жутся рассуждения Маллета. Выяснив обстоятельства и причины моего появления в доме Алстонов, он сразу перешел к роковому вечеру и с особым тщанием выяснял, куда, когда и зачем выходили все, кто находился в гостиной. Ни одного вопроса, по которому можно было бы определить его отношение ко мне. Он воспринимал меня исключительно в качестве регистратора, фиксирующего время тех или иных событий. Я доложил, что Джим Алстон ушел из гостиной примерно пять минут десятого и больше уже не возвращался. Сам я пробыл там до половины одиннадцатого, пошел провожать мисс Эвелин до ее комнаты. А когда вернулся, все уже разошлись, все, кроме доктора Пармура. Выходил ли я потом на улицу? Нет, не выходил. Не могу ли я припомнить какие-нибудь не совсем обычные звуки, или события. Кого-то или что-то. Нет, не могу. Маллет, по всей видимости, был вполне доволен моими ответами, ничего не переспрашивал и не уточнял. После он подробно расспросил о том, каким образом я обнаружил труп Хьюго, и о моем раннем визите к сэру Фредерику, которого я вытащил из постели. Больше вопросов не последовало. Я понял, что уже отмучился, что он думает уже об очередном свидетеле.
     Я сам поинтересовался, следует ли мне пока оставаться в доме. Искоса на меня посмотрев, он ответил:
     - Да, вам лучше дождаться дознания. А потом можете уехать.
     - А показания я тоже буду давать?
     Он посмотрел на меня как на идиота.
     - Вы должны будете дать присягу и подробно рассказать о том, как обнаружили тело. Это чистая формальность, мы обязаны вас допросить, поскольку вы имеете отношение к данному инциденту. Сэр Фредерик потом продолжит ваш рассказ.
     Он снова уткнулся в свои бумажки, а я побрел прочь. Бородатый мраморный Еврипид сердитым взглядом, провожал меня до самой двери.

Глава 9

     Выйдя на крыльцо, я окинул взглядом аккуратные газоны и роскошные клумбы, раздумывая, чем бы мне теперь заняться.
     Утро выдалось восхитительное: теплое, солнечное... Однако же настроение у меня было пасмурное. Честно говоря, эта тяжесть на душе, это внезапное чувство опустошенности и одиночества возникли совсем не из-за участи бедняги Хьюго. В конце концов, я даже не был с ним знаком, и потому не так уж сильно переживал. Конечно, Удручало, что он так нелепо погиб, но не более того. Гораздо сильнее меня огорчало то, что эта чудовищная история разрушила романтическую атмосферу, в которой я пребывал последние три дня - о боже, неужели прошло всего три дня? Я пробирался сюда сквозь громы и молнии, сквозь слепящую пелену дождя, в эту сказочную Обитель Обезьян. Завтра, самое позднее послезавтра, это волшебное приключение закончится, увы, вполне прозаично: в душном, пропахшем пылью здании местного окружного суда. Но я не хотел, чтобы эта сказка кончалась, только не сейчас, в самый драматический момент. Меня манила Тайна. Как это ни прискорбно, мне было не так уж интересно, кто убийца. Меня занимали более глубинные проблемы, а именно: какая скрытая пружина управляет жизнью этих людей, что для них главное? И кто же из этих людей настолько сильно отличается от меня своими устоями и представлениями о жизни, что ему ничего не стоило выпустить пулю в спину себе подобного, погубить живое создание? Снова и снова мне вспоминалось мое первое появление здесь: я стою посреди нарядной гостиной, а вокруг - горящие ненавистью глаза. Разгадка скрывалась в этих враждебных взглядах, вот от чего следовало отталкиваться тому, у кого хватило бы мозгов докопаться до истины. Я был первой, случайной мишенью для ненависти, потом возник Марсель, а потом чья-то убийственная ненависть попала-таки в цель, в настоящего Хьюго. Да, по странному стечению обстоятельств, я стал свидетелем того, как в жизнь этого полузаброшенного дома вторглась чья-то, пока неведомо чья, страсть к истреблению. И сколько я ни пытался определить, утолена эта страсть, или еще нет, ничего не получалось.
