обдумывая, что  делать.
Если я взломаю ее, он узнает, что кто-то был здесь. Если не взломаю,  то
буду только догадываться, что там  внутри.  Вещественное  доказательство
мошенничества подтолкнет следственную комиссию к действию.  Вещественное
доказательство заставит герцога аннулировать соглашения или,  во  всяком
случае, так переписать их, чтобы они не звучали смертным приговором...
   Карти-Тодд не ждал неприятностей. Он оставил ключ от стенного шкафа в
стакане с ручками и карандашами. Это был единственный  ключ,  который  я
там обнаружил, и он подошел.
   Открыл дверь стенного шкафа. Визгливо  заскрипели  петли,  но  я  был
слишком поглощен открывшейся картиной, чтобы обратить на это внимание.
   В шкафу был он.  Мистер  Эйси  Джонс.  Костыли  прислонены  к  стене.
Гипсовая повязка на полу. Я поднял ее и стал рассматривать. Очень похоже
на гипсовый ботинок без подошвы. Можно  сунуть  ногу,  ступня  останется
голой, а под ней - металлическая скоба для поддержки  всей  конструкции.
Еще там были зажимы, стягивавшие повязку вокруг ноги. Всовываешь ногу  в
гипсовый башмак, застегиваешь зажимы -  и  готово.  Можно  считать,  что
лодыжка сломана.
   Эйси Джонс всей силой голоса работает на процветание фонда.
   Эйси Джонс, или Карти-Тодд. Мошенники, наживающиеся на легковерных, -
лучшие в мире актеры.

***

   Я не услышал, как он вошел.
   Положив  повязку-башмак  на  пол,  туда,  где  она  лежала,  я  начал
закрывать шкаф, когда краем глаза увидел, что он входит в комнату. Я  не
закрыл за собой  дверь  офиса,  когда  вернулся  из  комнаты  секретаря,
поэтому у меня не осталось и секунды, чтобы приготовиться к встрече.
   Лицо у него окаменело от бешенства, когда он понял, что я все видел.
   - Пилот, который лезет не в свои дела, - буркнул он. -  Когда  герцог
сказал, что дал вам ключ... - Он замолчал, потому что от ярости  потерял
дар речи. Теперь в его голосе не осталось и следа от итонского  выговора
Карти-Тодда или австралийского акцента Эйси Джонса. Это был обыкновенный
английский. У меня мелькнула мысль: интересно, откуда он  взялся  и  кем
был на самом деле?.. В нем уживалась тысяча различных лиц, по одному  на
каждое преступление.
   Немигающий взгляд бледных серовато-голубых глаз за массивными  очками
был  страшен  испепеляющей  ненавистью.  Белые  ресницы,  несоответствие
которых заметил Мэтью, придавали  его  глазам  безумную,  фантастическую
безжалостность. Решение, которое он принял, было явно не в мою пользу.
   Он сунул руку в карман брюк и молниеносно вытащил ее. Раздался резкий
щелчок. Я уставился на нож, который появился в его руке, и вздрогнул  от
ужаса, вспомнив Руперта Тайдермена,  выброшенного  под  насыпь  железной
дороги...
   Он сделал шаг назад и, закрывая, пнул ногой дверь офиса. Я кинулся  к
каминной полке, надеясь найти там что-нибудь - фотографию,  коробку  для
сигар, пепельницу, - чтобы использовать как оружие или щит.
   Я даже не успел протянуть руку, потому что он  не  собирался  ударить
меня ножом.
   Он бросил его.

ГЛАВА 15

   Нож попал чуть ниже  левого  плеча.  От  неожиданности  меня  бросило
вперед, и я сильно стукнулся лбом о край  мраморной  каминной  полки.  У
меня потемнело в глазах, и, падая, я протянул руку, чтобы ухватиться  за
что-нибудь. Но там ничего  не  было,  кроме  пустого  темного  каминного
очага. С громом и грохотом я повалился  на  медную  решетку  камина.  Но
собственное громыхание донеслось до меня будто  бы  издали,  а  потом  и
вовсе смолкло.
