х побежал вперед. В  глаза  ему  ударил  яркий  свет  фар,  и  он
зажмурился. Проехав до угла, машина свернула налево и  стала  спускаться
по крутой улочке вниз. Ребус побежал за ней, пытаясь  разглядеть  номер,
но ослепленные вспышкой глаза не  различали  цифр.  Он  успел  разобрать
только марку: "Форд-эскорт".
   Машина притормозила на  перекрестке,  ожидая  возможности  повернуть.
Ребуса отделяло от нее не больше сотни ярдов. В детстве он неплохо бегал
на короткие дистанции: его  брали  в  школьную  команду,  когда  там  не
хватало одного человека. Он бросился вперед, но желудок тут же  напомнил
ему о выпитом вине. Он поскользнулся и остановился.  Машина  свернула  и
скрылась из вида.
   Ну и черт с ней. Достаточно и того, что он увидел,  выйдя  на  улицу:
форму констебля. Лица разглядеть не успел, но за  рулем  "эскорта",  вне
всякого сомнения, сидел полицейский. Мимо  него  прошли  две  девушки  и
громко захихикали. Опомнившись, он сообразил, что стоит  на  тротуаре  в
носках и держит перед собой табличку "ВАША  ОЧЕРЕДЬ  МЫТЬ  ЛЕСТНИЦУ".  А
посмотрев под ноги, увидел, на чем поскользнулся.
   Тихо матерясь, он снял носки, засунул их в водосток и босиком зашагал
к дому.

***

   Констебль сыскной  полиции  Брайан  Холмс  пил  чай.  Чаепитие  давно
превратилось для него в некий ритуал. Он подносил чашку к губам, дул  на
нее и делал глоток. Дул  и  делал  глоток.  И  выдыхал  горячий  воздух.
Сегодня он замерз, как бродяга на скамейке парка. У него  не  было  даже
газеты, а чай  из  термоса  отвратительно  отдавал  пластмассой.  Молоко
третьей свежести, но все же пойло кое-как согревало,  хотя  тепло  и  не
доходило до пальцев ног. Если они у него еще остались.
   - Что там? - прошипел он в сторону офицера местной  полиции,  который
поднес к глазам бинокль, словно для того, чтобы скрыть свое смущение.
   - Ничего, - прошептал тот.
   Они приехали сюда по анонимному звонку. Звонили третий раз за  месяц,
но этот вызов, в отличие от первых двух, оказался, вероятно,  ложным.  В
моду снова  вошли  собачьи  бои.  За  последние  три  месяца  обнаружили
несколько "арен". Их устраивали на свалках,  в  заброшенных  котлованах,
накрытых листами жести. Но сегодня они наблюдали за пустырем, где ничего
не  было  ни  видно,  ни  слышно,  кроме  грохотавших  к  центру  города
товарняков и отдаленного шума шоссе. Да посреди пустыря темнел небольшой
котлован. Днем они осмотрят его, взяв полицейских овчарок и  делая  вид,
что просто выгуливают  собак.  На  аренах  стравливали  питбультерьеров.
Брайан Холмс видел двух псов - участников ринга, с глазами, обезумевшими
от страха и боли. Их оставалось только усыпить, и чем скорее, тем лучше.
   - Постой-ка...
   На пустырь вышли двое мужчин. Осторожно пробираясь между кучами земли
и мусора, держа руки в карманах, они  направлялись  прямо  к  котловану.
Подойдя к нему, они оглянулись. Брайан Холмс смотрел прямо на них, зная,
что его не заметят. Он и его напарник сидели за густыми кустами у  стены
полуразрушенного дома. Возле котлована было светлее, а в их углу - почти
совсем темно, и они могли наблюдать за происходящим как  через  сквозное
зеркало.
   - Попались, - прошептал офицер, когда мужчины спрыгнули в яму.
   - Подожди... - сказал Холмс; он вдруг понял, что здесь на самом  деле
происходит.
   Мужчины обнялись и, слившись в долгом, долгом поцелуе, опустились  на
землю.
   - О, господи, - пробормотал офицер.
   Холмс посмотрел на свои затекшие колени.
   - Похоже, жестокое обращение с животными тут ни при чем, - усмехнулся
он. - А запретить людям вести себя как животные не сумеет никто.
   Офицер не мог оторвать бинокля от глаз.
   - Мы все знаем, что это такое, но никогда...
   - Не приходилось наблюдать?
   Холмс с трудом поднялся на ноги.

