го  гримасы. Они  продолжали кивать,  но  сочли нужным придать
лицам деловое и даже суровое выражение.
     -- А-а-а, -- снова отмахнулся шофер, --  Ну  что вы головами-то машете,
как козлы? Все вам по три раза разжевывать приходится.
     --  Слушайте,  -- от  желания  объяснится с  гостями  столицы  он  даже
прищурил глаза, -- Го-ми-ки. Пидеры. Пиии-идары!
     Сайдзи,  угадавший  непонятное слово,  прочертил  пальцем  по  "словарю
русских слов, составленному в алфавитном порядке". Открыв  его на букву "П",
он прочитал:
      "Пидеры     --     ругательное    обозначение     лиц,     испытывающих
противоестественное сексуальное влечение к представителям своего пола. Если,
обратившись к  вам, собеседник называет вас пидером  -- он  хочет  оскорбить
ваше достоинство. Если вы  не испытываете уверенности  в собственных  силах,
стоит, дружелюбно улыбаясь, как можно  быстрее покинуть доброго собеседника,
оставаясь при этом  лицом к  нему.  Если вы уверены в  собственных силах, то
стоит сказать..."
     Ни  один  мускул не  дрогнул  на  лице Отомо Сайдзи  и оставшуюся часть
наставления он прочел вслух:
     -- Тии сам пиидела, пииетух вонюсий!
     Старец, увидев, что очередная фраза застряла у шофера в горле, спокойно
дочитал про себя совет:
      "После этих слов следует сильно ударить хулигана  в  пах и обратиться к
ближайшему представителю власти".
     Сайдзи захлопнул "Пособие  для  доброго  гражданина",  не сочтя  нужным
продолжать конфликт.
     -- Пиидела, пиидела! -- улыбаясь подхватили Касуми и Сугитани, услышав,
как старший уверенно разговаривает с русским, и абсолютно справедливо сочтя,
что мудрый Учитель дурного слова не скажет.
     Шофер замолчал, с полминуты сосредоточивался на дороге,  а потом  вдруг
опять рассмеялся:
     -- Отличные  вы  все-таки ребята,  япона-мать! Таких  мне в пути еще не
попадалось!
     Молодые японцы обрадовались,  что  с помощью  Учителя  им  удалось  так
быстро и просто установить дружеские отношения  со взмыленным представителем
варварского  государства.  А Отомо  Сайдзи крепко задумался: он  не понимал,
чему  смеется русский,  потерявший,  по  всем  канонам, лицо после ответного
оскорбления?
     Уйдя в себя,  Сайдзи, как это нередко  бывало,  набрел и  на  мысли, не
имеющие,   казалось   бы,   отношения   к   происходящему.   Старый   японец
сосредоточился,  сцепил ладони, крепко  прижал указательные  пальцы  друг  к
другу и поднял их вверх.
     -- Вота, позиалюста, пириехали.
     Машина затормозила у высотного здания и шофер кивнул наружу:
     -- Васа виходитя, платитя...
     Шофер  подумал,  что  подражает все-таки  не акценту  японца, а акценту
чукчи, и добавил вполне буднично:
     --  Ну,   добро  пожаловать...   отсюда.  А  я  обратно  --  за  новыми
клиентами...
     -- Госиниса "Аэлостал"...
     -- Чего-чего?
     Водитель удивленно повернулся к старику на заднем сидении.
     -- Госиниса "А-эло-стал"!
     Теперь  и  молодые  японцы  подняли  брови  домиком, молчаливо вопрошая
своего Учителя.  Слово "гостиница" они уже  понимали  и недоумевали,  почему
Сайдзи-сан решил в последний момент сменить один отель на другой.
     -- Го-си-ни-са "Аэлостал"!
     --  А,  Бог с  вами,  --  согласился  таксист,  -- мне же и выгоднее...
клиента не надо ловить.
     ... Расплатившись с водителем,  японцы вошли  в  вестибюль  гостиницы и
направились к портье. Сайдзи-сан  не  счел  нужным отчитываться  в  перемене
настроения перед своими сопровождающими.
     Замученная  летней жарой девушка  -- ресэпшн  выложила  перед  японцами
ключи:
     -- Пожалуйста, пятьсот третий номер.
     Отомо Сайдзи снова свел указательные пальцы:
     -- Сисисот... тирисать... тиретий.
     Девушка щелкнула по клавиатуре компьютера:
     -- К сожалению, занят. Пожалуйста, пять-сот тре-тий.
     Японец уловил смысл сказанного по мимике портье.
     -- Сисисот... тирисать... тиретий.
