  Остается  только
вычислить его.
   Душ  превратился  в  капель,  потом  смолк,  и  через  минуту  Ребус,
придерживая на поясе полотенце, прошел в спальню, чтобы переодеться.  Он
прицеливался ногой в брючину, когда Холмс вбежал с криком:
   - Кажется, я понял!
   Ребус натянул штаны.
   - До меня, похоже, тоже дошло. Пока я стоял под душем.
   - А-а...
   - Тащите кофе, сядем в гостиной и сравним наши идеи.
   Бредя на кухню, Холмс снова задумался,  зачем  он  пошел  работать  в
полицию, когда есть столько  других  профессий,  позволяющих  радоваться
плодам своего труда.

***

   Когда он вошел в гостиную с двумя чашками, Ребус  расхаживал  взад  и
вперед, прижав трубку к уху.
   - Я подожду, - говорил он. - Нет,  нет,  звонить  позже  не  буду.  Я
сказал, я подожду на линии.
   Беря чашку  у  Холмса,  он  закатил  глаза,  давая  понять,  что  его
телефонный собеседник - непроходимый идиот.
   - Кто это? - прошептал Холмс.
   - Муниципалитет, - ответил Ребус. - Я взял номер у Эндрю.
   - Эндрю?
   -  Эндрю  Макбета,  бригадира.  Пытаюсь  выяснить,  кто  распорядился
ремонтировать дом. Вам не кажется интересным  это  совпадение?  Устроить
расчистку  именно  тогда,  когда  мы  собирались  хорошенько   прочесать
местность? ..Да, да, я слушаю. А, понимаю. - Он посмотрел на Холмса,  но
глаза его ничего не выражали. - Но как же такое возможно?  -  Последовал
какой-то  ответ.  -  Да,  согласен,  это  выглядит  несколько  необычно.
Конечно, бывает. Ошибки компьютера... В любом случае спасибо за помощь.
   Он положил трубку.
   - Вы, вероятно, поняли главное.
   - Они не могут сказать, кто распорядился?
   - Именно. Все документы в порядке, отсутствует  только  одна  деталь:
подпись. Они не могут этого объяснить.
   - Что-нибудь написано от руки?
   - Наряд, который показывал мне Эндрю, был отпечатан.
   - Каков же ваш вывод?
   - У мистера Хайда есть друзья повсюду. Для начала  в  муниципалитете,
но, может быть,  и  в  полиции,  не  говоря  уже  о  более  сомнительных
заведениях.
   - Что делаем дальше?
   - Смотрим карточки, что же еще.
   Они тщательно и подолгу изучали каждый снимок, останавливаясь  то  на
одной, то на другой детали, выдвигая  разные  предположения.  Поиск  был
мучительным. И Ребус все время вертел в голове  последние,  адресованные
Трейси, слова Ронни, пытаясь их разгадать. Значение получалось  тройное:
прячься;  берегись  человека  по  имени  Хайд;  я  что-то  спрятал.  Так
многозначно. Так умно. Не слишком ли умно для Ронни? И вкладывал  ли  он
сам в свои слова все эти значения?
   Через полтора часа Ребус бросил последний  снимок  на  пол.  Холмс  в
изнеможении полулежал  на  диване,  потирая  лоб  одной  рукой  и  держа
фотографии в другой. Глаза отказывались напрягаться дольше.
   - Это не имеет смысла, Брайан. Я все равно ничего не понимаю. А вы?
   - Я тоже, - признался Холмс. - Но, если я не  ошибаюсь,  Хайду  очень
нужны были - или нужны - эти снимки.
   - Следовательно?
   - Следовательно, он знает об их существовании, но  не  знает  толком,
что на них. Возможно, он боится, что на них запечатлено что-то другое.
   - Но что? Кстати сказать, тело Ронни Макгрэта было покрыто синяками.
   - Неудивительно, если его тащили вниз по лестнице.
