выбираться  из  своих  передряг.  Пусть
теперь рассчитывает  на  Альбину  или  на  какую-нибудь  из  фотографических
красоток, но только не на меня. Одним словом, баста!
   Правда,  прежде  чем  отправиться  по  знакомому  адресу,  мне   пришлось
позвонить на службу и попросить  еще  один  отгул,  сославшись  на  семейные
обстоятельства. Начальник дал мне ?добро?, хоть и не без скрипа, и в  голосе
у него были недовольные нотки. Ну, разумеется, я ведь усложняла  его  жизнь,
зато,  когда  он  просит  меня   поработать   в   выходной,   мое   согласие
воспринимается так естественно. Ну что ей еще делать, раз у нее ни мужа,  ни
детей!
   Урегулировав вопрос с отгулом, я взялась за гардероб, взялась серьезно  и
основательно. Ничего  удивительного,  последнюю  встречу  с  предавшим  меня
любовником следовало обставить по высшему классу. Не могу  же  я  явиться  к
нему в измятой юбке и с размазанным макияжем! Ну нет, в  таком  виде  только
ползать у ног и молить: вернись, я все прощу. А я не умолять туда явлюсь,  а
заклеймить его презрением. Войду, выскажу все, что думаю, и удалюсь с  гордо
поднятой головой, эффектно и непреклонно.  Чтобы  он  до  конца  своих  дней
вспоминал, как я на него взглянула, как  повернула  голову,  как  простучала
каблучками на прощание... У Блока, кажется, есть подходящие строчки  на  эту
тему, дай бог память. Ах да: ?...Неужели и  жизнь  отшумела,  отшумела,  как
платье твое?? Я так растрогалась, представив Тимуровы  угрызения  на  склоне
дней, что чуть не разревелась.
   Но рыдать мне было не с руки, потому что слезы сильно затруднили бы выбор
подходящего наряда, ну того самого платья, которым мне предстояло  ?шуметь?,
навсегда уходя  из  жизни  Тимура.  А  почему  бы  не  надеть  бирюзовое  из
натурального шелка? Между прочим, оно было на мне при первой нашей случайной
встрече. А что, это было бы неплохо, как говорится, в чем пришла,  в  том  и
ушла. Опять же у меня к бирюзовому платью имеются  замечательные  сережки  с
голубыми топазами, похожими на глаза сиамской  кошки.  Отлично,  а  что  мне
обуть? Лучше всего белые лодочки на высокой шпильке, в них я буду  выглядеть
почти высокой, да и оплеухи Тимуру  отвешивать  в  них  будет  не  в  пример
удобнее, поскольку на маленьком каблуке я едва дотягиваюсь до его подмышек.
   Покончив с экипировкой, я взялась за макияж. Никогда прежде я не наносила
его с таким тщанием. Когда работа была выполнена, я прошлась перед зеркалом,
будто Синди Кроуфорд по подиуму. В принципе я была  собой  довольна.  Может,
захватить  несколько  цветочков  для   романтического   флера?   Сначала   я
обрадовалась этой мысли, но, по зрелом размышлении, не без сожаления от  нее
отказалась. В бирюзовом платье, белых лодочках  да  еще  с  букетом  я  буду
похожа на невесту. И вообще лучше бы мне  явиться  туда  с  веночком,  чтобы
повесить его на шею ?усопшему?. Не смотаться ли мне на, кладбище за тем,  из
голубых незабудок, с  посвящением  ?Незабвенному  котику  от  киски?,  чтобы
доставить его адресату? А что, неплохая идея, если бы не одно ?но?: я сильно
сомневаюсь, что трогательные незабудки  все  еще  украшают  свежую  могилку.
Неуловимый Джо и его подопечные  старушки-бомжихи  наверняка  уже  приделали
ноги этому прощальному дару любви и скорби.
