осил,  то
есть между двумя глотками чая.
   - Какая сейчас торговля... -  Валера  вздохнул,  -  Раньше  хоть  нас
Чанышев выручал.
   Мы его программы продавали. А что сейчас  будем  делать...  -  он  не
закончил фразу, но эта незаконченность была красноречивой. И даже  более
того.
   Выходит, и в этом Осоченко что-то "накрутил"? Хотя я вполне могу  его
и понять. Тот, кто в наше время полностью  платит  налоги,  не  получает
ничего, кроме нищенской пенсии в старости. Скорее всего, Гоша не решился
посвящать меня в тонкости своих взаимоотношений с убитым именно по такой
прозаической причине.

2

   Дожидаться Осоченко я не стал. Валера и так рассказал мне  достаточно
много интересного, и стоило бы сначала "переварить" информацию. Дождя я,
к счастью, не боюсь. Да и не пешком предстоит идти. А в  машине  мокрота
мне не страшна, потому  что  я  не  потребляю  сахара  столько,  сколько
потребляет его майор Лоскутков, и не рискую растаять.
   К тому же у меня появилось ощущение, что полностью  доверять  Гоше  и
всему, что он говорил, - слишком  рискованно.  Или  заказчик  преследует
свои - непонятные мне - цели,  или  умышленно  пытается  ввести  меня  в
заблуждение. И то и другое мне не слишком улыбается, потому что работать
с открытым забралом всегда  приятнее.  И  еще  приятнее,  если  с  тобой
работают так же.
   Помимо всего этого, мне не слишком  понравился  чай,  которым  угощал
меня Валера.
   Сорт не тот. И я решил отправиться в "Аргус",  где  имею  возможность
чай заваривать самостоятельно и по своему вкусу.  Да  и  вести  какие-то
дела - ко мне пока народ валом валит.
   И не ошибся.  Показалось  -  я  стал  нарасхват.  Чуть  ли  не  самый
популярный частный сыщик в городе! А внешний вид человека, дожидающегося
меня на диванчике рядом с дверью кабинета, вселил в меня  такую  надежду
на приобретение сотового телефона, что мне захотелось преодолеть длинный
коридор бегом.
   Тот, кто собирает деньги по крохам, чтобы заплатить за  расследование
похищения щенка из сарая своей бабушки, так не  одевается.  И  очевидно,
черный "Мерседес-280",  припаркованный  недалеко  от  входа  в  "Аргус",
дожидается этого же человека. Такое приятно вдвойне.
   Номер автомобиля легко выплыл из памяти, и я подумал, что зверь опять
бежит на ловца.
   Именно этот "Мерседес" стоял у  подъезда  рядом  с  моим  потрепанным
"жигуленком", когда  я  впервые  повстречал  хорошего,  судя  по  всему,
рукопашного  бойца  Пашу  Гальцева.  Но  Паша,  как  оказалось,  хотя  и
предпочитает ту  же  солидную  автомобильную  фирму,  ездит  на  машинах
покруче. Его привозили сегодня на "дело" в "шестисотом".
   - Вы ко мне? - на всякий случай поинтересовался я у мужчины, открывая
одновременно дверь.
   Он ответил с доброй полуулыбкой уверенного в себе человека:
   - Если вы Толстов, то я - к вам.
   - Проходите, - распахнул я дверь в кабинет величественным жестом, как
вышколенный английский дворецкий распахивает парадные двери в  зале  для
приемов. Только что вошел я без доклада. Некому было его сделать.
   Но вот поклониться все же, как истинному дворецкому,  пришлось.  Даже
ниже, чем этого требуют английские приличия. Вернее, не  поклониться,  а
наклониться, потому что под дверь мне подсунули листок. Его я и поднял.
   Телефонограмма от Лоскуткова с данными на машины, как я и  просил.  В
том числе и на "Мерседес-280".
   - Погода сегодня у нас нелетная. Чай будете?
   Гость поднял брови. Не сразу понял мою шутку. Потом улыбнулся:
   - Если вас это не затруднит.
   Меня это не затруднило.
   Он удобно и раскованно уселся в кресло для клиентов, забросил ногу на
ногу, и меня даже слегка удивило, что, в отличие от большинства,  кто  в
кресло садится, этот человек совсем в нем не потерялся, не  стал  меньше
ростом и незаметнее. Очевидно, знает себе цену.
   - Меня зовут,  кстати,  Вениамин  Вениаминович,  -  он  протянул  мне
визитку,  -  а  ваши  паспортные  данные   я   уже   знаю.   Можете   не
представляться. Я не к кому-то, сознаюсь сразу, шел, а к вам специально.
