они засомневаются, я призову на помощь Люську, которая видела Тимура живым и
почти здоровым.
   Пока я обдумывала свои ближайшие перспективы, Вероника,  как  выяснилось,
тоже времени не теряла. Похоже, ей таки удалось разгрести хлам,  скопившийся
в ее экстравагантной лысой голове, потому что речи  ее  оказались  в  высшей
степени осмысленными. А сказала она следующее:
   - Кажется, я знаю, кто мог желать ему смерти.
   - Ну-ну, и кто же это? - подбодрила я ее.
   - Я!
   Ну вот вам, это называется ?приехали?. По этой идиотке психушка плачет, а
я, дура, пытаюсь разговаривать с ней как с нормальной.
   - Это я, это я вынесла ему приговор! -  Эта  блаженная  продолжала  нести
стопроцентную чушь. - Я.., я затаила на него обиду.., и..,  в  конце  концов
она на него перешла. Она, она обрушилась на его голову, как дамоклов меч!
   Сколько я  помню,  голова  Тимура  в  результате  покушения  особенно  не
пострадала, но это и неважно в свете открывшихся фактов,  а  именно  -  того
обстоятельства, что у самой Вероники с головой не в порядке, и скорее  всего
уже давно, судя по скудной растительности  на  ее  черепушке.  Спрашивается,
зачем я трачу время на душеспасительные беседы с этой умалишенной,  когда  у
меня под ногами земля горит?
   - Ладно, я пошла. - Я  устало  махнула  рукой,  на  прощание  по-дружески
посоветовав:
   - Не стоит тратиться на венки, все равно ведь украдут.
   Но уйти мне не удалось. Вероника вцепилась мне в локоть  и  затараторила,
затараторила... Сказать, что это была бессвязная речь, значило бы не сказать
ничего. Это был поток сознания,  прерываемый  пространными  паузами,  охами,
вздохами и неразборчивыми лирическими отступлениями. Признаюсь, я совершенно
не рассчитывала обнаружить в этой куче словесного навоза жемчужное  яйцо,  а
напрасно!
   Мало-помалу привыкнув к своеобразной Вероникиной манере изложения мыслей,
я научилась отделять немереные завалы эмоций от сиротливых крупинок  дельной
информации. Сначала я  эти  крупинки  заботливо  отобрала,  потом  аккуратно
подогнала  друг  к  дружке,  как  детали  детской  мозаики,   и   поразилась
сложившейся   картинке.   А   на   ней   вырисовывалось   следующее:    наша
экзальтированная Вероника была повернута на Тимуре без малого два года,  все
это время ухитряясь методично отравлять жизнь ему, его жене, ныне  покойной,
а также вычисленным ею любовницам (мне  повезло,  я  счастливо  избежала  их
участи). Мало этого, она еще умудрялась держать при себе на коротком поводке
воздыхателя, у которого, судя по  отрывочным  Вероникиным  сведениям,  крыша
тоже была не на месте. Какой нормальный мужик стал бы так  долго  позволять,
чтобы его использовали в качестве жилетки для горьких слез  по  другому.  Ну
да, эта покинутая Тимуром краля  пудрила  мозги  какому-то  сохшему  по  ней
хахалю в таком духе: мол,  я  бы  тебя  полюбила,  если  бы  мое  сердце  не
принадлежало тому, кто... Короче, ?я другому отдана и буду век ему верна?.
   Так вот, как я уже сказала,  преданный  Вероникин  поклонник  терпел  эти
измывательства очень долго, а  не  далее  как  на  прошлой  неделе  пообещал
избавить ее от мук неразделенной любви, а  заодно  и  себя,  надо  полагать.
Каким образом, он не уточнил, да и сама Вероника  не  придала  значения  его
словам, и только теперь до нее дошел их смысл.
   - Это я его толкнула на преступление!  -  закончила  она  свою  исповедь,
сильно смахивающую на психологический триллер.
   Конечно,  эта  история  выглядела  не   очень   правдоподобной   и   даже
искусственной, как веночек  из  желтых  хризантем  и  шляпка  с  вуалью,  но
проверить ее  следовало.  Опять  же  заочный  образ  Вероникиного  обожателя
наталкивал на кое-какие сомнения. У меня складывалось такое впечатление, что
с головой у него было не лучше, чем у Вероники. По крайней мере,  навязчивые
идеи этой парочке явно присущи. Он зафиксировался на Веронике, а она в  свою
очередь - на Тимуре. Гм-гм, а как же  тогда  со  мной?  Я  ведь  тоже  прямо
прикипела к Тимуру. Впрочем, речь ведь не  обо  мне,  до  меня  еще  очередь
дойдет.
   - Когда ты его видела в последний раз? - набросилась я на Веронику.
   - Кого? - Эта чокнутая уставилась на  меня  из-под  вуали,  -  Да  хахаля
своего!
   - Как раз тогда, ну, неделю назад, - пролепетала Вероника, - а с тех  пор
- ни разу. Это так странно, он ведь каждый день ко мне приходил или  звонил,
а тут... Но я не придала значения, а тут  еще  то..,  то,  что  случилось  с
Тимуром!
   - А где он живет, знаешь? - прервала я утомительные излияния.
   - Конечно, он живет в  общежитии,  -  торопливо  отрапортовала  Вероника,
прямо как на допросе у сурового следователя.
   Я невольно себя зауважала.