***

   Он разговаривал с ночным  дежурным  офицером,  когда  его  позвали  к
телефону. Звонил инспектор Ребус.
   - Ребус? Что ему надо?
   Брайан Холмс  посмотрел  на  часы.  Пятнадцать  минут  третьего.  Ему
передали, что Ребус дома и ждет его звонка. Он позвонил от дежурного.
   - Алло!
   Конечно, он был знаком с Джоном Ребусом, работал  вместе  с  ним  над
несколькими делами, но перезваниваться с  ним  среди  ночи  ему  еще  не
приходилось.
   - Это вы, Брайан?
   - Да, сэр.
   - Я хочу, чтобы вы кое-что записали.
   Пока Холмс доставал блокнот и  ручку,  до  него  доносилась  какая-то
знакомая музыка. "Белый альбом" Битлз.
   - Готовы?
   - Да, сэр.
   - Вчера в Пилмьюире нашли мертвого наркомана. Точнее, уже  позавчера.
Передозировка героина. Выясните, пожалуйста,  фамилии  обнаруживших  его
констеблей и передайте им, чтобы явились ко  мне  в  кабинет  к  десяти.
Записали?
   - Да, сэр.
   - Узнайте у них точный адрес дома,  возьмите  ключи  и  отправляйтесь
туда. На втором этаже в одной  из  спален  на  стене  висят  фотографии.
Заберите снимки Эдинбургского замка и езжайте в редакцию местной газеты.
У них должны  храниться  папки  с  использованными  снимками.  Если  вам
повезет, наткнетесь на какого-нибудь старого хранителя,  который  помнит
времена королевы Виктории. Мне нужно, чтобы вы нашли  снимки,  сделанные
недавно и в том же ракурсе, что вы найдете в доме. Вы меня поняли?
   - Да, сэр. - Холмс строчил в блокноте.
   - Я хочу знать, кто  автор  фотографий,  напечатанных  в  газете.  На
обратной стороне снимков должны быть наклейки с фамилией и адресом.
   - Что-нибудь еще, сэр? - Вопрос Холмса прозвучал как насмешка.
   - Да. - Ребус заговорил немного тише:
   - На стене в комнате вы  найдете  также  несколько  снимков  девушки.
Необходимо выяснить о ней все, что  возможно.  Она  утверждает,  что  ее
второе имя - Трейси. Так  она  себя  называет.  Поспрашивайте,  покажите
фотографию тем, кто может ее знать.
   - Есть, сэр. Один вопрос.
   - Слушаю.
   - Почему я? Почему сейчас? Для какого дела?
   - Это не один, а три вопроса.  Я  отвечу  вам  на  них  завтра  днем.
Приходите ко мне в три часа.
   В трубке послышались гудки. Брайан  Холмс  посмотрел  на  каракули  в
своем блокноте: задание на неделю, полученное за  две  минуты.  Дежурный
читал записи, заглядывая ему через плечо.
   - Работенка скорее для тебя, чем для меня, - признал он.