Персонально, то есть. Зная о вашей репутации и о том, что вы занимаетесь
делом, которое меня тоже весьма волнует.
   - Весьма рад.
   Через пару минут мы уже чайком баловались и между делом разговаривали
на взаимоинтересные темы. Для меня этот разговор оказалась весомее,  чем
можно было предположить. И потому я включил диктофон.
   - Наша фирма уже больше года сотрудничает с Валентином Чанышевым.  То
есть я хочу сказать, что мы сотрудничали...  Никак,  простите,  не  могу
привыкнуть... Вы его знали?
   - Нет.
   - Оч-чень был талантливый молодой человек...
   - А в какой области протекало это сотрудничество?
   Вениамин  Вениаминович  посмотрел  на  меня  долгим  и  почти  добрым
взглядом.
   - Я надеюсь, мы можем говорить откровенно?
   - Естественно. Если только вы  не  пришли  ко  мне  для  того,  чтобы
сознаться в убийстве.
   Тогда я не смогу вас прикрывать,  предупреждаю  сразу,  -  и  я  даже
улыбнулся, чтобы показать, что я, может быть, шучу.
   - Что вы... Какое убийство? Наоборот, я пришел  попросить,  чтобы  вы
нашли убийцу.
   Насколько я понимаю, вы уже заняты этими поисками?
   - Не совсем так. Я нанят не для того, чтобы найти убийцу, а для того,
чтобы доказать невиновность Александры Чанышевой.
   - Но это же, как я понимаю, одно и то же?
   - Вовсе не обязательно. Я уже почти доказал требуемое. Она  не  могла
убить мужа по той простой причине, что не умеет обращаться с пистолетом,
не  знает,  что  такое  предохранитель,  и  не  понимает,  для  чего  он
предназначен. Выстрел был произведен с расстояния не менее трех  метров.
Александра не стремилась бы попасть в голову, даже если бы и стреляла.
   Несомненно, стрелял человек, знакомый с  оружием  и  умеющий  сделать
правильный, точный выстрел. Хладнокровный человек,  не  находящийся  под
воздействием наркотика.
   - Вот и прекрасно, - Вениамин Вениаминович просто выплескивал обаяние
и явное довольство моим отношением к делу. -  Все  ваши  доводы  говорят
мне, что мы придерживаемся одного и того же мнения. Убийца - человек  со
стороны. И что-то этому человеку надо было от Чанышева. А Валентин,  как
я уже вам сообщил, тесно с нами сотрудничал.
   - И я спросил, в какой области... И заверил вас,  что  умею  молчать.
Это необходимое для  частного  сыщика  качество.  Иначе  у  меня  просто
никогда  не  будет  ни  репутации,  ни  клиентов.  Такая  гарантия   вас
устраивает?
   - Вполне. Я думаю, мы сможем договориться.
   - Давайте попробуем. Итак, в какой области  вы  сотрудничали?  В  чем
конкретно это сотрудничество выражалось? И, если можно, я хотел бы знать
денежный  эквивалент  такого  сотрудничества.  Потому  что  не  исключаю
возможности простого ограбления.
   - Может быть, сначала решим наши финансовые дела?
   - Можно и так. Я к таким вопросам всегда подхожу трепетно.
   - Вы же уже по этому делу работаете?
   - Но от меня требуется иной конечный результат, так?
   - Хорошо. Первоначальный аванс в тысячу баксов вас устроит?
   Я сделал кислую мину, хотя мне захотелось подпрыгнуть до потолка.
   - Две, - сказал Вениамин Вениаминович без раздумий. - А в  дальнейшем
гонорар будет зависеть от результата. Мы никогда  не  обижаем  людей,  с
которыми сотрудничаем. Поверьте, это выгодно. Может быть, это  будет  не
последняя наша с вами совместная работа...
   И он без раздумий выложил  на  стол  бумажник,  из  которого  тут  же
отсчитал мне обещанный гонорар. Стодолларовые купюры приятно хрустели  в
пальцах, а мне осталось только удивиться - почему у нас в стране так  не
любят баксы другого достоинства? Большинство наличных расчетов почему-то
производится непременно сотенными бумажками.
   - Хорошо, - я согласился и убрал деньги в карман. Это  дополнительный
заработок за одну и ту же, уже  оплаченную  в  агентстве,  работу.  И  я
думаю, что могу с чистой совестью потратить эти  деньги  на  собственные
производственные нужды. Сотовый телефон и компьютер, похоже,  стали  мне
очень необходимы, чтобы обеспечить высокие производственные  показатели.
