оуза финишировала четвертой,  что  не  обещало
сделать возвращение домой приятнее.
   Меня начала беспокоить погода.  Фронт  теплого  воздуха,  несущего  с
собой облачность,  наступление  которого  синоптики  обещали  к  вечеру,
кажется, опережал расписание. Юго-западный ветер пригнал табуны облаков,
и они постепенно затянули небо, будто кровать  простыней.  Когда  солнце
скрылось за белой пеленой, Нэнси посмотрела вверх.
   - Бог мой, откуда взялись эти облака?
   - Фронт теплого воздуха.
   - Проклятие... Думаете, в Кембридже такая же погода?
   - Если хотите, я узнаю.
   Я позвонил в Кембридж и спросил, какая у них сейчас  погода  и  какой
прогноз. Нэнси стояла рядом в телефонной будке, а Чантер бурлил и злился
снаружи. Мне пришлось попросить Кембридж повторить их информацию. Волосы
Нэнси слегка пахли свежими цветами.
   - Вы сказали, две тысячи футов? - переспросил я.
   - Да, - с подчеркнутым терпением ответил Кембридж, - мы повторили вам
это уже два раза.
   - Теплый воздух там не ждут  раньше  чем  через  три-четыре  часа,  -
объяснил я Нэнси, положив трубку. - И прогноз обещает, что облачность не
опустится ниже двух тысяч футов. Так что вы вполне справитесь.
   - И кроме того, - добавила Нэнси, - во время практики  я  раз  десять
взлетала и садилась в Кембридже, так что  уверена,  что  смогу  посадить
самолет.
   - Вы летали без инструктора?
   - Несколько раз, - кивнула она. - Конечно, в ясные дни.
   - Но,  по  правилам,  с  вашей  квалификацией  еще  нельзя  летать  с
пассажирами в облачные дни, - заметил я.
   - Не преувеличивайте опасность. Ничего не случится. Ведь они сказали,
что там небо ясное? А облачность на высоте двух тысяч футов.  Значит,  я
спокойно смогу лететь ниже облаков
   - Надеюсь, сможете.
   - И потом, я же лечу домой. - Нэнси старалась успокоить меня.
   - Угу...
   Чантер дернул дверь будки.
   - Ты что, парень, навсегда арендовал это пространство? - Он  протянул
руку, пальцы в миллиметре проскользнули  мимо  груди  Нэнси,  и  она  на
мгновение исчезла в его кожано-меховой накидке, а  потом,  вся  красная,
вынырнула снова.
   - Ради Бога, Чантер, мы же на скачках!
   - Тогда переместимся в мою берлогу.
   - Ну уж нет, благодарю.
   - Женщины!  -  с  негодованием  произнес  он.  -  Проклятые  женщины.
Упускают свое счастье.
   -  Разве  это  не  похоже  на  реакционные  утверждения   правых?   -
безразлично спросил я.
   - Остынь, парень, - сказал Чантер. - Остынь.
   - Вы оба остыньте. - Нэнси оправила  платье.  -  Сейчас  мне  надо  к
самолету,  чтобы  подготовиться  к  возвращению  домой.  А  ты,  Чантер,
останься. Я не могу сосредоточиться, когда ты ползаешь по мне глазами.
   Он стоял и смотрел нам вслед, что-то обиженно бормоча.
   - Он невозможен, -  заметила  Нэнси,  когда  мы  пересекали  скаковую
дорожку. Но сама при этом улыбалась.
   Расстелив на крыле карту, мы  просмотрели  шаг  за  шагом  весь  план
полета. Нэнси  собиралась  вылететь  раньше  нас  и  ориентироваться  по
радиомаяку Личфилда. Это  был  не  прямой,  но  более  легкий  путь  для
авианавигации. Хотя она и считала, что домой вернуться легче, я  пометил
у нее на карте пункты, по которым  проще  ориентироваться,  и  рассчитал
время, в какое она должна быть в каждом из них.
