ения назвал конкретную сумму... не бог весть что, однако намекнул, что рассчитывает на мою благодарность, и, конечно, я относилась к нему соответственно. Это что же, выходит, что он меня разыграл? Что-то мне не верится...
     Тут подал голос доктор Пармур, причем говорил он нарочито мягко и вежливо, неспешно помешивая ложечкой горячий чай.
     - Вы же знаете, миссис Биддолф, что пересмотра завещания добиться не удастся. Мистер Алстон предвидел, что такое искушение возникнет, и счел необходимым подстраховаться,- ему, казалось, доставляло особое удовольствие выбирать именно такие, зловеще шипящие и свистящие слова.- И свидетеля, удостоверяющего его дееспособность, выбрал лучшего из лучших: сэра Фредерика Лотона. Это первоклассный хирург, признанный специалист. Искренне сочувствую, но у вас нет никаких шансов выстоять.- Ехидно улыбнувшись, он посмотрел вниз, на распухшие от артрита лодыжки миссис Биддолф.- Придется искать какие-нибудь еще способы избавления.
     Подняв голову, он перевел взгляд на Урсулу, словно был уверен в ее поддержке, и только сейчас я заметил, что они хорошо друг друга понимают: как говорится, с одного взгляда... Мне оставалось только гадать, что она могла найти в этом до приторности вежливом, улыбчивом, притворно ласковом старике, явно уже разменявшем пятый десяток. Наверное, выгодный жених, решил я. Но потом сообразил, что всего полмесяца назад очаровательная Урсула и сама была выгодной невестой. Сейчас, конечно, ее статус изменился, стал намного скромнее. И ей придется на какое-то время отказаться от роскошной жизни и ярких развлечений, пока не удастся избавиться от Хьюго.
     - Чер-р-рт знает что!- прорычал Джим и с высокомерной удалью изрек: - С меня довольно. Нужно выкинуть его отсюда, а дискуссию продолжим после. Как вы считаете? Мне лучше сейчас же попросить его убраться? Или подождать до утра?
     Услышав эту тираду, темноволосая девчушка вскочила со стула и умоляюще протянула к Джиму руку, но никто, кроме меня, не заметил этого ее отчаянного немого протеста. Она снова опустилась на стул, и на лице ее отражалось теперь не просто волнение, но боль и ужас, однако она продолжала хранить молчание. Насчет Урсулы и Пармура мне уже все было ясно, и в этом случае я тоже быстро все вычислил. Эту девушку и Джима определенно что-то связывает. По крайней мере, она в него точно влюблена, в этого безмозглого мальчишку. Иначе почему она так за него переживает, буквально не сводит с него глаз?
     Я украдкой к ней присмотрелся. Она была очень недурна: изысканный овал худого, с чуть запавшими щеками, лица, тонкие черты, глаза - синие, лоб обрамляли легкие волнистые пряди. Красивый рот, очень выразительный, даже выразительней, чем большие яркие глаза. Но больше всего ее чувства выдавали руки: они порхали в воздухе, как испуганные птицы, пока Джим упивался своей решимостью и храбростью. Да, пока он нес всю эту чушь, эти руки-птицы испуганно вздрагивали от каждого его слова. Девушка не смела к нему прикоснуться. Но ее трепещущие ладони, словно желавшие его оградить, говорили больше, чем любые слова. А Джим, идиот несчастный, естественно, ничего не замечал.
