статировал  он  про  себя  появление
своего  помощника  в  щекотливых   делах.   Александр   Матвеевич   знал
пристрастие Вениамина Вениаминовича.
   Всегда и всем хорош,  но  только  до  определенной  стадии,  а  начал
выпивать - и тянет его продолжить. И  сразу  проблемы  возникают,  сразу
появляется насущная необходимость к шефу заглянуть и что-то  обговорить.
Неуемная жажда деятельности. Выпил - так сидел бы себе в кабинете  и  не
высовывался. Нет, ему надо перед всеми засветиться.
   - Подожди, пока освобожусь. Я тебе позвоню.
   - Только два слова...
   - Пройди туда... -  Хозяинов  показал  большим  пальцем  за  спину  и
повернулся к гостям со всегдашней  своей  вежливой  улыбкой  услужливого
официанта. - Извините. Я быстро все решу. Похоже, что-то случилось.
   Он зашел в  комнату  отдыха  вслед  за  Вениамином  Вениаминовичем  и
посмотрел на помощника недовольно.
   - Что еще?
   - Наш "частник"... Кочевряжиться начал.
   Я ему позвонил, хотел договориться о встрече.
   Он сослался на деловое свидание,  сказал,  что  позвонит  мне  сам  -
позже, когда освободится. И поехал в ментовку.  По  дороге  заметил  наш
"хвост", заехал в магазин, оттуда вышел через черный ход.
   - А что, твои ребята про черный ход не знали?
   - Они его блокировали. Одну машину  там  поставили.  Сами  на  всякий
случай отошли в сторону. Он вышел и проколол машине колесо.  Сам  уехал.
Вторая машина его  сопроводила  до  городского  управления.  Там  к  ним
подошли омоновцы, устроили обыск и нашли в машине гильзу от "ТТ".  Слава
богу, пустую. Парни отговариваются тем, что просто подобрал один из  них
ее на улице. Просто ради интереса.
   Давно уже подобрал и забыл про нее. Их все еще держат  в  дежурке,  в
"обезьяннике". А сам "частник" - они видели - в это время уехал  с  этим
майором и  еще  с  каким-то  парнем  в  камуфляже.  Похоже,  охрану  ему
приставили.
   Только вот от кого, от нас?
   Александр Матвеевич почесал кончик  носа,  как  делал  всегда,  когда
нервничал.
   - Что ты предлагаешь?
   - Может, концы в воду?..
   - Не торопись. Встреться с ним как можно скорее. Предложи еще  денег.
На текущие расходы. И там сориентируйся. Если что, посылай Гавроша.
   - Меня Гаврош не ставит ни в грош. Ты сам  распорядись,  чтоб  в  мое
подчинение...
   - Ладно, я Гаврошу позвоню.
   - Только зачем платить, если посылать Гавроша?..
   -  А  затем  и  платить,  чтобы  на  тебя  стрелки  не  перевели.  Не
соображаешь? Пей меньше, когда работы много.

2

   На стоянке возле НИИ - это  же  не  торгово-посредническая  фирма!  -
транспорта  было  немного.   Сразу   можно   было   определить   уровень
платежеспособности предприятия и должностные оклады его  сотрудников.  Я
поставил свою развалюху совсем рядом со входом, в числе других машин  не
лучшего внешнего вида.
   - Подождите здесь, - сказал Панкратов.  -  Нас,  думаю,  дальше  бюро
пропусков не пустят. Я без удостоверения, вы же...
   - Я - с удостоверением, - гордо изрек майор.
   Панкратов  посмотрел  на  него,  как  на  недоразвитого.   Ментовское
удостоверение и раньше не слишком ценилось, а теперь и подавно.
   Вернулся он минут через десять.
   - Сейчас к нам спустится начальник  отдела,  в  котором  ваш  Чанышев
работал.
   - Наш Чанышев... - уточнил я.
   - Что?
   - Наш, говорю, Чанышев. Ты в нем не меньше нашего заинтересован.
   Капитан улыбнулся.
   - Конечно.
   "Сейчас", однако, растянулось на добрых  полчаса.  У  меня  кончились
сигареты, и я сходил в газетный киоск через  дорогу.  Привычных  там  не
обнаружил и потому протопал дальше, успел посетить недалекий базарчик.
   И, только вернувшись,  увидел,  что  с  крыльца  спускается  какой-то
неопрятный мужчина в  заношенном  костюме,  в  застиранной  рубахе  и  в
галстуке, какие не носят уже тридцать лет.
   Всматривается в номера машин.