   - Вы соображаете в пять раз быстрее, чем я, - вздохнула она.
   - У меня немного больше опыта.
   Я сложил карту и протянул ей.
   - До встречи в Кембридже. И желаю удачи.
   - Надеюсь...
   - Нэнси...
   - Да?
   Я сам не знал, что хотел  сказать.  Она  ждала.  Немного  подумав,  я
серьезно произнес:
   - Будьте осторожны.
   - Конечно, буду, вы же знаете. - Она чуть улыбнулась.
   Подошел Колин, еле волоча ноги.
   - Боже, как я устал, - вздохнул он. - А как мой пилот?
   - Готов и, если тебе повезет, способен справиться.
   Пока они взбирались на места, я проверил  внешнюю  обшивку  самолета.
Бомб нигде не было видно. Да я и не ожидал  их  найти.  Нэнси  запустила
мотор, я пожелал им ясного неба, и они  оба  помахали  мне  руками.  Она
развернулась в дальнем конце поля, быстро набрала скорость  и  взмыла  в
бледно-серое небо. Тень от  облаков  опускалась  ниже,  чем  плыли  сами
облака. Вроде бы причины  для  беспокойства  не  было.  Если  бы  еще  в
Кембридже было ясно. Я направился к "Чероки". Энни Вилларс и Кенни Бейст
уже ждали у самолета, напряженно глядя в разные стороны. Я отпер дверки,
и Энни, не сказав и слова, заняла свое место. Кенни кисло  посмотрел  ей
вслед и остался снаружи. Я поздравил его с победой. Он проворчал, что  в
заезде не участвовали фавориты.
   Тренер и жокей Эмброуза с тоскливым выражением  спешили  к  самолету.
Наконец появился и сам Эмброуз с багровым  лицом,  распространяя  вокруг
клубы тошнотворного  пивного  перегара.  Едва  подойдя  к  самолету,  он
повернулся ко мне и выдал очередной подарок:
   - Я забыл в гардеробе шляпу. Сбегайте, принесите ее.
   Кенни и двое других вдруг с озабоченными  лицами  полезли  на  места,
притворяясь, что не слышат  его  слов.  Ответить  ему  "Принесите  сами"
означало бы потерять клиента Харли. У меня не было выхода, и я потащился
по скаковой дорожке к паддоку, потом в туалет для членов клуба и там  на
вешалке нашел его шляпу.  Внутренняя  лента,  опоясывающая  тулью,  была
такой сальной, что я удивился, как Эмброуз не стесняется, что кто-то  ее
увидит.
   Я уже открыл дверь, когда  кто-то  с  силой  схватил  меня  за  руки.
Обернувшись, я  обнаружил,  что  руки,  державшие  мои,  будто  стальные
наручники, принадлежат майору Тайдермену.
   - Майор?! - удивленно воскликнул я. Его не было видно весь день.
   - Шор! - Он удивился еще больше, чем я. Мало сказать удивился, пришел
в ужас. Он бледнел прямо на глазах. - Шор... Что вы здесь делаете? Разве
вы не улетели в Кембридж?
   - Я пришел за шляпой мистера Эмброуза, - озадаченно пробормотал я.
   - Но... вы же улетели... забрав Колина и Нэнси Росс.
   - Нет, - покачал я головой. - Нэнси сама ведет самолет.
   - Но... вы же привезли их сюда. - Теперь все краски сошли с его лица,
и казалось, он сейчас или хлопнется в обморок, или умрет.
   - Нет. Я привез пять пассажиров на "Чероки".
   Его ужас и  страх  будто  волной  прилива  окатили  меня.  Теперь  он
вцепился в мои руки, чтобы не упасть, а  не  для  того,  чтобы  привлечь
внимание.
   - Майор, - выдохнул я. От жуткого, чудовищного подозрения перехватило
горло. - Ведь вы не подложили опять бомбу в их  самолет?  Там  нет...  о
Боже... еще одной бомбы?
