рвалась  с  места,  как  пожарная  машина,  поставила  рекорд  трассы  и
остановилась  около  одного  из  широко  рекламируемых  красивых  мест  на
Рацлавской, возле  районного  сада,  въехав  левыми  колесами  в  какую-то
грязную яму. Я сдала назад, выехала из ямы и заглушила двигатель, временно
потеряв способность к дальнейшим дипломатическим действиям.
     -  Вы  прекрасно  сегодня  выглядите,  -   сказал   он,   с   улыбкой
присматриваясь ко мне в слабом свете далекого фонаря, так, будто мы до сих
пор стояли на аллее скверика, будто не было сумасшедшей гонки к  красивому
месту и перерыва после приветствия. - По-моему, в вас  что-то  изменилось.
Прическа?.. Кажется, еще форма глаз и рта... Так вам лучше.
     - Мне  вообще  лучше,  -  убежденно  ответила  я,  пытаясь  забыть  о
переживаниях. - Во всех смыслах. Я собираюсь  и  дальше  оставаться  такой
прекрасной, особенно при плохом освещении. Вам необходимы прогулки  в  том
скверике?
     - Если бы это было так, я не разрешил бы  себя  оттуда  забрать.  Вам
перестало там нравиться?
     - Ноги моей там больше не будет... - вдруг  начала  я,  но  вспомнила
договор с паном Паляновским, остановилась и довольно-таки вяло  закончила:
- ...как минимум неделю.
     - Через неделю вы возобновите оставленную работу?
     - Откуда вы знаете? - спросила я, подозрительно уставившись на  него.
- Вы, кажется, лицо абсолютно частное?
     - Естественно, я частное лицо! Кем мне еще быть?
     - Не имею понятия. Я думала над этим, но в голову ничего не приходит.
Как лицо частное вы не можете знать того, что знаете.
     -  Допустим,  что  я  частное  лицо   исключительное   любопытное   и
любознательное. Я обладаю  способностью  к  дедукции  и  делаю  выводы  из
предпосылок.  Предпосылки  вы  предоставили   мне   сами,   в   количестве
достаточном,  чтобы  разогнать   самый   густой   туман,   а   выводы   вы
подтверждаете. Вот только вы не сообщили пока своего имени.
     - Готова поклясться, что вы знаете! - с раздражением выкрикнула я.
     - Даже если и знаю, предпочитаю, чтобы назвали его вы...
     Из  этого  получилось  нечто  совсем  невероятное.   Действительность
превзошла область действия воображения настолько, что романа с блондином я
не могла и представить. Я доходила до знакомства с ним, выяснения взаимных
симпатий и ни шагу дальше. Он  должен  был  остановиться  на  этом  месте,
остаться в этой  фазе,  быть  может  окаменеть,  или  дематериализоваться,
исчезнуть с глаз, предложить платоническую дружбу,  или,  в  конце-концов,
задушить меня для собственного спокойствия... Все было бы понятно! Но  то,
что развивалось и расцветало  возле  садов,  пробуждало  во  мне  набожное
ангельское недоумение, изгоняя из моего сознания все остальное.
     Ясно было только одно, а именно  то,  что  роман  с  таким  блондином
должен стать настоящим романом всех времен!


     Пан Паляновский позвонил через  восемь  дней,  застав  меня  врасплох
предложением поменяться с Басенькой на следующий день пополудни. Я не была
расположена к аферам и мистификациям и почти  забыла  про  дела  Мачеяков,
согласиться получилось с трудом. В  последний  момент  я  прикусила  язык,
чтобы не спросить: "А мужа тоже меняют?".
     Капитан, которому я сообщила по телефону о планах шайки, утешил  меня
заверением, что теперь это продлится не дольше  трех  дней.  С  Мареком  я
договаривалась встретиться вечером. Я плохо  представляла,  как  объяснить
ему ситуацию, за все время мы не единым  словом  не  затронули  темы  моих
таинственных похождений в скверике. Меня это даже не удивляло, я  считала,
что он все знает и просто не считает нужным об этом говорить.
     - Слушай-ка, дорогуша, - со вздохом произнесла я, как только он сел в
машину. - У меня для тебя новое,  свежее  предложение.  Тебя  случайно  не
тянет на вечерние прогулки?
     - Хорошо выглядишь, - ответил он, мешая вести машину. - С каждым днем
ты становишься все лучше.
     - Не бойся, завтра подурнею. Слушай  же,  что  я  говорю,  это  очень
важно. Ты будешь встречаться со мной в скверике или нет?
