ной.
     -- Впрочем,  так оно вскоре  и будет, --  успокоил меня  Шамиль, -- Вам
объективно нужен ислам. Он дисциплинирует ваших развратных женщин и заставит
работать ленивых мужчин...
     -- На вас... -- кивнул я.
     Шамиль развел руками:
     -- У всякой отары должен быть свой пастух!
     Теперь  представьте  себе беседу  в  клетке с  тигром  о  проблемах его
пищеварения.  Тигр пока сыт,  благодушен, а потому рассуждает с вами, как  с
равным, о вкусовых особенностях ваших соплеменников. Что-то вроде: блондинок
кушать  приятнее, они  способствуют нормализации кислотности,  а вот  мужчин
надо  бы немного подкормить витаминами, чтобы их мясо было полезнее и нежнее
на вкус. Представьте себе  также, что клетка  выстроена не для  тигра, а для
вас.
     В течение всей беседы Шамиль  либо умело делал  вид, либо действительно
забыл, что перед ним сидит кровник. А, может быть, сработала  записка Гилани
да законы кавказского гостеприимства: если в дом пришел  пусть даже заклятый
враг, хозяин обязан кормить-поить его и  защищать. Вот когда гость выйдет за
порог, хе-хе...
      Как бы там ни было, с утра Шамиль проводил меня до самых дверей, и я не
заставил себя упрашивать...
     -- Сергей, пойдем видак смотреть,  -- вернул меня к жизни  Ремеслук, --
Мне  тут уже одну  порнуху принесли. Групповую. Нет,  я  сказал бы  даже  --
всероссийскую...
     -- Пойдем, пойдем... -- он прямо-таки потащил меня в свой кабинет.
     Мы уселись в кресла, и Ремеслук щелкнул лентяйкой.
      ...  На  экране "Сони тринитрон" возник  тигровый боксер, гоняющийся  с
высунутым языком за какой-то лохматой сукой.
     Я поскучнел.
     -- Блин, Зико, -- ругнулся полковник и включил перемотку, -- Что же они
не с самого начала кассету записали?
      ... Тигровый боксер занимается любовью с тигровой же боксершей...
     Перемотка.
     -- Я же просил, Россия -- мать...
      ... Подлый  Зико пытается трахнуть афганскую борзую, но ему не  хватает
роста...
     Опять перемотка.
     -- Я же говорил... А-а, вот, вот, смотри! -- Ремеслук даже подпрыгнул в
кресле.
     Теперь  "сони"  транслировал  оперативную  съемку.  Неведомый  оператор
фиксировал происходящее  вчера вечером,  если верить времени и  дате в левом
углу экрана. Как раз тогда, когда я разбирался с аскерами Шамиля.
      ...  Пионерский  лагерь  "Заветы Ильича".  Даже  выцветший плакат  "Все
лучшее  --  детям" на  въезде сохранился. Колонна из  семи крытых  фур. Трое
боевиков в камуфляже и с зелеными повязками на лбу (это в центре России-то!)
растворяют ворота.
     Следующий  кадр:  здоровенные парни выгружают из фур ящики.  Десятый...
семнадцатый... тридцатый.
     Ящики   затаскивают  внутрь  приземистого  холма  с   торчащим   наружу
воздухозаборником. Двое чеченцев (у  этих не только зеленые повязки на  лбу,
но и такие  же нарукавные)  пересчитывают груз  и тут  же  заносят данные  в
тетради.
     Следующий кадр: бородачи с автоматами возле  длинного, хлипкого на  вид
здания...
     Ремеслук жмет на "паузу".
     -- Вот,  Сережа, это --  настоящая порнуха. Долги российских  регионов,
складируемые в  бомбоубежище бывшего  детского  лагеря.  Под  самой Москвой.
Решили все-таки не в "Дубках", а  здесь.  Репарации Чечне. А вот и последний
их грузовик, судя по общему числу... -- полковник указал на застывший кадр.
     --  Рубли, доллары, под которые уже  заложена  вся Россия,  -- Ремеслук
резко  провел по  нижней губе,  будто собираясь стереть  ее с лица,  -- Нет,
конечно,  русским  тоже кое-что  перепадет  в  качестве  посреднических. Тем
русским,  которые   подписались  под  продажей  страны.  Кто-нибудь  напишет
очередные  мемуары  типа "Как мы приватизировали  Россию",  получит гонорар,
которого  хватило бы на  возведение вавилонской башни... Бляди, когда же они
наедятся наконец?!
     Глаза полковника сузились,  казалось, что  на весь мир он смотрит через
прицел снайперской винтовки.