   Наверно, минут через  десять  от  духоты  и  боли  я  начал  медленно
приходить в себя. Вокруг могильная тишина. Ни звука. Ни людей. Ничего.
   Я не мог вспомнить, где я и что со мной случилось. Тогда я  попытался
встать. И тут рвущая  боль  в  левом  плече  полностью  привела  меня  в
сознание.
   Нож все еще торчал у меня в спине.
   Лежа лицом на каминной решетке, я осторожно  завел  за  спину  правую
руку. Пальцы легко задели рукоятку ножа. Я закричал от боли. И это  было
ужасно.
   В голову лезли глупые мысли. Я думал: "Проклятие, ведь до медицинской
комиссии осталось всего три недели и один день. Мне  никогда  не  пройти
ее..."
   Всегда советуют, не вынимайте  нож  из  раны,  от  этого  усиливается
кровотечение. Можно умереть, вынув нож из раны. Прекрасно... Я забыл все
советы и помнил только об одном: Эйси  Карти-Тодд  оставил  меня,  сочтя
мертвым, и если, вернувшись, найдет живым,  то,  безусловно,  прикончит.
Следовательно, я должен выбраться из офиса до  его  возвращения.  И  мне
казалось совершенно немыслимым разгуливать по Варвику с ножом  в  спине.
Поэтому я его вытащил.
   Вытаскивал я его в два приема,  почти  теряя  сознание  после  каждой
попытки и уговаривая себя, что это от удара о каминную полку.  От  удара
или не от удара, но я не мог удержаться от крика.  Стойким  этого  Мэтта
Тора не назовешь.
   Потом  я  лежал  на  каминной   решетке   и,   тихонько   всхлипывая,
рассматривал нож. Теплая  вязкая  жидкость  постепенно  расползалась  по
спине. Но теперь я чувствовал себя лучше, так как убедился, что  нож  не
проткнул  легкое.  Ему,  наверно,  помешала  лопатка.  Нож   прошел   на
три-четыре дюйма, но не в глубину. Я не умру. По крайней мере, в  данную
минуту.
   Сначала я встал на колени. У меня не  оставалось  времени.  Я  оперся
правой рукой на стол Карти-Тодда и  заставил  себя  встать.  Покачнулся.
Мелькнула  мысль,  что,  если  сейчас  упаду,  будет  гораздо  хуже.   Я
привалился бедром к столу и невидящими глазами обвел офис.
   Нижний ящик запертого шкафа был открыт.
   Вроде бы не должен. Ведь я его закрыл.
   Открыт.
   Я оттолкнулся от стола и попытался сделать несколько  шагов.  Сделал.
Прислонился к стене. Заглянул в ящик.
   Картонные коробки стояли на месте. Пустая  жестянка  тоже.  Маленькой
тяжелой жестянки не было.
   Вдруг успокоившись, я понял, что мне предстоит  не  только  безопасно
выбраться из офиса, но и найти герцога раньше, чем бомба сработает.
   До ипподрома только четыреста ярдов... Только...
   В висках стучала мысль: я обязан это сделать, потому что, если  бы  я
не обыскал офис, Карти-Тодд не стал бы так спешить. Если я не  появлюсь,
чтобы отвезти домой Уайтнайтов, или вообще где бы то ни было, кроме  как
в канаве с ножевой раной, то герцог скажет, куда  я  пошел,  когда  меня
видели  последний  раз...  А  Карти-Тодд  постарается   ускользнуть   от
полицейского расследования, как улитка от соли. Он не будет  дожидаться,
пока придет полиция, и постарается уничтожить все следы.
   Из офиса исчезло что-то еще, но я не мог вспомнить  что,  хотя  знал:
чего-то не хватает. Мелькнула догадка, но я не успел  сосредоточиться  и
поймать ее. Наверно, что-то неважное...