   - Я... я... - Язык не слушался его.
   - Майор! - Я высвободил руки и схватил его. Шляпа  Эмброуза  упала  и
незамеченной покатилась по грязному полу. В ярости я сдавил его руки.  -
Майор, там нет еще одной бомбы?
   - Нет... Но...
   - Что "но"?
   - Я думал... вы поведете самолет... я думал, вы с  ними...  а  вы  бы
справились...
   - Майор! - Я тряс его так, будто собирался оторвать ему руки.  -  Что
вы сделали с самолетом?
   - Я видел, как вы пришли вместе с ними... как вернулись к самолету...
как рассматривали карту... как проверяли самолет... Я был уверен...  что
вы поведете самолет... и вы... вы бы справились... Но Нэнси Росс... Боже
мой, Боже мой...
   Я отпустил одну его руку и с силой ударил по лицу.
   - Что вы сделали с самолетом?
   - Все равно вы... уже ничего не сможете...
   - Я верну ее. Сейчас же посажу самолет.
   - Нет, - покачал он головой, - не сможете... У  нее  нет  радио...  Я
приклеил... - Он сглотнул и приложил руку к тому месту,  по  которому  я
ударил. -  Я  прикрепил  к  главному  электрокабелю  пакетик  с  азотной
кислотой...
   Отпустив майора, я глядел на него, чувствуя,  как  холодное  отчаяние
подкатывает к горлу. Потом машинально поднял шляпу Эмброуза и кинулся  к
дверям. Я бежал по паддоку, потом по скаковой дорожке. Бежал. Бежал,  не
останавливаясь, к  самолету.  Меня  не  интересовало,  зачем  майор  это
сделал. Я вообще не думал о  майоре.  Только  мысль  о  Нэнси  билась  в
голове. Что она, такая неопытная, будет делать  в  воздухе  с  полностью
испорченной электропроводкой?
   Конечно, она может долететь. Мотор не остановится. Некоторые  приборы
будут работать. Альтиметр. Показатель скорости. Компас. Ни один из  этих
важных приборов не откажет, потому что они не работают на электричестве.
   Зато стрелки приборов, определяющих работу мотора,  будут  стоять  на
нуле. И стрелка, показывающая количество горючего в баках, тоже застынет
на нуле. И Нэнси не узнает, сколько у нее осталось горючего,  хотя  она,
конечно, помнит, что у нее горючего на два часа полета.
   Самое плохое, что нет радио. Она не сможет связаться с  землей  и  не
сможет принимать сигналы авианавигационных маяков. Но...  десятки  людей
летают вообще без радио, у них даже нет установки  на  борту.  Если  она
подумает, что заблудилась, то может сесть на первом же подходящем поле.
   Мелькнула мысль, что, может, пока еще  ничего  не  случилось.  Может,
радио еще работает.  Может,  азотная  кислота  еще  не  разъела  главный
электрический кабель.
   На земле я слишком далеко, чтобы меня  услышали.  Но  если  я  быстро
поднимусь в  воздух,  то  могу  связаться  с  манчестерским  контрольным
постом, объяснить им ситуацию, и они сообщат  ей,  что  надо  немедленно
приземляться... А когда она будет в безопасности на  земле,  ничего  нет
проще, как починить кабель.
   Я протянул Эмброузу шляпу. Он ждал возле самолета, пока я займу  свое
место. Не теряя ни секунды, я сел за  штурвал  и,  только  он  устроился
справа от меня, запустил мотор, надел наушники и включил радио.
   - Почему такая спешка? - буркнул Эмброуз, когда мы катили к  дальнему
концу поля, чтобы развернуться.
   - Надо послать радиосообщение Колику Россу. Он в воздухе впереди нас.
   - А-а, тогда ладно. -  Он  мрачно  кивнул.  Эмброуз  видел,  что  они
прилетели после нас и что Нэнси вела самолет.