     -- Ну что, Серый... Как  полагаешь... Вступится мой бордель с психушкой
Баратынского за Родину-мать, али нет? Вернем золото стране?
     Положительно, Ремеслук  не  мог  долго оставаться серьезным, что бы  ни
происходило.
     -- Бордель  с психушкой  и...  еще один недостреленный-недолеченный,  с
отклонениями от нормы...
     Полковник стрельнул в меня взглядом:
     --  А  то!  Лучшие  люди!  Когда  всякая  мразь  рядится в  белые  тоги
"защитников   мира   и    справедливости"...   "поборников   демократии    и
общечеловеческих  ценностей"... "борцов за  светлое будущее народа"... нам в
самый раз к лицу больничные полосатые халаты.
     -- Это не я придумал, Сережа...
     Ремеслук заметил, что я сморщился от его высокопарной тирады.
     -- У тебя, Сережа, дед кто был?
     -- Летчик-истребитель. Он в Отечественную погиб...
     -- Ну вот... я немного постарше тебя...  Так у меня  дед по материнской
линии дворянствовал, был белым офицером. А убили  его не красные, а свой же.
На  дуэли.  Один  пьяный  франт,  поручик  из  расстрельной  команды  ему  в
дворянском присутствии обвинение  бросил: "Что это вы, Александр Николаевич,
воля  ваша, вечно чуть не в  исподнем ходите? Будто только что его с убитого
комиссара сняли..."  Ну и  дед ему  ответил: "Ныне  всякая мразь  рядится  в
дворянский мундир, так что дворянину пристало ходить  в обносках, дабы его с
первого взгляда от мрази отличить можно было. Так-то, господин расстрелянт!"
В итоге... дуэль... как рассказывала моя бабка.
     -- Так что, бл.., будем золото стране возвращать? -- снова развеселился
Юлий Леонидович.
     Настроение у него было переменчивым, как питерская погода.
     --  Иншалла...
     -- Тогда смотри...
     Солнышко матерное скрылось  из глаз Ремеслука, на лбу  его нарисовалась
мрачная грозовая туча.
     -- Боевиков в "Заветах Ильича" не меньше полусотни. Здание хилое, возле
которого они  фланируют, пусть тебя не  обнадеживает. Это  "обманка", а,  на
самом деле,  "чехи" под ним  два подземных этажа  возвели. По  всем правилам
фортификации,  так  сказать. Неприступная  крепость.  Плюс  минное  поле  по
периметру...  Пашкины   бойцы   туда  наведались...  глубиной  где-то  около
пятидесяти метров. Так что крепко помозговать надо. Мои бойцы  вам помочь не
смогут -- часть  денег "чехи"  оттранспортировали-таки  в "Дубки". Моим  там
работы выше крыши.
     -- В общем, я  сегодня своих инструктирую... Завтра ты с Баратынским  и
его ребятами планируетесь. И в ночь с завтрего на послезавтра... под утрецо,
как  немцы на СССР...  сваливаемся им на головы. Ноль три пятьдесят -- время
"Ч", когда яйца наших парней...
      ... Ну-у-у, понеслось оно по трубам! Проще можно?..
     --   ...  должны   зависнуть  над   пионерским  лагерем  и  профсоюзной
здравницей!
     -- Могу быть свободен до завтрашнего вечера?
     --  Ага,  иди  брейся,  отсыпайся,  настраивайся.  А то  рыщешь как кот
помойный, будто тебе у меня неуютно.
     -- Сергей, а где все-таки так кониной поят и бланши под глаз ставят?
     Ремеслук требовательно смотрит на меня, дожидаясь ответа.  Фу ты, я  уж
думал, он и забыл об этом за всеми хлопотами.
     -- У Шамиля, -- буркаю, поднимаясь из кресла, -- Кормят-поят, бланш под
глаз ставят, лекции о блядях и распустяях...
      Я специально выдержал паузу для Ремеслука. Намек. Если вы не поняли, то
я намекаю, это -- намек.
     -- ... читают.
     Полковник, как я  успел понять, зла  обычно  в душе не держал...  мстил
сразу. Но сейчас стерпел и ничего из своего богатого арсенала не выдал:
     -- Ты, Сергей,  так не шути. Говорю же, помогу позже.  Без  Мадины тебе
хрен чего удастся. Сделает тебе Шамиль жиг-жиг-шашлык... и как я Платонову в
глаза смотреть буду?
     --  Кстати,  о  порнухе...  Вот я  тебе сейчас  о  Мадине  такую  штуку
расскажу... К нам вчера под вечер трое японцев заявились...
     Мне показалось, что  Ремеслук плотоядно облизывается. Я покачал головой
и, не дослушивая, пошел к себе в комнату.

