Ребус и бровью не повел. Он выдохнул дым и пояснил:
   - В гостиной стояли свечи...
   Он подходил к тому,  чтобы  сообщить  Чарли  нечто  совсем  для  того
неожиданное.  На  протяжении  всего  разговора  он  исподволь   подводил
собеседника к интересующему его вопросу.
   - Стояли. Большие,  высокие  свечи,  Ронни  принес  их  из  какого-то
специального магазина. Ему нравились свечи. Он говорил, что они  создают
особую атмосферу.
   - Трейси нашла Ронни в спальне. Она думает, что он был уже  мертв.  -
Голос Ребуса стал еще глуше. - Но  когда  она  позвонила  нам  и  в  дом
приехала полиция, тело Ронни было перенесено на первый этаж. Оно  лежало
между двумя сгоревшими свечами.
   - Когда я уходил, от свечей уже почти ничего не оставалось.
   - А когда ты ушел?
   - Около полуночи. В одном из соседних домов намечалась  вечеринка,  я
рассчитывал, что меня пригласят.
   - Сколько времени горели свечи до этого момента?
   - Час, два часа, откуда я знаю.
   - Какую дозу принял Ронни?
   - Понятия не имею!
   - Ну, сколько он принимал обычно?
   - Я правда не знаю. Я же не колюсь сам,  терпеть  этого  не  могу.  В
шестом классе у меня было два друга...  Сейчас  оба  лечатся  в  частных
клиниках.
   - И слава богу. Им еще повезло.
   - Так вот, Ронни не мог купить  порошка  много  дней  и  был  уже  на
пределе. А потом где-то достал. Больше я ничего не знаю.
   - Почему вдруг он не смог купить героина? Разве это проблема?
   - Насколько мне  известно,  этого  добра  сколько  угодно,  но  имена
поставщиков надо спрашивать не у меня.
   - Если так легко достать дозу, почему же Ронни это не удавалось?
   - Не знаю. Он сам не понимал. Торговцы стали как будто избегать  его.
А потом все вернулось на свои места, и он добыл этот пакет.
   Ребус  снял  с  рукава  невидимую  нитку.  Теперь  пора  как  следует
встряхнуть свидетеля.
   - Ронни был убит, - произнес он. - Или все равно что убит.
   Рот у Чарли приоткрылся, щеки  побледнели,  словно  вся  кровь  разом
отхлынула от его лица.
   - Что?
   - Он был отравлен крысиным ядом. Раствор он ввел сам; тот, кто продал
порошок,  скорее  всего  знал,  что  продает.  Потом  кто-то  потрудился
перетащить тело вниз и уложить его в гостиной. Перед твоим рисунком.
   - Подождите...
   - Сколько в Эдинбурге сект, практикующих магию, Чарли?
   - Что?.. Шесть или семь, я не знаю. Но ведь...
   - Ты знаешь этих людей? Знаком с кем-нибудь лично?
   - Черт побери, вы собираетесь повесить это на меня?!
   - Почему бы нет?
   - Потому что это бред.
   - Но ведь все сходится, Чарли...
   Тяни, тяни из него, Джон! Паренек уже почти готов расколоться.
   - ..если ты не сможешь убедить меня в обратном.
   Чарли направился к двери, потом остановился.
   - Дверь открыта. Ты можешь идти - но  тогда  я  буду  знать,  что  ты
причастен к убийству.
   Чарли обернулся. В  полумраке  его  глаза  влажно  поблескивали.  Луч
света, падавший через зарешеченное окно с  матовым  стеклом,  выхватывал
пляшущие в воздухе пылинки. Чарли пересек этот луч  и  снова  подошел  к
столу.
   - Я не имею к этому никакого отношения, клянусь вам.
   - Сядь, Чарли.  -  Ребус  снова  превратился  в  доброго  дядюшку.  -
Поговорим еще немножко.
   Но Чарли никогда не нравились добрые дяди.