   Я решительно направился к двери. Открыл  ее.  Вышел.  И  замер  перед
ступеньками, чувствуя, как кружится голова и подгибаются ноги.
   Ну! В любом случае надо спуститься вниз. Надо.
   Перила были с  левой  стороны.  Но  я  не  мог  поднять  левую  руку.
Повернулся, вцепился правой рукой в перила и спиной вперед сошел вниз.
   - Теперь все зависит от тебя, - громко сказал я. -  Черт  возьми,  ты
обязан.
   Убедить себя не удалось. Убеждать - это специальность Карти-Тодда.
   Я, всхлипывая, засмеялся. Теперь фонду придется  полностью  выплатить
мне страховку. Хотел бы я видеть рожу  Карти-Тодда,  если  ему  придется
платить по моему заявлению... Тысячу звонких монет за нож в спине. Очень
мило.
   Ну вот наконец и выбрался на жаркую,  залитую  солнцем  улицу.  Улица
светлая, как блондинка.
   Блондин Эйси Джонс.
   Сейчас Эйси Джонс расталкивает  препятствия.  Спешит.  Знает,  что  я
найду его, но  думает,  что  еще  сможет  исправить  ситуацию.  Все  еще
надеется заполучить свои двести тысяч фунтов. Если не потеряет голову...
Если убьет герцога немедленно, прямо сейчас, и  обставит  убийство,  как
несчастный случай... Если прикончит меня чуть позже, как майора...
   Наверно, он думает, что все еще в его  руках.  Он  не  знает,  что  я
рассказал о нем Колину, который знает, что Карти-Тодд и есть Эйси...
   Пустая улица будто вытянулась и стала в два раза длиннее, чем днем. И
она не стояла неподвижно. Она мерцала, и по ней, будто по  морю,  бежали
волны. И тротуар был неровным. Каждый раз, когда  я  наступал,  булыжник
подпрыгивал, и удар отдавался в спину.
   За всю дорогу  мне  встретилась  только  одна  пожилая  женщина.  Она
разговаривала сама с собой. Я понял, что сам тоже рассуждаю вслух.
   Я уже видел ворота автомобильной стоянки. Надо дойти до нее. Надо. Но
это еще не все. Надо кого-то найти и попросить привести герцога, чтобы я
мог объяснить... объяснить...
   Почувствовав, что падаю, я ухватился рукой за стену. Нельзя закрывать
глаза... Я обязан... Всем телом я прижался  к  кирпичам,  прислонил  для
отдыха голову к стене, стараясь не плакать. Нельзя терять времени.  Надо
идти.
   Опять оттолкнулся  от  стены  и  более  или  менее  выпрямился.  Ноги
проваливались, будто в пустоту, и два раза я споткнулся на  воображаемой
ступеньке.
   Плохая примета.
   Что-то теплое ползло по левой руке. Я посмотрел вниз, и  все  поплыло
перед глазами. Кровь сбегала по пальцам и капала  на  тротуар.  Я  снова
посмотрел вверх, на ипподром. Ипподром кружился на месте. Уж и  не  знаю
почему, то ли от жары, то ли от удара, то ли от потери крови. Но я  знаю
точно, нельзя терять времени. Я должен быть там. Быстрей.
   Ставим одну ногу впереди другой... Я приказал себе: делай так -  одну
ногу впереди другой. И ты придешь.
   Сосредоточься, одну ногу впереди...
   Я пришел. К воротам автомобильной стоянки. Никаких  контролеров.  Все
ушли. В конце дня зрители уже не приедут.
   - Ох, - вырвалось у меня в отчаянии. Надо идти дальше.  Надо  кого-то
найти. Я направился к машинам, за ними ворота в паддок. Там много людей.
Много...
   Я  шел  между  машинами,  держась   и   опираясь   на   них.   Колени
подкашивались, машины исчезали  в  тумане,  слабость  побеждала,  и  все
меньше и меньше я обращал внимание  на  пронзительную  боль  при  каждом
шаге. Надо кого-то найти. Надо найти.
