читать  или  слушать
эту комедию как публично, так и в каких-либо частных собраниях, под  страхом
отлучения от церкви. Архиепископ приказывал настоятелям церквей Святой Марии
Магдалины и Святого Северина следить за выполнением его приказа.
   "Дано в Париже за нашею печатью лета тысяча шестьсот шестьдесят  седьмого
августа одиннадцатого дня".
   Удельный вес этого послания был слишком значителен, это было понятно даже
наивным людям, и парижане поняли, что дело "Обманщика" проиграно. Но  Мольер
сделал еще  одну  попытку  отбить  свое  дорогое  творение.  Кто-то  из  его
друзей-быть может, группа их выпустила письмо в защиту "Обманщика". Говорят,
что сам Мольер принимал участие в сочинении его, но  это  письмо  ничему  не
помогло.
   Тут Париж опротивел Мольеру. Он прекратил спектакли в  Пале-Рояле  впредь
до возвращения Лагранжа и ла Торилльера, отправился  в  деревню  Отейль  под
Парижем и там у сьёра де Бофора нанял за четыреста ливров в год квартиру. Де
Бофор предоставил Мольеру кухню, столовую, спальню, две комнаты в мансарде и
право гулять в парке. Кроме того, Мольер за отдельную плату в  двадцать  экю
нанял комнату на тот случай, если кто-нибудь из друзей приедет навещать  его
в Отейле. Он уговорился с Армандой, что Эспри-Мадлену он возьмет с  собою  и
отдаст ее в частный пансион в Отейле. Также условились, что  кухарка  Лафоре
(которой, как болтали в Париже, Мольер будто бы  первой  читает  вслух  свои
новые комедии, чтобы узнать, смешные они или нет) будет приезжать  в  Отейль
готовить в тех случаях, когда у Мольера  будут  гости,  а  для  повседневных
услуг он нанял служанку Мартину. В отейльскую мансарду  он  привез  с  собою
Плутарха, Овидия, Горация, Цезаря и Геродота, а  также  трактат  по  физике,
сочиненный его приятелем Роо, с авторской надписью Мольеру.
   Так скрылся из Парижа автор "Тартюфа".
   Впрочем, комната для приезжих друзей долго не пустовала, и въехал  в  нее
верный и настоящий друг Клод Шапель. Въехав, он прочно засел в ней, обставив
себя бутылками с вином. Это он утешал своего одноклассника  и  разгуливал  с
ним по парку сьёра Бофора. В сентябре, когда  листья  в  этом  парке  совсем
пожелтели, в Отейль явились, даже не смыв с себя дорожной  пыли,  Лагранж  и
Торилльер. Обнявшись с директором,  гонцы-комедианты  сообщили,  что  король
находится в добром здоровье, что поход победоносен и города падают  к  ногам
короля. Что же касается "Тартюфа", то прошение король  принял  благосклонно,
но вопрос о постановке велел отложить впредь до его возвращения с войны.
   Король вел войну свою храбро и выиграл ее, господин де  Мольер  не  менее
храбро воевал за своего "Тартюфа", но  был  побежден.  Он  воскресил  своего
Лазаря, но тот прожил только один вечер 5 августа.
 
 
 