        ГЛАВА 14

      Катакэси но дзюцу . Искусство гашения обликов.
      Нюке но дзюцу.  Выбор благоприятного момента.
      Ками гакурэ . "Прикрытие богом".
     -- Ты потерял форму. Ты забыл все, чему учил тебя я. Ты имеешь наглость
считать  себя воином,  а ведешь себя  как бродячий  скоморох --   сарукагу  на
деревенской ярмарке.
     Я лежу  на диване в своем махаоновском номере,  голова раскалывается от
боли на части. Древний  японский воин Хаттори, переселившийся  в  мое тело и
душу  из  далекого  прошлого,  хорошо  владеет  нюке но дзюцу  -- искусством
выбирать благоприятный момент.
     После ночных похождений, окончившихся посиделками с Шамилем, я чувствую
себя слабым и опустошенным. Разумеется, коварный японец пользуется моментом,
чтобы полностью  овладеть и моим телом, и моим разумом. Теперь он беспокойно
ворочается где-то в самой глубине моего мозга, в душе, и читает нотации.
     Со  стороны посмотреть на меня -- обычный  человек, достаточно  молодой
еще  мужчина, ничем не  примечательный тип, развалившийся, не раздеваясь, на
постели и  бессмысленно  уставившийся в  потолок.  С  вами  разве  такого не
бывает?
     Со стороны... психиатров... посмотреть -- созревший пациент, страдающий
активным раздвоением личности. Только... Я  рассказывал уже об итогах своего
обследования еще  врачами "Символа". Ни сверхчувствительная  аппаратура,  ни
многочисленные тесты не выявили отклонений в моей психике.
     Приговор психиатров  в  переводе  с  медицинского  на  общечеловеческий
звучал так:  "Нормален. Может быть, даже чрезмерно". Приговор инструктора по
боевой подготовке, Долматова, был не менее милостив: "Живи. Живите. Оба".
     ... Да-а,  есть  много друг Горацио  на свете, что и не  снилось  нашим
мудрецам!..
     И вот -- живем. В одном теле сосуществуют две души. В настоящий  момент
японская душа душит русскую. И Хаттори-сан активно низводит Сергея Неволина.
     --  Катакэси  но дзюцу.  Искусство  гашения обликов.  Ты  забыл о  нем,
гайдзин,  глупый  чужеземец.  Нюке  но дзюцу. Ками  гакурэ.  Ты  мог выбрать
благоприятный  момент, проникнуть  к Шамилю под  видом  друга,  правоверного
мусульманина, кровного брата Гилани.  Даже рекомендательное  письмо  у  тебя
было! Ты мог угостить своего врага вином, подмешав к нему волоски бамбуковой
оболочки. Тогда...
      Я вздыхаю и продолжаю изучать потолок.
     Хаттори истинный мастер диверсий.  Что вы хотите, воины  клана Кога  --
средневековый японский спецназ, нечто среднее между силовой командой Моссада
и нашим, русским "Символом". Впрочем, за годы пребывания в моем теле, японец
многому меня научил, и я уже знаю, что он будет петь дальше.
      ... Тогда...
     Я, по  мнению  японца,  должен  был просто-напросто  добыть  бамбуковую
палку...
      ... "Ба-а-амбук! Я баамбук!  Я  московский пустой  бамбук!" --  несется
откуда-то снизу голос Буйнова...
     ...  что  в  нынешний  Москве не столь уж и сложно.  Срезать с нее пару
волосков  длинной в 1  -- 2  миллиметра.  Зарыть их на денек  у какой-нибудь
могилы на кладбище, а потом подмешать в вино для Шамиля...
      ... Тогда...
      "Ва,  харашо  сыдым, дарагой!" .  Тогда  бамбуковые иголки,  отравленные
трупным ядом, вместе  с вином  легко проникли бы  в кровь  моего врага, и он
скончался бы через некоторое время при невыясненных обстоятельствах.
     -- Ты мог  бы выполнить миссию и  спокойно уйти от них,  а вместо этого
сам едва  избежал  смерти.  Я  расстроен,  гайдзин, я очень  расстроен,  что
перешел именно в твое тело.
     -- Лично я тебя и не приглашал.
     --  А-а-а....!!!
     Голову сжимает, будто на нее надели раскаленные стальные обручи.
     --   А-а-а !!!  Мне безразлично, что будет  с твоим телом, если  ты сам о
нем  не   заботишься!!!   Но   я   не   могу   позволить   тебе   заниматься
самоуничтожением. Если умрет твое тело,  не станет и меня. Или ты забыл, что
у меня это будет последняя смерть?!