   Вычислил я правильно. Он искал именно нас.
   - Здравствуйте. Моя фамилия Лихачев.
   Меня директор просил с вами поговорить.
   Что-то по поводу Чанышева? Что он там опять натворил?
   Панкратов распахнул дверцу заднего сиденья  и  пододвинулся,  уступая
место. Я, не оборачиваясь, приготовил диктофон для записи.
   - Опять? - спросил Лоскутков. - Это следует понимать так,  что  он  у
вас постоянно что-то творил?
   Мужчина сел, но так несмело, что это было заметно даже  мне,  хотя  и
расположился он у меня за спиной - почти не заскрипели пружины сиденья.
   - Не сказать, чтобы постоянно... Но из-за этого мы и расстались.  Как
бы вам объяснить... Он шутки ради делал  компьютерные  вирусы.  Конечно,
вирус  сейчас  даже  школьник  может  сделать,   но   квалифицированному
программисту это непростительно. Он-то  знает,  до  чего  может  довести
такое легкомыслие.
   Хотя это не просто вирусы, а вирусы "с подковыркой", и к тому  же  их
не определяет ни одна антивирусная программа.
   - Серьезный вирус?!. - то ли  спросил,  то  ли  сказал  утвердительно
Панкратов.
   - Не сказать чтобы разрушительный, хотя  в  производственный  процесс
вмешивался. Чанышев запустил его нам в сеть, А у нас, понимаете,  каждый
компьютер работает с паролем и с именем пользователя.
   - Много у вас компьютеров?
   - В сети - более шестидесяти. И вот - представляете? - вдень рождения
каждого  сотрудника  его  зараженный  компьютер,  ни  много   ни   мало,
поздравлял пользователя и тут же  полностью  зависал  для  оператора  на
целых два часа. Словно бы предлагал  имениннику  устроить  в  это  время
застолье. Причем, во избежание перезаписи данных,  сам  предупреждал  об
этом...
   Мы рассмеялись.
   - Ничего смешного, - нахмурился Лихачев. - Дело в том,  что  мы  тоже
сначала смеялись. Шутки, как ни странно, у нас тоже умеют  понимать.  Но
мы думали, что компьютер вообще на эти два часа зависает, полностью.
   Оказалось, что - нет. По какой-то случайности вышло  так,  что  после
зависания компьютера,  если  его  не  отключить,  на  его  жесткий  диск
свободно можно было выйти с любого другого компьютера сети. И  с  любого
другого компьютера города! Но - уже  без  пароля,  который  знал  только
оператор. Пароль после зависания приходилось менять. Вирус стирал его из
памяти.
   -  Но  это  же  -  промышленный  шпионаж?   -   адекватно   должности
отреагировал капитан Панкратов. - Почему это до нас не дошло? У  вас,  в
режимном учреждении...  Чем  вообще  занимается  ваш  начальник  первого
отдела?
   - Мы не стали поднимать шум. Вирус успел сработать только на  четырех
компьютерах, где не было секретных разработок. Причем в разных  отделах.
Люди просто смеялись. И за пределы отдела это не выходило. Мы  хватились
вовремя. Нечаянно на планерке зашел разговор, и выяснилось, что случай -
не единичный. Неделей позже дело  приобрело  бы  совсем  другой  оборот.
Через неделю после обнаружения - день  рождения  директора,  у  которого
такое на компьютере...
   - И тем не менее. Это же не шутки. Чанышев творил такие  вещи,  а  вы
оставили это без внимания?
   -  Мы  уволили  его.  Правда...  -  наш  собеседник  смутился,  -  по
собственному желанию. Все-таки действовал он без злого умысла.
   - А вот это еще неизвестно, - капитан не согласился. - А зачем  тогда
он оставил возможность доступа к зависшему компьютеру?
   -  Вы  смеетесь?  -  Лихачев  посмотрел  на   Панкратова   откровенно
удивленно. - Чанышев? Вы что, совсем не знаете его?  Чтобы  он  и  вдруг
сумел это сделать... Над такой  разработкой  целому  отделу  долго-долго
трудиться надо, да и то нет гарантии, что получится.  Это  же  создается
сложнейший комплекс программ!  Только  случайно  можно  нащупать  нужный
поворот. А он совершенно не был способен  на  оригинальный  ход.  Он  же
работал только над примитивами.
   - Стоп-стоп-стоп! Какие примитивы? Чанышев  все  же  был  талантливый
программист? - спросил, в свою очередь, я. - О нем говорят, что он может
сделать  любую  программу  для  любого  заказчика.  Удовлетворит   самый
извращенный вкус.
