Всегда рад.

***

   - Ты знаешь, что это такое, Тони?
   Маккол, сидевший за столом Ребуса запустив  руку  в  ящик,  удивленно
вскинул голову. Поглядев на галстук, он кивнул и извлек из стола бутылку
виски.
   - Это галстук, - констатировал он. - Стаканы есть?
   Положив свою добычу на  стол,  Ребус  подошел  к  стойке  с  папками,
поискал среди немытых чашек на верхней полке и, выбрав одну, вернулся  к
столу.
   Маккол читал записи, сделанные Ребусом на обложке одной из папок.
   -  "Ронни,  -  огласил  он.  -  Звонила  Трейси".  Вы   обстоятельны,
инспектор, как всегда.
   Ребус протянул Макколу чашку.
   - А тебе? - спросил тот.
   - Не хочу. По правде говоря, я теперь почти не пью. Это для гостей.
   Маккол поднял брови и округлил глаза.
   - К тому же голова раскалывается.
   Ребус заметил большой конверт на столе. "Фотографии. Не сгибать".
   - Ты только посмотри, Тони! Когда я был сержантом,  я  получал  такие
письма не раньше чем через неделю. Теперь чувствую себя не  инспектором,
а королем.
   Достав из конверта пачку черно-белых снимков  восемь  на  десять,  он
протянул их Макколу.
   - Погляди. Никакой надписи, и звезда не дорисована.
   Маккол кивнул, Ребус протянул ему фотографию тела.
   - Бедолага, - отозвался Маккол. - Ведь это мог быть твой или мой сын,
а, Джон?
   - Нет, - жестко ответил Ребус. Он закрыл  конверт  и  положил  его  в
карман пиджака.
   Маккол поднял галстук и помахал им, прося объяснения.
   - Ты никогда не надевал такого? - поинтересовался Ребус.
   - Надевал, конечно. На своей свадьбе, на похоронах, на крестинах.
   - Я имею в виду такую конструкцию, на прищепке. Я  помню,  когда  был
мальчишкой, отец решил, что мне пойдет национальный костюм. Он купил мне
полный комплект  -  килт  и  галстук-бабочку,  с  узором  в  клетку.  На
прищепке.
   - И я носил галстук, разумеется, - согласился Маккол. - Как все.  Мы,
кажется, не родились инспекторами?
   - Не родились. Вытряхивайся из моего кресла.
   Маккол нашел стул и придвинул его к столу. Ребус сел на свое место  и
снова взял галстук.
   - Полицейская прищепка.
   - Ты о чем?
   - Об этой штуке. Кто еще носит такие?
   - О, господи, откуда же я знаю?
   Ребус бросил прищепку Макколу, но тот не поймал ее и поднял с пола.
   - Прищепка для галстука, - произнес он.
   - Я нашел ее в доме Ронни, - пояснил Ребус.  -  На  верхней  площадке
лестницы.
   - То есть?
   - То есть у кого-то  отстегнулся  галстук.  Может  быть,  когда  тело
перетаскивали вниз. Возможно, он принадлежал констеблю полиции.
   - Ты думаешь, кто-то из наших...
   - Просто предполагаю. Конечно, эту штуку мог  потерять  и  кто-то  из
обнаруживших тело. - Ребус протянул руку, и Маккол вернул ему  прищепку.
- Наверное, стоит с ними поговорить.
   - Джон, да что ты... - Маккол замолчал и кашлянул, не находя слов для
своего вопроса.
   - Пей свой виски, - примирительно посоветовал Ребус. - А потом можешь
послушать запись и скажешь мне, похоже ли это на правду.
   - А ты что будешь делать?
   - Не знаю.  -  Он  положил  галстук  сержанта  в  карман.  -  Подберу
кое-какие болтающиеся ниточки.
   Маккол налил себе виски.
   Ребус вышел из кабинета, и с лестницы до Маккола донеслось:
   - А может быть, пойду к черту!

***

   - Да, простой пятиугольник.