     Я медленно шел по гравиевой дорожке к пруду с лилиями, смутно надеясь, что Эвелин еще не ушла, ведь я отсутствовал минут двадцать, не больше. Но ни ее, ни Пармура я не увидел. Я снова уселся на каменную скамью и стал наблюдать за красновато-оранжевыми рыбками, которые время от времени всплывали вверх, потом грациозно изгибая хвосты и трепеща плавниками, с тихим всплеском подныривали под плотные круглые листья лилий. Я курил сигарету за сигаретой, пытаясь представить, что же сейчас происходит в доме.
     Швырнув под ноги третий окурок, я уже собрался уходить, но тут за головой моей раздался тихий свист. Я обернулся. За стеной стоял Марсель и с лукавой улыбочкой меня рассматривал. В считанные секунды он сбежал по каменным ступенькам и направился ко мне.
     - Великолепное местечко для подсматривания и подслушивания,- весело прокомментировал он, усаживаясь рядом. Он держался с привычной своей ироничной небрежностью, ни следа от недавнего отчаяния. Он протянул мне портсигар, уже не тот золотой, с монограммой "Х.А.", а серебряный, с его собственными инициалами. Я все еще не мог простить ему обмана.
     - Подслушивать и подглядывать тут нечего,- огрызнулся я,- по крайней мере, последние полчаса.
     - Резонно. Но я подсматривал за твоими мыслями.- Он повернулся ко мне и со знакомой безыскусной сердечностью сжал мою руку.- Знаешь, старичок, ты уж прости меня за то, что так долго скрывал от тебя свою великую тайну, что милые дамы узнали о ней пораньше. Ты отличный парень, честно. Tu me plais beaucoup . Но сам знаешь, как это бывает: женщине всегда хочется рассказать что-то особенное, покрасоваться. Ведь так? Впрочем, вы, англосаксы...
     - Я не англосакс!- вознегодовал я.- Я чистокровный кельт. Разве это не видно по моим волосам?
     - Видно, конечно, но все равно тебя уже засосала эта трясина. Вы, англичане, слишком вежливые. Это вас и губит. Когда-нибудь ты со мной согласишься. Возможно, в душе ты уже со мной согласился, но это ваше рыцарское великодушие неистребимо. Ну что, скажешь, я не прав?
     Перед его обаянием невозможно было устоять. Его неистребимое жизнелюбие тут же избавило меня от хандры. Будто бы я сидел в холодном темном закутке, и туда вдруг проникли нежащие теплые лучи солнца.
     - Зря ты им проговорился, милым дамам,- назидательно заметил я.- Они сами могли кому-нибудь проговориться, как раз тому, кто...
     - Замолчи!- крикнул он, крепко вцепившись в мой рукав.- Думаешь, я об этом не думал? Думаешь, я совсем кретин? Я и так не нахожу себе места от отчаяния, ведь Хьюго был моим другом... Но откуда я мог знать, что кто-то захочет его... убить? Я думал, у вас в Англии такого не бывает.
     - Скажи, как там дела у полиции?- спросил я, нарочно, чтобы отвлечь от больной темы, которой я нечаянно коснулся.- Они нашли какие-нибудь улики?
     Он пристально на меня посмотрел, не без опаски.
     - Насколько мне известно, нет, не нашли. Лично у меня создалось впечатление, что они топчутся на месте, тянут время до результатов вскрытия. Потом, конечно, будут искать оружие. Двое полицейских рыщут по зарослям, делают замеры, расстояние от первого куста до того, где он был найден, и тому подобное, и еще разглядывают в лупу тропинку, следы ищет. Но пока, судя по их постным физиономиям, ничего стоящего не обнаружили. Разумеется, они бы с удовольствием меня арестовали. Я самый перспективный подозреваемый. Во-первых, это я предложил Хьюго встречу в кустах, во-вторых, он оставил мне все свои деньги. Слава тебе господи, у меня есть алиби.
     - Точно есть?
     - О да! Я полночи провел в гостиной, с Урсулой, мы с ней все никак не могли наговориться. Просидели там до трех ночи. А медики говорят, что Хьюго застрелили гораздо раньше, около двенадцати. Урсула подтвердила мои показания. Замечательная девушка - ей плевать на всякие условности! Она готова защищать меня хоть от всего мира!
     Его самовлюбленность здорово меня раздражала, и я довольно злобно заметил:
     - Ее подтверждения полиции мало. Они могут предположить, что она нарочно тебя выгораживает. Нужен еще один, незаинтересованный свидетель, а такой у тебя вряд ли найдется.