   Всю  дорогу  до  дома  Тимура  я  репетировала  свой  монолог,   который,
непременно, должен быть: а) кратким, б) ироничным и  в)  производить  эффект
внезапно  сошедшей  с  Гималаев  лавины.  Оказавшись  у  знакомой  двери,  я
констатировала, что моя пламенная речь вполне  готова,  но  в  конце  концов
решила положиться на импровизацию, поскольку заученный текст  легко  смешать
одной-единственной  фразой.  Прежде  чем  нажать  на  кнопку  звонка,  я  не
поленилась достать из сумочки пудреницу, дабы проверить  состояние  макияжа,
потом поправила платье, откашлялась и...
   Дверь мне  открыла  вовсе  не  Альбина.  И  даже  не  Тимур.  А  какой-то
совершенно неизвестный мужик в расстегнутой чуть не до пупа рубахе,  светлых
брюках и кроссовках.
   - А... Альбину.., можно?  Где  она?  -  растерянно  пробормотала  я.  Мой
решительный настрой разбился о  круглую  физиономию  незнакомого  типа,  как
волна о скалистый берег.
   - Проходите, пожалуйста, - вежливо предложил незнакомец.
   И  я  перешагнула  порог,  как  механическая  кукла,  которая  не   может
остановиться, пока завод не кончится. В прихожей ничего не  изменилось,  что
творилось на кухне и в других  комнатах,  осталось  для  меня  тайной,  а  в
гостиной обнаружились  еще  трое  совершенно  неизвестных  мне  типов.  Один
выглядывал в окно, придерживая двумя пальцами ажурный тюль, второй почему-то
копался в том самом комоде, из которого накануне Альбина достала  фотографии
Тимуровых ?кисок?, а третий и вовсе ползал по полу, такое  впечатление,  что
он рассматривал рисунок на ковре. Уж не сцену ли ограбления я застала?
   Я застыла, как соляной столб, а четвертый, ну тот, что вежливо  пригласил
меня войти, а теперь стоял за моей спиной, настойчиво  предложил  во  второй
раз:
   -  Проходите,  пожалуйста.  Я  была  не  оригинальнее  его,  потому   что
повторила:
   - А где Альбина?
   - Ладно, Потапов, я сам поговорю с дамой. -  Тот,  что  рылся  в  комоде,
прервал свое увлекательное занятие  и  повернулся  ко  мне  лицом.  Не  могу
сказать, чтобы  оно  у  него  было  супермаргинальное,  но  ярких  признаков
интеллекта на нем не наблюдалось. И  внешность  такая  невыразительная,  что
даже с возрастом определиться проблематично, что-нибудь от тридцати двух  до
пятидесяти.
   Потапов безропотно ушкандыбал в прихожую, а уславший  его  тип  вкрадчиво
осведомился у меня:
   - А вы Альбине Васильевне кто будете?
   - Я? - Мне стало как-то нехорошо, даже голова  закружилась.  -  Просто...
Просто знакомая. А в чем дело? Вы.., вы кто?
   - Извините, не представился. - Он сунул мне  под  нос  небольшую  красную
книжечку, которая подействовала на меня не  хуже  нашатыря,  и  прибавил  на
словах:
   - Капитан Петраков.
   - Очень приятно. - Я так боялась показаться невежливой, что скорее  всего
выглядела полной идиоткой.
   - А мне приятно, что вам приятно.  -  У  этого  капитана  Петракова  было
специфическое чувство юмора. - Но мне будет еще приятнее, когда я  узнаю,  с
кем имею дело.
   Собственные имя и фамилию мне удалось выговорить приблизительно с  шестой
попытки, никак не раньше, а отчество я вообще с перепугу перепутала.  Боюсь,
что моя растерянность не осталась незамеченной капитаном Петраковым.
   - А.., где же все-таки Альбина? - пролепетала я.