   Психолог доктор Пул, который, впрочем, пояснил, что на самом деле  он
- вовсе не психолог,  а  только  лектор  по  психологии,  -  внимательно
рассматривал фотографии, надвинув нижнюю губу на верхнюю  в  знак  того,
что не сомневается в своем заключении. Ребус играл  пустым  конвертом  и
смотрел в окно кабинета. На газоне Джордж-Сквер-Гарденс,  залитом  ярким
солнцем, лежали студенты, вооружившись вместо учебников бутылками вина.
   Ребусу было неловко. В высших учебных  заведениях,  будь  то  обычный
колледж или  Эдинбургский  университет,  где  он  находился  сейчас,  он
чувствовал себя дураком. Ему казалось, что каждое его слово  и  движение
здесь придирчиво оценивают и делают вывод: этот неглупый человек мог  бы
быть гораздо умнее, если бы не упустил свой шанс.
   - Когда я вернулся в этот дом, - произнес он, - между  двумя  кругами
были дорисованы знаки. Что-то вроде знаков зодиака.
   Психолог подошел к стеллажу с книгами  и  стал  что-то  высматривать.
Хотя найти этого специалиста не составило труда, извлечь из него  пользу
может оказаться непросто, подумал Ребус.
   -  Возможно,  обыкновенная  пентаграмма,  -  протянул   доктор   Пул,
отыскивая нужную страницу и поднося книгу к столу. - Похоже?
   Ребус посмотрел на иллюстрацию.
   - То самое, за исключением мелких деталей. А скажите, много ли  людей
интересуется оккультизмом?
   - В Эдинбурге? - Пул снова сел и надвинул очки на нос. - О да.  Очень
много. Посмотрите, как раскупаются билеты на фильмы о дьяволе.
   Ребус улыбнулся.
   - Когда-то я и сам любил фильмы ужасов. Но я  имею  в  виду  активный
интерес - участие в оккультных действах.
   Лектор тоже улыбнулся.
   - Я понимаю. Я  пошутил  насчет  фильмов.  Масса  людей  думает,  что
оккультизм - это  попытки  вызвать  Сатану.  На  самом  деле  оккультизм
гораздо шире. Или уже, как посмотреть.
   Ребус попытался вникнуть в суть сказанного.
   - Вы знакомы с кем-нибудь лично? - спросил он.
   - Я знаю только, что существуют группы, занимающиеся белой  и  черной
магией.
   - Здесь, в Эдинбурге?
   Пул снова повеселел.
   - Разумеется. В Эдинбурге и окрестностях шесть практикующих  кружков.
- Он остановился, что-то подсчитывая. - Пожалуй, даже семь. Слава  богу,
большинство занимается белой магией.
   - Белая магия подразумевает использование тайного  знания  с  добрыми
намерениями?
   - Верно.
   - А черная?
   Лектор вздохнул и внезапно  заинтересовался  чем-то  происходящим  за
окном.
   Летний день. Ребус стал вспоминать. Когда-то давно он купил альбом Г.
-  Р.  Гайгера,   цикл   картин,   изображающих   сатану   в   окружении
блудниц-весталок. Он сам не знал, зачем ему понадобилась эта книга.  Она
и теперь, наверное, стоит где-то у  него  на  полке.  Он  вспомнил,  как
прятал ее от Роны...
   -  Есть  в  Эдинбурге  одна  секта,  -  заговорил  наконец   Пул,   -
практикующая черное колдовство.
   - А они... Они приносят жертвы?
   Доктор Пул пожал плечами.
   - Мы все приносим жертвы.
   Видя, что Ребус не смеется над его шуткой, он тоже  сделал  серьезное
лицо и выпрямился на стуле.
   - Может быть, приносят жертвы, традиционные для шабашей. Крысу, мышь,
черную курицу... Но скорее все же пользуются символами.  Не  могу  точно
сказать.
