о. Тогда давайте придумаем правдоподобную историю для милиции,
которая вот-вот пожалует сюда после вашего топота  среди  ночи.  Соседка
снизу знает, что здесь никого  не  должно  быть,  и  любого  гостя  этой
квартиры считает  потенциальным  преступником.  Есть  у  вас  что-нибудь
правдоподобное в голове?
   - Кто тот человек, которого я здесь застал?
   - Вот это уже вариант. Итак, вы проезжали мимо и вдруг  увидели,  что
на  кухне  здесь  мелькнул  свет.   Только   аргументированный   вариант
придумайте, почему  среди  ночи  вы  разъезжаете  на  машине.  И  еще...
Маленькая деталь. Детали всегда  делают  показания  правдоподобными.  Не
зажигался свет на кухне, а именно - мелькнул. Словно он горел в туалете,
а когда открыли на мгновение дверь, то  полоса  попала  и  на  кухню  из
коридора. Она может туда попасть. А то, что вы посмотрели на  окна,  это
естественно.  Появление  проблеска  света  вас  обеспокоило.  Вы  решили
посмотреть. Поднялись. Открыли дверь. Кстати, откуда у вас ключи?
   Глаза опять забегали. Я понял,  что  эти  ключи  он  уже  использовал
раньше.  Скорее  всего,  в  отсутствие  хозяев   интересовался   другими
программами.  Программное  обеспечение  компьютеров  -   вещь   довольно
прибыльная.
   Особенно  если  навостриться  делать   или   воровать   программы   с
определенным уклоном.
   - Мне их Валентин дал незадолго до смерти. Дня за три... Он  в  фирме
работал, а меня послал сюда за дискетой сходить. Сразу мы  оба  про  них
забыли. А потом...Так он и не успел забрать...
   - Хорошо. Предположим, что вы совершенно случайно,  выходя  из  дома,
положили  эти  ключи  в  карман.  И  оказалось,  что  очень  кстати.  Вы
поднялись, открыли дверь, чтобы  проверить.  И  тут  на  вас  набросился
человек.
   Вы не знаете, кто этот человек. Вам это и знать  не  надо.  Описывать
его можете правдоподобно. Что видели, то и говорите. Потом этот  человек
связал вас  и  ушел.  Кричать  вы  не  стали.  Не  захотели  лишний  раз
привлекать внимание к квартире, где недавно произошло убийство.  В  этом
случае вы заботились  о  репутации  Александры  Чанышевой,  которой  еще
предстоит здесь жить. Вы пытались распутать веревки самостоятельно. Узлы
начали уже  поддаваться.  А  через  некоторое  время  появился  я.  Все.
Устраивает вас такой вариант?
   - Вполне. Кому я должен его рассказать?
   - Тому, кто спросит вас...
   - А о нашей беседе кто-то узнает?
   - Вас беспокоит ваша программистская деятельность?  Успокойтесь.  Моя
профессия обязывает меня держать язык за зубами  и  в  более  щекотливых
делах. Все это хранится только у меня в голове.
   Да, все это - в полном объеме - осталось  только  у  меня  в  голове,
потому что окончание разговора я не стал записывать на диктофон.
   Мало ли каким образом может попасть в руки Лоскуткову кассета?  Ни  к
чему слышать майору, что частный  сыщик  учит  постороннего  изощренному
способу обмана ментов.
   Только тут я заметил, что щека  у  Гоши  начинает  слегка  припухать.
Лоскутков может быть удовлетворен - не  он  один  остался  косноязычным.
Челюсть у Осоченко наверняка повреждена, если не сломана. Но,  вероятно,
спал Паша Гальцев разутым и в схватку вступил точно так же. И если менту
досталось каблуком, то Осоченко - всего-навсего пяткой.
   Легко отделался.
   - У вас дома лед есть?
   - Есть. В холодильнике.
   - Сейчас поезжайте домой и обязательно лед приложите к щеке. Иначе  к
обеду беседовать с вами будет невозможно. А я часам к десяти  подъеду  к
вам в фирму.
   - Я могу забрать ключи? - спросил Гоша.
   Я кивнул. Он взял свою связку и остался ждать.
   - Что еще?
   - Остальные...
   - Что - остальные?
   - Ключи.
   - Вы хотите забрать мою связку?
   - От квартиры можете оставить, а от фирмы я хотел бы взять.
   Так вот откуда такое количество ключей на связке.
   - Эта связка принадлежит пока ментам.
   Спросите свои у майора Лоскуткова, когда встретитесь.
   - А нам обязательно встречаться?