   - Перестаньте  чепуху  говорить.  Как  программист  он  -  совершенно
никакой. Даже создание того пресловутого вируса - это для  него  большой
успех. Хотя вирус создать, вообще-то не слишком сложно. Спросите  любого
нашего сотрудника о  Чанышеве.  Вот  хакерство  -  это  да,  в  этом  он
преуспел. Где надо было похулиганить, он всегда первый.
   - У нас есть другие данные.
   - Не  поверю  никогда.  Я  с  ним  столько  провозился,  столько  раз
заставлял его переделать задание и увидеть очевидное...
   - Может быть, у вас ему развернуться  не  давали?  А,  оказавшись  на
вольных хлебах, он стал работать более творчески?
   - Он вообще не был способен на творчество. Вот его жена - это да. Она
всегда мыслила нестандартно, но  очень  логично.  По  странной  какой-то
своей системе. Что-то такое... Как бы выразиться поточнее... Она  всегда
шла от парадоксов. От обратного. Вроде бы сначала убеждала вас, что  это
невозможно,  а  потом  доказывала,  что  только  так  и  может  быть.  С
Александрой Чанышевой мы расстались с большим сожалением.
   - Подождите, -  Лоскутков  посмотрел  на  Лихачева  своим  знаменитым
рысьим взглядом так, что тот  испуганно  откинулся  на  спинку  сиденья.
Бедный, подумал, должно быть,  что  не  в  свое  дело  влип.  -  Так  вы
говорите, что Александра Чанышева... - - Да, - голос нашего гостя слегка
сел под взглядом майора и стал  предельно  аккуратным,  как  салфеточка,
вышитая усидчивой старушкой. - Да! Она могла сделать очень многое. Очень
талантливая программистка. Правда, она в другом отделе  работала,  не  у
меня, но про нее много говорили. Только вот - невообразимо ленива. Может
по часу в окно смотреть, вместо того чтобы работать. А  сам  он,  уверяю
вас - ничего не стоит.
   - Прямо скажем, неожиданный поворот, - мне даже смеяться  захотелось.
А Гоша Осоченко скальп с себя готов был снять  -  так  старался  убедить
меня в великих талантах Валентина!
   То же самое говорил мне, кстати, и Валера.
   И Вениамин Вениаминович - тоже. Или здесь -  какая-то  путаница,  или
Валентин всех их здорово водил  за  нос,  пользуясь  в  действительности
услугами жены и присваивая себе плоды ее труда. Хотя вполне может  быть,
что в определенный момент прорезался  вдруг  у  человека  талант.  Такие
случаи бывают, я знаю.
   Но слишком редко, чтобы делать на это упор.
   - Спасибо, - капитан поблагодарил Лихачева с  уважением  в  голосе  и
пожал ему руку.
   - Я  могу  идти?  -  Тот  спросил  робко  и  почти  обрадованно.  Так
подействовал на него ментовский взгляд.
   - Да. Сегодня мы не будем вас  арестовывать...  -  А  мой  голос  был
настолько серьезен, что программист - я это словно спиной видел -  полез
в карман за валидолом.
   - Что? - он спросил еле-еле слышно, но с надеждой, что я  свое  слово
сдержу.
   - Наш сыщик так шутит... - Панкратов похлопал его по плечу. -  Идите.
Еще раз спасибо. И передайте привет директору. Я к нему на  днях  забегу
поговорить.
   Мы остались в машине одни.
   -  Ну,  как,  съели  своего  суперпрограммиста?  -  спросил  капитан,
улыбаясь так, словно он уже поймал преступника,  за  которым  много  лет
гоняется.
   И я, и Лоскутков - молчали. Информацию  к  размышлению  мы  получили.
Теперь следовало осмыслить все сказанное, пережевать и переварить.
   - Пожалуй, я сегодня не буду торопиться с освобождением Чанышевой,  -
сказал Лоскутков, когда я завел машину.
   - Как я с арестом Лихачева... Но это ты - зря. Я бы  на  твоем  месте
освободил ее как можно быстрее.
   - ?..
   - И пустил за ней "наружку". Только тогда она сможет привести  нас  к
ноутбуку. А  это  -  уже  вещественное  доказательство.  Возможно,  и  к
деньгам. Сколько было на квартире у Чанышевых во время обыска?
   - Чуть больше двух тысяч долларов и около тысячи рублей.
   - Там должно быть гораздо больше. Или  в  другом  месте.  Где-то  они
деньги хранят. И наверняка не в банке. Но  нас,  я  полагаю,  не  деньги
волнуют.