***

   Я схватила Веронику за шиворот и поволокла к  кладбищенским  воротам.  Не
могу сказать, чтобы она особенно сопротивлялась, только заикнулась:
   - Ку-куда тащишь?
   - Куда надо, - прошипела я и ущипнула ее за локоть.
   Блаженная слабо взвизгнула, но затрусила быстрее.  И  все  же  я  немного
переусердствовала, подталкивая Веронику, один  раз  она  чуть  не  упала,  я
поддержала ее в последний момент. Второй раз она налетела на невесть  откуда
взявшегося Неуловимого Джо, который сделал  вид,  что  совершенно  этого  не
заметил. Опустил  долу  свои  пройдошистые  глазки  и  засеменил  в  сторону
кладбищенской конторы. При других обстоятельствах я бы непременно провела  с
ним воспитательную беседу, но сейчас у меня и  без  него  забот  хватало.  И
потом, не будь его, как бы я догадалась, что скандалистка, донимавшая Алесю,
и дама под вуалью одно и то же лицо? Как-никак это он поведал мне, откуда на
якобы  Тимуровой   могилке   появился   веночек   с   умильным   посвящением
?Незабвенному котику от киски?. Так что  бог  с  ним,  пусть  себе  спокойно
промышляет, прощу я его, пожалуй.
   Возле автобусной остановки я притормозила и тряхнула Веронику:
   - А где это самое общежитие, далеко? Та шмыгнула носом:
   - На Вознесенской...
   - Понятно, - протянула я уныло, - добираться с  тремя  пересадками.  Так,
едем на такси, расходы пополам. - А что, по-моему, это вполне справедливо.
   - Я по нулям, - отозвалась на мое предложение эта юродивая.
   Ну конечно, все денежки пошли на веночки, а раскошеливаться придется мне,
как будто я миллионерша. Ну, доберусь  до  Тимура,  потрясу  его  знаменитый
желтый конверт. Только бы мне его найти, только бы найти...
   Поймать такси оказалось задачей не из простых. И вовсе не потому, что  мы
ловили машину  у  кладбища.  Проблема  была  в  экстравагантной  Вероникиной
внешности. Завидев заброшенную Тимурову  подружку,  таксисты  не  только  не
тормозили, а, напротив, прибавляли газу. Я уж было хотела заставить ее снять
идиотский чепец, но потом пришла к выводу, что без него будет  еще  хуже.  В
конце концов я поступила, как в рекламе шампуня. Отошла от  Вероники  метров
на десять, остановила машину, договорилась с водителем, а уж  потом  позвала
эту унылую жердь под вуалью. Видели бы вы физиономию  несчастного  таксиста,
этот бедолага чуть шею не свернул, все оглядывался назад, на  Веронику.  Мне
даже пришлось ему напоминать, чтобы он хоть изредка смотрел на дорогу.
   Как бы там  ни  было,  а  до  Вознесенской  мы  добрались  быстро  и  без
происшествий. Я расплатилась с таксистом и подтолкнула  Веронику  к  крыльцу
трехэтажной панельной коробки,  на  двери  которой  красовалась  замызганная
вывеска:  ?Общежитие  мебельной  фабрики?.  Так,  значит,  наш   безответный
влюбленный какой-нибудь  столяр-краснодеревщик?  Что  ж,  очень  романтично.
Небось ваяет очередной диван-кровать, а  все  мысли  у  него  о  разлюбезной
Веронике. И что мы имеем в результате?  Как  минимум  кривоногий  диван  или