     -- К сожалению, занят. Пожалуйста, пять-сот тре-тий.
     --  Впрочем,  если  повезет,  можете  поменяться  с  хозяином  шестьсот
тридцать третьего. Номера равноценны, -- продублировала девушка по-английски
и отметив, что японцы все равно не понимают, перешла на язык жестов. Достала
еще одну пару ключей и несколько раз поменяла их местами.
     Японцы поклонились:
     --  Домо аригато.  Сипасибо.
     Их старший забрал ключи от пятьсот третьего номера.
     -- Нам нужно попасть в шестьсот тридцать третий номер. ОН был там. Надо
постараться поменяться номерами,  -- объяснил старец Касуми и Сугитани, пока
они поднимались на лифте.
     В холле на  пятом этаже японцы  уселись в кожаные кресла, Сайдзи  снова
достал свой талмуд, готовясь к переговорам с владельцем заветного номера.
      ...  Будьте  любезны  оказать  мне  услугу...  я приношу  извинения  за
причиняемые  мной  неудобства...  я  готов  компенсировать  ваши  затраты...
надеюсь на сотрудничество... поменяемся номерами...
     ... В шестьсот тридцать третьем номере гостиницы "Аэростар" в это время
вовсю  оттягивался   член  долгопрудненской  группировки  Костя   Зарайский.
100-ваттные   колонки  его   "бумбокса"  изрыгали  довольно-таки  старую   и
запиленную "Девочку --  По  имени  --  Хочу",  и  только совершенная система
звукоизоляции не позволяла соседям присоединиться к Костиной фиесте. На полу
валялись две пустые бутылки водки и вскоре к ним должна  была присоединиться
третья.
     Ее-то и допивал Зарайский в  тот момент,  когда Отомо Сайдзи  изучал  в
холле  основы русского этикета. Видеть долгопрудненцу никого не хотелось,  а
повод напиться в одиночку у Зарайского, по правде говоря, был: у него тяжело
болел  сын.  Сегодня с  утра  врачи  назвали  Косте  сумму,  необходимую для
операции ребенка. Таких денег не водилось даже у процветающего Зарайского, и
вот теперь он раздумывал, где найти деньги, одновременно глушил тоску водкой
и разудалыми песнями...
      Тоска была такая, что хотелось кого-нибудь пристрелить...
     В  дверь  осторожно постучали.  Зарайский  поправил наплечную  кобуру с
неразлучным "орлом пустыни" и пошел открывать.
     На   пороге   стояли   трое  японцев.   Молодые   коротко   поклонились
долгопрудненцу, покосившись на болтающееся у него подмышкой оружие. Старик в
парадной белой рубашке ткнул в Костю пальцем:
     -- Сисисот трисать третий.
     Потом в себя:
     -- Писисот тиретий. Меняться. Я опласю васи не... удоства...
     Зарайский, возвышавшийся над  пришельцами головы  на  две, сморщил нос,
будто собираясь чихнуть:
     -- Ни хре-на себе?! Меняться! Да мне и здесь нормально!
     Сайдзи не слушал слов,  он улавливал тон, мимику.  Старец поклонился и,
глядя в глаза бандиту, произнес:
     -- Позиалуйса. Минеася. Я осень проси вас.
     И поклонился. Касуми и Сугитани поклонились чуть  ниже, чем их Учитель.
Долгопрудненец  слишком  был  занят  своими   мыслями,  чтобы  уловить,  как
внутренне  подобрались японцы,  готовясь  защитить  учителя от  здоровенного
пьяного громилы с пистолетом. В лице Зарайского вдруг что-то переменилось...
японцы приняли ухмылку русского за гримасу агрессии и...
     Бандит отошел от двери вглубь номера. Дернул головой. Буркнул:
     -- Ладно, черт с вами, поменяемся! Раз нужно вам. Вещи дайте собрать...
     Повернулся к японцам спиной. Оглянулся, махнул рукой:
     -- Эй, джапы... Заходите...
      ... Старший разрешил зайти, и трое оказались в Костином номере...
     -- Хоть водки выпьем со знакомством.
     -- Водки,  говорю,  е... нем! -- Зарайский  запрокинул голову  и сделал
глотательное движение.
     Японцы  переглянулись... Сайдзи прикрыл глаза...  Все опять поклонились
Косте.
     -- Наидеюсь на со... сру... тынисетво! -- с трудом выговорил старший.
     Зарайский, несмотря на ужасное настроение, подавился смехом:
     -- Ну.  Конкретно. Сосру.  Дничество. Как  у вашего Рю  с  нашим Борей.
Садитесь, давайте по стопке, чтобы чисто жизнь к нам добрее стала.