   - Ты все же уверен, что этот ноутбук существует?
   - Иначе такой ничтожный человечек, как Гоша Осоченко, не  пожелал  бы
его иметь при себе. Не из тех он людей, которые без громадной выгоды для
себя захотят поиметь чужую вещь.
   - Может быть, тогда мне следует попросить об отзыве из отпуска и тоже
включиться в дело?
   - Буду только рад, - это робко прозвучала моя надежда  на  помощника.
Так и так, я деньги получаю не от них и плачу им тоже, к счастью, не  я.
Почему бы мне не воспользоваться?
   - Да, - согласился и мент. - если уж ты не состоялся как Леший, то...
С паршивой овцы - хоть шерсти клок... Может, хоть  так  от  тебя  польза
будет?
   - И это все за стремление помочь?
   - Терпи, -  изрек  я  философски.  -  Чем  чаще  ты  будешь  работать
совместно  с  ментами,  тем  чаще  жизнь  будет  тебе  представляться  в
блевотно-зеленом цвете. Они такие...
   Лоскутков в ответ только коротко кашлянул. Он бы кашлянул и  сильнее,
но крепко, похоже, болела челюсть.
   - Так как мы договоримся о координации действий? - спросил я скромно,
считая вопрос решенным.
   - Я сейчас у матери живу. Звоните. Сегодня попытаюсь  все  вопросы  с
отзывом из отпуска решить.
   - "Запиши  мои  телефоны:  рабочий,  домашний  и  сотовый.  Господину
Лоскуткову я тоже рекомендовал бы записать последний.
   - Мой домашний тоже запиши, - Панкратов продиктовал номер.  -  Поздно
вечером лучше не звонить. Мать спать ложится рано.
   Она меня за каждый звонок съесть готова.
   Воспитывает, как пацана.

3

   Леший стоял перед зеркалом, когда пришла мать. У нее  -  удивительная
просто способность ему мешать. И не только ему. Особый, очень  чуткий  и
трепетный талант. Она даже когда к  подругам  приходит  -  мешает;  даже
когда на встречу одноклассников, стариков  и  старушек,  ходила  -  сама
жаловалась, помешала. А уж про сына-то что говорить...
   Всю жизнь...
   Ничего, он подкопит денег, купит себе квартиру. Это произойдет  очень
скоро. Очень скоро у него будет  достаточно  денег.  Он  знает,  как  их
добыть.
   На прощание он улыбнулся своему отражению - и ушел к себе в  комнату,
пока ключ матери не успел до конца провернуться в замке.
   Улыбка получилась хорошая. Леший знал, что, когда он улыбается,  лицо
его становится добрым и открытым. Но и без улыбки он не находил  в  душе
отвращения к себе.  Не  отвратительный  он,  совсем  не  отвратительный.
Некрасивый - это да, с этим он согласен. Но уж совсем не отвратительный.
А когда улыбается - он даже самому себе в эти моменты  нравится.  Почему
же он не нравится женщинам?
   Может быть, это не он такой плохой, может быть, это  женщины  плохие?
Им же всегда подавай такого, что хоть сейчас - на обложку журнала. И еще
- чтобы деньги были. А если на обложку не годится, то пусть  хотя  бы  -
одни деньги. Они и этим удовлетворятся.
   Самки - они от природы не больше, чем самки.
   Будут у него деньги. И все остальное будет.
   И не будет уже "охотничьих" прогулок по лесу.
   Этого хватит. И самому уже надоело,  да  и  менты  обложили  со  всех
сторон. Слава богу, пока не догадываются насчет него. А не догадываются,
потому что он умнее их. Многократно умнее. Он просчитал все  варианты  и
начал большую игру. Он открыто пошел навстречу - и перехитрил. Он даже с
ними начинает сотрудничать. По другому делу, но все-таки сотрудничать. И
теперь будет в курсе всех дел относительно своего второго "я" -  Лешего.
Краем глаза заметит, краем уха услышит - и сделает выводы. Он привяжется
к ним так, что они захотят общаться с ним часто.
   Плевать на ментов...
   Главное, у него будут эти  губы...  Горячие,  манящие...  Они  всегда
будут рядом. И в любой момент он сможет поцеловать женщину.
   Свою женщину.
   Женщину с горячими губами.
   И даже денег ему не надо. Тех больших денег,  которые  скоро  у  него
появятся.
   Была бы женщина...
   От этих мыслей внутри что-то возбудилось, начало дрожать - захотелось
иметь все и немедленно. И Леший подошел к окну, чтобы успокоиться.
