ою.
   С такими благими мыслями я уснул  и  в  очередной  раз  проснулся  от
телефонного звонка. По привычке посмотрел на часы. Пять.
   Экстраординарный должен быть случай, чтобы меня в такое время будили.
   - Алло. Слушаю.
   - Извини, отставной майор, что разбудил...
   Голос Паши Гальцева.
   - Что-то случилось? Как ты мой телефон нашел?
   - У меня и телефон, и адрес есть. Против сыщиков, которые "частники",
я ничего не имею. А когда встретился с тобой  в  первый  раз,  здесь,  в
подъезде, подумал, что ты - мент.
   Мысль мне в голову пришла - к менту на квартиру наведаться, когда его
дома не будет.
   Да, видно, не судьба...
   - Что тебе не спится?
   - А тут парень какой-то пришел в гости.
   Как к себе домой, без стеснения.
   - В это время? Кто такой? Где он?
   - Здесь лежит. Рядом с моим диваном.
   Ножом  сильно  размахивал,  а  я  это  люблю  не  больше,  чем  когда
пистолетом машут. Та же история. Я уже ухожу, парня этого, если  веревку
найду, свяжу, чтобы не смотался.
   - Тоже домушник? Не любишь конкурентов?
   - Нет. Этот не из блатных. Этот своим ключом открыл. Могу  поспорить,
он отмычку в руках ни разу не держал.
   - Я еду.
   - Меня уже здесь не будет, не застанешь.
   Ну, даст бог, свидимся. Бывай здоров, "частник"...
   - Удачи тебе, Паша. Не попадись майору Лоскуткову. Он -  злопамятный,
хоть и мой друг.
   Я положил трубку, быстро оделся, плеснул в  лицо  пару  горстей  воды
из-под крана и помчался чуть ли не вприпрыжку на  стоянку,  где  оставил
машину.
   Кто мог прийти туда? Если не из блатных, то или кто-то из заказчиков,
имеющий непосредственное отношение к убийству, или  сам  убийца.  Что-то
хотел, скорее всего, забрать.
   Компьютер? Он мог не знать, что менты уже увезли его и, наверное, всю
сегодняшнюю ночь осваивают новые для себя игры.
   Честно говоря, неплохо было  бы  и  Пашу  на  месте  застать.  Всегда
приятно побеседовать с толковым и знающим свое дело человеком.
   Машину я оставил за углом, чтобы не  привлекать  ненужного  внимания.
Рядом с другой такой же "старушкой". Вошел в подъезд  почти  неслышно  -
громыхать лифтом, естественно, не  стал.  Но  дверь  квартиры  Чанышевых
оказалась открытой. Я едва-едва толкнул ее, не открывая  совсем,  только
чтобы убедиться - путь свободен, и мне  не  надо  пользоваться  ключами.
Потом вывернул на лестничной площадке лампочку -  свет  выдал  бы  меня.
Кроме того, следовало привыкнуть к темноте, к которой привык уже кто-то,
находящийся внутри - не люблю давать противнику преимущество. На  всякий
случай достал пистолет, снял его с  предохранителя  и  неслышной  кошкой
переступил порог. Скользящий шаг, еще один...
   Вот и тот самый пресловутый угол, из-за которого так удобно бить. При
этом человек, получивший удар, вдобавок получает второй сзади - о косяк.
В этом я имел возможность днем убедиться. Взгляд вправо, шаг вперед...
   Взгляд влево - туда, где я сам "приветливо" поджидал "козла". Тишина.
Никого. И уже в комнате  я  включил  свет.  Рядом  с  диваном  лежал  со
связанными руками и ногами один из моих заказчиков.
   - Привет, - сказал я неназойливо. - Давно не  виделись.  Что  вы  так
рано встаете?
   Сон плохой?

Глава одиннадцатая

1

   В шесть утра  майор  Лоскутков  уже  звонил  в  городское  управление
дежурному. Еще вечером, после укола, поставленного дежурным  фельдшером,
который настоятельно рекомендовал майору съездить в недалекий травмпункт
на снимок, челюсть так сильно не болела. Он  в  подобных  делах  человек
опытный - несколько раз за служебную практику доставалось основательно -
и понимал, что это сгоряча. К утру же, как  всегда  бывает,  боль  стала
такой, что даже спать майор уже не мог. И вышел в коридор к  телефонному
аппарату.
   - Привет. Это майор Лоскутков. Ничего не слышно нового про  Гальцева?
- мрачным голосом, с трудом произнося слова, поинтересовался он.