А уж Леву Иванова я как-нибудь  перехитрю.  -  Теперь  давайте  перейдем
ближе к делу. Итак, вы сотрудничали с Чанышевым.
   В чем выражалось это сотрудничество?
   - Он делал для нас некоторые, скажем так, нестандартные программы.
   - Что такое "нестандартные программы"?
   - Есть,  предположим,  программы  бухгалтерского  учета.  Приходит  с
неожиданной проверкой инспекция,  открывает  компьютер  -  и  видит  все
результаты на экране монитора.
   А есть  такие  вещи,  которые  учитывать  обязательно,  но  вовсе  не
обязательно показывать их налоговой инспекции. Для этого следует  только
ввести какой-то пароль, и можешь с этой программой работать.
   - Программы-сателлиты?
   Вениамин Вениаминович, видимо, этого термина  не  знал,  но  согласно
кивнул. А я, похоже, значительно вырос в его глазах.
   - Вот примерно такую работу он и выполнял. Или что-то подобное.
   - И много он у вас зарабатывал?
   - Около пятисот долларов в месяц. Порой и по тысяче, а то и больше...
Но он не каждый месяц был занят.  Иногда,  правда,  и  еще  кое-что  ему
приходилось делать...
   - Что именно?
   - Это была несколько более рискованная работа, и оплачивалась она  по
другим расценкам. Пару  раз  Валентин  по  нашей  просьбе  заглядывал  в
электронные платежи банка, чтобы проверить реквизиты - счета  и  адреса,
по которым перечисляли какие-то суммы наши конкуренты. Но этого я вам не
говорил, хорошо?
   - Угу. Что это вам давало?
   - Возможность привезти точно такой  же  товар,  но  по  более  низким
ценам. Конкурентная борьба, сами понимаете - выживает тот, у кого  лучше
компьютерщик работает.
   - Понимаю. Вы бывали на квартире у Чанышевых?
   - Да. Много раз.
   - Жили они не в роскоши. Скромненько.
   - Даже на удивление скромно.
   - И это при том, что Валентин весьма неплохо зарабатывал. При  обыске
значительных сумм в квартире не нашли. Корыстные побуждения  могли  быть
причиной убийства, как вы считаете?
   - - Я думаю, что могли, но вы же сами видели дверь в их квартире - ее
не выломаешь.
   А хозяин гостей принимал очень придирчиво.
   Я сам был свидетелем. Он  не  открывал  дверь  сразу,  сначала  долго
выспрашивал, кто пришел и зачем. Это еще связано  с  его  женой.  Он  не
хотел, чтобы ее видели в том состоянии...
   Ну, вы понимаете... Если только кто-то знакомый,  кого  Валентин  сам
пустил... Но это должен был быть очень близкий знакомый, который и  жену
хорошо знает.
   - Или клиент. Заказчик. Он же не только для вас  программы  делал?  Я
так думаю.
   - Возможно.
   - Вы не знаете, у кого приобрел Валентин Чанышев пистолет?
   - Нет, не знаю. Он спрашивал об оружии у меня. Но я такими делами  не
занимаюсь.
   - А почему он у вас спрашивал?
   Вениамин Вениаминович сделал лукавое лицо:
   - Ну, вы же знаете, что  наша  фирма  в  городе  считается  чуть-чуть
криминальной... Это из-за некоторых наших сотрудников,  в  том  числе  и
руководящих. Прошлое у них такое, никуда от него не  денешься.  Но  если
человек и провел в тюрьме энное количество лет, то это вовсе не  значит,
что ему нельзя сейчас работать.
   - Но вы пистолет у него дома видели?
   - Нет. Я не настолько дружил с Валентином,  чтобы  он  показывал  мне
оружие. Нет, это исключено.
   - Хорошо. Делом этим я занимаюсь уже плотно.  Если  вам  пока  нечего
больше рассказать мне, мы распрощаемся.  Я  буду  держать  вас  в  курсе
событий.
   - Я тоже буду вам позванивать...
   Мы пожали руки, кажется, весьма довольные друг другом. Но, как только
дверь за новым моим клиентом закрылась, я развернул лист телефонограммы.
Так...
   Пресловутый    "Мерседес-280"    зарегистрирован     на     Вениамина
Вениаминовича.  Сам  владелец  машины  работает  старшим  менеджером   в
известной мне фирме, а генеральный директор фирмы выдвигается кандидатом
в депутаты Государственной Думы.