   Но капитан Петраков ничего не ответил, только показал мне на  кресло,  то
самое, в котором я сидела накануне,  когда  притащилась  сюда,  вся  кипящая
праведным гневом. А сам уселся в другое - в нем вчера  сидела  Альбина  -  и
буднично так поинтересовался, словно желая заполнить образовавшуюся паузу:
   - Значит, вы знакомая Альбины Васильевны.  А  при  каких  обстоятельствах
произошло это знакомство, если, конечно, не секрет?
   Я догадалась, что это уже допрос, но не  совсем  типичный,  как  бы  даже
изощренный. Впрочем, много ли я знала о допросах, ведь  этот,  если  мне  не
изменяет память, первый в моей жизни.
   - С Альбиной? - тупо переспросила я. Роль идиотки удавалась мне на славу,
таким  образом  я  маскировала   лихорадочную   мыслительную   деятельность.
Разумеется, не в моих интересах дурить компетентные органы в  лице  капитана
Петракова, но страх навредить Тимуру заставлял меня быть осмотрительной. Все
зависит от того, знает ли этот капитан правду о Тимуре. Если знает,  значит,
я должна, нет, просто обязана быть с ним предельно откровенна, если же  нет,
то  лучше  мне  повременить  до  выяснения  всех  обстоятельств.  Наконец  я
сообразила, что мне ему ответить:
   - Я... Я знала ее через мужа. Через ее мужа. Он.., он заказывал рекламу в
нашем агентстве, ну, в агентстве, в котором я работаю.
   Молодец, девочка, мысленно похвалила я себя, здесь не придерешься.  Тимур
действительно заказывал рекламу в нашем агентстве, и только благодаря  этому
мы и познакомились (зачем скрывать то, что легко проверить?), а наши  с  ним
романтические отношения я никогда и ни с кем на работе не обсуждала. Так что
здесь не столько ложь, сколько полуправда, ну если хотите, фантазия или игра
воображения. Как вам больше нравится. Кроме того, льщу себя  надеждой,  этим
ответом я  убивала  сразу  двух  зайцев.  С  первым  зайцем  мы  более-менее
разобрались (см, выше  о  лжи  и  полуправде),  что  касается  второго,  то,
намеренно упоминая Тимура, я рассчитывала  на  реакцию  капитана  Петракова.
Возможно, капитан как-нибудь проговорится, и тогда я пойму, что он  знает  о
Тимуре.
   Но капитан Петраков не проговорился, точнее, он ничего не сказал  о  моем
супермене, только неопределенно молвил:
   - Понятно, понятно...
   А в следующую минуту огорошил  меня  очередным  вопросом,  который  я  бы
назвала убийственным:
   - А сегодня вы зачем к ней пожаловали? Весь ужас состоял в  том,  что  на
этот вопрос можно было сказать либо правду, либо ложь. Третьего мне было  не
дано, поскольку я так и не выяснила, что капитан Петраков знает о Тимуре.  И
тогда я пошла ва-банк:
   - Н-ну, вчера я случайно узнала, что Тимур, ее муж,  трагически  погиб  в
аварии, и пришла выразить ей свое соболезнование.
   Тут уж было что ни слово, то вранье, как вы  понимаете.  Вот  что  значит
привычка к риску.
   - Соболезнование?  -  многозначительно  повторил  капитан  Петраков  и  с
интересом посмотрел на мое бирюзовое платье, словно хотел фасончик снять.
   Я подавленно кивнула. Что и говорить, вид у меня был  далеко  нетраурный,
хорошо еще, что я цветочки с собой не захватила, как собиралась.
   -  Надеюсь,  вы  не  очень  торопитесь?  Неожиданный  переход!   Главное,
непонятно, куда он клонит? Намекает на то, что домой я сегодня не вернусь?
   - Это я к тому  спрашиваю,  что  беспокоюсь,  не  задерживаю  ли  вас?  -
растолковал свой предыдущий вопрос капитан. - Вид у вас такой торжественный.