   - В доме, где мы нашли этот знак, - Ребус постучал пальцем  по  одной
из фотографий, разложенных на столе, - было найдено также тело.  Мертвое
тело. - Он достал фотографии Ронни. Доктор Пул, нахмурившись, просмотрел
их. - Смерть от передозировки героина. Ноги вместе, руки  раскинуты.  По
сторонам две сгоревшие свечи. Это ничего вам не говорит?
   Пул выглядел явно испуганным.
   - Нет, - пробормотал он. - Вы полагаете, что сатанисты...
   - Я ничего не полагаю, сэр. Я просто пытаюсь выяснить  и  сопоставить
факты, не пренебрегая ни одной подробностью.
   Пул задумался на несколько секунд.
   - Возможно, один из наших студентов будет вам полезнее, чем  я.  Я  и
представить себе не мог, что речь идет о смертельном случае...
   - Студент?
   - Да. Я едва знаком с ним, но знаю, что он  интересуется  мистикой  и
приготовил в этом семестре большую и обстоятельную работу. Хочет  писать
курсовую  по  демонизму.  Он  на  втором  курсе,  за  лето  они   должны
подготовить индивидуальный проект. Вероятно, он  расскажет  вам  больше,
чем я.
   - Его зовут...
   - Не могу сейчас вспомнить фамилию. Обычно он называет себя просто по
имени, Чарльз.
   - Чарльз?
   - Или Чарли. Да, точно, Чарли.
   Приятель Ронни. По шее у Ребуса пробежали мурашки.
   - Точно, Чарли, - повторил Пул, кивая как бы сам  себе.  -  Несколько
эксцентричный молодой человек. Вы можете найти его в одном  из  корпусов
общежития. Кажется, он увлекается игровыми автоматами...

***

   Чарли  увлекался  не  игровыми  автоматами,  а  пинболом.  Со   всеми
дополнительными аксессуарами, тонкостями и  хитростями,  которые  делают
игру игрой. Чарли обожал  пинбол  как  человек,  недоигравший  своего  в
детстве, со всей пылкостью поздней любви.  Ему  было  уже  девятнадцать,
жизнь  неслась  мимо  бурным  потоком,   и   он   цеплялся   за   каждую
подвернувшуюся соломинку. В детстве он никогда не играл  в  пинбол.  Его
детство принадлежало книгам и музыке. К тому  же  в  его  школе-пансионе
таких автоматов не было.
   Теперь, поступив в университет, он хотел жить. И играть в  пинбол.  И
заниматься всем тем, что было недоступно в годы учебы в подготовительных
классах , корпения над сочинениями и  созерцания  своего  внутреннего
мира. Чарли хотел бежать быстрее, чем бегали люди до него, хотел прожить
не одну, а две, три, четыре  жизни.  Когда  серебристый  шарик  коснулся
левой стойки, он  яростно  бросил  его  назад,  к  центру  стола.  Шарик
опустился в один из бонус-кратеров и  замер.  Еще  тысяча  очков.  Чарли
отхлебнул из кружки светлого пива и снова опустил пальцы на клавиши. Еще
десять минут, и вчерашний рекорд будет побит.
   - Чарли?
   Услышав свое имя, он обернулся. Это была ошибка. Он  снова  попытался
вернуться к игре, но поздно. Окликнувший его человек направлялся к  нему
с серьезным, неулыбающимся лицом.
   - На два слова, Чарли.
   - Два слова? Мои любимые - "трансцендентал" и "ректификация".
   Улыбка Ребуса длилась не больше секунды.
   - Очень остроумно. У нас это называют находчивым ответом.
   - У вас?
   - В сыскной полиции графства Лотиан. Инспектор Ребус.
   - Рад познакомиться.
   - И я тоже, Чарли.
   - Вы ошиблись. Меня  зовут  не  Чарли.  Он  иногда  заходит  сюда,  я
передам, что вы им интересовались.
   Чарли уже почти набрал рекордное число очков, на  пять  минут  раньше
срока, но Ребус резко взял его за плечо и повернул к себе.  Они  были  в
зале одни, поэтому он и не подумал ослабить хватку.