   Он положил обе руки на стол и наклонился к  Ребусу.  Вести  спокойную
беседу он больше не собирался. Зубы его сверкнули в злобном оскале.
   - Идите к дьяволу, Ребус. Я понял, чего вы  хотите,  и  разрази  меня
гром, если я стану плясать под вашу дудку. Можете  меня  арестовать,  но
дешевых трюков не надо. Их мы проходили на первом курсе.
   Теперь, подойдя к двери, он распахнул ее и оставил за собой открытой.
Ребус встал из-за стола, выключил магнитофон, вынул кассету, положил  ее
в карман и тоже вышел. Когда он спустился в вестибюль, Чарли уже и  след
простыл. Ребус подошел к столу дежурного.  Сержант  оторвался  от  своих
бумаг.
   - Только что вышел, - сообщил он.
   Ребус кивнул.
   - Я знаю.
   - Вид у него был не самый счастливый.
   - А мне платят не за то, чтобы мои посетители  выходили,  держась  за
бока от хохота.
   Сержант улыбнулся.
   - Пожалуй, что так. Чем могу быть полезен?
   - Я узнал имя наркомана из Пилмьюира. Ронни  Макгрэт.  Из  Стерлинга.
Проверьте, можем ли мы найти его родителей.
   Сержант записал имя в блокнот.
   - Воображаю, как они будут рады услышать об успехах своего отпрыска в
большом городе.
   - Это уж  точно,  -  откликнулся  Ребус,  глядя  на  массивную  дверь
участка.

***

   Квартира Джона  Ребуса  была  его  крепостью.  Переступив  порог,  он
поднимал за собой мост  и  освобождал  свой  мозг  от  всей  информации,
полученной за  день,  а  себя  самого  -  от  внешнего  мира,  насколько
возможно. Он наливал себе вина,  ставил  кассету  с  тенор-саксофоном  и
открывал книгу. Пару месяцев назад он, в каком-то благом порыве, устроил
стеллажи у одной из стен гостиной, намереваясь расставить  наконец  свои
беспризорные книги. Но они упорно расползались  по  полу,  путались  под
ногами и стремились упрочить  давно  завоеванное  ими  место,  образовав
нечто вроде порожков в коридор и спальню.
   Ребус подошел к окну эркера  и  опустил  жалюзи.  Ставни  он  оставил
открытыми, чтобы полоски розового вечернего света падали на стены, как в
комнате для допроса свидетелей. Нет, нет, нет, так не пойдет. Он  должен
забыть о работе, найти книжку, которая втянет его в свой  мир  и  унесет
прочь от звуков и запахов Эдинбурга. Прошествовав  по  Чехову,  Хеллеру,
Рембо, Керуаку и их собратьям, он перешел на  кухню  в  поисках  бутылки
вина.
   Под кухонной столешницей, где раньше  стояла  стиральная  машина,  он
держал две картонные коробки.  Машину  забрала  Рона,  и  очень  кстати.
Образовавшееся пространство Ребус именовал своим винным погребом и время
от времени  заказывал  ящик  ассорти  из  маленькой  лавочки  за  углом.
Запустив руку в одну из коробок, он извлек  нечто  под  названием  "Шато
Потенсак". Это он уже пробовал, вполне подойдет.
   Ребус перелил треть бутылки в большой бокал и  вернулся  в  гостиную,
подобрав по дороге одну из книг. Устроившись в кресле,  он  взглянул  на
обложку: "Голый завтрак" Берроуза. Нет, не то. Он снова бросил книжку на
пол и подобрал другую. "Доктор Джекил и мистер Хайд". Эту  восхитительно
короткую историю он  мечтал  перечитать  сто  лет.  Отхлебнув  вина,  он
подержал его во рту, прежде чем проглотить, и раскрыл книгу. Не раньше и
не позже, а именно в этот самый момент, - прямо как в театре -  в  дверь
постучали.