     Ах да,  десятая смерть !  Так вот чем озабочен Хаттори-сан, вот почему он
решил все взять в свои руки!
     --  И потом... у тебя есть  две великолепные женщины. Мне понравилась и
русская,  и  азиатка. Почему  они сейчас не  с нами, почему они не  стерегут
покоя Знающих?
      ...  "С тобой ни  одна  женщина жить не будет!"  -- кричала  моя бывшая
подруга, подводя  итог  совместно прожитой жизни. "Одна  не будет... значит,
будут  две",  -- подсказал  мне тогда Хаттори  достойный,  по его разумению,
ответ, приведший экс-супругу в состояние грогги. И вот он опять за свое...
     -- Обойдешься...
     Я лениво отмахиваюсь, а потом не на шутку завожусь. Негде, негде побыть
одному... или  вдвоем с любимой женщиной!  Теперь он  в  личную жизнь  снова
лезет. Тоже мне, ценитель прекрасного пола, трехспальная  кровать "Хаттори с
нами"! Господи, кто бы знал, как я устал от постоянного соглядатая!
     -- И вообще, откуда у тебя уверенность, что они ждут не только меня, но
и тебя? Как ты, бестелый, все это себе представляешь?-- интересуюсь.
     И просто чувствую, как Хаттори самодовольно улыбается:
     --  Я,  гайдзин, все  ощущаю  через твое  тело. Кстати,  та  женщина  в
дурацкой  скоростной повозке, может быть, и ждет  тебя.  Но азиатке,  как ты
заметил, гораздо интереснее я...А ты без меня вообще ничего не представляешь
в искусстве любви!
     ...  Хватит!  Резко поднимаюсь с  кровати: либо  он,  Хаттори, либо  я.
Конечно -- я. Здесь  ему не феодальная  Япония,  здесь... феодальная Россия.
Хотя... спасибо,  спасибо, мой  ночной кошмар,  за  критику. Я действительно
пренебрег  всеми  правилами,  дуриком  заявившись  к чеченскому  авторитету.
Такого больше не повторится...
     Нюке  но дзюцу, говоришь ты? Выбор  благоприятного момента?  Смотрю  на
часы. Немного за полдень.  Завтра мы планируем силовую акцию с Баратынским и
его парнями, а сегодня...  Очень, по-моему благоприятный момент... чтобы еще
раз навестить Шамиля и навсегда закрыть тему.
     Бомба  дважды не падает в одно  место. Думаю, и Шамиль, и  оставшиеся в
живых абреки это правило знают. Навряд ли они ожидают, что я завалюсь к  ним
на следующий же день  после  позорного провала.  С моей  стороны это было бы
сверхнаглостью.
     Так... Я  потер  виски.  Все-таки очень  хочется  спать. Обойдемся  без
японской  экзотики, без всех  этих бамбуков, но  вот  магний... Магний бы не
помешал.  Я -- не  актер,  исполняющий роль  во второразрядном боевике.  Мне
вовсе  не  хочется  лишний раз махать  ногами... тем более, неудачно. У меня
простая и ясная цель: Шамиль, мой кровник. Кровь моего  сына -- на Шамиле, и
до  тех пор, пока  он жив, не будет мне покоя. Может, это не по христиански,
но вдаваться в эти подробности сейчас просто не желаю.
     В плане, который пришел мне в  голову,  магнию отводилась  значительная
роль.  Но...  где  его  достать?  Я  порылся  в памяти, вспоминая всех своих
московских приятелей и знакомых.
      Каскадер... учитель  русского  языка... продюсер... еще один учитель...
тренер...  бандит...  певица...   инженер  --  электронщик.   Господи,  одни
порядочные лю ди!
     А! Вот! Сашка Лукин! С досады, что не вспомнил сразу, я стукнул себя по
лбу. Не Сашка Лукин, точнее, а его младший брат Игорь! Ну конечно!
     Мммм... а где же его искать? В последний раз, когда  я был  в Москве по
делам  Фирмы,   у   меня   времени   не   хватило  с  Сашкой  повидаться.  В
предпоследний...  в  девяносто   третьем...  он  служил  замдиректором  мало
широкоизвестного кабака с примечательным названием "Голубой дельфин", что на
Старой Тверской.
     Много  лет прошло с той поры, шансов, что Лукин по-прежнему трудится  в
"Дельфине" маловато... Но попробовать можно.
     Я быстренько скинул с себя комбез и кроссовки,  переоделся в цивильное.
Надел слаксы, рубашку, поверх набросил легкую куртку. Вперед!