   Глава 25
   АМФИТРИОН
 
   Мольер  не  любил  деревни  и  пригороды.  Наш  комедиант  был  настоящим
городским человеком, сыном Парижа. Но несчастная семейная жизнь и никогда не
прекращающаяся многолетняя работа истощили его, и отейльское изгнание  стало
для него необходимым. Он ограничил свою связь  с  Парижем,  бывая  только  в
театре и при дворе, а дни, свободные от спектаклей,  проводил  в  отейльской
мансарде, глядя, как меняется в разные времена года бофоровский парк. Шапель
вообще прочно поселился в Отейле, а кроме того, время  от  времени  наезжали
другие друзья:  Буало  и  Лафонтен,  к  которым  иногда  присоединялся  граф
Гиейерак, дипломат и  большой  любитель  произведений  Мольера,  и  граф  де
Жонзак, приятель Шапеля.
   Компания приезжала в Отейль, чтобы отрывать Мольера от работы, болтать на
литературные темы, читать вслух чужие дурные стихи и сочинять  эпиграммы,  в
том  числе  и  на  архиепископа  Парижского   Перефикса.   Собрания   обычно
заканчивались  ужинами  в  комнате  Шапеля,  причем  эти  ужины  чрезвычайно
полюбились всем, и в особенности Жонзаку.
   Для одного из ужинов Шапель закупил почему-то двойную порцию вина. Мольер
чувствовал себя плохо, он только заглянул на  минутку  к  веселой  компании,
пить отказался и ушел к себе. Оставшиеся же ужинали до трех часов ночи, и  в
три  часа  ночи  стало  ясно,   что   жизнь   отвратительна.   Речи   держал
преимущественно Шапель. Отейль давно уже уснул, и давно прокричали петухи.
   - Все  суета  сует  и  всяческая  суета!-кричал  зловеще  Шапель,  грозно
указывая куда-то пальцем.
   - Мы с тобой совершенно согласны,-ответили  ему  собутыльники,-продолжай,
Шапель!
   Тут Шапель опрокинул на себя стакан красного  вина,  что  еще  более  его
расстроило, и продолжал:
   - Да, бедные мои друзья, все суета! Оглянитесь кругом и ответьте мне, что
вы видите?
   - Мы не видим ничего хорошего,-согласился с ним Буало и  горько  поглядел
вокруг.
   - Наука,  литература,  искусство-все  это  суетные,  пустые  вещи!-кричал
Шапель.-А любовь! Что такое любовь, несчастные мои друзья?
   - Это обман!-сказал Жонзак.
   - Совершенно верно!-отозвался Шапель и продолжал:-Вся  жизнь-это  печаль,
несправедливости и несчастья, которые окружают нас  со  всех  сторон,-и  тут
Шапель заплакал.
   Когда расстроенные друзья несколько  утешили  его,  он  закончил  горячим
призывом:
   - Что же делать нам, друзья? Если жизнь такая черная яма, то надлежит, не
медля, ее покинуть! Друзья мои, идемте топиться! Гляньте, там за окном река,
которая манит нас к себе!
   -  Мы  последуем  за  тобой,-сказали  друзья,  и   вся   компания   стала
пристегивать шпаги и надевать плащи, чтобы идти к реке.
   Шум усилился. Тогда раскрылась дверь, и на пороге показался закутанный  в
плащ, в ночном колпаке, с огарком в руке Мольер. Он увидел  залитую  красным
вином скатерть, оплывшее сало в свечах.
   - Что у вас делается?-спросил он.
   -  Невыносима  наша  жизнь,-плача,  сказал  ему  Шапель,-прощай,  Мольер,
навсегда, мы идем топиться.
   - Это хорошая  мысль,-ответил  Мольер  печально,-  но  нехорошо  с  вашей
стороны, что вы забыли меня. Ведь я же ваш друг.