   - Твои шутки, Чарли, не смешнее, чем сэндвич с тараканами. Так что не
советую выводить меня из себя.
   - Руки!
   Лицо Чарли приняло другое выражение, но отнюдь не выражение страха.
   - Ронни, - произнес Ребус спокойнее, отпуская плечо парня.
   Тот побледнел.
   - Что Ронни?
   - Он мертв.
   -  Да.  -  Голос  Чарли  звучал   спокойно,   глаза   устремились   в
пространство. - Я слышал.
   Ребус кивнул.
   - Трейси пыталась найти тебя.
   - Трейси... - В тоне Чарли появилось что-то ядовитое. - Она же ничего
не знает. Вы ее видели?
   Ребус кивнул.
   - До чего бессмысленная девица! Она никогда не понимала Ронни. Даже и
не пыталась.
   Слушая Чарли, Ребус кое-что узнавал о нем. Прежде  всего  его  удивил
акцент: молодой человек несомненно окончил частную  школу  в  Шотландии.
Идя сюда, Ребус не знал, с чем столкнется, но определенно  ждал  чего-то
другого. Чарли был  хорошо  сложен  -  сказывались,  вероятно,  школьные
занятия  регби.  Вьющиеся  темно-каштановые  волосы,  не  длинные  и  не
короткие, обычный летний студенческий  наряд:  футболка,  легкие  брюки,
кроссовки. Футболка черная, разорванная под мышками.
   - Значит, - подытожил Чарли, - Ронни отправился в мир  иной?  Хороший
возраст. Живи быстро, умирай молодым.
   - А ты хотел бы умереть молодым?
   - Я? - Высокий смех Чарли напоминал крик какого-то дикого зверька.  -
Я хотел бы дожить до ста лет. А еще лучше -  не  умирать  никогда.  -  В
глазах его сверкнули искорки. - А вы?
   Ребус обдумал вопрос, но отвечать не стал. Он пришел сюда работать, а
не обсуждать инстинкт смерти. Об этом  инстинкте  ему  рассказал  доктор
Пул.
   - Мне нужно выяснить кое-что о Ронни.
   - То есть вы хотите забрать меня для дачи показаний?
   - Если угодно. Но если ты предпочитаешь...
   - Нет, нет... Я хочу пойти в  полицейский  участок.  Давайте,  ведите
меня.
   Ребус понял, что имеет дело с мальчишкой. Какой  нормальный  взрослый
человек хочет попасть в полицейский участок?
   Пока они шли к стоянке и к машине Ребуса, Чарли шествовал впереди.
   Заложив руки за спину и запрокинув голову, он определенно делал  вид,
будто на него надели наручники. Играл он неплохо, на них  оборачивались,
кто-то обозвал Ребуса ублюдком. Впрочем,  это  было  так  привычно,  что
инспектор удивился бы гораздо больше, если бы ему  пожелали  счастливого
пути.

***

   - А нельзя купить пару таких снимков? - спросил  Чарли,  рассматривая
фотографии, запечатлевшие его рисунок.
   Комната  для  бесед  со  свидетелями  была  покрашена  и   обставлена
намеренно мрачно, но Чарли расположился так вальяжно,  словно  собирался
здесь поселиться.
   - Нет. - Ребус зажег сигарету. Чарли  он  закурить  не  предложил.  -
Итак, зачем ты нарисовал это?
   - Потому что это красиво. - Чарли продолжал рассматривать фото. -  Вы
не согласны? Символ, полный глубокого смысла.
   - Как давно ты знаком с Ронни?
   Чарли  передернул  плечами  и  в  первый  раз  взглянул   в   сторону
магнитофона. Перед началом разговора Ребус спросил, не возражает ли  он,
если его показания будут записаны. В ответ Чарли только пожал плечами, а
теперь, казалось, задумался.