   Внезапно кто-то рядом позвал меня:
   - Мэтт!
   Я остановился. Медленно огляделся. Из "Астон-Мартина" вылезла Мидж  и
почти побежала ко мне.
   - Мэтт, мы искали вас. Я вернулась в машину, потому что  устала.  Где
вы были? - Мидж дружески коснулась моей левой руки.
   - Не... трогайте меня, - хрипло пробормотал я.
   Она резко отдернула руку.
   - Мэтт! - Она пристально  посмотрела  на  меня.  Сначала  озадаченно,
затем встревоженно. Потом взглянула на свои пальцы и на мой  рукав.  Там
проступали яркие красные пятна.
   - Это кровь, - вырвалось у нее.
   Я чуть кивнул, потому что страшно устал. Во рту пересохло.
   - Послушайте... Вы знаете герцога Уэссекса?
   - Да. Но... - начала она.
   - Мидж, - перебил я, - идите и найдите  его.  Приведите  его  сюда...
Понимаю, это звучит глупо... но его хотят убить... бомбой.
   - Как Колина? Но ведь...
   - Приведите его, Мидж, пожалуйста, - повторил я.
   - Я не могу оставить вас в таком состоянии.
   - Должны.
   Она с сомнением посмотрела на меня.
   - Спешите...
   - Я приведу кого-нибудь помочь вам, - сказала она, легко  повернулась
на  каблуках  и  быстро  направилась  к  паддоку,  потом   побежала.   Я
прислонился задом к сверкающему серому  "Ягуару"  и  думал,  как  трудно
будет помешать Карти-Тодду подложить бомбу.  Жестянка  такая  маленькая,
что ее можно сунуть, к примеру, в футляр от бинокля. Вероятно, это такая
же бомба, как та, что взорвалась в "Чероки".  Я,  наверно,  вспотел  бы,
представив силу взрыва, сконцентрированного в жестянке, если бы  уже  не
был мокрым от крови и пота.
   Почему они не идут? Язык уже еле ворочался от сухости... Здесь совсем
нет воздуха. Я беспокойно поерзал по "Ягуару". Когда я скажу герцогу, он
должен скрыться где-то в безопасном месте, пока следственная комиссия не
разберется с Карти-Тоддом.
   Я бесстрастно наблюдал, как  с  пальцев  на  траву  капала  кровь,  и
чувствовал, как пропиталась кровью и отяжелела спина пиджака. Я не  могу
позволить себе купить новый. Придется отдать его в  чистку  и  попросить
незаметно  заштопать  дырку  от  ножа.  Себя  тоже  придется  хорошенько
подштопать. Харли, конечно, не сохранит для меня работу. Возьмет кого-то
другого на мое место. Врачи не позволят мне летать долгие  недели.  Если
пилот сдаст пинту крови, как донор, они отстраняют его на месяц...  А  я
невольно потерял больше, чем  пинту...  хотя,  если  выпустить  из  себя
пинту, то тоже мало хорошего.
   Я рывком поднял прижатую к груди голову. Нельзя спать,  пока  они  не
придут. Я должен объяснить герцогу...
   Машины, ворота, ипподром кружились и кружились вокруг меня. Я облизал
губы. Не помогло. Язык тоже пересох.
   Наконец я их увидел. Страшно далеко. У ворот паддока.  Кроме  Мидж  и
герцога, еще двое. Мэтью вприпрыжку бежал впереди.
   И Нэнси.
   Чантер растаял в забытом прошлом. Я и не подумал о нем. Все было  как
прежде, в тот день, когда она летела в  Хейдок.  Знакомая,  дружелюбная,
доверчивая. Девушка, к  которой  я  не  хотел  привязываться  и  которая
ухитрилась растопить лед, будто ацетиленовой горелкой.
   Через море машин Мидж показала в мою сторону, и они  приближались  ко
мне, лавируя между рядами. Они были уже ярдах в двадцати от меня,  когда
вдруг необъяснимо остановились.