   Ребус издал звук, средний между стоном и рычанием, положил  раскрытую
книгу на ручку кресла и встал. Очевидно, миссис Кокрэйн со второго этажа
решила напомнить ему, что пришла его очередь мыть лестницу. Она протянет
ему картонку с надписью крупными буквами: "Ваша очередь мыть лестницу" -
вместо того чтобы повесить ее на ручку двери, как делают все остальные.
   Открывая дверь, он попытался изобразить на лице  приветливую  улыбку,
но вечером актер из  него  выходил  никудышный.  Поэтому  посетительницу
встретила физиономия, перекошенная досадой.
   На пороге стояла Трейси.
   Глаза у нее были мокрые, а лицо  красное,  но  не  от  слез.  Девушка
казалась запыхавшейся и едва держалась на ногах.
   - Можно войти?
   Она проговорила это с трудом, и Ребусу не хватило духа сказать "нет".
Пройдя мимо него, Трейси направилась прямо в гостиную, как будто  бывала
в доме десятки раз. Выглянув на лестницу  и  убедившись,  что  никто  из
соседей не заинтересовался его гостьей, он  закрыл  дверь  с  неприятным
чувством. Ребус не любил принимать у себя гостей. И  еще  меньше  любил,
когда работа приходила к нему домой.
   Когда он вошел в  гостиную,  Трейси  уже  осушила  бокал  с  вином  и
облегченно вздохнула. Недовольство Ребуса  начинало  подходить  к  точке
закипания.
   - Как ты умудрилась найти мой дом?
   Он стоял в дверях, словно ожидая, что она уйдет.
   - Это было непросто. -  Ее  голос  звучал  немного  спокойнее.  -  Вы
говорили, что живете в Марчмонте, так что я бродила по улицам,  пока  не
увидела вашу машину. А потом отыскала вашу фамилию в списках жильцов.
   Пожалуй, из нее получился бы недурной детектив. Во всяком  случае,  с
работой ногами она справилась неплохо.
   - За мной следили, - объяснила она наконец. - Я испугалась.
   - Следили?
   Чувство досады сменилось у Ребуса любопытством.
   - Двое мужчин. Мне показалось, что их было двое. Они ходили  за  мной
несколько часов. Я увидела их на Принсес-стрит. Они все время шли позади
меня, наверняка поняли, что я их заметила.
   - И что потом?
   - Я оторвалась. Вошла в "Маркс и Спенсер", перебежала со всех  ног  к
выходу на Роз-стрит и заскочила в уборную ближайшего паба. Просидела там
около часа, а потом двинулась сюда.
   - Почему ты не позвонила?
   - У меня нет денег. Потому я и отправилась на Принсес-стрит.
   Она устроилась в его  кресле,  свесив  руки  через  подлокотники.  Он
кивнул на пустой бокал.
   - Еще?
   - Спасибо, нет. Вообще-то я  не  бормотуху  не  пью,  просто  страшно
пересохло горло. Я бы выпила чашку чаю.
   - Чаю так чаю.
   Как она назвала "Шато Потенсак"? Он пошел на кухню, думая не  столько
о чайнике, сколько об истории  Трейси.  На  одной  из  полупустых  полок
нашлась неоткрытая коробка чая в пакетиках. Свежего  молока  в  доме  не
было, но на дне какой-то банки оставалась ложка сухих  сливок.  Сахар...
Из гостиной донеслась  громкая  мелодия:  "Белый  альбом".  Он  даже  не
помнил, что у него есть этот диск.  Открыв  ящик  в  поисках  ложки,  он
обнаружил несколько пакетиков сахара, захваченных когда-то из  буфета  в
участке. Чайник закипал.
   - Вот это квартира!
   Он почти испугался, настолько отвык  слышать  голоса  в  своем  доме.
Прислонившись к дверному косяку, она смотрела на потолок.
   - Большая?
   - А то нет? Вы посмотрите на эти потолки!  У  Ронни  я  доставала  до
потолка рукой.