   - Пропал твой Гальцев. Как сквозь  землю  провалился.  Он  же  уехать
собирался...
   - Такую облаву устроили...
   -  Скорее  всего,  просочился.  Загримировался  или  еще  как-то.   В
каком-нибудь транзитном грузовике. Заплатил водиле,  и  дело  с  концом.
Спрячут под пломбу, и все...
   - Плохо работаем, - самокритично сказал майор и положил трубку.
   Он сам знал, что если человек с головой дружит, то может без  проблем
уйти у облавы между пальцами.  А  Паша  Гальцев  не  просто  дружит,  он
по-своему  -  талант.  И  мыслит  всегда  нестандартно.  А  нестандартно
мыслящий человек всегда  найдет  способ  обмануть  тех,  кто  мыслит  по
стереотипу. Хорошо бы иметь  сотрудников,  которые,  как  Паша,  думают.
Только где таких найти?
   Лоскутков зашел в ванную комнату,  посмотрел  в  зеркало.  Челюсть  с
правой стороны, прямо под ухом, покраснела и припухла. А в  одном  месте
образовалась абсолютно синяя шишка величиной с мелкий грецкий орех.
   Значит,  все-таки  перелом.  Именно  под   этим   "грецким   орехом".
Основательно приложился к нему каблук Гальцева. Как это произошло, майор
толком и не понял. Очень уж неудобная  позиция  была  у  него.  Выскочил
из-за шифоньера, проскочил по дуге за спиной у толстого парня,  которого
Толстов в это время бил с такой же надеждой на нокаут, с  какой  мог  бы
бить тренировочный мешок. И пришлось перешагнуть, почти перепрыгнуть  на
горой скорчившегося в дверном проеме первого парня, которого спецназовец
уже уложил. Вот этот слалом, скорее всего, Лоскуткова и подвел.
   В неудобном положении, на широком и высоком перескоке он и появился в
коридоре.
   А там даже пистолет поднять не успел, только  увидел,  как  кто-то  с
поднятой ногой разворачивается по оси в довольно узком коридоре.
   И - провал в памяти. В себя пришел  уже  стоящим  на  четвереньках  в
комнате, в которую он влетел, перевернув по дороге стоявшего  за  спиной
лейтенанта. Хорошо еще, что пистолет из рук не выпал. Не хватало бы  еще
утерять служебное оружие и вооружить уголовника.
   Хотя пистолет Паше не нужен. Он - домушник,  он  не  захочет  цеплять
лишние статьи.
   Лоскутков включил холодную воду, подождал, пока она стечет  и  станет
совсем ледяной, и, набирая эту ледяную воду горсточкой,  стал  осторожно
прикладывать к больному месту. Вода лицо обжигала, но боль проходила.
   И только после такой пятиминутной процедуры  майор  начал  умываться.
Зубы чистить было просто невозможно, и он отказался от попыток сразу.  А
вот с бритьем вообще возникли проблемы.  Бриться  он  привык  ежедневно,
терпеть не мог  свою  рыжую  клочкастую  щетину  на  подбородке.  Сейчас
процедура эта злила и выматывала силы. Но он выдержал  все  до  конца  и
осторожно вытирался полотенцем, когда раздался телефонный звонок.
   - Слушаю. Майор Лоскутков.
   - Слушай, майор, мне сейчас сводки  с  районов  передают,  -  сообщил
дежурный. - Есть одна интересная вещь. Ночью ограблен предвыборный  штаб
одного из кандидатов в депутаты. Почти пятьдесят тысяч долларов из сейфа
выбрали. Как раз тот штаб, откуда ты ребят вчера повязал. И Гальцев  там
был с ними вместе - деньги в сейфе видел.  Начальник  штаба  обещал  ему
тысячу баксов, если винчестер принесет. Так вор остальные деньги забрал,
а этот конверт оставил и  написал  на  нем  печатными  буквами  -  "Юрию
Юрьевичу".
   - Откровенный  почерк  Гальцева...  -  сказал  Лоскутков  и  с  болью
скрипнул зубами. - Совсем обнаглел.
   - Нет, почерк не определишь. Печатными, говорю же, буквами...
   - Я не про тот почерк, я  -  про  почерк  ограбления.  Все.  Выезжаю.
Запроси материалы дела к нам. Только для ознакомления...
   Выходки домушника одновременно и злили, и чем-то импонировали майору.
Но злость свою он всем показывал привычно.
   А симпатию  выставить  напоказ,  конечно  же,  не  мог.  Не  позволял
служебный долг.

2

   - Развяжите меня, - попросил Гоша Осоченко.