   Вероятно, он считал, что я не имею права спешить, не  спросив  на  то
его разрешения. Его хватил бы удар, узнай он, что я не  собираюсь  везти
его в Кембридж, пока не буду уверен, что Нэнси и Колин в безопасности.
   На борту были всего одни наушники, и Эмброуз не  мог  слышать,  какие
сообщения приходят к нам, и вряд ли  при  шуме  мотора  он  поймет,  что
передаю я, ведь микрофон тесно прижат к губам. И я решил хоть  на  время
оттянуть взрыв его негодования, когда он  поймет,  что  мы  не  летим  в
Кембридж.
   Поднявшись на двести  футов,  я  связался  с  диспетчером  воздушного
движения в Ливерпуле. Объяснил, что у Нэнси может испортиться  радио,  и
спросил, слышит ли он ее.
   Да, он слышал и  передал  ее  контрольному  посту  в  Престоне.  Пока
самолет не вышел из зоны, я оставался на частоте  Ливерпуля,  и  поэтому
попросил его выяснить в Престоне, есть ли у них с ней контакт.
   - Ждите, - сказал он.
   Через долгие минуты он снова включился.
   - Они слышали ее, - коротко сообщил он. - Связь прервалась в середине
передачи. Теперь они не могут вызвать ее.
   Проклятый  майор!  Кровь  бросилась  мне  в  лицо.   Тупой,   опасный
человечек.
   - Они знают, где она сейчас?  -  Я  постарался,  чтобы  голос  звучал
ровно.
   - Ждите. - Тишина. Потом он снова заговорил:
   - Она в зоне Личфилда, на высоте пять-три, пять-четыре.
   - На высоте? - недоверчиво переспросил я.
   - Подтверждаю.
   Мы тоже непрестанно набирали высоту. Прошли неплотную  облачность  на
высоте две тысячи футов и теперь выбрались на  яркое  солнце  на  высоте
четыре тысячи футов. Под нами  во  все  стороны  плотное  ватное  одеяло
скрывало землю. Нэнси, конечно, тоже  пришлось  подняться  на  такую  же
высоту, потому что к востоку от Манчестера Пеннинские  горы  поднимаются
вверх на три с лишним  тысячи  футов,  а  их  высокие  пики  прячутся  в
облаках. У  нее  нет  другого  выбора:  или  она  поднялась  вверх,  или
вернулась назад. Она не увидит никакой  опасности  в  том,  что  наберет
высоту. С радионавигацией и при хорошей погоде  в  Кембридже  это  самое
разумное, что можно сделать.
   - Пункт ее назначения Кембридж. Можете проверить погоду там?
   - Ждите. - На этот раз пауза затянулась. Затем его голос  невозмутимо
произнес:
   -  Погода  в  Кембридже:   с   юго-запада   быстро   распространяется
облачность, нижний уровень - тысяча двести футов, верхний уровень -  три
тысячи пятьсот футов.
   Я не  сразу  ответил  ему,  переваривая  ужасающие  выводы  из  этого
сообщения.
   - Подтвердите прием сводки погоды, - автоматически произнес он.
   - Прием подтверждаю.
   - Последние метеорологические сводки показывают сплошную облачность к
югу от реки Тис. - Диспетчер воздушного движения знал,  что  говорил.  В
лаконичном ровном тоне не было никакой паники и никакого волнения. Нэнси
летела над слоем облаков, и никто не мог ей сообщить, где она находится.
Она не видела землю и не могла узнать направление. Рано  или  поздно  ей
придется спуститься ниже, потому что кончится горючее. И, так как прибор
не работает, она не сможет определить, долго ли  ей  можно  держаться  в
воздухе. Теперь самое главное для нее спуститься ниже  облачности,  пока
мотор еще действует. Тогда она сумеет найти место,  где  можно  посадить
самолет. Но если она начнет спускаться  слишком  рано  или  в  неудачном
месте, то может  налететь  на  скрытую  облаком  гору.  Даже  для  очень
опытного пилота ситуация непростая.