   - Точно сказать не могу, но думаю, что он захочет с вами побеседовать
в любом случае, независимо от того, получит известие о вашем визите сюда
или нет. Сейчас он сильно занят поимкой Лешего. Чуть освободится  и  вас
вызовет.
   -  Я  сам  к  нему  зайду.  Телефончик  мне  не   подскажете?   Чтобы
договориться предварительно.
   Я сказал номер. Гоша записывать не стал.
   Надеется на свою память. Это хорошо, если только не встретится  снова
с Пашей Гальцевым. Паша вполне  в  состоянии  память  совершенно  отбить
только лишь одной пяткой.
   Гоша ушел. Я закрыл за  ним  дверь  и  посмотрел  на  часы.  Половина
седьмого. До  открытия  Сбербанка,  где  мне  предстоит  оплатить  номер
сотового телефона, остается полтора часа. Ехать домой смысла нет. Посижу
здесь, поразмыслю над ситуацией.
   Я повесил куртку на спинку стула и сел уже не в кресло, а  на  диван,
разложенный любящим, похоже, удобства, Пашей Гальцевым.
   Даже подушку домушник отыскал.  Можно  и  мне  прилечь.  Ночь  провел
неспокойную.
   Я прилег, вытянулся. И прямо под локоть мне попал  какой-то  предмет.
Поднял. Раскрытый нож-выкидыш. Острейший - бриться можно. Как я  еще  не
обрезался?
   Вспомнился телефонный звонок Гальцева.
   Тот сообщил, что Гоша атаковал его с ножом.
   Забирать оружие домушник не стал. Ладно, отдам хозяину при встрече. Я
сложил лезвие и сунул нож в карман куртки.
   Итак...
   Итак, что мы имеем на настоящий момент нового?
   Санька!

3

   Этот случай имел громкие последствия.
   Если раньше происшествия с девушкой в подъезде и  с  молодой  толстой
женщиной в городском бору до института вообще  не  доходили,  то  сейчас
погибла  студентка,  многие  ее  так  или  иначе  знали,  многие  просто
встречали  в  коридорах,  и  это  не  могло  оставить   ее   сокурсников
безучастными наблюдателями. Хотя начались каникулы  и  студентов  трудно
было собрать.  Менты  перетрясли  все  общежитие,  почти  "изнасиловали"
студенческий совет в поисках ответов на поставленные вопросы; опросили и
тех, кто был в той комнате и кто не  был,  кто  в  другой  комнате  тоже
отмечал окончание учебного года. Ходили по квартирам  всех,  кто  жил  в
городе. Допрашивали. Потом собрали всех вместе там же, в комнате,  чтобы
произвести следственный эксперимент. Рассадили по прежним местам.
   Выпито было в тот  вечер  -  не  в  этот,  не  в  день  следственного
эксперимента - достаточно много, и мало кто нормально соображал.
   Многие ушли раньше. Но Леший помнил все.
   И достаточно четко, вплоть до выражения каждого отдельного лица.
   Он сам удивлялся этому. И больше всего  удивлялся  тому,  что  сейчас
совершенно не боялся. Словно через какую-то ступень  переступил.  И  как
хорошо, что он почти не пил тогда!
   Что сумел проанализировать  все,  все  вспомнить  и  построить  линию
своего поведения.
   Очень простую и эффективную линию.
   Но этого - свою готовность - он никому не показал.
   Наоборот, когда его допрашивали, он ссылался на то, что был пьяный  и
плохо помнит все происшедшее. И вместе с вопросами вспоминал,  вспоминал
мучительно,  с  сомнениями  и  противоречиями,  со  страхом  и   стыдом.
Понемногу. Сначала одно  говорил,  потом  задумывался  -  пытался  якобы
вспомнить.
   - А, может быть, вот так...
   И предлагал прямо противоположное.
   Основные вопросы были обращены  к  нему.  И  больше,  чем  к  кому-то
другому, вопросов  было  к  нему.  Кого-то  это  смутило  бы,  заставило
бояться. Он так и вел себя, как вел бы себя этот "кто-то" - не  проявляя
уверенности, но в то же время холодно оценивал каждое слово, прежде  чем
его произнести. Обдумывал, хотя обдумывать ему было  совершенно  нечего.
Ответ на  каждый  вопрос  он  уже  знал.  Он  даже  сами  вопросы  сумел
предвидеть и просчитать. Даже гораздо  больше  вопросов  и  более  четко
поставленных, вопросов, которые смогли бы  поставить  его  в  тупик  без
подготовки. Но менты на такие вопросы оказались неспособными.