   - Он прав! Это было свинством с  нашей  стороны!-  закричал  расстроенный
Жонзак.-Идем вместе с нами, Мольер!
   Тут друзья расцеловали Мольера и вскричали:
   - Идем!
   - Ну что ж, идти так идти,-сказал Мольер, -но вот  в  чем  дело,  друзья.
Нехорошо топиться ночью после ужина, потому что люди скажут, что мы  сделали
это с пьяных глаз. Не так делаются эти дела.  Мы  ляжем  сейчас,  поспим  до
утра, а в десять часов, умывшись и приведя себя в  приличный  вид,  с  гордо
поднятой головой пройдем к реке, чтобы все увидели,  что  мы  утопились  как
настоящие мыслители.
   - Это гениальная мысль!-вскричал Шапель и вновь расцеловал Мольера.
   - Я  разделяю  твое  мнение,-отозвался  Жонзак  и  совершенно  неожиданно
заснул, положив голову между стаканами.
   Около  часу  потратил  Мольер,  чтобы  с  помощью  Мартины  и  двух  слуг
освободить будущих утопленников  от  шпаг,  париков  и  кафтанов  и  каждому
устроить ложе. И когда все пришло в порядок, он ушел к себе, но, так как сон
был уже нарушен, сидел и читал до солнца.
   На следующее утро  массовое  самоубийство  было  почему-то  отменено,  но
почему-это истории неизвестно.
   Говорят, что в  индийской  литературе  существует  интересный,  но  очень
непристойный рассказ о том,  как  один  из  богов,  приняв  облик  человека,
соблазнил его жену в его отсутствие. Когда муж вернулся, то для того,  чтобы
разобраться, кто настоящий муж, суд устроил любовное состязание между  двумя
претендентами, причем победил, конечно, бог.
   Бродячий сюжет о боге, принимающем облик мужа, был  разработан  греческим
автором Еврипидом и римским - Плавтом. Занимались этим сюжетом и французы, и
драматург Ротру сочинил пьесу под названием "Созий", которая была сыграна  в
1636 году. Произведя заимствования у этих  перечисленных  писателей,  Мольер
написал, хорошими стихами с оригинальными рифмами,  комедию,  под  названием
"Амфитрион", и сыграл ее впервые 13 января 1668 года.  Она  прошла  двадцать
девять раз в текущем сезоне и  дала  наивысшие  сборы.  Следующие  места  по
количеству спектаклей заняли пьесы "Модная вдова" привившегося в  театре  де
Визе, мольеровский "Сицилиец" и "Аттила" старика Корнеля. Но в смысле сборов
они значительно отстали от "Амфитриона".
   По своей манере посвящать пьесы  высокопоставленным  лицам,  "Амфитриона"
Мольер посвятил светлейшему принцу Конде, введя в это посвящение  остроумное
замечание о том,  что  имя  Великого  Конде,  конечно,  правильнее  было  бы
поставить во главе армии, нежели во главе книги.
   Май 1668 года стал одним из великих месяцев  царствования  Людовика  XIV.
Король присоединил к Франции часть Фландрии и  заключил  мир  в  Эла-Шапель.
Чтобы ознаменовать  великие  успехи,  были  устроены  празднества  во  вновь
разбитых садах Версаля. И придворный драматург Мольер  для  этих  праздников
написал  трехактную  комедию  в  прозе,  под  названием  "Жорж  Данден,  или
Одураченный муж". В пьесе действовал буржуа, который,  мечтая  о  родстве  с
аристократами, женился на аристократке и стал несчастным  человеком,  потому
что жена его нагло обманывала.