   - Может ли радар военно-воздушных сил найти ее и проследить, куда она
летит? - Я говорил намеренно спокойным тоном. - Я знаю план ее полета...
Сам составлял для нее. Видимо, она придерживается его,  полагая,  что  в
Кембридже ясно. Я могу последовать за ней и найти.
   - Ждите. - Снова пауза, он запрашивал станцию военно-воздушных сил. -
Измените частоту на радар Бирмингема - один-один-восемь-ноль-пять.
   - Понял, - ответил я. - И большое вам спасибо.
   - Желаю удачи! - сказал он. - Она вам понадобится.

ГЛАВА 10

   Диспетчер Ливерпуля объяснил ситуацию Бирмингему.
   Переключившись на Бирмингем, я сообщил радарной  службе  план  полета
Нэнси, скорость  самолета  и  предполагаемое  время,  когда  она  должна
пролетать над Личфилдом. Через несколько минут он передал, что у него на
экране десять самолетов, похожих на  описанный  мной,  но  он  не  может
определить, который из них нужен нам.
   -  Я  проконсультировался  со   станцией   военно-воздушных   сил   в
Уаймсволде... Они не так заняты, как мы,  им  легче  сосредоточиться  на
поиске одного самолета.
   - Скажите им, что примерно  в  пять  ноль  три  она  должна  изменить
направление на один-два-пять.
   - Понял, - сказал он. - Ждите. - И после минутной паузы сообщил:
   - Уаймсволд ответил, что они будут искать ее.
   - Прекрасно, - вздохнул я.
   Через несколько мгновений он  снова  включился  и  произнес  с  явным
сомнением:
   - У нас есть сообщение, что на борту самолета без радио  Колин  Росс.
Можете подтвердить?
   - Подтверждаю, - ответил я. - Пилот - его сестра.
   - Боже милосердный! - воскликнул он. - Тогда нам лучше поискать ее.
   Я попросил его пропустить  меня  через  контрольную  зону,  чтобы  не
облетать ее. Они передали наблюдение за моим полетом радару в Нортвиче и
затем в Личфилде. Мы  работали  в  полном  согласии.  Я  рассчитал,  что
вылетел минут через тридцать после  нее,  но  благодаря  незначительному
разрыву во времени и большей скорости "Чероки" я смог бы перехватить  ее
до Кембриджа. Я в двадцатый раз посмотрел на  часы.  Пять  пятьдесят.  В
пять пятьдесят три она должна будет повернуть на Личфилд, конечно,  если
догадается, что  подлетает  к  Личфилду.  Если  она  повернет  точно  по
расписанию, то только потому, что слепо доверяет плану полета.
   Меня снова вызвал радар Бирмингема.
   - Кембридж сообщает о нарастающем  ухудшении  погоды.  Сейчас  нижний
уровень облачности восемьсот футов.
   - Понял, - невыразительно ответил я.
   Прошло еще пять минут. В пять  пятьдесят  три  никаких  сообщений  не
поступило, потом контролер радара передал:
   - Уаймсволд сообщает, что самолет на их экране поменял направление  с
один-шесть-ноль на один-два-пять, но это в пяти  милях  северо-восточнее
Личфилда. Самолет не опознан. Они будут продолжать наблюдение.
   - Понял, - ответил я.
   "Ее могло  снести  на  северо-восток,  -  подумал  я,  -  потому  что
юго-западный ветер сейчас сильнее, чем когда она летела утром в северном
направлении, а я сделал недостаточную поправку на силу ветра".  Я  нажал
кнопку передатчика и сообщил об этом диспетчеру.
   - Я скажу им, - пообещал он.