рахитичную тумбочку.
   - В какой комнате он живет? Вероника прикусила нижнюю губу:
   - Номер не помню, но могу найти...
   - Тогда вперед. - Я распахнула перед ней дверь.
   - Еще бы сказала ?фас?, - огрызнулась Вероника.
   Я оставила ее реплику без комментария, копила силы для скорой  встречи  с
ее хахалем, подозревая, что услышу от него свежую порцию завиральных идей.
   Мы  поднялись  на  второй  этаж  по  грязной,  пропахшей  кошачьей  мочой
лестнице, блаженная немного поозиралась и  неуверенно  указала  на  дверь  в
конце коридора:
   - Кажется, здесь...
   - Кажется или  точно?  Вероника  только  передернула  своими  худосочными
плечиками.
   Из-за двери неслась громкая бравурная музыка. По крайней мере, там кто-то
есть. Я пару раз  стукнула  по  прессованной  фанере  костяшками  пальцев  и
поняла, что это бесполезно: включенный магнитофон с  лихвой  перекрывал  мои
усилия. Тут ногой надо лупить. Или кирпичом.
   К счастью. Вероника додумалась взять инициативу в  свои  руки,  что  было
вполне логично: муж-то все-таки ее. Она не стала  ни  стучать,  ни  кричать,
просто толкнула дверь, и та открылась, легко и  беззвучно.  Впрочем,  насчет
второго ручаться трудно, много ли расслышишь за музыкальной канонадой?
   Итак, фанерная дверь медленно уплыла вовнутрь, обнажив содержимое  убогой
комнаты: письменный  стол  у  окна,  пару  ободранных  стульев,  две  пустые
кровати, хотя... Кажется, я поспешила с  выводами:  на  дальней  кровати,  в
углу, наблюдалась какая-то странная и непонятная возня  под  покрывалом.  Ну
вру, вру, это я для красного словца сказала, что возня была  непонятная,  на
самом деле ее природа не вызывала сомнений.
   Я покосилась на Веронику. До чего же не везет этой  бедной  овечке:  один
бросил,  другой  клянется  в  вечной  любви,  а   между   делом   устраивает
акробатические  этюды  на  кровати.  Наверное,  она  подумала  о   том   же,
стремительно пересекла комнату  и,  очутившись  у  кровати,  содрала  с  нее
покрывало. Ничего неожиданного моему взору  не  предстало:  две  всклоченные
головы, а  к  ним,  соответственно,  две  ошарашенные  физиономии  и  четыре
вытаращенных  глаза.  Через  секунду  одна  из  голов  снова  скрылась   под
покрывалом, зато вторая обложила нас отборным матом. Вот вам и романтика!
   Я ожидала, что бледная немочь под вуалью в обморок грохнется, а  она,  не
растерявшись, перекрыла ?фонтан? пойманному с поличным краснодеревщику:
   - Заткнись. Где Руслан?
   Руслан? Кто такой Руслан, что-то мне  невдомек?  Не  хочет  ли  она  этим
сказать, что постельный акробат и ее обожатель далеко не одно и то же лицо?
   - Видал я его, знаешь где! - ответствовала разозленная голова и  подробно
разъяснила, в каком именно месте  она  лицезрела  Вероникиного  обожателя  и
когда. Так вот, если голова ничего не перепутала, было это  аккурат  в  день
покушения на Тимура. В тот день влюбленный  краснодеревщик  взял  на  работе
отгул, и с тех пор его никто не видел.
   Мы с Вероникой многозначительно переглянулись.