   Я не слишком поторопился исполнить его просьбу, несмотря на  то,  что
Гоша выплатил мне за работу солидный аванс. Но эта работа -  уже  совсем
иного рода. За нее, может быть, мне заплатил Вениамин Вениаминович...
   Я подобрал с пола связку ключей - почти такую же большую  и  тяжелую,
как и у меня в кармане. Разве что в этой  -  на  пару  ключей  поменьше.
Интересно, как связка  попала  в  руки  к  Гоше?  Теперь  у  меня  может
возникнуть  к  нему  ряд  вопросов,  на  которые  он  не   сможет   дать
вразумительный ответ. Скорее всего, просто не захочет дать, как не хотел
раньше рассказать все точно и в подробностях, путая меня в следствии.
   - Развяжите... - попросил он вторично, но уже более требовательно.
   А ведь я собрался встретиться с ним несколькими часами позже  и  даже
надумал купить у своего клиента компьютер. А клиент опять  сам  поспешил
ко мне навстречу. Ну что же, обижать парня я не  собираюсь.  Кто  знает,
авось, да еще поработаем вместе. Можно и развязать.
   Паша Гальцев - вот уж народный умелец - постарался на славу. Не знаю,
служил ли он в армии, но вот во флоте не служил  -  это  точно.  Морской
узел не только надежный, он еще и легко  развязывается.  А  с  этим  мне
пришлось несколько минут провозиться.
   Еле справился и чуть не переломал себе все пальцы.
   Гоша встал решительно, встрепенулся, словно молодой петушок, которого
только что отлупил петушок посолиднее, пыль с перьев стряхнул.
   Не надо было ерепениться против классного бойца.
   - Рассказывайте, - я устало плюхнулся в кресло, в  котором,  судя  по
тому, что оно было в квартире  единственное,  и  пришла  в  себя  Санька
Чанышева на утро после убийства. - Что привело вас сюда, и каким образом
вы попали в квартиру?
   - Это что - допрос?
   А у него даже гонор появился.
   - Считайте, что - да.
   - А по какому праву вы будете меня допрашивать?
   - Пока договоримся, что по праву более сильного.  Вот  просто  так  я
пришел сюда, заочно победил вас, развязал и приступил к допросу.
   - Но...
   - Никаких "но"... Если вы возражаете,  вас  будет  допрашивать  майор
Лоскутков из городского уголовного розыска. У того методы более жесткие,
а вам придется в этом  случае  посидеть  несколько  суток  в  подвале  у
майора.
   А потом вам предъявят обвинение по статье сто сорок четыре УК России.
Года четыре получите, могу вам обещать.
   Растерянно забегали глаза. У него  не  всегда  так  явно  проявляется
астигматизм. Вероятно, в моменты особого волнения нервная  система  дает
сбой, и симптомы болезни обостряются.
   - Кто тот человек, который на меня напал?
   - Сторож. Квартиру охранял.
   - А почему он убежал?
   - Дела у него есть неотложные.  Вас  вместо  себя  оставил.  Итак,  я
повторяю вопрос - что привело вас сюда?
   Он помолчал, показывая характер.
   - Мне позвонить Лоскуткову или еще раз повторить вопрос?
   Гоша сложил руки на коленях. Эта поза означала, должно быть,  что  он
смирился с положением допрашиваемого. Хотя оно ему и не нравилось.
   - Я занимаюсь вопросом похорон Валентина. И заехал поискать  записные
книжки, где есть адреса родственников. Такой ответ вас устроит?
   Гонор еще не потерял.. Ничего, и не таких обламывали.
   - Меня - вполне. Но не устроит майора Лоскуткова. Я  просто  горю  от
нетерпения позвонить ему.
   - Чем такой ответ не устроит вашего Лоскуткова?
   - Временем суток. Ночью...
   - Уже утро.
   - Нет. Утро наступит только через час.
   А вы пришли сюда ночью. Следовательно, вы желали  быть  незамеченным.
Незамеченным желает быть или сыщик, или преступник. На  роль  сыщика  вы
пригласили меня. Так какую роль вы себе уготовили?
   Он теряется.  Не  находит  ответа.  Глаза  начинают  бегать  сильнее.
Значит, нервничает.
   Эх, а еще компьютерщик! Не добавляет компьютер  сообразительности,  в
этом я убедился на примере своего заказчика.
   Заказчик... Вот с этого мне и надо начинать.