     И вдруг странная фантазия родилась в моем воображении. Я подумал: "Эта девушка просто создана для Хьюго. Она бы его никогда не предала. Они могли бы уехать на какие-нибудь далекие острова в Южном море, где можно быть счастливым независимо от того, какого цвета у тебя кожа, у тебя и твоих детей". Я решил со временем высказать эти свои соображения самому Хьюго, точнее, деликатно намекнуть. Вот какая меня тогда осенила идея, хотя я еще не знал, кто эта девушка, не знал даже ее имени. Она производила впечатление бедной родственницы, возможно из-за присутствия броской Урсулы. Нет, Джим Алстон никогда на такой не женится. Предугадать его будущее было несложно: прогулки верхом, попойки с друзьями, бесконечные любовные интрижки. Все эти холостяцкие забавы продлятся дет до тридцати пяти, когда он немного погрузнеет, а легкий молодой румянец сменится нездоровой краснотой. Вот тогда мистер Алстон-младший решит, что пора обзавестись семьей, то есть найти женщину, которая будет за ним ухаживать и внесет некоторую упорядоченность в его буйную жизнь. Спутницу он выберет домовитую и благоразумную, далеко не бедную, но не привыкшую к роскоши. Она должна быть верной женой и сквозь пальцы смотреть на его периодические отлучки и шалости. И безропотно заниматься домом и детьми. Дети появятся обязательно, двое или трое. Воспитание тоже ляжет на плечи жены, а все глобальные решения будет принимать он, глава семьи, определять дальнейшую судьбу своих отпрысков. Да, я хорошо представлял себе, каким будет Джим лет через пятнадцать: еще мужчина хоть куда, но заметно обрюзгший и с подпорченным пищеварением. Я даже явственно слышал его вымученный беспечный смех, в тот момент, когда он выкладывает врачу свои проблемы. Джим, этот маленький скандалист, никогда не будет страдать от излишнего романтизма, он всегда предпочтет синицу в руке журавлю в небе.
     К разговору присоединилась Урсула:
     - Хватит, Джим, уймись! Хилари абсолютно прав: мы не сможем опротестовать завещание, раз сэр Фредерик не на нашей стороне. Вот если бы мы смогли уговорить его взглянуть на все с иной точки зрения... Но, думаю, у нас ничего не получится. Ну а раз так... Что ж, мои дорогие, нам остается только одно: подружиться с Хьюго. Тогда он выслушает нас без предубеждения и сумеет найти выход, который устроит всех.- Она стиснула ладони, поддавшись внезапной потребности высказаться до конца: - Мне он понравился. Я думаю, нормальный парень, очень даже славный. И я рада, что он к нам приехал. Поначалу я тоже паниковала, испугалась, что придется распрощаться с привычной жизнью. Но теперь мне кажется, что само Провидение подарило нам счастливый шанс узнать его, а ему - нас.- Она стремительно обернулась к своему братцу: - Джим, ты вел себя с ним отвратительно. Это страшно глупо с твоей стороны. Мы должны во что бы то ни стало добиться его расположения, чтобы ему самому не хотелось уезжать. А пока он будет тут, при нас...- она осеклась, видимо вспомнив, что в комнате есть посторонний свидетель, то есть я, но сразу же ловко выкрутилась, продолжив с милым девичьим лукавством: - надо его обязательно женить.
     - Даже не надейся,- выпалил Джим.- Никто не захочет с ним связываться.
     - Совсем не уверена,- томно пробормотала Урсула.- Он очень недурен. Ну а если мы не сможем подобрать ему невесту, уедет в свой Париж и...- она пожала плечами и умолкла.
     - Послушайте лучше меня...- занудил дядя Биддолф, знакомым жестом разглаживая усы и оборачиваясь к тете Сюзан.
     - Придержи язык, Биддолф!- торопливо оборвала его грозная супруга, как будто он брякнул или собирался брякнуть что-то неподобающее, и тут же сама принялась донимать Урсулу: - Ты ведь сейчас о ком-то подумала? И кто же у тебя на примете? Давай выкладывай.
     - Ладно,- ничуть не рассердившись, с энтузиазмом произнесла Урсула.- Я подумала про Эвелин.- Задорно рассмеявшись, она взглянула на Эвелин, а вслед за ней и все остальные стали пялиться на ту миниатюрную темненькую девушку, которая смотрела на них затравленным взглядом, застыв, как притаившийся зверек, надеющийся, что хищник его не учует. Даже ее ладони, перестав порхать, опустились на колени.
     Джим смерил ее надменным взглядом и, пощипывая свои светлые усики, снисходительным тоном произнес:
     - Как тебе наша идея, Эвелин?- он явно над ней подтрунивал.- Надо спасать родное гнездо, это будет благородная жертва. Если ты, конечно, согласна...
     Тут Эвелин медленно подняла голову и посмотрела ему в глаза. Как только Урсула назвала ее имя, Эвелин вся залилась краской, но в ответ на слова Джима она снова побледнела, сильнее прежнего, став белой как мел, а в глазах ее отразился такой горький упрек, что даже до Джима что-то дошло, и он осекся. Но через секунду он оправился от смущения и со смехом продолжил:
     - В общем, подумай об этом на досуге. Лично я считаю, что мой вариант был самым лучшим. Выставим его из дома, а уж после разберемся со вторым завещанием.