Глава 20

В ДВУХ СОСНАХ

   - Ну что, допрыгалась? - прошипела я, когда мы с Вероникой  выкатились  в
коридор, оставив парочку под простыней в покое. - Это  твой  хахаль  пытался
убить Тимура!
   Бледная немочь не отвечала, только  смотрела  куда-то  вдаль,  точнее,  в
самый темный и пыльный угол длинного кишкообразного коридора. Выражение лица
у нее было такое, словно она собиралась грохнуться в обморок.
   На всякий случай я дернула ее за рукав:
   - Эй, ты где? Очнись!
   Вероникины зрачки еще сильнее  расширились,  а  губы  побелели.  Ну  вот,
сейчас она свалится на пол, а мне что  делать  прикажете,  поддерживать  ее?
Тощая-то она тощая, но и я не девушка с веслом.
   -  Ты  чего?  -  На  всякий  случай  я  отвесила  ей  звонкую   пощечину,
исключительно для того, чтобы привести в чувство.
   Подействовало - Вероника пришла в себя. Кровь начала приливать к ее лицу.
   - Руслан хотел убить Тимура?  -  прошелестела  она  сухими,  как  бумага,
губами.
   - Вот именно, - поддакнула я, - и, между прочим, с твоей подачи.
   - Я тут ни при чем, я этого не хотела! - взвизгнула  Вероника.  -  Можешь
спросить у Руслана, я не говорила ему, чтобы он убивал Тимура!
   - Спрошу, непременно спрошу, - пообещала я, - когда мы с  ним  встретимся
на том свете. Надеюсь, это не скоро произойдет.
   Вероникины глаза стали снова вылезать из орбит:
   - Что ты хочешь этим сказать? Вот  тупая  корова,  только  и  умеет,  что
напяливать идиотские шляпки да скандалить!
   - Да ничего я не хочу этим сказать, уже  все  сказала,  -  отрезала  я  и
решительно направилась к выходу.
   Некогда мне было с ней лясы точить, когда у меня столько проблем. И так я
потратила на нее слишком много времени. Правда, благодаря ей  я  и  выяснила
кое-что, впрочем, это кое-что так и не приблизило меня  к  разгадке  ужасной
тайны. Ну знаю я  теперь,  кто  лежит  в  могиле  вместо  Тимура:  Вероникин
краснодеревщик, измученный ревностью и неразделенной любовью,  ну  и  что  с
того? Ясно же, что ко всем остальным убийствам  он  не  имеет  ни  малейшего
отношения. Если, конечно, он не восстает время от времени из  могилы.  Да  и
Тимура я так и не нашла, по крайней мере, у Вероники его точно нет. А я  так
на нее рассчитывала!
   - Ты куда? - Вероника настигла меня возле заплеванной лестницы и сразу же
гирей повисла на моем правом локте.
   - По своим делам, - буркнула я неприветливо, - не висни, мне некогда.
   - Ты.., ты меня бросаешь? - капризным тоном возмутилась  бледная  немочь.
Можно подумать, я ей нянька!
   - Отцепись! - Я дернула рукой.
   - Нет, ты так не уходи, не уходи, - затараторила эта  помешанная,  -  это
что же, Тимур жив?
   Надо же, как быстро до нее доходит!
   - А там вместо него Руслан! Там Руслан, Руслан, да?!
   Я ничего ей не отвечала, продолжая вырываться. И без того я убила на  нее
слишком много драгоценного времени. Можно сказать, последние  свои  часы  на
свободе  я  тратила  на  бесполезные  беседы  с  буйнопомешанной   Тимуровой
подружкой.
   В результате юродивой пришлось довольствоваться беседой с самой собой.
   - Руслана больше нет? - спрашивала она себя и тут же отвечала:
   - Конечно, конечно, его нет, иначе он бы пришел ко мне, а он не появлялся
уже пять дней. Он больше не придет ко мне никогда? Никогда?
   - По всей видимости, - кивнула я устало и принялась методично отдирать от
своего локтя холодные и  тонкие  Вероникины  пальцы,  цепкие,  как  щупальца
спрута: мизинец, безымянный, средний... Слегка переусердствовав,  я  сломала
ей ноготь, она взвизгнула и отдернула руку. Ну вот, давно бы так.  Я  быстро
побежала по лестнице вниз.
   Вероника  неслась  за  мной,  громыхая  подошвами  армейских  ботинок   и
поскуливая:
   - Ну куда ты уходишь? Не бросай меня, не бросай!
   Признаюсь, она меня разжалобила, на последней ступеньке я остановилась  и
обернулась к ней:
   - Ну что ты расхныкалась? Тимур ведь жив, и  это  главное.  Иди  домой  и
отдыхай.
   - А Руслан?
   - Но ведь ты его не любила? Ты же любила Тимура, так что ты не в  убытке.
- Я попыталась хоть как-то ее урезонить.
   Уверена, моя доброта когда-нибудь меня погубит, потому что и на этот  раз
участие в Вероникиной судьбе едва не стоило мне разбитой  головы.  Не  знаю,
что нашло на эту дурочку (сама Вероника впоследствии утверждала, будто у нее
просто подкосились ноги), но она вдруг буквально рухнула на меня сверху, как
кирпич с крыши. Я попятилась и спиной уперлась  в  стену,  при  этом  больно
стукнувшись затылком.
   А Вероника глубоко и часто задышала мне прямо в лицо:
   - А если я не знаю, кого я действительно люблю: Тимура или  Руслана?  Они
мне оба нужны, оба!
   Ну все,  полный  финиш.  За  что  мне  это  наказание?  Почему  я  должна
выслушивать бред сумасшедшей Вероники? Оказывается, она заблудилась в  трех,
вернее в двух, соснах, если только можно сравнивать  мужиков  с  соснами,  а
меня выбрала в проводницы. Мне бы кто указал дорогу к светлому будущему.
   Затылок мой саднил, в ушах звенело, а потому моральные Вероникины искания
не нашли во мне должного отзыва.
   - Все, - выдавила я из себя, - ты меня достала! - и, собрав остатки  сил,
оттолкнула ее от себя. Та отлетела в сторону  легко,  как  воздушный  шарик,
уселась на лестницу и уронила голову на грудь.
   Воспользовавшись моментом, я поторопилась покинуть ?гостеприимные?  стены
общежития мебельной фабрики. Вероника не  стала  больше  меня  преследовать,
Правда, поспешно удаляясь, я еще слышала ее нечленораздельное хныканье,  это
она убивалась по обделенному любовью краснодеревщику. Лучшего примера, чтобы
проиллюстрировать мудрую пословицу ?Что имеем не храним, потерявши, плачем?,
не найти.