   - Нет, синяки появились раньше. Их заметили и его брат, и Трейси,  но
никто не спросил, откуда они. Мне говорили о каком-то темном бизнесе.  -
Он кивнул на разбросанные снимки. - Может быть - это оно?
   - Боксерский матч?
   - Подпольный ринг. Двое несовершеннолетних мальчишек колошматят  друг
друга до потери пульса.
   - Зачем?
   Ребус посмотрел на стену, подбирая нужное слово.
   - Затем же, зачем стравливают собак. Для развлечения зрителей.
   - Это похоже на бред.
   - Может, это и в самом деле бред. Но я сейчас готов поверить, что  на
Луне находят бомбардировщики. - Он потянулся. - Который час?
   -  Почти  восемь.  Вы,  кажется,  собирались  сегодня  к   Малькольму
Лэньону?
   - Бог ты мой! - Ребус  вскочил  на  ноги.  -  Я  опоздал.  Совершенно
вылетело из головы.
   - Я пойду, пожалуй, чтобы  вы  могли  спокойно  собраться.  Из  этого
действительно больше ничего не выжмешь. - Холмс показал на фотографии. -
А я собирался к Нелл.
   - Конечно, конечно, идите, Брайан. Спасибо вам огромное.
   Тот улыбнулся и пожал плечами.
   - Разве что... - добавил Ребус.
   - Да?
   - Похоже, у меня нет чистого пиджака. Вы не одолжите мне ваш?

***

   Рукава оказались длинноваты, а грудь тесновата, но в целом приемлемо.
Стоя  на  пороге   дома   Малькольма   Лэньона,   Ребус   принял   самый
непринужденный вид. Дверь ему открыла та же восточная красавица, которую
он видел с Лэньоном в "Эйри". Черное  платье  с  глубоким  вырезом  едва
закрывало ее прелести. Она улыбнулась Ребусу, то ли  узнав  его,  то  ли
сделав вид, что узнала.
   - Проходите, пожалуйста
   - Надеюсь, я не опоздал.
   - Вовсе нет. Малькольм никогда не назначает времени, гости приходят и
уходят, когда хотят. - Тон чуть холодноватый, но приятный.
   Взглянув вперед, Ребус с облегчением  увидел,  что  мужчины  одеты  в
обычные пиджачные  костюмы,  а  некоторые  даже  без  галстуков.  Личная
помощница Лэньона (интересно, насколько личная, подумал  Ребус)  провела
его в столовую, где за столом с бутылками и стаканами стоял бармен.
   В дверь снова позвонили, и она коснулась пальцами плеча Ребуса.
   - Вы извините меня?
   - Конечно. Джин с  тоником,  -  сказал  он  бармену  и,  обернувшись,
посмотрел, как она идет по широкому коридору к входной двери.
   - Привет, Джон.
   На плечо ему легла более увесистая рука. Рука Томми Маккола.
   Ребус взял стакан из рук бармена, Маккол протянул свой пустой.
   - Рад, что ты все же выбрался. Конечно, сегодня не  так  весело,  как
обычно. Все немного подавлены.
   - Разве?
   В самом деле, гости разговаривали вполголоса.  Он  заметил  несколько
черных галстуков. Он совершенно  забыл  о  самоубийстве  Джеймса  Карью!
Когда это случилось? Неужели только сегодня утром? Все эти люди были его
друзьями и знакомыми. Ноздри Ребуса вздрогнули.
   - Он не выглядел подавленным в последнее время? - спросил он.
   - Да нет. Вы же помните - только что купил эту машину! Не  похоже  на
человека в депрессии.
   - Пожалуй. Вы хорошо его знали?
   - Вряд ли кто-нибудь  из  нас  хорошо  его  знал.  Довольно  скрытный
человек. И потом, его подолгу не бывало в городе - то в поездках,  то  у
себя на острове.
   - Он ведь не был женат?
   Томми Маккол внимательно посмотрел на Ребуса,  потом  сделал  большой
глоток виски.