   Когда пьеса была уже готова и о содержании ее узнали, друзья предупредили
Мольера, что в Париже есть человек, который, несомненно, узнает себя в Жорже
Дандене, произведет страшнейший  шум  и  предпримет  какие-нибудь  вражеские
действия. Мольер поблагодарил за предупреждение  и  сказал,  что  он  найдет
способ примирить этого человека  с  пьесой.  В  тот  же  вечер  многоопытный
директор, встретив на спектакле того  буржуа,  который  мог  узнать  себя  в
Дандене, подошел к  нему  и,  осведомившись  о  том,  когда  у  буржуа  есть
свободное время, сказал любезно, что ему хотелось бы прочитать у  него  свою
новую пьесу. Потрясенный буржуа заявил, что  он  свободен  в  любую  минуту,
например завтра вечером, и немедленно после спектакля поехал сзывать к  себе
гостей.
   - Не навестите ли вы меня завтра?-говорил он, разъезжая из конца в  конец
по Парижу.-Проведем вечер. Да,  кстати,-добавлял  он  сурово,-Мольер  просил
позволения прочитать у меня свою новую пьесу.
   На следующий день Мольер еле протиснулся к столику в гостиной  у  буржуа,
столько было народу, а  хозяин  со  времени  этого  чтения  стал  задушевным
поклонником Мольера.
   Сведущие люди очень интересовались вопросом о  том,  откуда  Мольер  взял
материал для "Жоржа Дандена". Одни говорили, что он взял  его  у  Боккаччио,
другие добавляли, что Боккаччио заимствовал  тему  из  одного  стихотворного
рассказа XII века.
   - Но автор этого сборника XII века заимствовал свой  рассказ  у  индусов,
взяв  для  этого  произведение,  написанное  за   сто   лет   до   Рождества
Христова,-так говорили третьи.
   Четвертые, самые  ученые,  добавляли  ко  всему  этому,  что,  написанное
по-индийски первоначально, это произведение было  переведено  на  персидский
язык,  с  персидского  на  арабский,  с  арабского  на  древнееврейский,   с
древнееврейского на сирийский, с сирийского на греческий, а уже с греческого
на латинский в XII веке.
   Но если уж дело дошло до сирийского языка, скажем мы, будучи пятыми, - то
вопрос о мольеровском плагиате,  по-нашему,  надлежит  считать  законченным.
Следует полагать просто, что Мольер написал хорошую комедию
   "Жорж Данден".
   За "Данденом" в скором времени  последовала  другая,  очень  значительная
комедия под названием "Скупой". Чтобы сразу покончить с вопросом о плагиате,
говорю, что заимствована она Мольером у Плавта, римского автора. Чья  лучше?
Мольеровская,  по  общим  отзывам,  гораздо  сильнее.  "Скупой"  был  принят
публикой холодно и больших сборов не сделал. Говорят: причина этого  в  том,
что публика мольеровского времени не привыкла еще  к  прозаическим  вещам  и
предпочитала пьесы, написанные стихами.
   Так что можно смело сказать, что отейльский воздух хорошо  действовал  на
больного Мольера: 1668 год был годом плодотворным.
   В  последние  дни  этого  года,  именно  11  декабря,   ушла   из   жизни
Тереза-Маркиза Дюпарк, прославив себя перед смертью исполнением  расиновской
Андромахи в  Бургонском  Отеле.  Покинула  мир  обольстительная  танцовщица,
сделавшаяся ко времени зрелости большой трагической актрисой.  И  де  Мольер
простил коварной комедиантке все ее измены и пожелал мира ее праху.
 