   - Она, кажется, сказала, что с ним  вот  пойдет  сегодня  спать...  -
сказала одна из девушек, показывая на Лешего, и посмотрела на него  даже
со страхом, словно знала,  что  он  к  убийству  причастен,  словно  все
видела. От одних этих мыслей он стал девушке уже страшен.
   А он смутился. И стал вспоминать. Да, он сам хотел пойти с  погибшей.
Он даже ходил по коридору и искал ее. Он  помнит,  что  она  куда-то  на
другой этаж поднималась. Потом снова приходила. А потом вообще исчезла.
   - Да, она раньше его ушла... - сказала другая девушка. - Я помню, что
он ее искал...
   - Она с парнями с третьего курса на  лестнице  курила...  -  вспомнил
один из парней.
   Не было этого. Леший отлично помнил, что этого  не  было.  Он  просто
умело сам дал направление их мыслям. Как и думал. И они стали вспоминать
то, чего не было, путая действительное и возможное.  На  самом  же  деле
убитая дважды или трижды выходила в туалет.
   И он, как назойливый хвост, провожал ее по коридору. А  она  пыталась
со всеми встречными поговорить, на ком-то из встречных повиснуть. Ей  на
каждом парне хотелось повиснуть.
   На какие-то моменты она в  действительности  пропадала  из  его  поля
зрения в запутанных коридорах общежития. И его видели  в  этом  коридоре
одного. А сейчас посчитали, что он ее  искал.  Леший  очень  хорошо  дал
направление мыслям  других.  И  получилось,  что  она  ушла,  а  он  еще
оставался здесь. Так и в протоколе записали.  И  вообще  оказался  он  в
стороне от всяких подозрений. А если уж не в  стороне,  то,  по  крайней
мере, на  меньшем  подозрении,  чем  многие  другие  из  присутствующих,
которые никак не могли доказать, что они не ушли вместе с ней. Хотя  они
и не доказывали.
   Допросы время  от  времени  продолжались  еще  с  месяц.  Вызывали  в
прокуратуру. То одного, то другого. Из тех, кто оставался в городе. Мать
Лешему категорически запретила ходить  на  допросы.  А  когда  приносили
повестку домой - дверь всегда открывала она сама, -  говорила,  что  сын
уехал отдыхать.
   Приедет только к началу занятий в институте.
   - Еще не хватало, чтобы моего сына подозревали  в  убийстве  какой-то
институтской шлюхи...
   - Мам,  меня  никто  не  подозревает.  Просто  я  -  один  из  многих
свидетелей, один из тех, кто мог что-то увидеть...
   Тем все и закончилось. Без лишних волнений. Леший  даже  смеялся  про
себя. И удивлялся тому, что раньше мог бояться,  раньше  мог  дрожать  в
испуге от каждого звонка  в  дверь.  И  ему  даже  понравилось  нынешнее
состояние - все его считают никчемным в жизни и ни на что не  способным.
И никто, даже родная мать не понимает, что в душе он - совсем другой.
   Лето входило в самую жаркую стадию.
   И Леший знал, что там же,  вокруг  того  самого  места  сейчас  много
девушек. В городском бору находятся  каменные  карьеры,  залитые  гнилой
водой. На берегах этих карьеров многие загорают.  Но  он  вдруг  потерял
интерес к ним. Его перестали на время звать к  себе  горячие  губы,  они
перестали ему сниться...

Глава двенадцатая

1

   - Как здоровье, майор? - спросил я.
   Он промычал что-то в трубку.
   - Ты на месте будешь через час?
   - Угу...
   - Я подъеду. Пока новостей нет?
   - Нет.
   - У меня есть. Не хотел меня вечером послушать, вот теперь и  пожинай
плоды своего непрофессионализма. Нюх надо иметь...
   Вот  так  я  его!  Получай,  мент,  сполна.  И  не  чувствуй   больше
превосходства над частным сыском.
   - Что? - в вопросе настороженность.
   - Паша ночевал в квартире Чанышевых.
   - Что! - Теперь это уже не вопрос. Теперь это  уже  вопль  и  рычание
раненой рыси.
   - Что слышал. Я сейчас звоню отсюда.
   Только что отправил еще одного пострадавшего подлечиться.  Гальцев  в
этой квартире предпочитает наносить один и тот же удар. Пяткой в челюсть
с разворотом.
   - Кто?
   - Сегодня утром мой основной заказчик Гоша  Осоченко  проезжал  мимо.
Посмотрел на  окна  и  заметил  мелькнувший  свет.  Гальцев  неосторожно
выходил из туалета, и свет попал на кухонное окно. Гоше не повезло,  что
он поймал именно эту секунду.
   - Не повезло?