   Ну идите же, идите. Ради Бога.
   Они не двигались.
   С усилием я оттолкнулся  от  "Ягуара"  и,  держась  за  него,  сделал
несколько шагов в их сторону. Слева от  меня  через  шесть  машин  стоял
"Роллс-Ройс" герцога. А на  капоте  сверкала  яркая  красная  с  золотом
жестянка. Мэтью,  показывая  на  нее,  бежал  к  машине.  Мидж  страстно
уговаривала его:
   - Не ходи. Мэтт просил быстрее, и он истекает кровью.
   Мэтью с сомнением посмотрел на нее и кивнул, но в  последнюю  секунду
искушение оказалось слишком сильным, он  подбежал,  схватил  жестянку  и
снова направился к ним.
   Яркую красную с золотом жестянку, в которой  апельсиновые  корочки  в
шоколаде. Она стояла на столе... а потом  ее  там  не  было,  на  столе.
Что-то исчезло из офиса. Красная с золотом жестянка...
   Исчезла со стола Карти-Тодда.
   Сердце упало. Я закричал, но голос прозвучал ужасно тихо:
   - Мэтью, брось ее мне.
   Он нерешительно посмотрел на меня. Остальные через ряды машин  шли  к
нему. Они подойдут быстрее, чем я. Они будут стоять все вместе. Нэнси, и
Мидж, и герцог, и Мэтью, который тоже знает, что я сегодня был  в  офисе
Карти-Тодда.
   Я отчаянно добирался до автомобильной стоянки, но  Карти-Тодд  пришел
первым. Поставил жестянку на капот и просто  ждал,  когда  они  вернутся
после окончания скачек.  Начался  последний  заезд.  Лошадей  вывели  на
старт. Диктор объявил: "Ждите сигнала стартера". Карти-Тодд  знает,  что
они вот-вот вернутся. Он стоит где-то недалеко, возле трибун,  со  своей
черной головой, и солнце отражается от его массивных очков. Конечно,  он
собирался убить только юного Мэтью и герцога, но теперь там еще Нэнси  и
Мидж... Он не знает, что ему все равно не скрыться... Он не  знает,  что
Колин знает... Он слишком далеко от меня, чтобы я ему это сказал... Я не
могу кричать... и говорить-то едва могу.
   - Мэтью, брось мне жестянку. - Жалкий шепот. Едва слышный.
   Я шел к нему, вытянув вперед правую руку. Спотыкаясь. Покачиваясь. Он
испугался.
   Остальные тесным кольцом окружили его.
   Времени не оставалось. Я набрал побольше воздуха и громко сказал:
   - Мэтью, ради спасения жизни, брось мне эту  жестянку.  Брось  сейчас
же. Сию секунду.
   Мальчик огорченно, неуверенно, озабоченно поглядел на меня. И  бросил
жестянку.
   Карти-Тодду понадобится несколько  секунд,  чтобы  нажать  на  кнопку
передатчика. Он не такой мастер, как Руперт Тайдермен.  Он  не  способен
понять, что упустил свой шанс с герцогом, и что сейчас бомба у меня.  Но
как бы то ни было, он проиграл.
   Красно-золотая жестянка проплыла в воздухе, будто ослепляющее солнце.
Эти секунды,  пока  она  летела  пятнадцать  шагов  от  Мэтью  до  меня,
показались вечностью. Я вытянул правую руку, поймал ее и со  всей  силой
отбросил назад от того места, где стоял. Так далеко, как  мог,  за  ряды
машин, за пустырь.
   Бомба взорвалась  в  воздухе.  Через  три  секунды  после  того,  как
вылетела из моей руки, и через шесть секунд после того, как Мэтью бросил
ее. Шесть секунд. Долгих, как вся моя предыдущая жизнь.