   - Около года, наверное. Да, конечно. Я познакомился с  ним  во  время
первой сессии. Тогда я начал интересоваться настоящим Эдинбургом.
   - Настоящим Эдинбургом?
   - Ну да. Не тем,  что  состоит  из  волынщиков  на  крепостном  валу,
Королевской Мили и памятника Скотту.
   Ребус вспомнил сделанные Ронни фотографии замка.
   - Я видел фотографии на стене в комнате Ронни.
   Чарли посмотрел на него, прищурившись.
   -  А,  эти...  Он  воображал   себя   фотографом,   собирался   стать
профессионалом. Щелкал эти идиотские кадры для туристских открыток.  Это
увлечение, как и остальные, продолжалось недолго.
   - У него был неплохой фотоаппарат.
   - Что? А, аппарат. Да, его гордость.
   Чарли скрестил ноги. Ребус не отрывал взгляда от его глаз,  но  юноша
продолжал изучать снимки пентаграммы.
   - Так что ты начал говорить о "настоящем" Эдинбурге?
   - Староста Броди и Уэверли  , Холируд и Скала Артурова трона. - Чарли снова оживился.  -  Все
это показуха для туристов. А я всегда догадывался, что под этой  мишурой
должна быть какая-то другая, темная жизнь. И я начал искать ее в жилых и
заброшенных кварталах: Вестер-Хэйлз, Оксгангз, Крэгмиллар, Пилмьюир.
   - Ты начал бродить по Пилмьюиру?
   - Да.
   - То есть сам стал туристом?
   Ребусу случалось видеть  подобных  искателей  приключений,  любителей
посмаковать чужую жизнь на дне города, но обычно  эти  люди,  очень  ему
неприятные, бывали постарше и посостоятельней Чарли.
   - Я не турист! - Собеседник Ребуса дернулся, как форель,  заглотившая
крючок. - Я ходил туда, потому что мне там нравилось и я нравился им.  -
Голос его помрачнел. - Там я чувствовал себя дома.
   - Нет,  молодой  человек.  У  вас  есть  большой  собственный  дом  и
родители, переживающие за вашу университетскую карьеру.
   - Чушь!
   Чарли встал, оттолкнув стул, подошел к стене и прижался к ней  лицом.
Ребус подумал, уж не собирается ли он  стукнуться  головой  о  стену,  а
потом заявить, что полиция применяет крутые методы воздействия. Но  нет,
Чарли просто хотел прислонить щеку к чему-то холодному.
   В комнате действительно было  душно.  Ребус,  давно  снявший  пиджак,
теперь закатал рукава и потушил сигарету.
   - Ну ладно, Чарли.
   Внутреннее сопротивление юноши, видимо, ослабло. Пора было переходить
к вопросам.
   - В ту ночь, когда Ронни сделал себе роковую инъекцию, ты ведь был  у
него, правда?
   - Был. Некоторое время.
   - Кто еще находился в доме?
   - Трейси. Я ушел, а она осталась.
   - А еще кто-нибудь?
   - Заходил какой-то парень, ненадолго. До этого я несколько раз  видел
его вместе с Ронни. Когда он появлялся, они прямо не  отходили  друг  от
друга.
   - Ты полагаешь, это был его поставщик?
   - Нет. Ронни всегда сам доставал себе  дурь.  Во  всяком  случае,  до
последнего времени. В последние  две  недели  ему  не  удавалось  ничего
купить. Но с этим парнем они были как-то особенно близки...
   - Я слушаю.
   - Ну, как любовники, что ли.
   - А Трейси?
   - Да, да,  но  это  же  ничего  не  доказывает!  Вы  же  знаете,  как
большинство наркотов зарабатывают деньги.
   - Воруют?
   - Воруют, играют... И работают на Колтон-хилле.
   Холм  Колтон  к  востоку  от  Принсес-стрит.   Да,   Ребус   знал   о
Колтон-хилле,  о  машинах,  стоящих  всю  ночь  у  его  подножия,  вдоль
Риджент-роуд. Знал он и о кладбище Колтон, и о том, что там происходит.