- Все-таки он меня уколол.
   - Н-нет, - замотала я головой, - т-то есть да, у меня еще есть  кое-какие
дела, но если вас что-то интересует, я готова ответить на все ваши вопросы.
   - Вот и миленько, вот и симпатично. - Капитан  Петраков  как-то  нехорошо
улыбнулся. - Тогда я воспользуюсь вашим благорасположением.
   Я вся напряглась, а он продолжил свою вежливую пытку:
   -  Значит,  вы  узнали  о  смерти  Тимура   Проскурина.   А   при   каких
обстоятельствах, не припомните?
   - Так ведь... Я позвонила к ним на фирму - я же вам  говорила,  что  наше
агентство делало для них рекламу, - а секретарша мне прямо  так  и  сказала:
Тимур Алексеевич погиб в автокатастрофе...
   - Ясно, - капитан Петраков шмыгнул носом, - а Баркасова вы тоже знали  по
работе?
   - Баркасова? - На этот раз мне даже не пришлось  морщить  лоб,  изображая
глубокую задумчивость. Эта фамилия мне и в самом деле  ничего  не  говорила.
Понятия не имею, кто такой Баркасов. И вообще я слышу эту фамилию первый раз
в жизни.
   - Варфоломея Баркасова,  компаньона  Проскурина,  -  услужливо  подсказал
капитан.
   Надеюсь,  что  после  этого  уточнения   чело   мое   прояснилось   самым
естественным образом:
   - Ах, Варфоломей! Ну да, его я тоже знала, немного, тоже по работе.
   Теперь я догадалась, откуда ветер  дует.  Конечно,  они  уже  нашли  труп
Варфоломея, расспросили секретаршу, которая рассказала им о  моем  вчерашнем
визите к  Варфоломею.  И  я  сыграла  на  опережение,  предвосхитив  вопрос,
наверняка крутившийся на языке у моего визави:
   - К нему, ну, к Баркасову, я тоже  вчера  заходила,  чтобы  урегулировать
кое-какие  проблемы,  связанные  с  оплатой  услуг  нашего  агентства...   И
соболезнование я ему тоже высказала...
   - Гм-гм, - капитан Петраков откашлялся в крепкий крестьянский кулак. - Не
помните ли, в какое время вы его посетили?
   - Нет ничего проще. - Я снова храбро полезла в воду,  не  зная  броду.  -
Когда мы разговаривали, в кабинет  заглянула  секретарша  и  отпросилась  на
обед, так что было около часа, я думаю.
   - И долго вы у него пробыли?
   - Да минут десять, не больше. - Теперь я говорила  чистую  правду,  но  в
общем контексте...
   Я приготовилась к новым вопросам, но капитан Петраков повел  себя  как-то
странно. Поднялся с кресла, потянулся с хрустом и объявил:
   - Ну что ж, благодарю вас за помощь.
   - Я могу быть свободна? - усомнилась я в своем счастье.
   - Разумеется, - капитан Петраков развел руками,  -  не  смею  вас  больше
задерживать. Оставьте  только,  пожалуйста,  ваши  координаты,  ну  домашний
адрес, рабочий телефончик. Извините, формальности.
   Я послушно выполнила  его  просьбу,  все  еще  не  веря,  что  так  легко
отделалась. Неужели этот капитан такой легковерный? Ведь  он  ровным  счетом
ничего не выяснил. Впрочем, я тоже ничего не поняла. Я по-прежнему не  знаю,
куда девался Тимур и где сейчас Альбина. Кстати, не повторить  ли  мне  свой
вопрос? По-моему, это будет вполне логично.
   - Но где же все-таки Альбина?
   - А разве я вам не сказал? - удивился капитан Петраков.
   - Да нет, - растерялась я. Он вздохнул:
   - Тогда придется вас расстроить. Вашу знакомую, Альбину Васильевну,  этой
ночью убили.