   -  А  ты  считаешь  это  везением?..  Тогда  у  нас  с  тобой  разное
представление о роли судьбы в жизни человека. Слушай дальше. У  Осоченко
от квартиры - свои ключи. Они были  компаньонами  с  Чанышевым,  владели
одной фирмой. И на работе была связка ключей.
   Точно такая же, как в моем кармане. Сейчас Гоша  занимается  вопросом
похорон и потому ключи на всякий случай  возит  с  собой.  Если  приедет
кто-то из родственников,  чтобы  поселить  их  в  квартире.  Короче,  он
поднялся туда.
   И застал Гальцева. За что получил пяткой в челюсть. Примерно,  как  и
ты. Только тебе каблуком  досталось,  а  ему  босой  ногой.  Потом  Паша
аккуратно связал Гошу и оставил отсыпаться. И парень бы отсыпался до сих
пор, но меня что-то повело туда же. Я приехал и выручил его.
   - Вчера около семи вечера Гальцев обчистил сейф предвыборного  штаба.
Пятьдесят тысяч долларов. Это даже  по  американским  меркам  -  крупное
ограбление. А уж по нашим... - Лоскутков от злости  даже  говорить  стал
почти нормально.
   Около семи вечера... Около семи вечера?
   Да на Пашу сейчас всех собак повесят!
   - Ты ничего, майор, не путаешь?
   - Почему я должен путать?
   - Вспомни вчерашний вечер. Вы слушали телефон  Лангара.  Откуда  Паша
звонил ему в это время?
   - Понял... - голос Лоскуткова  сел  и  злость  прошла.  -  Из  центра
города. Дважды звонил. В то же самое время. Значит, в штабе он  быть  не
мог.
   - То-то. А то ты сразу - Паша... Это в тебе обида говорит на него. Не
стоит обижаться, а то на тебе будут воду возить.  Паша  победил  тебя  в
честном поединке. Если можно  считать  честным  нападение  двух  злобных
ментов с пистолетом на одного несчастного безоружного квартирного  вора.
На меня тоже один капитан из ФСБ до сих пор дуется.  Я  его  сначала  по
ошибке в своем гараже завалил и челюсть ему сломал, как тебе -  Гальцев.
Потом он захотел взять реванш в спортзале. А там я  ему  коленом  в  лоб
угодил. Неделю потом колено болело. Не знаю уж, как его лоб это пережил.
   Не  уподобляйся  этому  капитану,  а  то  никогда  подполковника   не
получишь.
   - Ладно. Ты сейчас куда?
   - В фирму к Осоченко. Компьютер покупаю.
   - На какие шиши? Много зарабатываешь?
   - Клиентура оплачивает качественную  работу.  А  без  компьютера  она
качественной быть не может.
   - Себе покупаешь или "Аргусу"?
   - "Аргусу".
   Зачем будить в злобной рыси зависть...
   - То-то. Скоро, похоже, и сотовой связью обзаведешься. Распустил тебя
Иванов.
   - Уже обзавелся. Сегодня "Аргус" оплатит номер, и буду пользоваться.
   - Еще что-то есть? А то мне некогда.
   Все-таки зависть в рыси проявилась. По  голосу  чувствую.  Не  зря  я
осторожничаю.
   - Есть. У меня  назрели  насущные  вопросы  к  Александре  Чанышевой.
Будешь ее допрашивать?
   - Сегодня будем оформлять документы.
   Отпустим под подписку о невыезде.
   - Торопишься.  Хотя  это,  может  быть,  и  интереснее.  Только  меня
предупреди заранее, чтобы я подготовился.
   - Что-то знаешь?
   - Пустяки. Не столько знаю,  сколько  надеюсь  на  получение  знаний.
Потом расскажу.
   Я положил трубку и стал собирать разложенный диван.  Подушка,  как  я
догадался, должна храниться в специальном  отделении  за  спинкой.  Паша
Гальцев не позаботился о наведении порядка, придется мне выполнить  роль
горничной.
   Когда я закрывал дверь, то услышал, как щелкнул замок этажом ниже.  И
потому спуститься я решил не в лифте. Соседка  с  четвертого  этажа,  та
самая, которой плохо спалось из-за Валентина Чанышева  -  и  теперь  еще
хуже спится после его смерти, - конечно,  подслушивала  и  наблюдала.  В
дверной глазок было видно, что в коридоре у  нее  горит  свет.  Когда  я
проходил мимо двери, этот свет что-то закрыло. Она смотрит, кто вышел из
квартиры.
   Времени у  меня  оставалось  мало,  и  я  не  стал  задерживаться  на
неинтересный сейчас для меня разговор. Разговор был бы интересным,  если
бы   я   спрашивал.   Сейчас   же   можно   было   предположить   только
противоположное.