     Я так загляделся на Эвелин, что не заметил, как отворилась дверь, и все остальные тоже этого не заметили. Лишь по изменившемуся выражению лица Эвелин я понял, что за нашими спинами что-то происходит. Эвелин, оторвав взгляд от Джима, смотрела в дальний угол, мимо всех, и в синих глазах снова возник страх, причем панический. Первым обернулся я и, соответственно, первым увидел его...
     Хьюго стоял в двух шагах от двери и наблюдал за происходящим. Левая рука, как всегда, покоилась в кармане, в правой был кинжальчик, взятый со стеклянного столика у двери, он небрежно его покачивал. Судя по выражению лица Хьюго, в данный момент он решал, как поступить с заклятым врагом: молниеносным броском метнуть кинжал ему в сердце, разом с ним покончив, или лучше себя не утруждать, не пачкать руки об это ничтожество. Он был очень бледен и дышал сквозь стиснутые зубы, но ни единым жестом не выдавал своей ярости, являя собой образец светской сдержанности. Даже на меня накатил озноб, пока я лихорадочно пытался определить, какой фрагмент разговора ему удалось услышать. Прежде чем все вышли из оцепенения, Хьюго так стремительно развернулся в сторону Урсулы, что она даже подскочила на стуле.
     - Если я верно понял, тут собрались остальные мои родственники,- сказал он на своем безупречном английском, и все мы сразу почувствовали себя косноязычными неучами.- Пожалуйста, представь меня им, буду тебе весьма признателен.
     Он осторожно положил кинжальчик на круглую стеклянную столешницу, где было полно дорогих забавных безделушек. Тишина в комнате была такой, что было слышно, как сталь звякнула о стекло, словно щелчок курка. Затем Хьюго легкой походкой двинулся вглубь комнаты, не вынимая из кармана левую руку, как будто прятал там нечто такое, что в случае надобности можно употребить вместо оружия. Он остановился рядом с объемистой тетей Сюзан и слегка поклонился ей - с несколько ироничной почтительностью.
     Урсула, преодолев смущение и стыд, поспешила выполнить просьбу Хьюго:
     - Это тетя Сюзан,- со светской непринужденностью произнесла она,- родная сестра нашего отца. А это дядя Биддолф.- Ей даже не понадобилось произносить слова "ее муж". Смиренная поза стоявшего за креслом объемистой дамы господина, поза типичного подкаблучника, была лучшей визитной карточкой. Я был восхищен самообладанием Урсулы, ее выдержкой. И живо себе представил, как она рассказывает об этом эпизоде своим друзьям: "О боже! Я чуть не сгорела со стыда! Никогда в жизни не попадала в такое неловкое положение! И ведь нужно было как-то из него выпутываться!"
     Тетя Сюзан тоже была несколько сконфужена, но это нисколько не смягчило ее враждебности. Растянув губы в гримасе, означавшей улыбку, она сверкнула мелкими зубами, ее красное лицо приобрело багровый оттенок. Хьюго смотрел на нее, изумленно вскинув брови, как фавн Дебюсси , узревший грубо изваянного идола, ошеломленный увиденным. Он ничего не произнес, она тоже хранила молчание, однако уголки его губ чуть дрогнули в улыбке, и это было красноречивее всяких слов. Затем он обменялся взглядом с Биддолфом, тут же рефлекторно погладившим свои усы.
     После Хьюго подошел к доктору Пармуру. Тот несколько раз похлопал глазами и прочистил горло. Ему хотелось сказать что-то подходящее и приятное, но он так ничего и не придумал. Хьюго вопрошающе взглянул на Урсулу:
     - Это доктор Пармур, он не родственник, но наш хороший друг. Он лечил отца, до самой его... трагической кончины.
     Хьюго посмотрел на доктора своим серьезным изучающим взглядом.
     - Если позволите, я хотел бы с вами побеседовать,- медленно произнес он,- меня интересует все, что связно с моим отцом. Я хочу узнать о нем как можно больше. Мы не так уж часто с ним виделись. Но я очень его любил, и теперь я понял, что он тоже меня любил. Пока он был жив, я этого не знал. Возможно, он и сам не знал, что любит меня, почти до самой смерти.- Он снова пытливо посмотрел на Пармура.
     - А вы знали, что он смертельно болен?
     Пармур был совершенно обескуражен.