***

   Теперь,  избавившись  наконец  от  назойливой   Вероники,   я   могла   в
относительно спокойной обстановке взвесить свои шансы, которых у  меня  было
очень мало. Точнее, всего два. Первый - двинуться в милицию и  выложить  все
начистоту, а дальше - будь что будет. Второй - найти Тимура и с его  помощью
разобраться в этой запутанной истории, а уж потом  -  смотри  пункт  первый.
Наверное, благоразумнее было бы сразу же начать с него, но Тимур, Тимур... Я
должна хотя бы попытаться его разыскать, иначе меня совесть потом  замучает.
И потом, если я не предъявлю  живого  Тимура,  в  милиции  мне  могут  и  не
поверить.
   В общем, я решила продолжить его поиски. Вот если бы  только  знать,  где
искать. На Веронику, как выяснилось, я надеялась зря.  Правда,  в  запасе  у
меня были еще полтора десятка фотографий Тимуровых  ?кисок?,  но  внутренний
голос громко подсказывал мне, что их лучше оставить в покое.
   Кроме того, на то, чтобы всех их проверить,  мне  понадобится  не  меньше
недели, а таким временем я не располагала. И какой  из  всего  этого  вывод?
Только один: новая версия и новый след! След Урфина Джюса! Ох, лучше бы я  о
нем не вспоминала, потому что меня сразу холодный пот прошиб.
   Я опять почесала затылок, в голове у меня  после  длительного  общения  с
полоумной Вероникой  была  настоящая  каша.  Но  если  на  Тимура  покушался
Вероникин краснодеревщик, который теперь вместо  него  в  могиле,  то  Урфин
Джюс, может, никакой и не киллер, как я предполагала  ранее.  Тогда  что  он
делал на  кладбище?  А  что,  если  он  друг  Тимура,  так  сказать,  пришел
проститься?  Пожалуй,  такая  вероятность  не  исключена.  Тогда  мне  нужно
разузнать его имя немедленно! Но как?  А  фирма  ?Окна  и  жалюзи??  Ну  да,
конечно, конечно!
   И  я  привычно  бросилась  догонять  отходящий  от   остановки   автобус,
направлявшийся в центр.

***

   Фирма ?Окна и жалюзи? встретила меня запертыми дверями, которые, судя  по
висящему на стекле объявлению,  должны  были  быть  открытыми  нараспашку  в
ожидании клиентов, по крайней мере, еще часа три, до семи  вечера.  Приложив
ладонь к глазам, я заглянула в окно, пытаясь рассмотреть, есть  ли  в  офисе
кто-либо живой. Стол секретаря был пуст, а стоящий на нем телефон прямо-таки
разрывался. Значит, точно никого.
   Впрочем, что тут странного? Ведь Урфина Джюса, владельца  фирмы  ?Окна  и
жалюзи?, вчера убили, и,  может,  он  все  еще  лежит  в  той  недостроенной
многоэтажке, в пыли. Я еще  немного  постояла  у  дверей  наглухо  запертого
офиса, не зная, что предпринять дальше.  А  потом  меня  окликнула  дородная
мороженщица, скучающая под зонтиком на противоположной стороне улицы. Она-то
и сообщила зычным голосом:
   - Сегодня они не появлялися. Клиенты ходют, ругаются, говорят, они заказы
не выполняют. - И заключила многозначительно:
   - Не иначе, очередная пирамида.
   Я перешла через  дорогу  и  купила  у  наблюдательной  мороженщицы  пачку
пломбира. Не то чтобы я так сильно хотела мороженого, особенно  на  голодный
желудок, скорее рассчитывала  получить  в  нагрузку  к  нему  еще  кое-какую
информацию. Ведь мороженщица, судя по всему, была наблюдательной особой.
   - Да они сегодня, считай, не открывались, - доложила она, отсчитывая  мне
сдачу, - девчонка-секретутка еще с  утра  смылась,  начальник  тоже  недолго
отирался. А народ ходит,  в  окна  заглядывает,  говорят,  заказы  оформили,
денежки взял