   -  Ладно,  Гоша,  -  сказал  я  мягко.  Только  что  по  коленке  его
успокаивающе не потрепал. - Ситуация складывается не в вашу пользу. Но в
данном случае я не представляю интересы милиции. И это уже само по  себе
хорошо. Более того, я представляю ваши интересы.
   А это хорошо вдвойне. И я не  верю,  что  вы  пришли  сюда  обокрасть
квартиру вашего убитого товарища. Это, конечно, глупости. Но зачем-то вы
сюда пришли. Мне нужен вразумительный ответ, потому что  сам  факт,  так
или иначе, но дойдет до майора Лоскуткова.
   И тогда мне необходимо будет сказать ему, почему я  сразу  не  вызвал
милицейский наряд.
   А вы обратите все же внимание на то, что я его не вызвал.  Понимаете,
как обстоит дело?
   В данном случае мои интересы очень даже пересекаются с вашими.
   - Что я должен сказать?
   - Мне вы должны сказать правду. Чтобы я был спокоен и  не  подозревал
вас в злых намерениях. Только тогда я помогу вам  придумать  не  правду,
которая будет передана майору Лоскуткову так, чтобы он поверил.
   Опять Гоша задумался. Очень ему не хочется говорить правду. Хотя я  и
могу о ней сам догадаться. При всем своем  громадном  желании  задержать
убийцу и получить, помимо аванса, еще  энную  сумму  от  своего  второго
заказчика, я не  могу  всерьез  рассматривать  его  как  подозреваемого.
Внешность отражает его внутреннее содержание. У Гоши на  лице  написано,
что он - мямля и неудачник, хотя изо всех сил старается бороться с этим.
Кое-что ему, возможно, и удается, но он -  птица  недостаточно  большого
полета. Да и что здесь делать убийце, зачем идти на такой  риск?  А  его
интерес в этой квартире должен быть другой.
   Судя по тому хотя бы, какие  заказы  выполнял  Валентин  Чанышев  для
Вениамина Вениаминовича.
   Клиенту надо помогать. За это он мне и деньги платит.
   - Какую программу вы хотели найти?
   На лице сначала - испуг птицы, потом - изумление удава:
   - Откуда вы знаете?
   - Догадаться не очень трудно. Итак, что это за программа?
   - Какая вам разница?  Просто  очень  сложная  штука,  которую  я  сам
сделать не смог.
   Через два дня придет заказчик, а я не сумел.
   Но знаю, что у Валентина такая есть. Он для другого человека делал...
   - И этого другого человека тоже вы к нему присылали?
   - Нет.
   - А почему вы пришли ночью? Тайком?
   - Потому что это чужая вещь. Я действительно хотел ее украсть,  -  он
опустил голову.
   Голос у парня совсем упал. - И хотел потом выдать за свою разработку.
   - Я не верю, что вы и сейчас говорите правду. Извините уж,  Гоша,  за
откровенность.
   Вы скрыли от меня, что Валентин Чанышев  был  вашим  компаньоном.  Не
совсем понятно, зачем вам это понадобилось, хотя я могу и  предположить,
что некоторые разработки Чанышева делались специально  для  того,  чтобы
обойти закон. А я в вашем представлении являюсь  представителем  закона,
так?
   - Да. Потому я и не сказал. Лучше к некоторым программам  рекламы  не
делать.
   - А почему  вы  начали  действовать  так  срочно,  если  знаете,  что
программа должна быть здесь? Ведь еще есть два дня в запасе. За два  дня
могут отпустить Александру Чанышеву, и тогда, я думаю, она не отказалась
бы вам  помочь.  Тем  более,  что  по  закону  теперь  она  стала  вашим
соучредителем.  Ведь  так?  Других  реальных  наследников  на   солидные
капиталы Валентина Чанышева нет?
   - Да. Теперь она - наш соучредитель.
   Только  вы  сами  говорили,  что  квартирой  многие  интересуются.  Я
подозреваю, что интересуются как раз его программами. У  Валентина  было
очень много нестандартных разработок.
   - Но ведь стоило показать в  милиции  учредительные  документы  вашей
фирмы, и вам бы позволили спокойно  забрать  эту  программу.  Невозможно
было бы доказать, что он разрабатывал ее для кого-то другого.
   Я ожидал, что он скажет, будто не подумал о таком простом  пути.  Это
была бы откровенная ложь. Но Осоченко промолчал.
   - Тем более, что ваш риск совершенно неоправдан. Компьютер  увезли  в
милицию.
   - Программы  -  не  в  самом  компьютере...  -  в  голосе  прозвучала
последняя надежда.
   - ZIP вместе с дискетами тоже увезли.