   - Ты уже пообедал? - крикнула с кухни мать.
   - Еще нет, - отозвался он.
   - Сейчас я разогрею...
   Надо успокоиться, надо взять себя в руки.
   Матери ни к чему видеть его состояние. Она никогда не  должна  видеть
его состояния. Он научился не показывать.
   Леший с улыбкой вспомнил тот случай с девушкой  в  подъезде.  Как  он
тогда боялся!
   И как сейчас изменился! Сейчас он идет навстречу  ментам.  Сам  идет.
Сам затеивает такую игру, в которой они никогда не  смогут  разобраться.
Чем больше путаницы, тем интереснее. И он один знает, где  концы  ниток,
за которые следует дергать, чтобы вызвать то или иное действие. Он  стал
сильным. Стал им почти тогда же, в  день,  когда  убил  двух  человек  и
забрал деньги и пистолет. И очень хорошо подумал,  как  себя  вести.  Он
хорошо знал, что  пистолет  будут  искать.  Будут  искать  и  деньги.  И
человека, который деньги неразумно тратит. Неразумно тратят только чужие
деньги. Шальные... Он так тратить не собирался.  Он  тогда  же,  еще  до
защиты диплома устроился на работу. Днем ходил в  НИИ  на  преддипломную
практику, а ночью дежурил за компьютером в коммерческой фирме.
   Платили за такие дежурства не слишком много. Но он говорил всем,  что
очень хорошо платят. Немного матери отдавал, а остальное  -  так  с  ней
договаривался - откладывал  на  машину.  Откуда  матери  знать,  сколько
платят в коммерческих фирмах? Она думает, что  если  фирма  богатая,  то
платят там хорошо. Но простая логика говорит об обратном. Богатой  фирма
может стать только тогда, когда на всем экономит. В том  числе  -  и  на
зарплате сотрудников. И, тем не менее, он там работал.
   И даже не бросил работу, когда подошло время  диплом  защищать.  Мать
радовалась. Она считала, что сын у нее - очень трудолюбивый и  прекрасно
зарабатывает. И уж совсем возгордилась, когда  сын  купил  себе  сначала
гараж, а потом уже и машину. Правда,  машина  была  старенькая.  Но  еще
хорошо бегала. Ему и не нужна была слишком престижная машина.
   И все это он сделал так незаметно, без торопливости, что никому  и  в
голову не пришло заподозрить его в том, что он не заработал эти  деньги.
Так действовать мог только человек с сильной волей. Сильный  человек.  А
он всегда хотел и мечтал быть сильным. Он именно  ради  этого  и  боксом
пошел заниматься, ради этого он и просил  призывную  комиссию  отправить
его служить в десант. А сейчас он - сильный и умный человек -  водит  за
нос ментов и откровенно смеется над  ними.  Многие  ли  решились  бы  на
такое? Он-то знает, чего стоят те, кто  показывает  себя  сильным  перед
другими. Они быстро умирают, а некоторые  даже  пытаются  вымолить  себе
жизнь. Были и такие: "Забирай женщину, а меня  не  трогай..."  -  Он  не
такой. И никогда ментам не понять комбинацию,  которую  он  разыгрывает.
Никогда...

4

   Я  позвонил,  как  и  обещал,  Вениамину  Вениаминовичу,  как  только
вернулся в "Аргус".
   Признаюсь, мне сразу и резко не понравился его ломающийся голос.  Так
только пьяный кот с мышкой пытается играть, не понимая,  что  мышка  эта
может  оказаться  из  породы  волкодавов.  Почему-то   он   резко,   без
предварительного моего согласия, перешел на "ты".  Из  простого  чувства
самоуважения я вынужден был сделать то же самое.
   - А какие у тебя сдвиги намечаются? Что ты уже успел сделать? -  Нет,
он определенно пьян. Осталось ему только громко икнуть в трубку.
   -  Если  сдвиги  намечаются,  о  них  говорят  после  того,  как  они
состоятся. Пока у меня возникают только предположения,  которые  требуют
дополнительной проверки. После проверки я уже смогу что-то сказать.
   - Хм-м... Хорошо, тогда какие сдвиги у майора Лоскуткова? - А это уже
прозвучало так, словно он заплатил мне пару тысяч баксов за то, чтобы  я
докладывал ему о делах ментовки. Но об этом речи у нас,  если  память  у
меня не продырявлена, не заходило.
   - А об этом ты спроси майора Лоскуткова.
   Он, насколько я знаю, очень тобой интересу