   - Кто? - истошно заорала я и прикрыла рот ладонью.
   - А вот этого мы пока не знаем, - озабоченно изрек капитан.
   Я другими глазами посмотрела на паркет, по которому все еще  ползал  один
из помощников капитана Петракова.  Значит,  законная  жена  Тимура  Альбина,
красивая, насмешливая и ироничная, теперь мертва?
   Не  могу  в  это  поверить!  Выходит,  она  так  и  не  узнает,  что   ее
любвеобильный супруг не спит вечным сном на Новониколаевском кладбище и  что
еще вчера он был в моей кровати, а где теперь, неведомо.
   - До свидания, - сказала я деревянным голосом и шагнула в прихожую.
   Парень, который  впустил  меня  в  квартиру,  предупредительно  распахнул
передо мной дверь, и я шагнула в гулкую и безнадежную пустоту.

Глава 16

КТО ТЫ, МОЙ СУПЕРМЕН?

   С лестницы я скатилась  кубарем,  пулей  вылетела  из  подъезда  и  рысью
понеслась от этого  проклятого  дома.  Дальше,  дальше,  дальше...  Быстрее,
быстрее, быстрее... Вдруг сыщики передумают и вернут меня обратно? Я  словно
слышала  вкрадчивый  голос  капитана  Петракова:  ?Ну  и  заврались  же  вы,
гражданка Колпакова, мы ведь знаем, в каких отношениях вы были с гражданином
Проскуриным. Не в служебных, а в любовных. А еще мы знаем, что ваш  любовник
жив. И сюда вы пришли не соболезнования вдове выражать, а его искать?.
   Остановилась  я  лишь  после  того,  как  совершенно  выбилась  из   сил.
Обнаружила себя в каком-то сквере и рухнула на ближайшую скамейку.
   Что дальше, спрашивала я себя и  не  находила  ответа.  Может,  вернуться
домой, запереть дверь и  тихо  ждать,  чем  дело  кончится,  ни  во  что  не
вмешиваясь. Да, хорошая мысль, жаль только, не пришла мне в  голову  раньше.
Теперь поздно. И если я вернусь домой, мне только и останется  ждать,  когда
по мою душу явится капитан Петраков или кто-нибудь из его команды. Например,
тот парень, что открыл мне дверь. И боюсь, на этот  раз  одними  расспросами
дело не обойдется. Ведь  я  теперь  первейшая  кандидатура  на  роль  убийцы
Варфоломея, поскольку остальные, а именно Урфин Джюс  и  Альбина,  вышли  из
игры. Странно, что меня не арестовали прямо в  Тимуровой  квартире.  И  этой
странности есть только одно объяснение - им не хватает фактов,  они  еще  не
знают, какие отношения связывали меня и Тимура, или догадываются, но пока не
могут доказать. Зато когда докажут, навесят  на  меня  всех:  и  Альбину,  и
Варфоломея. И тогда без Тимура мне не выкрутиться.
   Да где же этот Казанова? Втравил меня в такую авантюру, а  потом  взял  и
исчез в неизвестном направлении. А мне теперь расхлебывай.  Пока  его  носит
неведомо где, кто-то убил его жену, а он об этом даже не знает. Мысль о том,
что с ним тоже расправились, я прогоняла  от  себя,  как  шелудивую  уличную
собачонку. Это что же: потерять его во второй раз, причем  теперь  на  самом
деле? Ну нет, я этого не переживу. Слезы полились из моих глаз, я полезла  в
сумочку за  носовым  платком  и,  конечно  же,  наткнулась  на  эти  ужасные
фотографии в конверте. Ох, лучше бы они мне не попадались, потому что на  ум
мне вдруг пришла совершенно запредельная идея:  а  что,  если  Альбину  убил
Тимур? Разумеется, я тут же погнала ее прочь самой что ни  на  есть  поганой
метлой, но она засела во мне, как заноза.