     Он перестал демонстрировать ту черту характера, которой, как я думала
ему не хватает, и задумчиво посмотрел на меня.
     - Понятно, от прогулок ты дурнеешь... И надолго ты перевоплощаешься в
эту таинственную особу?
     - Кажется, на три дня, - ответила я слегка вздрогнув. - С завтрашнего
дня. Вечером уже пойду гулять, как она. А ты?
     - Тоже пойду, но не как она. Скорее, как я. Я бы  хотел,  чтобы  твое
участие в этом деле наконец-то закончилось.
     Я вздрогнула еще сильнее, повернула направо,  съехала  на  обочину  и
остановила машину.
     - Это невыносимо, - твердо сказала я. - С меня  хватит.  Отупение  от
чувств к  тебе  тоже  имеет  свои  границы.  Поговорим  серьезно.  Что  ты
собственно знаешь про это дело и откуда?
     Некоторое время он молчал. Он всегда так делал, когда  хотел  сказать
мне  что-нибудь  стоящее,   важное,   сенсационное,   и   заставить   меня
задохнуться, потому что я ждала этого рассказа остановив дыхание.
     - Вообще-то все, - наконец признался он. - Или почти все.  Во  всяком
случае достаточно, чтобы о тебе беспокоиться.
     -  Во-первых,  ты  не  сказал,  откуда  знаешь,  а  во-вторых,  зачем
беспокоиться? Со мной пока ничего не случилось, не случится и дальше.
     - Это будет не то же самое. Не знаю, отдаешь ли ты себе отчет в  том,
как мало людей знало о том, что эта женщина с челкой -  это  ты.  Все  они
предпочитали  держать  язык  за  зубами.   Теперь   произойдут   некоторые
радикальные изменения и весь обман может вскрыться.
     - Ну и что? Не я же это придумала.
     - Я имею ввиду, что может всплыть  твое  соглашение...  с  некоторыми
особами...
     - Ага, и тогда другие особы с радостью перережут мне глотку?
     - Что-то в этом роде.
     - Но другие особы ни о чем не узнают, пока не будут пойманы. А  тогда
станет трудно что-либо перерезать.
     - Милая моя, не будь наивной.  Нельзя  быть  уверенной,  что  поймают
всех. Есть и такие, которые ждут слишком  больших  прибылей,  чтобы  перед
чем-то остановиться, а ты поразительно легкомысленна...
     - Преувеличиваешь, - твердо прервала я. - Я просто думаю логично. Это
же не убийцы, смертная казнь никому не грозит, отсидят свое и  все.  Никто
не станет меня убивать, чтобы получить больше. Если и  существует  кто-то,
кому есть чего терять, то я о нем ничего не знаю,  и,  следовательно,  для
него не опасна. Я подумала об этом и перестала бояться.
     Задумчиво он смотрел на меня, с легким нетерпением и унынием.
     - Не знаю, как тебя убедить... Этот кто-то может не знать, что ты  не
знаешь...
     - Перестань меня  пугать.  Ладно,  уговорил,  если  ты  считаешь  это
необходимым, буду бояться как черт. Я теперь, будь любезен,  объясни  мне,
откуда ты все это знаешь!
     - Ты мне сама сказала. Сначала я понял,  что  ты  подставлена  вместо
кого-то другого, я без труда  проверил,  кого.  Про  эту  женщину  я  тоже
кое-что знал,  присматривался  к  ней  довольно  долго.  Мне  самому  было
интересно, когда и как милиция доберется до этого туземного царька...
     - Так ты и про шефа знаешь! - крикнула я, печально качая  головой.  -
Одно  из  двух,  или  ты  принадлежишь  к  шайке  преступников,  или  друг
полковника.
     - Друзьям служебные тайны не выдают.
     - Значит, ты ясновидец.  Нет,  извини,  преступник.  Может,  в  таком
случае ты объяснишь...
     - Меня смущает только одно, -  остановил  он  меня,  как-будто  вдруг
что-то вспомнил. - Каким чудом все это получилось? Что  ты  такое  делала,
что они дали себя обмануть?
     - Кто дал себя обмануть?
     - Наши власти.
     - А!.. Ничего особенного. Я работала.
     - Каким образом?
     - Обычно, чертила за столом Басеньки, - пробормотала  я,  потому  что
вдруг почувствовала себя необычайно интеллигентной, у меня  прояснилось  в
голове. - Я могу это делать намного лучше, чем она, я взяла ее работу,  не
колеблясь ни мгновения. А за окном сидел рыжий дебил...