     - Он у нас найдется!- торжественно заявил Марсель.- Конечно, я мог бы сослаться на пепельницу, полную окурков, которая осталась в гостиной, половина окурков - со следами помады Урсулы. Но у меня есть кое-что получше. С прогулки под луной мы с Урсулой вернулись в двенадцатом часу, и в гостиной обнаружили только старину Пармура, он сладко спал. Однако, услышав наши шаги, проснулся. Мы все вместе выпили, потом я, извинившись, их покинул, чтобы навестить Хьюго. Я решил, если он там, на месте, все же затащить его в дом и познакомить с Урсулой. Но у заветного куста никого не оказалось, и я помчался обратно в гостиную.
     - Плакало твое алиби!- перебил его я.- Раз ты туда бегал, полицейские имеют право заявить, что ты и есть убийца.
     - Ерунда,- спокойно возразил Марсель.- Я отсутствовал не больше десяти минут. И откуда я мог взять пистолет? К тому же был бы слышен выстрел.
     - Возможно,- не стал спорить я.- А что было дальше?
     - Когда я вернулся, Урсула и Пармур сидели на прежних местах. Мне показалось, что они, пока я отсутствовал выясняли отношения, возможно даже из-за меня. Урсула потом мне сказала, что да, нечто в этом роде. Доктор явно перебрал с горячительными напитками, но не катастрофически, передвигаться он мог самостоятельно. При моем появлении он сразу поднялся и ушел, молча, без единого слова.
     На этом Марсель и сам умолк.
     - И что потом?
     - Потом, друг мой, мы включили радио и стали танцевать. Но в двенадцать радио, как известно, прекращает работу. Мы сели на кушетку и стали разговаривать. Урсула очаровательная собеседница. Она сказала мне... нет уж, с какой стати я должен рассказывать тебе о том, что предназначалось мне?- Он довольно рассмеялся, что показалось мне крайне вульгарным.
     - Я на это и не рассчитывал!- смутившись, брякнул я. Но, чуть подумав, добавил, чтобы Марсель не воображал, что я расспрашиваю его просто так, из любопытства: - Если вы с Урсулой поженитесь, будет уже не важно, что Хьюго оставил все тебе.
     Марсель снова расхохотался и шутливо хлопнул меня по спине.
     - Вот это, я понимаю, друг!- весело завопил он.- Но конечно же я на ней не женюсь! Даже если бы захотел, родители мои ни за что этого не допустят. Они давно сосватали мне славную девчушку, одну из моих кузин. Она мне очень нравится, я ей тоже далеко не противен. Отец у нее, и, стало быть, мой дядюшка,- миллионер. Нет, нет, мой дорогой друг! Благоразумный человек не станет жениться на едва знакомой девушке. Не думаю, что и сама Урсула захочет такого муженька, как я, даже ради возвращения семейных сокровищ. А почему ты завел об этом разговор? Ревнуешь, что ли?- Он легонько меня оттолкнул, чтобы получше рассмотреть мою физиономию.- Нет, не то... тебе больше по вкусу другая, по крайней мере, пока.- Я густо покраснел, и он многозначительно Покачал головой: - Смотри, будь осторожнее!- предупредил он.- Эти милые создания всегда так чудесны, но ты не представляешь, до какой степени могут перемениться твои самые нежные чувства месяцев через шесть, даже через шесть недель.
     Я угрюмо кивнул и, грустно вздохнув, констатировал:
     - Ты наверняка прав, но пока я только на первой стадии.
     - Ладно, это я так, не обращай внимания,- вскользь обронил Марсель.- А теперь к делу, мне нужно с тобой очень серьезно поговорить.
     И тут весь его наигранный бесшабашно-циничный тон вмиг пропал, сменившись совершенно искренним и естественным. Переход этот бывал всегда настолько неожиданным и подкупающим, что ты и впрямь начинал ощущать себя его лучшим другом. Он наклонился вперед и сцепил тонкие изящные пальцы в замок.
     - Тебе ведь уже известно, что бедный мой Хьюго, верный мой старый друг, в своем завещании все отписал мне? Я разговаривал с доктором Фредериком. А он, в свою очередь, разговаривал с полицейским врачом, кстати, вполне приличный человек. Он и сказал сэру Фредерику, что завещание вполне качественное. Они там, в полиции, уже все проверили: владелец гостиницы и его жена, которых Хьюго попросил засвидетельствовать завещание, подтвердили свои подписи. В общем, сам видишь, взвалили мне на шею это богатство, даже меня не спросив. И что же мне теперь делать с этой обузой?