   Этого не может быть, говорила я себе, Тимур не убийца.  И  сама  же  себе
противоречила: ?А много ли ты о нем знаешь, о своем драгоценном  супермене??
И крыть было нечем,  поскольку  снимки,  лежащие  у  меня  на  коленях,  уже
поколебали мою беззаветную веру. И все  же  ходить  налево  -  это  одно,  а
убивать - совсем другое. Сколько мужиков имеют любовниц, но это не означает,
что они спят и видят, как порешить собственных супружниц. Что меня  смущает,
так это странное совпадение его исчезновения с убийством  Альбины.  Если  бы
сыщики знали то, что знаю я, то наверняка  бы  обвинили  Тимура  в  убийстве
Альбины, а меня объявили сообщницей. А если прибавить сюда то, что случилось
с Варфоломеем и Урфином Джюсом... Господи, я похолодела, да ведь  я  понятия
не имею, когда Тимур покинул мою квартиру, может,  через  пять  минут  после
меня. А если так, то чисто теоретически  все  три  убийства  можно  запросто
повесить на него.
   Но человек с ногой, закованной в гипс, на такое  физически  не  способен,
упорно искала я алиби для Тимура. Увы, и оно было весьма шатким.  Во-первых,
вы, конечно, помните, что перелом моя подруга Люся  оставила  под  вопросом.
Во-вторых, уж если он каким-то образом ко мне добрался, а  потом  ушел,  то,
откровенно говоря, все остальное тоже вполне вероятно. По  крайней  мере,  с
точки  зрения  формальной  логики,  коей  и  будет  руководствоваться  сыщик
Петраков. А почему бы, задастся он вопросом, бизнесмену Проскурину не  убить
и жену, и компаньона? И не привлечь при этом в  помощницы  свою  полюбовницу
гражданку Колпакову? Не сомневаюсь, он подгонит нас с Тимуром под подходящую
статью. Вот только убийство Урфина Джюса не укладывается в сухую  схему,  но
ничего, капитан Петраков придумает, как и его навесить на нас с Тимуром. Да,
на нас с Тимуром, но это в том случае, если он найдется, а если нет? А  если
нет - отвечать за все буду я одна. Ну  уж  нет,  я  им  не  дамся  за  рубль
двадцать!
   И все же, как я ни хорохорилась, паническое настроение  захватывало  меня
все больше и больше. В какой-то момент я  даже  пожалела,  что  не  выложила
сыщикам все от начала до конца: и про Тимура, и  про  Урфина  Джюса,  и  про
желтый конверт, извлеченный из валенка, и про то, зачем я в действительности
посещала Варфоломея и Альбину. Может, вернуться и все им  рассказать,  уныло
спросила  я  себя.  После  этого  они  почти  наверняка  меня   упекут,   но
когда-нибудь все выяснится, и меня отпустят.  Да,  только  прежде  им  нужно
будет найти убийцу. Но вот незадача, станут ли они  его  искать,  когда  под
рукой уже имеются два  замечательных  кандидата:  я  и  Тимур.  И  мотив  не
придется высасывать из пальца, поскольку он на поверхности, такой простой  и
незамысловатый: неверный муж избавляется от надоевшей  жены  и  партнера  по
бизнесу, не желая с ними делиться. Осуществить этот коварный  план  помогает
ему любовница, то есть я. Прошу любить и жаловать.
   Отсюда вывод: все, что  мне  остается,  самой  докопаться  до  истины,  и
сделать это надо прежде, чем меня припрут к стенке. И времени у  меня  очень
мало, речь идет о считанных часах, если  не  минутах.  Как  только  они  все
проверят  и  сопоставят,  так  сразу  и  прискачут  ко  мне  с  наручниками.
Собственно, поэтому мне и нельзя возвращаться домой. Мне нужно  действовать,
действовать, дейс