     Одной стопкой дело не ограничилось. Молодые хотели было запротестовать,
но  Учитель  приказал  взглядом:  пейте!  Добив  бутылку,  Костя  со вздохом
поднялся, засобирал вещи:
     -- Ладно. Давайте ключи. Пойду я...
     Касуми и  Сугитани остались за столом, а Сайдзи проводил Зарайского  до
дверей. В дверях поклонился долгопрудненцу еще раз:
     -- Сипасибо. Домо аригато. Приятно. Изивините нас!
     -- Да  ладно, братан, пустое, --  Костя протянул  руку японцу,  --  Ну,
бывай.
     Отомо  пересилил  свои  традиционные  привычки и  обменялся  с  русским
рукопожатием. Вернулся в  номер. Пока  Сайдзи-сан  прощался  с  незнакомцем,
Сугитани успел прибрать и проветрить комнату.
     -- Учитель, почему вы были так добры с этим человеком? Он явный якудза.
     Две пары глаз вопрошающе смотрели на Отомо Сайдзи.  Старец провел рукой
по лбу:
     -- Этот  русский --  хороший  человек.  Просто  с ним  никто  давно  не
разговаривал  по-доброму. Может  быть,  с самого  детства. У  вас достаточно
мастерства, чтобы почувствовать это. Да, он хороший человек, но жизнь его --
сущий ад,  потому  что  у него  плохая  карма. Все его  предки  чем-то очень
провинились перед  русскими богами, и теперь ему предстоит расплачиваться за
их грехи.
     --  А теперь  дайте мне сосредоточиться.  Мы  должны были  прийти сюда,
чтобы понять, что здесь происходило.
     Отомо Сайдзи сел на пол и сложил пальцы рук в причудливой мудре. Так же
поступили   и  его   спутники.  Через  минуту  комната  гостиницы  перестала
существовать для них, время замедлило бег и они растворились в Пустоте.
     -- Что ты видишь, Касуми?
     --  Тот, кого  мы ищем,  сэнсей, был  здесь... очень давно. Может быть,
больше двух лет назад.
     -- Что он делал, Касуми?
     --  Фантомная  работа.  Он исполнял свой долг воина, сэнсей. Так, как  он
понимал его. Это была трудная битва. И потому он почти бессилен сейчас.
     -- Что с ним в данный момент, Сугитани?
     -- Он... в этом городе, сэнсей. И ему нужна наша помощь... У него почти
нет  ва  -- внутренней энергии.
      ... Хэй!..
     Медитация окончилась  и трое  поднялись с пола.  Отомо  Сайдзи  склонил
голову:
     --  Ему не просто нужна  помощь. Главе нашего Клана  осталось  жить  не
больше  пяти  дней. Если  он погибнет, то это будет  его  последняя  смерть.
 Десятая.
     Японец медленно прикрыл глаза:
     -- И, к сожалению, его старые враги сильнее его новых друзей.

        ГЛАВА 12

      Ядерный  фугас...   Я  успел  привыкнуть  к  манере Ремеслука изъяснятся
загадками. Но что он имел ввиду, именуя ядерным фугасом Мадину, взять в толк
все равно не мог. Если он подразумевал секс-бомбу, так  мне она не нужна. Не
люблю я секс-бомбы: что в них хорошего? Взорвалась один раз -- и все.
     У  полковника, как  я  понял, есть и еще одна дурная  --  для  меня  --
привычка: перескакивать  в разговоре с пятого на десятое. Пока доберешься до
сути дела, устанешь. Но главное в нашей беседе я уловил.
     Во-первых, у меня есть от трех до пяти дней в запасе.
     Во-вторых,  вольно или невольно, но  Ремеслук  выложил место пребывания
Шамиля. Хх-х, переулок Второго Интернационала, офис фирмы "Темп -- А"!
      ... Подождать до окончания основной операции...
     Я, конечно, не осуждаю полковника.  У каждого из  нас в этой игре  свои
ставки. У него -- чтобы я был целым -невредимым...  хотя бы к началу силовой
акции. У меня -- Шамиль, заказавший сына.
      ... Потом я тебе с Шамилем помогу...
     Нет, хоть убейте, не верю в помощь... потом.  Сколько уж раз случалось,
что человек, получив свое, мгновенно забывал данные обещания.
     Наведаюсь-ка я сегодня в этот переулок Интернационала! Все равно  вечер
пустым  получается.  А так -- проведу его в обществе Шамиля, все не одиноко.
Хочется верить, что этот вечер станет последним в далеко не безгрешной жизни
чеченского авторитета.