   - Нет, - произнес он. - Думаю, никогда не был. Слава богу.
   - Я понял, - ответил Ребус, чувствуя,  как  джин  начинает  согревать
его. - Но я все равно не могу уяснить себе, почему он это сделал.
   - Почему-то такие вещи всегда  происходят  с  самыми  тихими  людьми,
правда? Малькольм только что говорил об этом.
   Ребус посмотрел по сторонам.
   - А я еще не видел хозяина.
   - Наверное, он в диванной. Показать вам дом?
   - Почему бы нет?
   - Это займет некоторое время. С чего начнем? С бильярдной наверху или
с бассейна внизу?
   Ребус засмеялся и тряхнул пустым стаканом.
   - Если не возражаете, я начну с бара.

***

   Дом был потрясающий, другого слова Ребус не находил.
   На минутку он вспомнил о Холмсе и улыбнулся. Я недалеко ушел от тебя,
мальчик. Гости также производили приятное впечатление. Одних он  знал  в
лицо, других по именам, третьих по слухам, а многих -  по  названиям  их
компаний. Однако хозяина след простыл, хотя абсолютно все "недавно с ним
разговаривали".
   Позднее, когда Томми Маккол стал шумным и уже с  трудом  держался  на
ногах, Ребус решил обойти дом еще раз, пусть тоже не самой твердой своей
походкой. Теперь один. На втором этаже имелась библиотека, в которую они
с Макколом лишь бегло заглянули. В ней стоял письменный стол,  и  Ребусу
очень хотелось взглянуть на него  поближе.  На  лестничной  площадке  он
оглянулся, но все как будто оставались внизу. Некоторые из  гостей  даже
переоделись  в  купальные  костюмы  и  отправились  продолжать  вечер  в
подвальное помещение, где находился двадцатифутовый бассейн.
   Повернув  тяжелую  бронзовую  ручку,  он  вошел  в  слабо  освещенное
помещение библиотеки. Пахло старой кожей, и Ребусу  показалось,  что  он
перенесся на несколько десятилетий назад -  в  двадцатые  или  тридцатые
годы. Настольная лампа освещала какие-то бумаги. Только подойдя к столу,
Ребус сообразил, что когда они заходили сюда  в  первый  раз,  лампа  не
горела.
   Он обернулся и увидел Лэньона. Тот  стоял,  прислонившись  к  дальней
стене, сложив руки на груди, и широко улыбался.
   - Инспектор, - произнес он голосом таким же богатым, как его  костюм,
- какой у вас интересный пиджак. Сайко сказала мне, что вы пришли.
   Лэньон медленно подошел, протянул  руку,  и  они  обменялись  крепким
рукопожатием.
   - Я надеюсь, что я... - начал Ребус. - Это было так любезно  с  вашей
стороны...
   - Да что вы, в самом деле. Суперинтендант будет?
   Ребус пожал плечами, чувствуя, как  пиджак  натягивается  у  него  на
спине.
   - Ну, как ему угодно. Я вижу, вы, как  и  я,  человек  кабинетный.  -
Лэньон обвел глазами полки с книгами. - Это моя любимая комната в  доме.
Честно говоря, не знаю, зачем я приглашаю гостей. Наверное, потому,  что
так принято. И еще мне доставляет удовольствие наблюдать за людьми.  Кто
с кем беседует, кто  пожал  чью-то  руку  крепче  обычного...  Это  меня
занимает.
   - Отсюда не очень хорошо видно, - заметил Ребус.
   - Сайко мне все рассказывает. Она гений наблюдательности, обмануть ее
никому не удается. Вот, например, ваш пиджак.  Она  сказала  -  бежевый,
вельветовый, не подходящий  ни  к  вашему  остальному  гардеробу,  ни  к
фигуре. Значит - с чужого плеча. Я не прав?
   Ребус сделал вид, что аплодирует.
   - Браво, - ответил  он.  -  Полагаю,  это  и  делает  вас  прекрасным
адвокатом.