   "Мерседес-600" - вообще машина не личная. В настоящее время  числится
приписанной к  избирательному  штабу  другого  кандидата  в  депутаты  -
генерального директора крупного завода.
   Вызвал  интерес  и  старенький  "БМВ".  Машина  принадлежит  молодому
уголовнику  из  окружения  авторитета  Лангара.  К  этому  же  окружению
принадлежит и Паша Гальцев, хотя больше работает сам по себе.
   Итак, все они причастны к делу Валентина Чанышева.  Скорее  всего,  в
этот круг входит и убийца.
   Но кто он?

3

   Юрий Юрьевич сам почувствовал, что начинает стремительно худеть.  Его
трясло,  словно  он  проглотил  бетонный  вибратор.  Ранее  спокойные  и
величавые, пять подбородков слились в единое  колышущееся  желе,  и  ему
никак не удавалось от проклятой трясучки избавиться.
   Время стремительно шло, пора было бы Михаилу и весть о  себе  подать,
но он все не приезжал и даже  не  звонил.  Больше  всего  Юрия  Юрьевича
беспокоил "хвост", который  пристроился  за  "Мерседесом".  Неужели  так
быстро сработала милиция? Вот втравил Михаил его в  историю...  Надо  же
было додуматься нанять уголовника... Да еще такого, который  в  розыске.
Если это выплывет в какой-нибудь местной газетенке - а они  себе  сейчас
незнамо что могут позволить, не то что в те славные и спокойные времена,
когда Юрий Юрьевич был  секретарем  парткома  завода,  -  то  это  может
обернуться большим скандалом. И Генеральный - мужик крутой - скандала не
одобрит. Ой как не одобрит...
   В конце концов начальник штаба не выдержал и сам  лихорадочно  набрал
толстыми пальцами нужный номер. И с ужасом узнал, что произошло,  -  ему
ответил какой-то майор Лоскутков из городского уголовного розыска.
   Ответил и пообещал скорую встречу  для  беседы.  Тогда  Юрий  Юрьевич
начал  дрожать  интенсивнее.  И  в  таком  состоянии  следовало  идти  к
Генеральному на доклад. Просто необходимо было идти. Оставлять дело  так
нельзя.
   Только Генеральный своим  авторитетом  может  что-то  сделать,  чтобы
выручить парней из КПЗ. А выручать их следует  обязательно,  иначе  они,
если подумают, что их бросили, просто могут все выложить.  И  что  тогда
будет?
   Конечно, можно и отказаться от них. Просто сказать, что это -  личная
инициатива Михаила. А начальник предвыборного штаба об  этой  инициативе
ни сном, ни духом, ни бесовскими молитвами. Это в какой-то мере  оградит
от неприятностей лично его, - если вообще оградит, -  но  на  само  дело
повлияет мало.
   Михаил ведь тоже - член предвыборного штаба. Так сказать,  специалист
по особым поручениям.
   Юрий Юрьевич всегда боялся,  когда  Генеральный  начинал  кричать.  А
кричать тот любит. Голос такой человеку от бога дан,  что  даже  простая
фраза криком кажется. А сегодня, после доклада,  уже  не  простые  фразы
прозвучат. Это Юрий Юрьевич заранее знает.
   Вероятно, это - конец. По  сути  дела,  предвыборную  кампанию  можно
считать полностью  проваленной.  А  совсем  недавно  все  выглядело  так
спокойно и благопристойно.
   Совсем недавно казалось, что даже близко ни один соперник подойти  не
сможет. В самом деле, разве можно поставить на  одну  ступень  директора
большого  завода  и  какого-нибудь  бизнесмена,  пусть  даже   и   много
зарабатывающего?  Руководить  заводом,  громадным   количеством   людей,
организовывать производственный процесс... Это не просто архисложно, это
еще и благородно, потому что Генеральный должен вникать в нужды  каждого
рабочего. На этом строилась вся предвыборная кампания.  А  в  постоянной
задержке зарплаты как  раз  и  виноваты  бизнесмены  и  предприниматели,
создавшие в экономике и хозяйствовании невообразимый и безобразный хаос.
И кто бы знал, какого труда стоит Генеральному  хоть  что-то  выкраивать
для выплат коллективу..,.
   Такая политика хорошо  играла  на  настроении  заводчан.  При  умелом
манипулировании их мнением можно было спать спокойно.