     - К сожалению, нет, не знал. Диагностировать опухоль мозга крайне сложно. Симптомы практически те же, что при психосоматических расстройствах. Только узкий специалист в состоянии...
     Хьюго вдруг обернулся и посмотрел на меня:
     - Что-нибудь изменилось бы, если бы диагноз был поставлен раньше?
     - Перестань, это же глупо, в конце концов,- злобно огрызнулся я, раздосадованный тем, что теперь вся эта свора пялилась на меня.- Я ведь тебе уже объяснил, что ничего нельзя было сделать, операция в любом случае была неизбежна, только она давала хоть какой-то шанс. Если бы ты хоть немного разбирался в медицине, то знал бы, как сложно распознать опухоль в первичной стадии.
     Хьюго снова отвернулся, а Пармур кивком поблагодарил меня за заступничество. Хьюго подошел к стульям у окна, стоявший там Джим демонстративно отошел в сторону, но Хьюго даже на него не посмотрел. Остановившись на середине тигровой шкуры, он посмотрел на темноволосую Эвелин.
     - Вы тоже моя родственница?- ласково спросил он, и на его губах его впервые за эти минуты появилась по-настоящему искренняя улыбка. Эвелин тоже улыбнулась ему в ответ, хотя глаза ее были полны слез. Эти слезы поразили меня в самое сердце.
     - Боюсь, что нет,- тихо произнесла она,- не совсем.
     Я заранее представлял, что она будет говорить именно так: тихо, слегка неуверенно, как будто ей трудно подбирать нужные слова. Но этот тихий голос был очень мелодичным, и лично мне он показался несравненно милее нарочито вежливых елейных голосов "совсем" родственников.
     - Моя покойная мама - родная сестра матери Урсулы и Джима. Я им двоюродная сестра. А вам я - никто.
     - Как вас зовут?- спросил Хьюго, продолжая неотрывно на нее смотреть, как человек наконец нашедший что-то истинно ценное в этой роскошной комнате, полной лютых недругов-.
     - Эвелин Росс,- сказала она, глядя на него с возрастающим доверием, и не только с доверием, но и с симпатией, это уж я сразу приметил.
     - Э-ве-лин... Росс,- почти нараспев повторил он, будто творил заклинание.- Значит, не родственница...- Слегка наклонившись, он вдруг сжал в ладонях ее руку.- Я очень рад, что вас застал. И надеюсь, вы еще долго у нас побудете.
     Эвелин снова густо покраснела - до корней волос.
     - Вы так добры,- пролепетала она.
     Теперь в комнате воцарилась абсолютная тишина. Все изнемогали от любопытства, не представляя, что же будет дальше. Я бы ей-богу не удивился, если бы он, хлопнув в ладоши, приказал нам всем отсюда убраться. До конца своих дней я буду помнить, как эти двое смотрели друг на друга: Хьюго застыл в изящном поклоне, словно хотел пригласить Эвелин на танец, а она смотрела на него, приоткрыв прелестные губы, с радостным испугом. Эта сцена не могла не тронуть даже каменное сердце. Она была столь же неожиданна, сколь и необычна для уныло-ханжеской атмосферы этого дома... Мне вдруг представилась клумба анемичных желтых примул, среди которых вдруг появился кактус, увенчанный великолепным алым цветком.
     Очарование этой картины нарушил не кто иной, как Джим Алстон. Он со злобной усмешкой пощипывал свои почти невидимые усики, с трудом скрывая охватившую его ярость. Воспользовавшись тем, что внимание всех было приковано к Эвелин и Хьюго, я украдкой на него посмотрел. Интересно, на сколько хватит его терпения?
     Хьюго и не думал отпускать руку Эвелин, и Джим, не выдержав, повелительным топом заявил:
     - Вставай, Эвелин, сколько можно тут торчать,- он окинул взглядом всю компанию.- Нам нужно пройтись.