   Красно-золотая  жестянка  разлетелась  в  воздухе  и  превратилась  в
огромный огненный шар. Взрывной волной Мэтью бросило на землю. Во многих
машинах на стоянке вылетели  стекла  и  мелкими  осколками  осыпали  все
вокруг, а два "Форда", будто  игрушки,  подбросило  в  воздух  и  смяло.
Нэнси, Мидж и герцог во время взрыва оказались под прикрытием машин.  Их
качнуло, и они уцепились друг за друга, помогая не упасть.
   Как мы потом узнали, на  трибунах  никто  ничего  не  заметил.  Заезд
начался, и голос  комментатора,  сообщавший,  что  Колин  Росс  вырвался
вперед и ведет заезд на фаворите, заглушал все звуки.
   Юный Мэтью ловко вскочил и удивленно спросил:
   - Что это было?
   Мидж подошла к нему и взяла за руку.
   - Это была бомба, - с ужасом сказала она. - Как Мэтт  и  сказал,  это
была бомба.
   Я попытался встать. Герцог пока был в безопасности, но деньги фонда -
нет. Вполне вероятно, что они уже переведены в безопасное место.
   - Ты нигде не видишь Карти-Тодда? - стоя на коленях, спросил я Мэтью.
- Это его жестянка... его бомба...
   - Карти-Тодда?  -  растерянно  повторил  герцог.  -  Это  невозможно.
Невероятно. Чарльз не мог бы такое сделать.
   - Именно он и сделал, - сказал я. Мне не удалось встать.  Сил  вообще
не осталось. Но тут сильная рука подхватила  меня  справа  под  мышку  и
помогла подняться. Мягкий, спокойный голос проговорил над ухом:
   - У вас такой вид, что вам лучше остаться лежать.
   - Нэнси...
   - Как это вас угораздило?
   - Карти-Тодд. У него был нож...
   - Вон он! - вдруг закричал Мэтью. - Там!
   Качаясь, я выпрямился и взглянул, куда  показывал  Мэтью.  Карти-Тодд
бежал между рядами машин. Нэнси тоже посмотрела на него.
   - Но это же он! - изумленно воскликнула она. - Это  же  тот  человек,
которого  я  видела  в  машине  вместе  с  майором   Тайдерменом.   Могу
поклясться.
   - Наверно, вам придется поклясться, - заметил я.
   - Он убегает! - крикнул Мэтью. - Давайте отрежем ему путь!
   Для мальчика это была  почти  игра,  но  его  энтузиазм  заразил  тех
зрителей, которые еще до конца заезда вернулись к машинам и нашли вместо
стекол мелкие осколки. Я услышал крик:
   - Отрежем ему путь!
   Другой голос подхватил:
   - Вон он! Давайте наперерез!
   Беспомощный от слабости, я почти лег на капот машины и будто в тумане
наблюдал за происходившим. Карти-Тодд на бегу оглянулся  и  увидел,  что
число преследователей растет. Он в нерешительности замедлил шаг, изменил
направление и повернул назад, к единственному  свободному  пространству,
которое оставалось перед ним, - к зеленой траве ипподрома.
   - Не надо, - еле слышно произнес я.
   Но даже если бы у меня был микрофон, он бы все равно не услышал.
   - О Боже! - вырвалось у Нэнси. - Только не туда!
   Карти-Тодд не видел опасности до самого последнего момента. Он  несся
поперек скаковой дорожки,  ничего  не  замечая  вокруг,  но  то  и  дело
оглядываясь на мужчин, догонявших его. Вот  они  внезапно  остановились,
потрясенные, и прекратили преследование.
   Карти-Тодд выбежал прямо перед грохочущим табуном трехлеток,  которые
вырвались из-за последнего поворота на финишную прямую.
   Лошади шли тесной группой, у них не было возможности обогнуть его. Он
упал под вздыбленные копыта, будто ветошь под нож. Секундой позже  почти
ровная линия устремленных  к  финишу  скакунов  рассыпалась,  и  начался
невообразимый ужас. Лошади падали на скорости тридцать  миль  в  час,  в