   Машина стояла на месте. Двигатель полностью остыть не успел и завелся
легко. Теперь - в Сбербанк, а потом - за компьютером.
   А потом - выяснить кое-что...
   Я машинально взглянул в зеркало заднего вида и заметил, что следом за
мной выехала на улицу  "четверка"  цвета  "баклажан".  У  меня  привычка
строго обязательная - выходя из подъезда, я  "фотографирую"  все  вокруг
взглядом. Во дворе я машину не видел. Может быть, стояла в соседнем.  Но
почему тогда выезжает здесь, если там есть свой  -  и  более  удобный  -
выезд?

2

   - Обязательно проверь, -  сказал  Александр  Матвеевич.  -  С  такими
парнями дело иметь, сам понимаешь, рискованно. Если  почти  всех  ментов
можно купить, то эти могут работать за принцип.  Вояки  -  вообще  народ
тяжелый. А спецназ ГРУ и в армии - всегда особняком. Я как-то встречался
с одним таким. Больше не хочу... Упертые они...
   - Я две машины на это дело выделил, - Вениамину  Вениаминовичу  очень
нравился грузинский марочный коньяк из бара Хозяинова,  и  он  делал  из
пузатой  рюмки  маленькие  глоточки.   И   между   глоточками   хотелось
расспросить Александра Матвеевича о том, как и  где  он  сталкивался  со
спецназом ГРУ, но при этом он хорошо знал,  что  Хозяинов  не  расскажет
больше того, что уже  прозвучало.  -  Предупредил  парней,  чтобы  очень
аккуратно себя вели, не светились и не надоедали.
   - Он сам им не даст себе надоесть. Это я точно говорю.  Если  увидит,
то где-нибудь их прижмет, и тогда - прощайся с парнями.
   - Нет, он на "мокруху" не пойдет. Да и они не из тех, кто  даст  себя
прижать.
   - Еще как пойдет! Если начнет бить, то не остановится.  Мой  знакомый
спецназовец, -  Хозяинов  все-таки  удовлетворил  любопытство  гостя,  -
говорил про себя, что их не учили бить, их учили только убивать.
   - Боевой, значит, был мужик...
   - Почему - "был"? Он и сейчас есть. Где-то в нашем городе  болтается.
Как-то видел его из машины.
   - Нам ,бы такого подобрать... Чтобы не болтался.
   - Он сам на себя работает. Независимый.
   Его еще с Афгана посадили.  Взводом  там  командовал.  Подзалетел  на
чем-то. Шесть лет дали, а потом  освободили  через  полгода.  Вроде,  по
тяжести совершенного и под амнистию попасть  не  должен  был,  а  попал.
Откуда-то сверху указка была. "Грушники" - на особом положении.
   - Нет. Наш частный сыщик срок не  тянул.  он  -  спокойный.  С  таким
работать можно.
   Я  даже  думаю,  что  мы  со  взаимным  удовольствием  сотрудничество
продолжим. Только пару дней за ним "хвост" повожу, чтобы  все  выяснить.
То, что я ему  налепил,  в  принципе  никак  не  доказуемо.  Но  если  в
налоговую полицию хотя бы заглянет, то лучше от него отделаться сразу.
   - А если он по другим делам, заглянет?
   - А это уже моя забота - выяснить. Я не зря  там  двум  не  последним
людям зарплату плачу.
   - Ну, смотри, только не отпускай его совсем уж  на  "вольные  хлеба",
чтобы в другие дела ненароком не влез. Это все будет на  твоей  совести.
Еще мне сейчас позвонить должны насчет Гальцева. Куда он провалился? Всю
ночь бригада на  ногах  была,  весь  город  обшарили.  И  менты  тем  же
занимались.
   - Мне тоже этим заняться?
   - Нет. Все сделать не  успеешь.  Пока  поплотнее  с  этим  детективом
поработай. Чтобы, не дай чего бог... Убедишься, что все в порядке, тогда
я тебя еще загружу.
   В кабинете за стеной зазвонил телефон.
   В комнате отдыха загорелась синенькая сигнальная лампочка, и Хозяинов
снял со стены трубку.
   - Слушаю. Да. Это уже интереснее... Так...
   Хорошо. Значит, ты думаешь? Нет-нет. Пока продолжайте.
   Он повесил трубку и,  в  ответ  на  вопросительный  взгляд  Вениамина
Вениаминовича, тихонько засмеялся:
   - Вчера вечером, когда мы только начали  этого  Гальцева  искать,  он
обчистил сейф у наше