***

   Брайана Холмса Ребус выбрал по нескольким  причинам.  Ему  нужен  был
человек, который начал бы действовать  быстро,  методично,  не  поднимая
лишнего шума, и который, не зная Ребуса близко, не стал  бы  жаловаться,
что его держат в тени и  используют  как  инструмент,  как  мальчика  на
побегушках,  как  дежурную  ищейку.  Ребус  слышал,  что  Холмс  неплохо
работает и не имеет репутации  нытика.  Этого  было  вполне  достаточно.
Вернувшись из холла в гостиную, он положил телефон на  книжную  полку  и
выключил музыку. Потом подошел к окну и выглянул наружу: пустынную улицу
освещали красновато-оранжевые фонари, похожие  на  головки  лейстерского
сыра. Подумав  о  сыре,  он  вспомнил,  что  два  часа  назад  собирался
перекусить, и перешел на кухню. Трейси ужинать не будет. Она  лежала  на
диване, запрокинув голову. Одна рука на животе, другая опущена вниз,  на
ковер. Веки чуть-чуть разомкнуты, губы приоткрывают небольшую щель между
передними зубами. Он накрыл ее  одеялом,  она  не  пошевелилась.  Ребусу
вдруг стало как-то не по себе. Наверное, это от голода, решил он.  Может
быть, холодильник чем-нибудь порадует его? Но сначала он еще раз подошел
к окну. На улице была такая же пустота, как  та,  что  он  чувствовал  в
себе. Спать не хотелось. Подобрав с  пола  "Доктора  Джекила  и  мистера
Хайда", он отправился на кухню.

Среда

   Чем сумрачней причудливые тени
   Вдоль улицы, тем меньше знать хочу.