     Он вопрошающе на меня посмотрел своими грустными темными глазами, будто хотел узнать мое мнение. Я был уверен, что на самом деле хитрец Марсель уже все решил, но поскольку он ждал ответа, надо было что-то говорить, и я предпочел высказаться неопределенно:
     - Может, тебе сначала лучше посоветоваться со своими? Например, с отцом.
     Марсель воздел руки к небу, изображая ужас.
     - С отцом?!- гневно выпалил он.- Знаешь, что он скажет? Могу заранее повторить, слово в слово: "Сынок, это твоя законная собственность. Не будь дураком. Твое донкихотство никому не нужно, сам потом пожалеешь. Ты думаешь, тебе с лихвой хватит и тех денег, которые ты получишь от меня. Отлично! Но в наше нестабильное время никто не может быть уверен в своем благополучии, никто! И потом, это так замечательно - иметь недвижимость за границей. Ты не пытался заполучить этот дом, не плел никаких интриг, и совесть твоя может быть совершенно спокойна. Вот и хватай за хвост неожиданную удачу. Передашь этот дом своей семье, будущей жене, детям. О них ты подумал?"
     Откинув голову, Марсель заразительно рассмеялся, довольный тем, что так похоже передразнил своего папашу.
     - Если он узнает про свалившееся с неба наследство, сразу начнет на меня наседать, давить, это он умеет. Он считает, это его право, точнее, святой долг - вправлять сыновьям мозги. Для чего же они еще нужны, сыновья-то? Так что лучше меня не искушай, мой друг! Лет через двадцать я тоже буду приставать к своему сыночку с мудрыми советами, куда же я денусь... А пока не лишай меня удовольствия хоть единственный раз поступить так, как хочу я сам!
     Видно было, что он сильно разволновался. Я положил руку ему на плечо.
     - Ладно, не хочешь, не советуйся,- сказал я.- Тогда все очень даже просто.
     Он опять с негодованием на меня накинулся:
     - Это совсем не просто! А то сам не знаешь, как всегда неохота расставаться с деньгами! Впрочем, откуда тебе знать... у тебя же никогда их не было... Чем их, проклятых, больше, тем тяжелее их отдавать. Я - даже я,- тут он ударил себя в грудь кулаком,- уже начинаю сомневаться. Уже слышу подленький внутренний голос: "Теперь это все твое, ну и держись покрепче за свое добро! Если так уж сильно неймется, откупись подарками, но недвижимость - она твоя. Закон - на твоей стороне, а в смысле морали, это еще вопрос, что справедливо, а что нет". Ну, и так далее и тому подобное. Нет, нет! Надо побыстрее от этой собственности избавиться! Иначе я начну выискивать причины, позволяющие сделать самое простое, то, что сделал бы на моем месте каждый. Вот ты у нас честный парень, незаинтересованная сторона,- он схватил меня за плечи и заглянул мне в глаза.
     - В общем-то, да,- смущенно пробормотал я, однако втайне польщенный.- Так что ты хочешь с этими деньгами сделать?
     Он отвернулся и стал смотреть вдаль.
     - Я хочу совершить акт дарения,- сообщил он.- По-моему, это так называется. Не знаю, как именно это делается, но юристы подскажут. Ты ведь съездишь со мной в юридическую контору, поможешь уладить это дельце? Если, конечно, мне удастся убедить полицейское начальство выпустить нас на пару часов из дома.
     - Конечно съезжу,- с готовностью пообещал я.- С удовольствием. Ведь если ты действительно решил это сделать, то...- я запнулся, испугавшись, что мои доводы его оскорбят, но потом все-таки решился: - Тогда ты всегда сможешь поставить полицейских на место, если они заподозрят тебя в причастности к смерти Хьюго. Если ты вернешь деньги Алстонам, полиции придется от тебя отцепиться.
     Марсель кивнул. Безусловно, он был горд своим великодушием и щедростью. Но я подумал, что он имеет на это полное право.