     - Что сидело?!
     - Рыжий дебил, тупой, грязный и толстый. Он жевал резинку  и  смотрел
мне на руки с самого первого дня.
     - А, рыжий дебил!..
     -  Наверняка,  теперь  окажется,  что  это   один   из   способнейших
сотрудников милиции, - расстроенно сказала я, увидев выражение его лица. -
Они меня всегда обманывают. Я не удивлюсь, если кто-то из них переоденется
страусом. Тебе легко было разобраться в этом обмане, потому что с тобой  я
сглупила с первого слова. А они знали только то, что Басенька  с  родинкой
на лице  сидит  за  столом  и  продолжает  узор.  Людей,  которые  в  этом
разбираются мало. Не знаю, известно  ли  тебе,  что  такой  шаблон  должен
идеально повторяться во все стороны...
     -  Знаю,  для  них  это  было  исключительно  благоприятное  стечение
обстоятельств. Меня немного беспокоит пакет для шефа.  Здесь  должно  было
произойти какое-то недоразумение.
     - Я вижу, что ты наконец перестал говорить намеками и мы переходим  к
подробностям, - ехидно заметила я. - Ты следил за тем,  что  происходит  в
доме через перископ?
     Он начал смеяться.
     - Подробности, только для посвященных. С того момента, как ты  начала
думать самостоятельно, я могу себе это позволить.
     - Я знала, что из-за тебя случиться что-то плохое!  Думать!  Мышление
вредит. Кстати о пакете. Я надеялась, что ты сможешь мне объяснить, а то я
ничего не понимаю.
     - Пока никто не понимает. Кое о чем я  догадываюсь,  но  говорить  об
этом рано.
     - Так может ты знаешь, что теперь будет?
     - Знаю. Теперь милиция должна взять  всех  сразу,  в  нужный  момент,
самое трудное, выбрать этот момент. А ты должна во все это не вмешиваться,
сидеть спокойно и быть как можно осторожнее. Чтобы я за тебя не боялся...


     Как и в прошлый раз, метаморфозе я подверглась  в  апартаментах  пана
Паляновского, на этот раз я  была  нормально  одета  и  очень  недовольна.
Гримера не было, родинки, челки и зубы мы с  Басенькой  делали  сами.  Пан
Паляновский настойчиво  бредил  о  глубоких  чувствах  и  неделе  счастья,
Басенька же вяло вспоминала о прислуге и генеральной  уборке,  которую  та
произвела. Я не знала, считать это упреком в мой адрес, или информацией  о
переменах,  но  сильно  не  интересовалась,  успокоенная  заверением,  что
служанки снова не будет.
     В дом я вступала осторожно, приготовившись к  присутствию  ловушки  в
виде настоящего пана Мачеяка. В гостиной сидел человек, известный мне  как
муж, выглядевший более  жалко,  чем  раньше.  Увидев  меня,  он  безмолвно
сорвался с кресла, подскочил к окну и начал стучать по стеклу, чуть его не
разбив. Я сняла туфель и помахала у него перед носом:
     - Угомонись, а то сейчас побежишь к стекольщику, - не удержалась я. -
Что это ты так плохо выглядишь? Болеешь?
     Муж бросил демонстрировать пароль и ухватился за грудную клетку:
     - Боже, эти контрабандисты  меня  до  инфаркта  доведут!  То,  что  я
пережил, переходит все границы! Ты это, или не ты?
     Я заверила его, что это я, и поинтересовалась происшедшим.
     - Ты была здесь, когда я пришел, - взволнованно,  с  испугом  сообщил
он. - То есть это была не ты, а жена. Точно такая же, но это, должно быть,
была не ты, потому что, когда я начал стучать, она посмотрела на меня, как
на  дурака.  До  туфлей  она  и  не  дотронулась,  никаких  камушков!..  Я
сообразил, что это не ты и чуть не помер. Хорошо, что она  сразу  ушла.  Я
здесь давно, почти с самого утра.
     Я забеспокоилась:
     - Ты с ней разговаривал?
     - Что ты! Я же говорю, у меня речь отнялась. Меня вообще парализовало
у окна!
     - От этого ты и стал таким жалким?
     - Муж глубоко дышал, и постепенно приходил в себя.