   Когда на следующее утро он подошел к двери своего кабинета, возле нее
стояли констебли Гарри Тодц и Фрэнсис О'Рурк. Прислонившись к стене, они
разговаривали вполголоса, нимало, казалось, не  обеспокоенные  тем,  что
инспектор опаздывает  на  двадцать  минут.  Нет  уж,  извинений  они  не
дождутся.
   Ребус с удовольствием  отметил,  что,  когда  он  поднялся  на  этаж,
констебли вытянулись по струнке и замолчали.
   Хорошее начало дня.
   Он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Пусть подождут  еще  пару
минут. Теперь им действительно есть о чем поговорить.
   Справившись у дежурного сержанта, он выяснил, что  Брайана  Холмса  в
участке нет. Он вынул из кармана клочок бумаги и набрал  домашний  номер
Холмса. Никто не подошел. Будем считать, что выполняет задание.
   Тоже недурно.
   Он просмотрел свежую почту и открыл только конверт от суперинтенданта
Уотсона. Приглашение на ланч. Сегодня, в половине первого. Черт  возьми,
Холмсу  он  назначил  на   три   часа.   Ланч   устраивали   бизнесмены,
финансировавшие кампанию  против  наркотиков.  Черт  подери.  Встреча  в
ресторане "Эйри", куда полагалось  являться  при  галстуке  и  в  чистой
рубашке. Ребус осмотрел свой костюм.  Рубашка  сойдет,  галстук  -  нет.
Проклятье.
   День начался слишком хорошо. Трейси разбудила его, принеся завтрак на
подносе. Крепкий кофе, апельсиновый сок, тосты и мед.  Извинившись,  она
объяснила, что  нашла  на  полке  в  гостиной  немного  денег,  вышла  в
ближайший магазин, вернулась и приготовила ему завтрак.
   - Удивительно, как это вас не  разбудил  запах  жарящихся  тостов,  -
произнесла она.
   - Перед вами человек, который умудрился проспать  знаменитый  триллер
"Ад в башне".
   Смеясь, Трейси села  на  кровать  и  принялась  откусывать  маленькие
кусочки тоста, а  Ребус  жевал  горячие  ароматные  ломтики  медленно  и
задумчиво.
   Когда в последний раз ему  приносили  завтрак  в  постель?  Лучше  не
вспоминать...
   - Войдите! - рявкнул он, хотя никто и не думал стучать.
   Трейси  ушла  совершенно  спокойно.  Сказала,  что   чувствует   себя
замечательно. Не может же она отсиживаться у него вечно? Он отвез  ее  в
Пилмьюир, но  под  конец  сделал  глупость:  дал  ей  десять  фунтов.  В
следующий момент он понял, что этот его жест, эти  деньги  устанавливают
между ними какую-то ненужную связь. Взглянув на бумажку в  руке  Трейси,
он чуть было не забрал ее назад, но девушка  уже  вышла  из  машины.  Он
посмотрел  вслед  ее  хрупкой  фигурке,  удалявшейся  легкой,  уверенной
походкой. Она напоминала ему то его дочь Сэмми, то...
   То его бывшую любовницу Джилл Темплер.
   - Войдите! - крикнул он еще раз.
   Теперь дверь приоткрылась на дюйм, потом еще на десять.
   В дверь просунулась голова.
   - Никто не стучал, сэр, - проговорила она.
   - Разве? - прогремел Ребус своим самым театральным баритоном. - Тогда
придется поговорить с вами. Вы войдете наконец или нет?
   Констебли вошли, и Ребус показал им на два стула перед своим  столом.
Один сразу сел, второй остался стоять.
   - Я лучше постою, сэр.
   Первый перепугался, решив, что нарушил какое-то правило.
   - Вы не в армии, - внушил Ребус стоящему, в то время как  первый  уже
начал подниматься на ноги. - Сядьте!
   Оба сели.
   Ребус потер лоб, словно у него болела голова. Очень  кстати  было  бы
припомнить, что это за молодцы и за каким лядом он их вызывал.
   - Так, - произнес он. - Зачем, вы полагаете, я вызвал вас?
   Прием избитый, но эффективный.
   - По делу с колдовством, сэр...
   - Колдовством? - Ребус посмотрел на говорившего: это  был  тот  самый
парень, который показал ему рисунок на стене. - Да. Колдовство и  смерть
от передозировки наркотика.
   Оба понимающе моргнули, а Ребус попытался нащупать следующий вопрос.
   Что же, черт побери,  ему  было  от  них  нужно?  Сейчас  он  не  мог
вспомнить ничего, кроме десятифунтовой бумажки, улыбки и запаха  жареных
тостов.  Но  тут  его  взгляд  уперся  в  аккуратный  форменный  галстук
констебля. Галстук на прищепке.
   - Как ваша фамилия, молодой человек?
   - Тодд, сэр.
   - Тодд? По-немецки это значит "мертвый". Знаете об этом?
   - Да, сэр. Немецкий я изучал в  школе,  пока  не  перешел  в  старшие
классы.
   Ребус кивнул, делая вид,  что  это  произвело  на  него  впечатление.
Впрочем, так оно и было! Все эти мальчишки-констебли  теперь  оканчивали
старшие  классы!  Некоторые  умудрялись  прихватить  еще  и  колледж,  и
университет.  Почему-то  ему  казалось,  что   Холмс   тоже   учился   в
университете. Еще не хватало, чтобы и тот начал умничать...
   Ребус показал на галстук.
   - У вас галстук не совсем на месте, Тодд.
   Констебль нагнул голову так, что Ребусу показалось, его  шея  вот-вот
переломится.
   - Простите, сэр?
   - Вы всегда носите этот галстук?
   - Да, сэр.
   - А он не отстегивался у вас на днях?
   - Отстегивался?..
   - Зажим не ломался? - пояснил Ребус.
   - Нет, сэр.
   - А как ваше имя? - обернулся Ребус  ко  второму  констеблю,  который
глядел на происходящее только что не открыв рот.
   - О'Рурк, сэр.
   - Ирландская фамилия, - прокомментировал Ребус.
   - Да, сэр.
   - А ваш галстук, О'Рурк? Он у вас новый?
   - Не совсем. У нас у всех их по несколько штук.
   Ребус кивнул. Он взял карандаш, внимательно рассмотрел его и  положил
на место. Разговор не имел смысла.
   - Я хотел бы прочитать ваши отчеты об обнаружении тела.
   - Есть, сэр, - ответили констебли хором.
   - Вы не заметили в доме  ничего  необычного?  Сразу,  как  только  вы
вошли? Вам ничто не бросилось в глаза?
   - Только покойник, сэр, - ответил О'Рурк.
   - И рисунок на стене, - добавил Тодд.
   - Кто-нибудь из вас поднимался наверх?
   - Нет, сэр.
   - Когда вы приехали, тело находилось внизу?
   - В комнате на первом этаже, сэр.
   - И вы не стали подниматься на второй?
   Тодд посмотрел на О'Рурка.
   - Мы покричали, спрашивая, нет ли там кого. Но подниматься не стали.
   Как, черт возьми, в таком случае прищепка от галстука  могла  попасть
на верхнюю площадку лестницы?
   Ребус откашлялся.
   - Какую машину вы водите, Тодд?
   - Вы имеете в виду полицейскую машину, сэр?
   - Нет, черт  подери!  -  Он  стукнул  карандашом  по  столу.  -  Вашу
собственную.
   Тодд окончательно смутился.
   - "Метро", сэр.
   - Цвет?
   - Белый.
   Ребус перевел взгляд на О'Рурка.
   - У меня  нет  машины,  -  с  готовностью  пояснил  тот.  -  Я  люблю
мотоциклы. Сейчас у меня "Хонда-750".
   Ребус кивнул.
   Никакого "форда-эскорта". Никто из них не приезжал к его  дому  среди
ночи.
   - Ну что ж, раз так...
   Улыбнувшись, он отпустил их, снова взял карандаш, осмотрел его острие
и сломал о кромку стола.