 
 
   Глава 26
   ВЕЛИКОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ
 
   Кто осветит извилистые пути комедиантской жизни? Кто объяснит мне, почему
пьесу, которую нельзя было играть в  1664  и  1667  годах,  стало  возможным
играть в 1669-м?
   В. начале этого года король сказал, призвав к себе Мольера:
   - Я разрешаю вам играть "Тартюфа".
   Мольер  взялся  за  сердце,  но  справился  с  собой,  поклонился  королю
почтительно и вышел.  Он  тотчас  же  начал  репетиции.  Роль  Тартюфа  была
поручена  дю  Круази,  сам  Мольер  играл  Оргона,   Юбер-госпожу   Пернель,
Торилльер-Клеанта, Лагранж-Валера, Марианну-госпожа Дебри и Эльмиру-Арманда.
Премьера воскресшей пьесы,  которая  теперь  носила  название  "Тартюф,  или
Обманщик", состоялась 5 февраля. Сказать, что пьеса имела успех,-этого  было
бы мало. Премьера
   "Тартюфа" была театральным  событием  в  Париже,  сбор  дошел  до  цифры,
никогда не бывавшей,-двух тысяч восьмисот шестидесяти ливров.
   В день премьеры как раз Мольер написал королю письмо:
   "Сир! Один очень честный  доктор,  у  которого  я  имею  честь  лечиться,
обещает мне продлить мою жизнь еще на тридцать лет, если я испрошу для  него
у Вашего величества одну милость. Я ему сказал в ответ на это, что не  прошу
у него так много и буду удовлетворен, если он обяжется хотя  бы  не  убивать
меня.
   Эта милость, государь,-должность каноника  в  Вашей  Венсенской  капелле,
вакантная в настоящее время. Осмелюсь ли  я  просить  еще  и  это  у  Вашего
величества именно в день великого воскресения "Тартюфа",  совершившегося  по
Вашей доброте? Благодаря ей я  примирился  с  ханжами.  Благодаря  ей  же  я
примирюсь с врачами.
   Без сомнения, слишком много сразу милостей для меня, но, быть может,  это
не так много для Вашего величества!
   С почтительной надеждой я ожидаю ответа на мое прошение".
   Речь шла о месте каноника для сына доктора Мовиллэна.
   Король вызвал к себе Мольера, и опять, как  несколько  лет  назад,  после
первого представления трех актов "Тартюфа",  они  остались  наедине.  Король
поглядел на Мольера и подумал: "Однако, как он постарел!"
   - А что делает этот врач для вас?-спросил король.
   - Сир!-ответил ему Мольер.-Мы болтаем с ним о разных разностях. Время  от
времени он прописывает мне лекарства, и так же  аккуратно,  как  он  мне  их
прописывает, я их не принимаю и всегда выздоравливаю, ваше величество!
   Король засмеялся, и сын  доктора  Мовиллана  мгновенно  получил  желанное
место каноника.
   "Тартюф" прошел в сезоне тридцать семь раз, и,  когда  сводили  отчет  по
окончании сезона, выяснилось, что "Скупой"  дал  десять  с  половиной  тысяч
ливров, "Жорж  Данден"-шесть  тысяч,  "Амфитрион"-две  тысячи  сто  тридцать
ливров, "Мизантроп"-две тысячи, "Родогюн"  Пьера  Корнеля-странную  цифру  в
восемьдесят восемь ливров, а "Тартюф"-сорок пять тысяч.
 
 
 
 
   Глава 27
   ГОСПОДИН ДЕ ПУРСОНЬЯК
 
               - Однако меня удивляет, что в 
               этой стране совершенно не соблюдают 
               нормы судопроизводства. 
               - Да, я вам уже докладывал, 
               что здесь начинают с того, что 
               повесят человека, а потом уже 
               разбирают его дело! 
                          "Господин де Пурсонъяк", 
                                      действие 3-е 
 