     Эвелин машинально на него посмотрела, но тут же снова перевела взгляд на Хьюго. Я уже говорил, что у нее было худое бледное лицо и темные круги под глазами; все это придавало ей трогательно-несчастный вид, видимо, такой же был у нищенки, в которую влюбился король Кофетуа . Такие лица нравятся поэтам и художникам, в общем, романтическим натурам, хотя лично мне оно казалось слишком уж изможденным. Но я не мог не признать, что оно было безусловно красивым, поскольку очень гармоничны были его черты: прямой нос, нежный, но твердо очерченный рот, плавно закругленные подбородок, высокие скулы. Она хотела ответить Джиму, но Хьюго ее опередил:
     - Пожалуйста, не уходите, мисс Эвелин Росс,- и опять всех поразило, как он к ней обратился, чуть ли не с благоговением выговаривая ее полное имя.- Мне бы хотелось с вами поговорить.- Он опустился на стул, стоящий рядом, и уже больше никого не видел, кроме нее, да и сама Эвелин, казалось, напрочь забыла о нашем существовании, в том числе и о существовании Джима. Она смотрела на Хьюго все с тем же радостным и немного испуганным ожиданием, а мы все, как завороженные, смотрели на них, будто перед нашими глазами совершалось самое настоящее чудо.
     - Так ты идешь или нет, Эвелин?- выдавил из себя Джим, его голос был теперь странно робким, но кроме неуверенности в нем слышалась ярость и сильнейшее изумление.
     - Нет-нет, большое спасибо, Джим,- сказала она очень мягко,- пройдемся как-нибудь в другой раз.
     Джим смерил их испепеляющим взглядом и стремительно зашагал к двери, лишь чудом не опрокинув все эти столики и безделушки. А Хьюго и Эвелин тихо беседовали, склонившись друг к другу. Мы все разом отвернулись, как полагается воспитанным людям, с азартом принявшись болтать о всякой ерунде. Но я точно знал, что этот нарочито громкий разговор только ширма, на самом деле все старались услышать Эвелин и Хьюго. Я и сам не мог преодолеть любопытства, при малейшей паузе старательно напрягал слух, однако так и не смог разобрать ни одного слова, только звук приглушенных голосов. Пару раз я услышал смех Эвелин, звонкий и беспечный, я и представить себе не мог, что кто-то в состоянии ее рассмешить. Услышав этот смех, Урсула переглянулась с Пармуром, а тот в ответ лишь красноречиво вскинул брови, тетя Сюзан негодующе фыркнула, а ее супруг смущенно закашлялся. Тщетность наших попыток что-либо разобрать привела к тому, что паузы в нашем разговоре становились все длиннее, а фразы - все короче. И в конце концов Эвелин с Хьюго встали и направились к двери, ни на кого не глядя. Немного погодя мы увидели в окно, что они идут по гравиевой дорожке к зарослям из рододендронов, а потом их и вовсе не стало видно за густыми ветками. Пока они шли по дорожке, я заметил, что он гораздо выше ее. Поэтому ему приходилось наклоняться, а она... она смотрела перед собой мечтательным взглядом и слушала, слушала...
     Мы молча за ними наблюдали, пока они не скрылись из виду.

Глава 8

     Тетя Сюзан в сопровождении супруга, тяжело ступая, направилась отдыхать после чаепития. В гостиной остались только Урсула, Пармур и ваш покорный слуга.
     - Смотри-ка,- обратился я к Урсуле,- твои планы насчет будущего Хьюго осуществляются прямо-таки с ошеломляющей скоростью.
     Урсула отозвалась на мою реплику даже более бурно, чем я ожидал:
     - О боже! Я совершенно потрясена! Эта скромница всех затмила! Кто бы мог подумать, а? А я ведь только пошутила! Я вовсе не имела в виду ничего такого! Понимаешь, Эвелин очень привязана к Джиму...
     - Неужели?- не без ехидства изумился я.
     - По крайней мере, до сегодняшнего вечера была привязана,- уточнила Урсула.- Правда, Хилари?
     Пармур кивнул. Урсула снова обернулась ко мне.
     - Все время забываю, что ты нас совсем не знаешь, Джейк,- сказала она, пустив в ход все свое обаяние.- Мне кажется, что ты успел стать для нас совсем своим.
     - Эвелин живет в вашем доме?- спросил я, ибо мой интерес к этой девушке резко обострился. Думаю, его подстегнула столь empressement  атака Хьюго, очарованного с первого взгляда. Теперь я и сам толком не мог разобраться в своих чувствах, отделить собственные эмоции от эмоций, вызванных инстинктивным мужским соперничеством. Во всяком случае, когда я увидел их вдвоем на тропинке, ведущей в заросли, в сердце моем шевельнулась ревность.
     - Да, пока живет,- сказала Урсула,- но подумывает об отъезде. Вся про