   Встав на цыпочки, она помахала рукой в воздухе. Ребус  подумал,  что,
пока он охотился здесь за пакетиками чая и сахара, она могла  закинуться
содержимым какого-нибудь менее безобидного пакетика. Трейси  поняла  его
мысль и улыбнулась.
   - Я просто немного расслабилась, - пояснила она. - Страшно устала  от
этой беготни да и струсила, честно сказать. А у вас так хорошо.
   - Как выглядели те двое?
   - Трудно сказать. Пожалуй, похожи на вас. - Она опять  улыбнулась.  -
Один с усами... Довольно толстый, с лысиной, но не старый. А второго  не
помню. Какой-то незапоминающийся.
   Ребус налил в чашку кипятка и положил пакет чая.
   - Молоко?
   - Нет, только сахар, если есть.
   Он показал ей сахар из полицейского буфета.
   - Отлично.
   Вернувшись в гостиную, он подошел к проигрывателю и выключил его.
   - Прошу прощения. - Она снова уселась в кресло  и  поджала  под  себя
ноги, отхлебывая чай.
   - Я давно хочу выяснить, слышат  ли  мою  музыку  соседи,  -  пояснил
Ребус, словно извиняясь за  свой  жест.  -  Стены  довольно  толстые,  а
перекрытия - нет.
   Она кивнула и подула на горячий чай, от которого ей в лицо поднимался
пар.
   - Итак, - произнес Ребус, вытаскивая складной  стул  из-под  стола  и
усаживаясь на него, - что мы можем сделать с этими двумя злодеями?
   - Я не знаю. Полицейский вы.
   - Мне все это кажется похожим  на  кино.  Зачем  кому-то  следить  за
тобой?
   - Чтобы напугать меня, - предположила она.
   - Зачем кому-то пугать тебя?
   Трейси подумала, потом пожала плечами.
   - Кстати, сегодня я видел Чарли, - сообщил Ребус.
   - Правда?
   - Он тебе нравится?
   - Чарли?
   Она пронзительно расхохоталась.
   - Отвратный тип. Вечно болтается в чужом доме, даже  когда  ему  ясно
дают понять, что он лишний. Все его не выносят.
   - Все?
   - Ну да.
   - А Ронни относился к нему так же?
   Трейси помолчала.
   - Нет, - признала она. - Но Ронни не очень чувствовал такие вещи.
   - А что ты можешь сказать о другом его приятеле? О Ниле.
   - Это тот, который приходил в последний вечер?
   - Да.
   Трейси пожала плечами.
   - Я никогда его раньше не видела.
   Заинтересовавшись книжкой, лежавшей на подлокотнике, она  перевернула
ее и принялась листать.
   - И Ронни никогда не упоминал имя Нил или Нили?
   - Никогда. Он говорил о каком-то Эдварде. Злился на него за что-то. А
когда уколется и закроется в комнате, начинал выкрикивать его имя.
   Ребус медленно кивнул.
   - Эдвард. Может быть, его поставщик?
   - Может быть, я не знаю. После дозы Ронни бывал  сильно  не  в  себе.
Будто совсем другой человек. А иногда становился таким нежным...
   Ее голос замер, глаза заблестели. Ребус взглянул на часы.
   - Что, если я отвезу тебя обратно в Пилмьюир? Проверим, не  будет  ли
слежки.
   Она снова стала похожа  на  маленькую  девочку,  боящуюся  темноты  и
привидений.
   - Я буду с тобой, - добавил Ребус.
   - А можно мне сначала...
   - Что?
   Она провела рукой по своей влажной одежде.
   - ..принять ванну? - Она робко  улыбнулась.  -  Я  понимаю,  что  это
нахальство, но там в доме нет ни капли воды.
   Ребус улыбнулся в ответ.
   - Моя ванная в твоем распоряжении.

***

   Развесив одежду Трейси на батарее в холле, Ребус  включил  отопление.