     Приняв решение, я огляделся в комнате, выделенной  мне Ремеслуком.  Где
здесь телефон? Ага, вот он, на трельяже приютился... Вполне в духе заведения
-- имитация под аппарат начала  века. Я поднял тяжеленную трубку и  накрутил
номер.
     -- Продюсерский центр, добрый день...
     В  голосе  пашкиной  секретарши  читалась гордость за свое положение  в
солидной фирме.
     -- Девушка, хотелось бы услышать господина Платонова.
     -- В настоящее время...
      ... обороты-то какие!..
     ... идет совещание. Генеральный  директор занят.  Как ему передать, кто
звонит?
     -- Девушка, пегедайте  ему  пгямо  сейчас,  что  звонит Лебегзон Моисей
Наумович  из  Всемигного Евгейского  Конггесса  и что  он очень недоумевает,
почему господин Платонов уже втогой месяц не платит членские взносы.
     Сам понимаю, не очень удачная  шутка, но  меня  задел самодовольный тон
барышни.  Теперь  я с  некоторым  ехидством представлял, как  округлились ее
красивые, наверное, глупые глаза...
     -- Подождите, секундочку, Моисей... Наумович. Попытаюсь соединить.
     В трубке с полминуты пиликала легкомысленная мелодия.
     -- Здравствуй, Сережа, рад слышать...
     Что же так официально?! Ах да, Платонов при исполнении, на совещании...
     -- Привет, Паша, и я рад...
     -- Ты  что  девочку пугаешь?  Она  же  прямо:  "Там!  Моисей  Наумович!
Конгресс! Взносы!"
     Пашка хмыкнул:
     --  Шутников  развелось...  Тут,  представляешь,  Сереж,  недавно   мой
начальник  службы безопасности по  факсу... ты оцени... ПО ФАКСУ!.. получает
послание:  "Ваши доходы  превышают наши расходы.  Под кем работаете?  Будете
платить нам. На завтра забиваем стрелку..." Ну, можно было плюнуть, но очень
уж место стрелки называется... характерное.
     Смотрим,  откуда факс  пришел. Выясняем  по справке -- из фирмы "Горный
барс".  Ну  начбез...  ты  же понимаешь...  ему  по  штату  подозрительность
положена...  начинает предполагать:  а  не чеченская  ли это креатура?..  а,
может, кавказцы новое гнездышко себе свили?
     Копаем  дальше.  Выясняется  --  фирма занимается  экологически  чистым
прополисом.  Наведываемся  туда  -- и действительно,  "Горный  барс" торгует
пчелиным  дерьмом!  А факс... это  их  завхоз  на  собственном дне  рождения
напился до усрачки... вообразил себя "крышей"... и стал по первым попавшимся
номерам грозные послания рассылать! Шшшутники!
     Ага, ага, Пашка умеет травить байки не хуже меня. Еще помолчу, он опять
что-нибудь выдаст, невзирая на совещание.
     --  Паш,  ты  скажи  лучше,  зачем  меня снова в историю  втравил  и не
предупредил даже? Мог хотя бы в Питер позвонить, намекнуть как-то...
     -- Да, дозвонишься тебе...
     Голос у Платонова обиженный.
     --  ...  У  тебя  всегда  автоответчик  на  страже:  "Вы  позвонили  по
телефону...  даю тридцать секунд..." И говорит с приветливостью автоматчика,
передергивающего затвор акаэса.
     -- Паш, твои-то звонки я всегда снимаю.
     -- Сереж, ну дело-то святое...
     Он что, губы надул?
     --  Ты  же не  первый  день  в Москве? Значит, сам так счел, правильно?
Согласен?
     Дипломат. Железная логика. Я смягчаюсь:
     -- Лады,  Паш. Я просто о чем звоню: давай-ка после  наших с Ремеслуком
дел...
     -- Почему ваших с Ремеслуком?!
     -- Да не дуйся, не дуйся, я в курсе... Так  вот, давай  встретимся, что
ли, посидим... Ведь с похорон Рыбакова не виделись.
     -- Сереж,  а  ты  говоришь:  зачем  выдернул?  Конечно,  посидим, тосты
поднимем. Как говорят на  Кавказе: давно  друг друга не  хвалили! Иначе тебя
попробуй -- вытащи в первопрестольную.
     -- Так значит звоню.
     -- Так значит звонишь.
     ... Отлично! Не то что бы я не доверял Ремеслуку,  когда он ссылался на
Платонова, но проверить никогда нелишне.