   Гоша даже застонал. То есть он хотел глубоко  вздохнуть,  но  у  него
непроизвольно получился стон.
   - Я могу походатайствовать, чтобы вам дали покопаться  в  дискетах  и
выбрать то, что принадлежит фирме.
   - А там есть знающие компьютерщики?
   - Есть. И там работающие, и там сидящие.
   - То есть?
   - Это к  делу  не  относится.  Просто  вчера  они  арестовали  одного
человека... Подозревают, что он - Леший. Слышали про такого?
   У Гоши широко раскрылись глаза.
   -  Вот  он  -  крупный  специалист  по  компьютерам  и  по   хакерам.
Профессионал. Ну, так что, мне попросить?
   - Не надо, - коротко сказал Гоша.
   - Почему? Вы опять пытаетесь меня ввести в заблуждение и пришли  сюда
по другой причине?
   - Нет. Просто программа - не из тех, которые следует видеть милиции.
   - Расскажите...
   - Зачем? Вы же все равно в компьютерах... - он хотел  сказать  что-то
колючее и колоритное, но удержался, - мало что понимаете.
   - На будущее. Я вчера договорился с вашим третьим компаньоном...
   - С Валерой? - удивленно спросил Осоченко.
   - С Валерой. Хочу сегодня компьютер у вас купить. Может, буду  больше
знать о возможностях своей машины. Расскажите.
   Честно говоря, я именно как будущий пользователь  и  спрашивал  Гошу.
Отнюдь не как частный сыщик.
   - Очень маленькая  программка,  написанная  на  довольно  редком  для
российских программистов языке Clarion. Вы про такой, вероятно,  даже  и
не слышали, - опять укол профессионала в сторону дилетанта. Прощается  и
признается, как явная справедливость. - Подсоединяешь компьютер с  такой
программой к обыкновенному кассовому аппарату с  фискальной  памятью,  и
можно делать с этой памятью все,  что  душе  угодно.  Чтобы  оставить  в
дураках налоговую инспекцию. Вот и все.
   - Интересная вещь.
   - С этой интересной вещью в любом магазине можно не пропускать  через
кассу товар на многие тысячи. Несколько минут работы,  и  из  кассы  без
проблем извлекается "черный нал".
   - И кто с такими программами работает?
   - Подобные программы не продаются.
   Тогда они теряют смысл. Валентин сам  работал.  Он  ее  не  продавал.
Приходил в магазин с ноутбуком, подсоединял  к  кассе,  делал  работу  и
получал за нее десять процентов от снятой суммы. У него было два десятка
таких магазинов.
   -  И  сейчас,  если  я  правильно  вас  понял,   вы   хотели   занять
освободившуюся вакансию?
   Гоша  промолчал.  Он  помнит,  что  только  что  говорил  мне,  будто
программу эту заказал ему клиент. Но все же не  выдержал  моего  мягкого
напора:
   - Да.
   - И сколько Валентин зарабатывал таким образом?
   - Около двух тысяч баксов в месяц.
   Я присвистнул и внимательно посмотрел на Осоченко.
   - А  ведь  это  тоже  можно  назвать  поводом  для  убийства.  Вы  не
находите?
   Его глаза забегали откровенно испуганно:
   - Я не убивал.
   - Я и не говорю, что это вы убили. Я говорю, что это, возможно,  один
из поводов для убийства. Но вы сейчас сказали про ноутбук.
   В квартире был только большой компьютер.
   Ноутбука здесь не было.
   Теперь он испугался откровенно. И спросил, даже чуть заикаясь:
   - Как не было?
   И сразу же - громко, словно гусь, топая, - пробежал в другую комнату.
Я последовал за ним, думая о соседке этажом ниже - жалко старушку, никак
не дают ей ночами спать. Как бы не догадалась спросонья милицию вызвать.
А то мой друг майор  Лоскутков  меня  надумает  привлечь  по  сто  сорок
четвертой.  Осоченко  осматривался  невнимательно   и   растерянно.   Но
чувствовалось, что его вот-вот хватит удар.
   - Так все-таки, вы хотели взять дискеты от ZIPa или ноутбук?  Мы  так
этот вопрос и не выяснили.
   - Я хотел взять дискету и стереть программу с ноутбука. Чтобы  никто,
не воспользовался. Только и всего.
   Признаться, у меня возникли сразу же кое-какие сомнения, но я не стал
высказывать их Осоченко. Пока это ни  к  чему.  И  вообще  эти  сомнения
касались не его лично  и  не  его  честности.  Сначала  следует  кое-что
узнать.
   - Хорош