***

   Останавливая машину возле старомодного магазинчика мужской одежды  на
Джордж-стрит, Ребус думал о Чарли. Выбрав галстук  и  расплачиваясь,  он
думал о Чарли. Вернувшись в машину и завязывая галстук, он снова думал о
Чарли. Направляясь на ланч с самыми богатыми людьми города, он был не  в
состоянии думать ни о чем, кроме Чарли, который мог стать одним из таких
же бизнесменов. Оставить университет, найти с помощью родителей  хорошую
работу и через  год-другой  оказаться  менеджером  солидной  фирмы.  Вот
тогда-то он действительно пропадет, утратит себя, как  бывает  только  с
богатыми и преуспевающими. Пропащие души вовсе не у  тех,  кто  верит  в
чертовщину и балуется наркотиками, а у тех, кто добровольно отказался от
собственного "я".
   Что значили синяки на теле Ронни?
   Далеко зашедшая  игра  садомазохистов?  С  кем  он  играл  в  нее?  С
таинственным Эдвардом?
   Или ритуальное действо?
   Не напрасно ли он так легко отбросил версию, связанную с сатанистами?
Полицейский должен смотреть на вещи широко. Но принимать сатанизм он  не
мог и не хотел. В конце концов, он христианин. Пусть он не часто ходит в
церковь, не поет гимнов и плохо  переносит  проповеди,  но  он  верит  в
своего собственного Бога. У каждого есть  свой  Бог.  А  Бог  шотландцев
праведен и грозен.
   Сегодня Эдинбург казался Ребусу мрачнее обычного, может  быть,  из-за
его настроения. Тень Замка накрыла чуть  ли  не  весь  Новый  город,  но
"Эйри" она не достигала. Самый дорогой  и  изысканный  ресторан  города.
Говорили, что столики для ланча здесь заказывают за год  вперед,  а  для
обеда  -  всего  за  пару  месяцев.  Ресторан   занимал   верхний   этаж
георгианского особняка в Новом городе, вдалеке от сутолоки центра.
   Здешние улицы нельзя было назвать пустынными, поставить тут машину  -
нелегкая задача. Но не для детектива.  Ребус  въехал  прямо  на  двойную
желтую полосу перед входом в ресторан и,  несмотря  на  то  что  швейцар
грозил ему штрафом, вошел внутрь.
   В лифте, поднимающем его на пятый этаж, он похлопал себя по животу  и
с удовольствием убедился, что голоден. Даже если ему предстоит  провести
самые скучные два часа в жизни, да еще и  в  компании  Фермера  Уотсона,
поест он на славу. А добравшись до карты вин, оставит господ финансистов
без штанов.