   - Ты хочешь сказать, что Ронни торговал собой?
   Фраза прозвучала грубо, как заголовок в желтой прессе.
   - Я говорю, что он ошивался там вместе с другими  парнями  и  к  утру
всегда бывал при деньгах. - Чарли сглотнул. - Иногда еще и при синяках.
   - О, господи.
   Ребус добавил эту информацию к тому, что начинало уже складываться  у
него в голове в подобие дела.  Очень  грязного  дела.  Как  низко  может
опуститься человек ради очередной дозы? Ответ выходил один:  как  угодно
низко. И еще ниже. Он закурил следующую сигарету.
   - Ты знаешь это наверняка?
   - Нет.
   - Сам Ронни, кстати, был эдинбуржец?
   - Нет, он из Стерлинга.
   - А фамилия его...
   - Кажется, Макгрэт.
   - Этот парень, с которым они так горячо дружили...  Ты  помнишь,  как
его зовут?
   - Он называл себя Нил, Ронни звал его Нили.
   - Нили? И, по-твоему, они были давнишние друзья?
   - Да, наверняка. Так называют только старых приятелей, верно?
   Ребус окинул Чарли одобрительным взглядом.
   - Не зря же я занимаюсь психологией, инспектор.
   - Не зря.
   Ребус проверил кассету и убедился, что на ней  осталось  еще  немного
чистой пленки.
   - Ты можешь описать, как выглядел этот Нили?
   -  Высокий,  худой,  темные  короткие  волосы.   Физиономия   немного
прыщавая, но всегда чисто вымытая. Одевался в джинсы  и  легкую  куртку,
носил с собой черную спортивную сумку.
   - Не знаешь, что он в ней держал?
   - Почему-то мне казалось, что одежду.
   - Хорошо.
   - Что еще вас интересует?
   - Давай поговорим о пентаграмме. После  того  как  были  сделаны  эти
снимки, кто-то вернулся в дом и дополнил ее.
   Чарли ничего не ответил, но и не удивился.
   - Ведь это сделал ты?
   Тот кивнул.
   - Как ты попал в дом?
   - Через окно на первом этаже. Там отодвигаются  две  доски,  это  как
запасная дверь. Многие только через него и ходили.
   - Зачем ты вернулся?
   - Знак был не закончен. Я хотел добавить еще несколько символов.
   - И написать приветствие.
   - Да. - Чарли улыбнулся сам себе.
   - "Привет, Ронни", - процитировал Ребус. - Что это означает?
   - Означает приветствие. Его дух, его душа все еще  живут  в  доме.  Я
просто хотел сказать ему: "Хелло!" У меня оставалось немного  краски.  И
еще хотелось кого-нибудь немного попугать.
   Ребус  вспомнил,  что  он   испытал,   увидев   кровавые   буквы,   и
почувствовал, что сейчас покраснеет.
   - А свечи ты помнишь?
   Чарли кивнул, но  явно  начинал  волноваться.  Помогать  полицейскому
расследованию оказалось не так приятно, как он ожидал.
   - Как продвигается твоя курсовая? - переменил тему Ребус.
   - Курсовая?
   - Исследование по демонизму.
   - Да, я над этим работаю. Но еще не определился окончательно с темой.
   - Какому аспекту демонизма оно будет посвящено?
   - Не знаю, может быть, народной мифологии, превращению старых страхов
в новые...
   - Тебе известны эдинбургские оккультные секты?
   - Мне известны люди, которые утверждают, что состоят в них.
   - А сам ты там никогда не бывал?
   -  Нет,  не  довелось.  -  Чарли  снова  вышел  из  задумчивости.   -
Послушайте, к чему все это? Ронни мертв, его  больше  нет.  К  чему  эти
вопросы?
   - Расскажи-ка мне о свечах.
   Парень взорвался.
   - А что, собственно, вы хотите услышать о свечах?