     - И как ты собираешься все поделить?- продолжил я.- Наверное, поровну на двоих? Хотя, конечно, быть совладельцами одного дома всегда не очень-то приятно,- рассудительно заметил я, а сам тем временем прикидывал, стоит ли походатайствовать и за Эвелин, чтобы и ей хоть немного перепало от его щедрот... но все же решил, что не стоит. Кто я, собственно, такой? В какой-то момент я вдруг почувствовал, что Марсель внимательно меня изучает, чуть наклонив голову и странно улыбаясь. В конце концов эта улыбочка стала действовать мне на нервы, ибо говорил я об очень серьезных вещах.
     - В чем дело?- сухо осведомился я.- Ты же сам попросил помочь тебе разобраться. Или я ослышался?
     - Все верно, старичок,- усмехнулся Марсель.- Попросил, чтобы ты помог все уладить. Но тебе нужно только съездить со мной к поверенным. А то, что ты сейчас говорил, это - фью!- он щелкнул пальцами.- Неужели ты думаешь, что я верну все Джиму и Урсуле? Ни за что! Знаешь, что будет потом? Джим свою долю постепенно промотает. Урсула выйдет за своего доктора или за какого-нибудь хлыща, в любом случае ее доля попадет в лапы к мужу. И у нее, и у Джима есть достаточно денег на жизнь, она сама мне сказала вчера ночью. Почему еще кто-то что-то должен отдавать? Тем более что их собственный отец не пожелал этого сделать?
     - Но,- пробормотал я, совершенно сбитый с толку,- ты ведь только сегодня утром говорил, что если бы Хьюго вздумал оставить завещание, то - я цитирую твои слова!- все сделал бы как надо, по справедливости. Тогда это, по-твоему, означало, что он вернет деньги брату и сестре. Что ж ты теперь запел по-другому?
     - Я говорил все это до того, как узнал о существовании завещания,- абсолютно не смутившись, пояснил Марсель,- поскольку был уверен, что он сочтет справедливым именно такой расклад. Но я ошибся. Он не захотел оставлять им больше того, что уже оставил им отец. Решил уважить волю отца. А раз так, то я обязан поддержать решение своего друга. Мне самому эти деньги не нужны, но я не хочу быть благодетелем для тех людей, которых не пожелали облагодетельствовать ни их отец, ни их старший брат. Я не имею права действовать вопреки последнему желанию двух усопших.
     Я никак не мог придумать достойный ответ, хотя обоснования Марселя казались мне высосанными из пальца. В первый раз я был полностью на стороне Урсулы и Джима, но как переубедить Марселя, я не знал.
     - Ну ладно,- наконец выдавил из себя я, поняв по самодовольной усмешке Марселя, что любые споры бесполезны,- тогда хоть скажи, что ты придумал. Позволь заметить, что это жестоко - сделать хозяином дома какого-то чужака, чтобы он тут всем и всеми распоряжался... Тебе самому такое понравилось бы, а? Попробуй на минутку представить себя на месте Урсулы и Джима. А ты не боишься, что этот твой пришелец неизбежно окажется в опасности, совсем как бедный Хьюго. Только не подумай,- торопливо добавил я,- будто я считаю Джима с Урсулой причастными к его смерти.
     Марсель, сам того не замечая, покачивал ногой. Я невольно обратил внимание на то, что ботинок остроносый, а носок из черного шелка. Почти такие же ботинки и носки были на Хьюго. В голове пронеслась нелепая мысль: "будто прямо с него и снял".
     - Новому владельцу никакая опасность не грозит, потому что от его смерти никому никакой выгоды. И в общем-то, он уже не совсем чужак. Честное слово, я сделал очень удачный выбор! Дорогой мой друг, я решил подарить этот дом тебе.
     Некоторое время мой несчастный мозг был не в состоянии усвоить смысл последней фразы. А когда до меня дошло, что она означает, я вскочил как ужаленный.
     - Ты ненормальный! Я никогда не соглашусь его принять, понял?
     Марсель лишь невозмутимо улыбнулся.
     - Насколько я понял, твоего согласия и не требуется. Просто ты в один прекрасный день получишь официальное письмо, удостоверяющее акт передачи, и все: хочешь, не хочешь, ты уже будешь собственником. Если к тому времени ты не дозреешь до этого почетного звания, то запросто сможешь "спихнуть" - так, кажется, говорят американцы?- эту обузу кому-нибудь еще.
     Я посмотрел на него почти с ненавистью.
     - Ладно, помешать тебе я