Квартира быстро превратилась в сауну, и он попытался открыть  раздвижные
окна в гостиной, но безуспешно. Он  заварил  еще  чаю,  на  этот  раз  в
чайнике, и внес его в гостиную, когда услышал, что она зовет его.  Выйдя
в холл, он увидел в двери ванной ее голову, окруженную облаком пара.
   - Полотенца нет, - объяснила она.
   - Прошу прощения.
   Достав из шкафа пару полотенец, он не  без  смущения  просунул  их  в
приоткрытую дверь.
   - Большое спасибо!
   Он поменял "Белый альбом" на еле слышный джаз и налил себе чаю, когда
Трейси вернулась в комнату. Маленьким полотенцем она замотала голову,  в
другое завернулась сама. Его всегда  удивляло,  как  ловко  это  удается
женщинам. Руки и ноги у нее были тонкие и бледные, но хорошей  формы,  а
тепло ванной окружало все ее тело каким-то  нимбом.  Он  вспомнил  о  ее
фотографиях в комнате Ронни, потом - о пропавшем фотоаппарате.
   - Ронни по-прежнему интересовался  фотографией?  Я  имею  в  виду,  в
последнее время.
   Слова подвернулись не самые удачные, но Трейси  этого  как  будто  не
заметила.
   - Думаю, что да. У него были большие способности, меткий глаз. Но ему
не везло.
   - А он старался?
   - Еще как! - В  ее  голосе  зазвучало  негодование.  Наверное,  Ребус
вложил в свой вопрос  слишком  много  профессионального  скептицизма,  и
Трейси это задело.
   - Да, профессия не из простых.
   - Некоторые знали, что Ронни очень  способный,  и  им  не  нужен  был
конкурент. Потому и вставляли ему палки в колеса.
   - Другие фотографы?
   - Ну конечно. Когда Ронни только начинал этим  заниматься,  он  плохо
представлял себе, с какой стороны взяться за дело. Он зашел в  несколько
студий и показал свои работы. У него были действительно отличные снимки:
всем знакомые места, обычные вещи, снятые под неожиданным утлом.  Замок,
статуя Уэверли, Колтон-хилл.
   - Колтон-хилл?
   - Ну, как там называется эта штука?
   - Павильон?
   - Вот-вот.
   Полотенце немного сползло с ее плеча и не  совсем  плотно  прикрывало
поджатые ноги, так что Ребусу приходилось  прилагать  некоторое  усилие,
чтобы не отводить взгляда от лица Трейси.
   - Несколько идей у него украли, - продолжала она. -  Через  некоторое
время в журналах появились кадры, сделанные в точно таком же ракурсе,  с
тем же  освещением,  подписанные  именами  тех  фотографов,  которым  он
показывал свои снимки.
   - Что это были за имена?
   - Я уже не помню.
   Заметив сбившееся полотенце, она поспешно поправила его. Неужели  так
трудно запомнить фамилию?
   Она хихикнула.
   - Он хотел снимать меня как модель.
   - Я видел.
   - Нет, как обнаженную  натуру.  Говорил,  что  сможет  продать  такие
снимки в журналы за бешеные деньги. Но я не согласилась. Конечно, деньги
бы нам не помешали, но эти журналы ходят по рукам,  их  не  выбрасывают,
просмотрев один раз. Я бы думала только о том, что меня  будут  узнавать
на улице.
   Она подождала, что Ребус  ответит,  и,  заметив  его  замешательство,
громко расхохоталась.
   - Значит, все вранье! Копа можно смутить!
   - Иногда можно.
   Ребус  почувствовал,   что   щеки   у   него   начинают   гореть,   и
предусмотрительно закрыл правую  рукой.  Хорош,  в  самом  деле,  сыщик,
подумал он.
   - Так все-таки у Ронни была дорогая камера?
   Теперь озадаченной показалась Трейси. Она затянула полотенце на груди
еще туже.
   - Как сказать. Ведь цена и ценность не совсем одно и то же.
   - Разве?