     ... С  очередным  московским  таксистом  повторилась  эпопея предыдущей
ночи.  Никто  не знал, где это -- Старая Тверская? Я дороги, естественно, не
помнил, и мы довольно долго петляли по столице,  пока не добрались, наконец,
до заведения...
     "Голубой дельфин"  встретил  меня  прохладой  хорошо  кондиционируемого
зала,  полумраком  и шепотом гитары. У  высокой стойки  сидел  длинноволосый
музыкант, один в один двойник  Чижа, и  раздумчиво перебирал лады совершенно
замечательной  акустической  двенадцатиструнки. Какая-то знакомая мелодия...
Да...  да,  конечно:  это  мистическая  "Blue  Chateau"  старых-добрых  "The
Ventures"!  Насчет "chateau" не в курсе,  а вот  "blue" к окраске "Дельфина"
очень даже подходит.
     Мягкий свет софита  выхватывал из полумрака руки  гитариста...  по полу
стелилась белая дымка... одним  словом, вся атмосфера здесь была богемно  --
полуинтимной.
     Несмотря  на довольно ранний по  кабацким  меркам час, за столиками уже
сидело пять-шесть  характерных парочек и троечек, а вот привратника на входе
или  администратора  --  ломовика  в  зале  не  наблюдалось.  Видимо,  Сашка
по-прежнему обходится собственными силами. Вышибал здесь, вопреки  специфике
заведения,  не было даже в тревожно-рэкетирском девяносто третьем... Так что
мои шансы повстречаться с Лукиным достаточно велики.
     Я подошел к стойке и спросил бармена в жизнерадостной гавайской рубахе,
не трудится ли еще по-прежнему в "Дельфине" господин Александр Лукин.
     -- Александр Повсикакьевич? Генеральный?
      ..."Гаваец"  на секунду  отвлекся от шейкера и тут же  снова  затрясся,
словно припадочный в пляске святого Витта...
     -- На месте с самого утра. Как доложить?
     -- Передайте, пожалуйста, Неволин.
     Бармен  досадливо  отложил   шейкер  и  скрылся  в  маленькой  дверьке,
расположенной прямо за стойкой бара.
      ... Повсикакьевич!  Все в жизни  братьев Лукиных  было не как  у людей.
Даже отчество. Не знаю, каким местом думали сашкины предки, нарекая его отца
звучным  греческим именем -- Повсикакий. Сашка, во всяком случае в армии, со
своим   отчеством  намаялся.   Как  его   только  на  склоняли!  "Вездесущий
Повсикакий" -- самое мягкое  из  прозвищ, которым  наградили его собратья по
оружию.  С  другой  стороны...  Александр  Повсикакьевич Лукин,  генеральный
директор (растут  люди!) экзотик-ресторана "Голубой дельфин" -- звучит. Если
не гордо, то -- круто...
     -- Се-ре-жа! Каки-ми судь-бами!..
     Стройный  блондин с  золотой  серьгой  в ухе, появившийся  из  потайной
двери, чуть ли не на грудь мне бросился. Помешала стойка.
     --  Сейчас  я,  сейчас,  дорогой...  Ну-ка, пойдем за столик  отдельный
сядем. О, бедный мой Йорик!
     --  Виталик, --  кивнул Лукин припадочному "гавайцу", --  подай-ка  нам
кофе, тоника  и  сереженькиного  любимого  "Сигрэма". Да  посмотри,  чтобы с
морозцу был, самого холодного джина подай!
     -- Бооже! Бооже мой! Сережа пришел...
     Мы уселись  за стол  в  самом темном, дальнем  углу "Дельфина", и Сашка
настолько расчувствовался, что провел пальцами по моей щеке.
     -- Ну рассказывай, рассказывай, дорогой,  как ты здесь очутился. Вильям
Шекспир гово...
     --  Растешь,  Сашка,  -- перебил  я  словоохотливого  Лукина  и  мотнул
головой, -- Генеральный... рад за тебя!
     -- По секрету...
     Рука Лукина легла мне на коленку и доверительно ее погладила.
     -- По  секрету, Сережа, то ли  еще будет... Если ты никому  не передашь
и... если твоя шпионская техника не с тобой...
     Александр Повсикакьевич кокетливо заулыбался. Я сделал  соответствующую
мину:
     --  Ну... чтобы без техники... если ты  мне не доверяешь... надо в бане
встречаться... голому технику спрятать негде.
     -- Родной  ты мой,  --  растрогался  хозяин  "Дельфина", оглаживая  мою
коленку, -- В баню! С тобой! Да хоть сейчас! Поехали!
     Сашка  вытянул губы и довольно  талантливо спародировал Мэрилин  Монро.
Меня покоробило