   - Нет, хорошим адвокатом меня сделали долгие годы  работы.  Но  чтобы
быть известным адвокатом, необходимы такие вечеринки  и  такие  нехитрые
фокусы.
   Лэньон прошел мимо Ребуса и остановился у стола.
   - Вас интересовало что-то конкретное?
   - Нет, - ответил Ребус, - просто эта комната.
   Лэньон улыбнулся и бросил на него недоверчивый взгляд.
   - В этом доме есть более интересные комнаты, но я держу их на замке.
   - О?
   -  Необязательно,  чтобы  все  знали,  например,  какие  картины   вы
собираете.
   - Разумеется.
   Лэньон присел к столу и надел очки со стеклами полумесяцем.
   - Я - исполнитель  завещания  Джеймса  Карью  и  работаю  сейчас  над
вопросом о бенефициарах.
   - Ужасная история.
   Лэньон, казалось, не понял. Потом кивнул.
   - Да, да. Трагическая.
   - Вы ведь близко его знали?
   Лэньон снова улыбнулся, словно не сомневаясь, что этот вопрос был уже
задан нескольким гостям.
   - Я неплохо знал его, - ответил он наконец.
   - Вы знали, что он гомосексуалист?
   Ребус надеялся услышать ответ. Но Лэньон молчал, и он проклял себя за
то, что так быстро отдал свой козырь.
   - Конечно, - сказал Лэньон своим  ровным  голосом.  Он  повернулся  к
Ребусу. - По-моему, это не преступление.
   - Этот вопрос неоднозначен, сэр, как вам должно быть известно.
   - Что вы хотите сказать?
   - Как адвокат вы знаете, что существуют еще некоторые законы...
   - Да, да, конечно.  Но  надеюсь,  вы  не  предполагаете,  что  Джеймс
занимался чем-то грязным?
   - Почему, на ваш взгляд, он совершил самоубийство, мистер  Лэньон?  Я
очень хотел бы услышать ваше мнение как профессионала.
   - Он был мой  друг.  Профессионализм  здесь  ни  при  чем.  -  Лэньон
посмотрел на тяжелые шторы перед столом. - Я не знаю, почему он покончил
с собой. Думаю, мы никогда этого не узнаем.
   - Я не был бы столь категоричен, сэр, - произнес Ребус, направляясь к
двери. Взявшись за ручку, он остановился. - Мне было бы очень  интересно
узнать, кто действительно получит его состояние,  -  когда  вы  выясните
это, разумеется.
   Лэньон промолчал. Ребус открыл дверь, закрыл ее за собой и, дойдя  до
площадки, некоторое время постоял, глубоко дыша. Спектакль почти удался,
подумал он. Он заслужил как минимум еще один  стакан.  И  выпьет  его  в
память о Джеймсе Карью.

***

   Работа няньки не была его призванием, но, в сущности, с самого начала
вечера он знал, что этим кончится.
   Пока Ребус наспех прощался  на  пороге  с  Сайко,  Томми  Маккол  уже
распевал марш регбистов на  заднем  сиденье  его  машины.  Хозяйка  даже
выдавила из себя улыбку. В конце концов, увозя разбушевавшегося пьяницу,
он делал ей одолжение.
   - Я арестован, Джон? - промычал Маккол, прервав пение.
   - Нет, только, ради Христа, заткнитесь!
   Ребус сел за руль и включил зажигание. Потом  обернулся  в  последний
раз  и  заметил,  что  к  Сайко  присоединился  Лэньон.  Она,  вероятно,
описывала ему  события;  он  кивал  головой.  После  их  столкновения  в
библиотеке Ребус увидел его в первый раз за вечер.  Он  отпустил  ручной
тормоз и выехал со стоянки.
   - Здесь налево, потом направо.
   Томми Маккол выпил очень много, но ориентации как будто не потерял. У
Ребуса было странное чувство...
   - До самого конца улицы, последний дом на углу.