   - Ну, может быть, он купил этот аппарат за десятку, но это не значит,
что он сам ценил его в десять фунтов. Вы понимаете?
   - Он купил его за десятку?
   - Нет, нет... - Она покачала головой, сбив полотенце. - Я думала, что
для работы в сыскной полиции нужны хорошие извилины. Я же говорю, что...
- Она подняла глаза к потолку, и полотенце упало ей  на  плечи,  обнажив
мокрые хвостики коротких волос. - Да черт с ним. Аппарат стоил  примерно
сто пятьдесят фунтов. Вас это устраивает?
   - Вполне.
   - А вы тоже интересуетесь фотографией?
   - Со вчерашнего дня. Еще чаю?
   Он подлил ей из чайника и насыпал еще сахару. Она была сластеной.
   - Спасибо. - Трейси взяла кружку двумя руками. - Послушайте... -  Она
снова наклонила лицо над паром, поднимающимся от горячего чая.  -  Можно
попросить вас кое о чем?
   Ну вот оно, начинается. Деньги.
   Ребус  уже  подумал  о  том,  что,  прежде  чем  отпускать  ее,  надо
проверить, все ли в квартире на месте.
   - Да?
   Она посмотрела ему в глаза.
   - Можно мне переночевать у вас?
   Он еще не успел ответить, как она заторопилась объяснять:
   - Я могу лечь на диван, на  пол,  куда  угодно.  Сегодня  я  не  хочу
возвращаться туда. В последние дни мне и так досталось, а теперь еще эти
двое...
   Она вздрогнула, и Ребус подумал,  что  если  она  играет,  то  играет
превосходно. Он пожал плечами, хотел ответить, но вместо этого  встал  и
подошел к окну, взвешивая решение.
   На улице уже горели оранжевые  фонари,  озаряя  улицу  неестественным
светом, как во второсортных голливудских  фильмах.  Прямо  напротив  его
окон стояла машина. С третьего этажа Ребус не мог рассмотреть, кто сидит
за рулем, хотя стекло передней дверцы было опущено. Водитель курил.
   - Вы разрешите?
   Голос Трейси потерял всю свою самоуверенность.
   - Что? - переспросил Ребус рассеянно.
   - Ну, можно мне...
   Он обернулся к ней.
   - ..остаться? - повторила она.
   - Конечно. - Он направился к двери. - Оставайся сколько хочешь.

***

   Спускаясь по лестнице, он обнаружил, что  вышел  в  одних  носках,  и
остановился. Ладно, была не была.  Мать  всегда  говорила  ему,  что  он
простудится, если будет ходить по  лужам,  но  он  не  простужался.  Вот
отличный повод проверить это еще раз.
   Когда он проходил мимо двери  на  втором  этаже,  она  открылась,  на
площадку выдвинулась всем корпусом миссис  Кокрэйн  и  перегородила  ему
дорогу.
   -  Миссис  Кокрэйн,  -  приветствовал  он  соседку,  оправившись   от
неожиданности.
   - Вот. - Она протянула ему что-то, и ему ничего  не  оставалось,  как
взять. Это был кусочек картона размером примерно десять на шесть дюймов:
ВАША ОЧЕРЕДЬ МЫТЬ ЛЕСТНИЦУ. Когда он поднял глаза, дверь миссис  Кокрэйн
уже закрылась, и он услышал,  как  она  шаркает  в  гостиную,  к  своему
телевизору и своему коту. Старая вонючая ведьма.
   Ребус пошел дальше вниз по  холодным  ступенькам,  держа  картонку  в
руке. "Старый вонючий кот", - прибавил он, имея в виду теперь уже себя.
   Входная дверь была закрыта на задвижку. Он  открыл  ее,  стараясь  не
скрипнуть. Машина стояла на месте. Он вышел на улицу, но водитель  сразу
заметил его. Окурок вылетел из окна  и  двигатель  заработал.  Ребус  на
цыпочка