   Мы  продолжали  полет.  Я  оглянулся  на  пассажиров.  Они  выглядели
скучающими, задумчивыми и усталыми. Вероятно, никто из них  не  заметил,
что мы свернули с прямого курса, когда начали разыскивать Нэнси, но  они
безусловно заметят это, если нам удастся ее найти.
   - Уаймсволд сообщает, что самолет, за которым они наблюдают, повернул
на север в направлении ноль-один-ноль.
   - Ох нет, - вырвалось у меня.
   - Ждите...
   "Слишком легко", - в отчаянии подумал я. Это было бы  слишком  легко.
Самолет, повернувший в правильном  направлении,  в  правильное  время  и
почти в правильном месте, не мог быть  самолетом  Нэнси.  Я  сделал  три
глубоких вдоха и выдоха. Потом заставил себя сосредоточиться  на  мысли,
что в данную минуту опасность ей не грозит.  Она  может  продержаться  в
воздухе еще часа полтора.
   У меня есть примерно час, чтобы найти ее. Три тысячи квадратных  миль
неба, в котором, как в пустыне, нет никаких ориентиров. Проще простого!
   - Уаймсволд сообщает, что первый самолет  только  что  приземлился  в
Ист-Мидлендс. У них есть другой  возможный  самолет  в  десяти  милях  к
востоку от Личфилда. Сейчас он идет в направлении один-два-ноль.  У  них
нет сведений, на какой высоте он летит.
   - Понял, - подтвердил я. Отсутствие информации означает, что точка на
их экране может лететь на любой высоте до  тридцати  тысяч  футов  и  не
обязательно на высоте четыре тысячи пятьсот футов.
   - Ждите.
   Я ждал. Мысленно  грыз  ногти.  Чуть  покосился  на  сидевшего  рядом
Эмброуза  и  не  спеша  проверил  нашу  собственную  высоту,   скорость,
направление. Впереди, в одиннадцати минутах,  Личфилд.  Сорок  минут  до
Кембриджа. Слишком долго.  Надо  быстрее.  На  полной  скорости.  Ничего
другого делать не оставалось.
   - Предполагаемый самолет сейчас идет  в  направлении  один-ноль-пять.
Если он будет придерживаться его и дальше, то пролетит в тридцати  милях
севернее Кембриджа примерно через двадцать минут.
   - Понял. - Я посмотрел на часы. Быстро просчитал время. Нажал  кнопку
передатчика.
   - Это не тот самолет. Он идет слишком быстро. При своей скорости  она
не достигнет Кембриджа раньше, чем через тридцать пять - сорок минут.
   - Понял. - Короткая пауза. - Переключитесь на  военно-воздушную  базу
Коттсмур, Северный радар, дециметровые волны один-два-два. Я передаю вас
им.
   Поблагодарив его, переключился. Коттсмур ответил, что у них на экране
семь неопознанных самолетов, идущих с запада на восток  к  югу  от  них.
Высота всех неизвестна.
   Семь. В любом из них могла быть она. Нэнси могла, потеряв радиосвязь,
повернуть к Манчестеру. Мурашки побежали по спине. Но ведь у нее  хватит
здравого смысла не лететь прямо в контрольную зону,  не  имея  радио.  И
кроме того, она, должно быть, уверена, что в Кембридже ясное небо...
   Я пролетел над радиомаяком Личфилда. Взял курс на  Кембридж.  Сообщил
диспетчеру радара в Коттсмуре о перемене направления. Они ответили,  что
еще не видят меня на своем экране: слишком далеко.
   Мы летели к Кембриджу над плотным  одеялом  облаков.  Солнце  светило
прямо в кабину. Кроме Эмброуза, все пассажиры спали.
   -  Один  неопознанный  самолет  приземлился  в  Лейстере,  -  сообщил
Коттсмур, - другой взял курс прямо на Питерборо.
   - Осталось пять? - спросил я.
   - Шесть... Сейчас далеко на западе появился еще один.
   - Это, возможно, я.
   - Сделайте для опознан