   - Но ведь вы живете не здесь, - возразил Ребус.
   - Совершенно верно, инспектор. Здесь живет мой брат Тони. Я думал, мы
заглянем к нему на рюмочку.
   - Послушайте, Томми, разве можно...
   - Ерунда. Он будет счастлив меня видеть.
   Остановившись перед домом,  Ребус  с  облегчением  увидел,  что  окна
гостиной Тони Маккола еще горят.
   Томми вдруг навалился сзади и нажал на клаксон. Тишину ночи  прорезал
пронзительный гудок. Ребус оттолкнул его руку, и Томми обвалился обратно
на сиденье, но сигнал был послан. Шторы гостиной раздвинулись,  и  через
минуту из боковой двери  появился  Тони  Маккол,  нервно  оглядывающийся
назад. Ребус опустил стекло.
   - Джон? - встревожился Тони Маккол. - Что случилось?
   Прежде чем Ребус успел объяснить, Томми уже вылез из машины и облапил
брата.
   - Это я виноват, Тони. Это все я. Я  просто  захотел  тебя  повидать,
понимаешь? Прости нас, пожалуйста.
   Тони Маккол все понял, бросил на Ребуса взгляд, говоривший  "Я  знаю,
что ты ни при чем", и обернулся к брату.
   - Я очень тронут, Томми. Сколько лет, сколько зим. Пойдем в дом.
   Томми Маккол повернулся к Ребусу.
   - Ну, что я говорил? В доме Тони мне всегда рады. Всег-да!
   - Пойдем, Джон, - пригласил Тони.
   Ребус неохотно кивнул.
   Тони провел их через холл в гостиную. Мягкий пушистый  ковер,  мебель
как на выставке. Ребус боялся садиться, опасаясь примять одну из взбитых
подушечек. Зато Томми с ходу рухнул в кресло.
   - А где же малыши? - прогремел он.
   - В постели, - тихо ответил Тони.
   - Ну так разбуди их. Скажи, приехал дядя Томми.
   Тони не обращал внимания на брата.
   - Пойду поставлю чайник, - сказал он.
   Глаза у Томми уже слипались, руки бессильно лежали  на  подлокотниках
кресла. Пока Тони хлопотал на кухне, Ребус осмотрел комнату.
   На каминной полке, на открытых полочках мебельной стенки, на кофейном
столике - маленькие гипсовые фигурки,  стеклянные  статуэтки,  сувениры,
привезенные из летних поездок. Спинка и ручки дивана  и  кресел  закрыты
чехлом.  Комната  производила  впечатление  загроможденной  и  неуютной,
расслабиться здесь было невозможно. Он  начинал  понимать,  почему  Тони
Маккол бродил в свой выходной день по Пилмьюиру.
   В дверь просунулась голова женщины.  Тонкие  прямые  губы,  тревожные
глаза.  Она  посмотрела  на  отяжелевшую  фигуру  Томми  Маккола,  потом
заметила Ребуса и изобразила подобие  улыбки.  Дверь  открылась  немного
шире. Рукой она придерживала воротник халата.
   - Я Шейла, жена Тони.
   - Здравствуйте. Джон Ребус.
   Он хотел встать, но она остановила его нервным взмахом руки.
   - Да-да, - проговорила она, - Тони рассказывал мне  о  вас.  Вы  ведь
работаете вместе?
   - Да.
   Почти не обратив внимания на ответ,  она  снова  перевела  взгляд  на
Томми Маккола и заговорила глухим шепотом:
   - Вы только посмотрите на этого  преуспевающего  братца.  Свое  дело,
большой дом. Вы только посмотрите...
   Она была готова начать гневную речь о социальной  справедливости,  но
ее прервал муж, протиснувшийся мимо нее в дверь с подносом в руках.
   - Напрасно ты встала, дорогая.
   - Как же я могла спать, когда под окнами завыла  эта  машина?  -  Она
взглянула на поднос. - Ты забыл сахар.
   - Я