   Люди, которые жили вместе с моим героем, один за другим начинают покидать
мир. Через двадцать дней после премьеры "Тартюфа" скончался одряхлевший отец
Мольера-Жан-Батист Поклен. Ах, давно прошли  те  времена,  когда  начинающий
комедиант бегал к отцу и просил у него деньжонок,  приводя  его  в  ужас.  К
концу жизни отца все изменилось, и не раз  знаменитый  сын  выручал  старого
Поклена в трудных обстоятельствах.
   Итак, отец ушел, а сын продолжал работать. Осенью 1669 года Людовик велел
устроить празднества в Шамборе, и для  этих  празднеств  де  Мольер  сочинил
фарс-балет под названием "Господин де Пурсоньяк".
   Речь шла о лиможском дворянине Пурсоньяке, который,  приехавши  в  Париж,
был высмеян и одурачен  парижанами.  Парижане  говорили  и,  по-видимому,  с
полным  основанием,  что  оригинал,  давший  повод   изобразить   на   сцене
Пурсоньяка, находился в то время в Париже. Некий лиможец, приехав в столицу,
попал в Пале-Рояль на представление и, сидя на сцене, повел себя безобразно.
Почему-то он поссорился с актерами и грубейшим образом их  обругал,  за  что
Мольер и вывел его на всеобщее посмешище. Говорили, будто бы  провинциальный
гость, посмотрев "Пурсоньяка", узнал себя и расстроился настолько, что хотел
подать на Мольера в суд, но почему-то не подал.
   Другие говорили, что изображение в смешном виде  лиможца  на  сцене  было
актом мести со стороны Мольера за то, что когда-то в Лиможе его освистали  и
забросали яблоками. Это маловероятно. Неужели Мольер стал бы мстить  за  то,
что было двадцать лет тому назад!
   Да и не в одном Лиможе швыряли яблоками в Мольера!
   А вот что  лиможцы  неоднократно  подвергались  насмешкам  не  только  со
стороны Мольера, но и со стороны других авторов, это верно, и причина  этого
была в  том,  что  лиможцы  действительно  отличались  многими  неприятными,
смешными  и  грубыми  чертами,   которые,   конечно,   бросались   в   глаза
наблюдательным и острым парижанам. Вот почему и до Мольера лиможцев выводили
в литературе, придумывая для них смешные и грубоватые фамилии.
   С того времени, как Мольер впервые затронул в своих комедиях  врачей,  он
не  переставал  возвращаться  к  ним,   найдя   в   медицинском   факультете
неисчерпаемый кладезь для  насмешек.  И  в  "Пурсоньяке"  введены  сцены  со
смешными врачами и аптекарями, но помимо  врачей  задеты  в  "Пурсоньяке"  и
юристы. Таким образом, мы можем видеть, что Мольер не  зря  изучал  когда-то
право и знаниями своими воспользовался, чтобы осмеять крючкотворство.
   Фарс, по общему мнению, вышел у Мольера поверхностным  и  грубоватым,  но
смешным. Роль Пурсоньяка играл  сам  Мольер,  а  Юбер-смешную  женскую  роль
Люсетты-гасконки. Фарс был сыгран впервые 6 октября 1669 года в Шамборе  для
короля,  а  затем  перенесен  на  пале-рояльскую  сцену,   где   пользовался
прекрасным успехом. Он дал в сезоне наивысшие сборы, забив даже "Тартюфа", а
следом за  "Тартюфом",  но  значительно  отставая,  пошли  "Жорж  Данден"  и
"Скупой". Этот  сезон,  когда  шел  "Пурсоньяк",  замечателен  тем,  что  из
тринадцати пьес, которые в нем были разыграны, двенадцать были мольеровские.

 
 
   Глава 28
   ЕГИПТЯНИН ПРЕВРАЩАЕТСЯ В НЕПТУНА, НЕПТУН В АПОЛЛОНА, А АПОЛЛОН В ЛЮДОВИКА

   Король, признающий только необыкновенные вещи, во  всем,  что  бы  он  ни
предпринимал...
   Такое начало да не пугает читателя: оно принадлежит не мне, а придворному
драматургу Мольеру. Но продолжаю я. Итак, стремясь к  необыкновенным  вещам,
король приказал в  начале  1670  года  устроить  торжественные  праздники  в
Сен-Жермен ан Ле и назвать их "Королевский дивертисмент".
   Вследствие этого королевская труппа во главе с Мольером 30 января прибыла
в  Сен-Жермен,  чтобы  играть  там  пятиактную  комедию-балет,  называющуюся
"Блистательные возлюбленные".
   Желая угодить королю наилучшим образом, в пьесе своей, сюжет которой  был
предложен самим королем, де Мольер превзошел самого себя. В пышной комедии и
интермедиях действовали не только принцессы, военачальники, жрецы, но  также
нимфы, тритоны, вольтижеры на деревянных лошадях и даже  какие-то  танцующие
статуи.
   Сам Мольер  играл  в  "Возлюбленных"  придворного  шута  Клитидаса,  а  в
балетных номерах участвовали многие придворные кавалеры. Сидя на скалах, они
изображали морских бо