     - В третий раз меня не уговорят, даже  если  вся  милиция  на  колени
встанет! Я же  абсолютно  не  выспался.  Сутки  напролет  мы  с  приятелем
работали над этими тряпками, все идет как по маслу, денег будет куча! Пока
у меня для тебя полторы штуки. Мачеяк сказал, что нанимает меня на неделю,
и всю эту неделю я буду спать, просто я хотел проверить, кто здесь будет -
она или ты, а теперь ложусь.
     - Какая неделя, капитан говорил, только три дня. Так что, спи скорее.
Видишь, как необходимо было договориться о пароле? А больше ничего нового?
     - Не знаю. Я сплю. Мне кажется, чего-то здесь не хватает, но  чего  -
не знаю. Может ты разберешься?
     Я быстренько осмотрелась. Не хватало гипсовой вазы  со  столиком,  на
котором  она  стояла.  Я  вспомнила  разговор  о  генеральной  уборке   и,
охваченная предчувствиями, побежала наверх, в комнату Басеньки.
     - Товарищ капитан, -  таинственно  сообщала  я  в  трубку  через  две
минуты. - Докладываю вам,  что  из  этого  дома  исчезли  следующие  вещи:
небольшая картина Ватто, возможно, оригинал, пара серебряных  подсвечников
и комод в стиле рококо. Не знаю, как они хотят его  вывезти.  Кроме  того,
гипсовая ваза, кажется, восемнадцатого века, и китайский  лаковый  столик.
Серебряные ложки, ножи и вилки, старинные.  Были  и  сплыли.  Кроме  того,
какая-то картина из комнаты мужа, какая - не знаем.
     - Комод был старый? - безразлично поинтересовался капитан.
     - Старый, - злорадно подтвердила я. - Лет эдак  в  двести  пятьдесят.
Все было не новое.
     Некоторое время со стороны капитана царило молчание.
     - Вы узнаете этот комод? - спросил  он  с  неожиданным  оживлением  в
голосе.
     - Узнаю, если его не обновили. У него были особые приметы. А что,  вы
держите его у себя?
     В ответ капитан опять некоторое время  молчал,  после  чего  дал  мне
особое задание. А именно, с  утра,  отправившись  за  покупками  от  имени
Басеньки, я  должна  навещать  всех  столяров,  мебельные  склады  и  тому
подобные организации, какие мне только встретятся. Он  сразу  же  дал  мне
несколько адресов. Если я увижу знакомый  комод,  мне  надлежит  сохранять
спокойствие, не бросаться на него с криками, никому  не  задавать  никаких
глупых вопросов, вернуться домой и сразу же  сообщить  ему.  И  вообще,  я
должна заниматься этим тактично, дипломатично и ненахально. Осознавая свои
дипломатические таланты,  я  согласилась  не  очень  уверенно,  хотя  идея
посмотреть на старую мебель меня достаточно привлекала.
     Муж, как  и  обещал,  завалился  спать  очень  рано.  Заинтригованная
комодом, я отправилась в скверик и первое, что сделала - сообщила Мареку о
замеченных в доме переменах. Это его заинтересовало.
     - Комод был большой?
     - Довольно большой, как довоенное бюро.
     - Сколько он может стоить?
     Я думаю больше ста тысяч. Насколько больше, не знаю,  на  такие  вещи
нет постоянной цены. В основном от того, что и вещей таких нет.
     Все мысли об  оценке,  которую  даст  моему  поведению  полковник,  я
старательно прогоняла, надеясь, что комментарии любимого мужчины  позволят
мне   совершить   какое-то   открытие.   Надежды   оказались   напрасными,
единственное, о чем я узнала, что настоящая я нравлюсь ему намного больше,
чем я, как Басенька. Это утешало и совпадало с моим мнением, но в  вопросе
аферы помочь не могло.
     Вечером следующего дня он вернулся к этой теме.  За  целые  сутки  не
произошло ничего необычного, муж  наверху  храпел  так,  что  было  слышно
внизу, а в остальном царили тишина и спокойствие. Столяров я посещала  без
видимого эффекта. На прогулку я отправилась очень рано, но Марек уже ждал.
     Из того, что ты вчера говорила, я понял, что тебе нравится  старинная
мебель, - пригласил  он  меня  к  разговору.  -  Может,  захочешь  кое-что
посмотреть?
     О поручении капитана я ему ничего не рассказывала, но не сомневалась,
что он обо всем догадался. В этом что-то было...
     - Ну? - не вытерпела я.
     - Есть такая маленькая столярная мастерская на Познаньской улице,  во
дворе. Там, в основном, занимаются восстановлением старой мебели. Я думаю,
тебе понравится...