     Теперь, пока еще не совсем стемнело, примемся за сборы. В принципе, что
мне  надо, дабы  заявиться  на  бешбармак к  Шамилю?  Да ничего  особенного:
желателен  темный  спортивный  костюм,  кроссовки  какие-нибудь...  Надеюсь,
справлюсь и без спецпримочек.
     Я раскрыл  платяной  шкаф,  в который  так и  не  удосужился  заглянуть
накануне. Ого, солидно!  Весь он  увешен и завален тренировочными костюмами,
комбезами, кроссовками, какими-то коробочками и картонными ящиками. На самой
верхней полке в гордом одиночестве притулилась новенькая "сфера".
     Открыл наугад несколько коробок. Приборы ночного  видения, светошумовые
гранаты "Заря"  и  прочие  полезные вещи.  Со дна одного ящика  вытащил одну
штуку,  которую  тотчас решил  присвоить.  Треугольный клинок  в  пол-ладони
длиной  с короткой рукоятью, кожаные ножны на  липучке. Так называемый  "нож
последней надежды", оружие скрытого ношения. Экспроприирую.
     Прикинул  на глаз  гардероб.  Одежда моего  размера.  Видимо,  Ремеслук
подготовил все это богатство с прицелом, заранее рассчитывая на мое согласие
участвовать в операции.
     Недолго  поводив жалом, я  остановился на  комбинезоне цвета московских
сумерек, с многочисленными карманами.
     Поколебался, выбирая  между легкими "берцами" корейского производства и
найковскими кроссовками.
     Облачился в кроссовки, скорее, по привычке. Укрепил на ноге чуть повыше
лодыжки "последнюю  надежду".  Сунул в  карман несколько  купюр, сигареты  с
зажигалкой  и...  вот  когда  пригодится  подарок  Баратынского!..  замочный
револьвер -- локейд.
     Беспрепятственно спустился на  первый этаж, миновал  холл,  перекинулся
парой слов с охранником и вышел на улицу.
     Вечер  был  каким-то  немосковским.   Летние  сумерки  мягко  окутывали
деревья, словно платок из  козьего пуха. Воздух благоухал ванилью и сдобными
булками: наверное, где-то поблизости работала хлебопекарня.
     Я довольно быстро поймал лохматого "Москвичонка".
     -- Куда?
     -- Переулок Второго Интернационала.
     -- Где это?
     Я пожал плечами.
     -- Ладно, падай, поехали. По дороге спросим.
     Пожилой  шофер  не  стал  заранее  уговариваться  о  цене.  Наверно,  с
пассажирами ему по нынешним временам не очень везло.
     Мы  кружили по столице минут двадцать,  опросили человек шесть, и никто
из  них не  дал вразумительного  ответа. Еще одно отличие  большой Москвы от
маленького Питера:  у нас скольких  спросите,  столькие и  ответят.  Правда,
могут указать при этом совершенно разные направления.
     Наконец, мы все-таки выяснили дорогу, набредя на  пост  ППС.  Оказалось
недалеко  даже  по  петербургским меркам  -- минут  десять езды, как  сказал
водила.
     Вскоре  я уже разминал затекшие члены метрах в двадцати от симпатичного
особнячка, который вычислил как офис фирмы "Темп -- А".
     Так...  два  с половиной  этажа, учитывая  чердак... массивная стальная
дверь на входе... окна зарешечены. Но,  кажется, нет ни видеосистем  охраны,
ни "наружки" на подступах к  бастиону, ни  замка --  "считывателя"  на самой
двери.
     Что  же  так  жиденько,  ребята? А,  впрочем,  кого  бояться  чеченским
криминалам    посреди    Москвы?    Криминалы    уже    легализованы.    Для
правоохранительных   органов   "Темп-А"   --   наверняка   солидная   фирма,
занимающаяся, к примеру, тем же реэкспортом пчелиного дерьма. И, быть может,
даже исправно платящая налоги.
     Свои же,  заплечных дел коллеги из, так сказать, вражеского лагеря сюда
не сунутся: кому  это надо, когда сферы влияния поделены? А уличные крысята,
быкующая московская шантрапа,  не стоят  того, чтобы разоряться из-за нее на
системы, реагирующие на всякие там вибрации  и изменения объема  охраняемого
пространства.
     ...   Размышляя   так,   я   прогуливался   возле   домика,   изображая
припозднившегося  электрика, крайне  озабоченного состоянием  здешних  линий
электропередач...
     Здание казалось  вымершим. Лишь  в нескольких  комнатах на втором этаже
горел свет, просачиваясь сквозь неплотные жалюзи...
     А-а-а, понеслась! Ввяжемся в бой, а там  посмотрим. Фактор  внезапности
на  нашей  стороне.  Устроим  маленький  шаол