   Просто не возникало никакого повода  для  волнений.  И  Юрий  Юрьевич
постоянно убеждал в этом Генерального.  Тот  сам  во  всякие  мелочи  не
вникал. На нем - забота о заводе.
   Поручил подготовку к выборам  бывшему  секретарю  парткома  -  и  это
должно быть сделано. Так всегда было. И вот...
   И вот кто-то забрался в файлы компьютера предвыборного штаба!  Кто-то
поинтересовался  количеством  акций  предприятия,  принадлежащих   лично
Генеральному и его родственникам, кто-то теперь готов заявить, что завод
в действительности почти одному Генеральному  принадлежит.  И  он  -  не
просто директор, а такой же бизнесмен, как и остальные кандидаты. Только
остальные  сами  создавали  свои  предприятия,  а  он  -  очень   умело,
подтасовкой и хитростью - овладел бывшим государственным. Да еще  таким,
что его название когда-то на весь Советский Союз гремело.
   И заработную плату задерживают не по вине каких-то чужих бизнесменов,
и вообще ее задерживают далеко не  всем.  Тот,  кто  дружит  с  головой,
сможет сделать анализ фактов.
   В предвыборную кампанию за хорошую голову заплатить не жалко - был бы
результат.
   И  еще  выплывут  многие  интересные  моменты,  если  кто-то  заимеет
нескромное желание поинтересоваться тратами предвыборного штаба.
   Раньше жизнь была спокойнее.  Кто  же  предположить  мог,  что  такое
произойдет сейчас?! В нашей стране! И  вдруг  забрался  злоумышленник  в
компьютер! Для окружной избирательной комиссии существовал совсем другой
отчет, где и суммы были иными, и все расчеты велись не в долларах,  а  в
рублях. А теперь вот опубликует кто-нибудь вопрос  -  за  что  выплачено
двадцать   тысяч   долларов   наличными    санкт-петербургской    группе
специалистов  по  нейро-лингвистическому  программированию?  И  сами  же
ответят - почему в последний месяц музыка,  как  в  праздник,  постоянно
звучит из заводского радиоузла. И в обеденный перерыв, и в пересменку  -
в  цехах,  и  на  всей   территории   завода,   и   на   площади   перед
заводоуправлением, и перед каждой проходной... А звучит она потому,  что
в музыку заложены агитационные фразы. И рабочие  просто  программируются
на   голосование.   На   активность   и   на   обязательный   результат.
Программируются просто на любовь к Генеральному, как к отцу родному...
   И если такие факты всплывут штормовой волной - уже неважно,  за  кого
пойдут  голосовать  эти  рабочие.  Нынешний  закон   предельно   жесток.
Генерального просто снимут с выборов и пошлют подальше. Мало того, могут
и  под  суд  отдать.  Он-то  вывернется,  слишком  большой  человек.  Но
"стрелочник" всегда нужен. Генеральный,  естественно,  обвинит  во  всем
Юрия Юрьевича, хотя сам же и поручал  ему  эту  работу  -  и  ни  одного
лишнего шага начальник предвыборного штаба не сделал.
   Все по  согласованию  с  Генеральным.  Кроме,  разве  что,  последней
авантюры с вором-домушником.
   Юрий Юрьевич выпил сразу четыре маленьких таблетки валерианки,  чтобы
успокоиться. Год до пенсии остался. Хоть бы дотянуть...
   И он дрожащей рукой набрал номер телефона приемной.
   - Алло, Юлечка, - трепетно попросил он секретаршу.  -  Поинтересуйся,
когда сам сможет меня принять?

4

   Вечерние прогулки еще с полгода продолжались. И даже зимой,  в  самый
мороз и обжигающий ветер, когда люди - в том числе и одинокие девушки  -
не гуляют, а лишь изредка спешат куда-то.  Потом  прогулки  прекратились
сами собой, потому что не приходило то, чего он ждал.
   Только ближе к весне Леший почти по-собачьи затосковал.  Выть  иногда
хотелось,  как  воет  оставленная  одна  в  квартире  собака.  Он  снова
вспоминал теплоту  губ  девушки,  которую  избил,  когда  поймал  полный
отвращения к нему взгляд, - и  что-то  горячее  начинало  бурлить  между
животом и  грудью,  клокотать,  требовать  выхода.  Он  боролся  с  этим
гейзером,  как  мог.  Самым  сильным  средством  в  такой  борьбе   было
воспоминание о страхе. Но логика желания страх побеждала довольно легко.
Город  слишком  многолюден,  чтобы  Леший  не  мог  спокойно  думать   о