***

   Брайан Холмс вышел из буфета с пластиковым  стаканом  жидкого  чая  и
посмотрел  на  него,  пытаясь  вспомнить,  когда  в  последний  раз  пил
человеческий, нормально заваренный чай. Пластмассовый термос, сэндвичи с
ветчиной и шоколадное печенье. Подул,  отхлебнул.  Подул,  отхлебнул.  И
ради такой жизни он бросил академическую карьеру.
   Точнее сказать, этой  карьере  он  посвятил  восемь  месяцев,  изучая
историю в Лондонском  университете.  Первый  месяц  ушел  на  то,  чтобы
научиться ориентироваться в огромном городе и передвигаться по нему,  не
теряя собственного достоинства. Второй и третий  месяц  он  включался  в
университетскую  жизнь,  заводил  друзей,  ссорился,  спорил,  налаживал
отношения то с той, то с другой компанией. Как начинающий пловец, каждый
раз он осторожно пробовал воду. За четвертый  и  пятый  месяцы  он  стал
настоящим лондонцем, уверенно путешествуя каждый день в  университет  из
своей  норы  в  Бэттерси.  Его  жизнь  оказалась  подчиненной  цифрам  -
расписанию поездов, номерам автобусов, минутам пересадок  и  отправления
последних  составов  метро,  которые  уносили   его   в   общежитие   от
политических страстей, кипящих в баре. Пропуск нужной пересадки в нужную
минуту зачеркивал весь день, а часы пик в метро напоминали ад. Шестой  и
седьмой месяцы он провел, безвылазно корпя над книгами у себя в  комнате
в Бэттерси. А когда наступил май, он бросил Лондон и вернулся на Север к
старым друзьям. Пустоту, образовавшуюся в его жизни, надо было заполнить
работой.
   Но зачем, господи, зачем он  выбрал  полицию?  Он  еще  раз  осмотрел
пластиковый стакан и запустил им в ближайшую урну.  Мимо.  Ну  и  ладно,
подумал он. Потом спохватился, вернулся, подобрал стакан и исправил свою
ошибку. Ты же не в Лондоне, Брайан,  сказал  он  себе.  Проходящая  мимо
пожилая дама одобрительно улыбнулась ему.
   Редки добрые дела в этом скверном мире.
   А мир и вправду скверен. Ребус погрузил его в какой-то  расплавленный
кошмар. Пилмьюир, Хиросима души.  Ему  казалось,  что  он  схватил  дозу
радиации.
   Он достал из  кармана  листок,  куда  аккуратно  переписал  вчерашнюю
стенографию. Найти констеблей  не  составило  труда.  Теперь,  вероятно,
Ребус с ними уже поговорил.  Во  внутреннем  кармане  у  Брайана  лежали
взятые в том доме  фотографии.  Хорошие  снимки.  Эдинбургский  замок  в
совершенно  неожиданном  ракурсе.  И  девушка.  На  его  взгляд,   очень
симпатичная. Возраст определить трудно, - вероятно, тяжелая  жизнь  тоже
наложила свой отпечаток, но ее грубоватая красота была  несомненна.  Как
он сумеет что-то разузнать о ней, оставалось для него  полной  загадкой.
Кроме имени - Трейси  -  ему  неизвестно  ничего.  Придется  последовать
совету Ребуса, поспрашивать всех, кого только можно. Родной город и  его
обитателей он действительно знал, что сильно помогало  в  такой  работе.
Друзья,  знакомые,  друзья  знакомых.  После   лондонского   фиаско   он
восстановил  свои  старые  связи.  В  свое  время  все  в   один   голос
отговаривали его ехать и  тем  более  рады  были  увидеть  его  снова  и
убедиться в собственной дальновидности. Неужели это было только пять лет
назад?