     Я настолько была уверенна, что комод Мачеяков стоит именно там,  что,
увидев его, даже не удивилась. Он стоял себе у  стены,  заслоненный  двумя
вольтеровскими креслами в плохом состоянии, о которых пришлось  поговорить
со столяром,  чтобы  не  вызывать  нежелательных  подозрений.  Я  сообщила
капитану, в душе поклявшись допытаться у Марека, откуда, черт  побери,  он
обо всем узнал. Вероятнее всего, я снова услышу, что от  меня,  что  будет
неправдой, потому что я сама ничего не знала.
     Вопреки ожиданиям, я услышала что-то новенькое:
     - Твои наниматели выбросили его на свалку,  -  спокойно  сообщил  он,
когда я рассказала ему о визите к столяру.
     Это была очень странная новость.
     - А ты каждый день ходишь по свалкам и смотришь, кто что выбрасывает?
- спросила я. - В таком случае, почему ты не заставил меня искать  его  на
свалке? И откуда он взялся  у  столяра?  Сам  пришел,  ему  обстановка  не
понравилась? И вообще, кто станет выбрасывать на свалку больше  ста  тысяч
злотых?!
     - Как видно, бывают такие расточительные люди. А пришел  он  не  сам,
его привезли...
     - Ради бога, - рассердилась я, когда у  меня  кончилось  терпение.  -
Говори, не прерывайся, не останавливайся, я  не  могу  не  дышать  столько
времени! Кто привез, если они его выбросили?!!!
     - Некто, кто сразу после этого  оказался  на  свалке,  поскольку  сам
привез какой-то мусор. Увидел, взял и отдал столяру.
     При мысли о том как легко найти в мусоре сто  тысяч  злотых,  у  меня
перехватило дыхание. У меня закружилась голова. Что-то здесь было, но что,
я понятия не имела, не знала о чем теперь спрашивать, а ко всему  прочему,
вообще  не  могла  понять,  имеет  ли  это  значение,   как   составляющая
преступления, или просто, как интересная история, которую стоит запомнить.
     - Ты это говоришь, чтобы я немедленно собрала весь  мусор  в  доме  и
отправилась с ним на свалку, или чтобы заставить меня думать? -  осторожно
поинтересовалась я.
     - А ты как думаешь?
     - Я уверена,  что  для  второго!  Что  за  привычка,  так  надо  мной
издеваться... Я тебе сразу скажу,  что  мысленная  деятельность  подождет,
пока у меня не будет достаточно материала. Да, мне приходит в голову,  что
комод  они  хотели  продать  тайно,  инсценировали  вывоз  на   свалку   и
договорились с покупателем, что он якобы случайно придет за ним. Но на кой
черт выдумывать эдакие трюки, ума не приложу. Ни к чему не лепится.
     - Так подумай еще немного, может до чего и додумаешься.
     - А прямо ты сказать не можешь?
     - Не могу. Я сам ничего не знаю. Если ты так  любишь  сенсации,  надо
уметь думать...
     Вернулась  я  очень  поздно,  полностью  убедившись  в  невозможности
догадаться в чем здесь дело. Комод никуда пристроить не удавалось. У  меня
темнело в глазах при мысли, что если я не  догадаюсь  сама,  то  не  узнаю
никогда в жизни, потому что капитан не расколется, а Марек будет и  дальше
издеваться в образовательных целях. В конце-концов он докажет мне,  что  я
полная  кретинка,  которая  должна  мыть   кастрюли,   не   вмешиваясь   в
необыкновенные  происшествия.  Он  не  примет  во  внимание  то,  что  это
необыкновенные происшествия вмешиваются в меня.
     Муж продолжал храпеть с упорством достойным удивления. Я  отправилась
на кухню заварить чаю, и, когда высыпала его из банки в чайник, там что-то
блеснуло. Я это что-то достала, не люблю чужеродных тел в чае.  Оказалось,
что  это  маленький  ключик  особой  формы.  Некоторое  время  я  бездумно
разглядывала  его,  после  чего  вдруг   посчитала   предметом   настолько
подозрительным,  что,  несмотря  на  несоответствующее  время,   посчитала
необходимым позвонить капитану. Откуда  ключик  в  чае,  который  я  лично
покупала в магазине и пересыпала из пачки в банку?
     После долгих усилий я нашла капитана  по  одному  из  оставленных  им
номеров.
     - Я нашла в чае нечто похожее на ключик, - конспиративно сообщила  я.