ву вверх
     ... сильно затрепыхались. Лишиться Ремеслука с его  людьми -- не просто
лишиться новой техники, но и всей  старой... точнее,  ее обслуживания.  Пока
другие  люди  придут,  пока разберутся... "Юлий Леонидович,  давайте  искать
компромиссы!" -- "Ладно", -- отвечает, -- "Давайте. Есть предложение: вы мне
--  право бизнесом заниматься, чтобы людей накормить,  а я  вам  по-прежнему
технику отгружаю. Хоть в долг, хоть как..." -- "Отлично! А каким бизнесом вы
хотите  заниматься?"  --  Тут Ремеслук...  ну,  ты  его уже немного понял...
возьми, да и брякни: "А, раз у нас такой бардак  в стране... вот  и я бардак
открою!  Буду  девочек клиентам  поставлять!"  Генерал сперва  аж  за сердце
схватился, а потом... пришел в себя.
     Договорились  так: начальство  все  поняло,  но... ничего не слышало. И
зарегистрировали Ремеслуку этот самый "Махаон", который по уставу занимается
"сервисными услугами и предоставлением эскорт-сопровождения". Баш на баш.
     И  стал  Ремеслук  един  в  двух  лицах:  полковник,  начальник  отдела
спецсвязи и владелец борделя. В сейфе у него тоже две печати: одна гербовая,
другая с бабочкой-махаоном. По первости он их иногда путал. Масса комических
ситуаций возникала.
     Представь, отгружают речевые сканеры в Ставрополь, а там их  получают с
накладной,  на  которой печать  с  бабочкой  и  текстом:  "Бюро эскорт-услуг
"Махаон" и клише с подписью: "Полковник Ремеслук Ю. Л."
     -- Да, -- хмыкнул я, -- такое возможно только в России. Может быть, и я
бы не поверил, если бы сам не работал под прикрытием куриных окорочков.
     --  Да  что   ты,  что  ты,  --   подхватил  разговорившийся  начальник
сумасшедшего  дома, --  а представляешь, как  с "крышей" получилось?! Захожу
как-то к Леонидычу, а  он сидит в окружении трех здоровенных бритых хлопцев.
Ты прикинь картину: Ремеслук и "быки"!
     Юрий Викторович оторвал  руки  от  руля и начертил в воздухе два круга:
маленький и большой.
     -- Те, значит, прознали в регистрационной  палате, что  в Москве первый
публичный  дом открывается, и  пришли предложить  свои услуги. Заходят...  в
офисе мужичонка небольшой... барыга по-ихнему, которого "прикрутить" --  раз
плюнуть. Они  ему  чин чинарем: "Здравствуйте, мы кровельщики. Новые "крыши"
ставим, старые латаем!", а он их с порога на хер посылает, да  со всей своей
закрученной  матерщиной.  Те в шоке: не  по понятиям такие дела. Я-то застал
только окончание разговора.
     Они ему:
     -- Давайте тогда "стрелку" забивать, разбираться!
     Он им:
     -- Не-е-ет,  бойцы! Никакой стрелки у нас  с вами не будет... Какая, на
х..., стрелка?!
     Юрий Викторович мастерски спародировал интонации Ремеслука.
     -- Я  вот вам, бл...,  пришлю на  "стрелку"  взвод автоматчиков,  ... и
отвезем  вас  в  тюрьму.  Посадим  в  шестую  камеру  к  пидерам, и они  вас
отпетушат. Вот вам и вся стрелка, е... ать вас некому!
     "Бритые" потихоньку в анабиоз впадают: видно, давно с ними никто так не
разговаривал. А Ремеслук вдруг как  заорет  на  них: "Встать, встать, херовы
дети! Как вы сидите перед целым полковником МВД?!" Тех как ветром сдуло...
     Юрий  Викторович  замолчал.  За  монологом  о  подвигах  Ремеслука  мы,
оказывается, незаметно добрались до его владений.
     Психушка, расположившаяся  среди каких-то закрытых фабрик и заброшенных
складских  помещений,  сильно  отличалась  от уютного  особнячка  "Махаона".
Приземистое  двухэтажное  здание  предвоенной постройки  напоминало казарму,
образовавшую  по периметру  внушительную окружность.  Внутри, судя по всему,
был двор с многочисленными ангарами и хозблоками.
     Мы  миновали  проходную,  охраняемую  двумя  здоровенными  детинами,  и
подошли к  двухэтажному, мрачного вида, зданию.  Табличка на его обшарпанных
дверях гласила: "Специальная клиника  нервных  болезней и психопатологии им.
И. Мичурина. Корпус 1".
     -- Слушайте...  а почему  "имени Мичурина"? -- спросил я,  --  Он  что,
заслуженным сумасшедшим был?
     Юрий  Викторович, собиравшийся уже  было позвонить  в дверь, обессилено
опустил руку:
     -- Сереж... Ты прямо  как американский  корреспондент.  Я тебе по  этом
поводу  анекдот  коротенький  расскажу.  Приезжает  иностранец на  машине  в
Советский  Союз  и залетает в  глубокую  яму. Начинает  возмущаться: у  нас,
дескать, если где яма, так ее флажками красными огораживают! А ему отвечают:
а вы что, когда  въезжали,  не  видели  один  большой  красный флаг?  Вот...
флаг-то  сменили,  а  в  остальном...  Ну  не  знаю  я,  почему  "Мичурина",
клинике-то уже больше пятидесяти лет.
     -- Хотя, -- закончил он,  уже нажимая на кнопку звонка, -- может и  был
сумасшедшим Мичурин, если арбузы с картошкой скрещивать пытался...
     Двери  нам  открыл  дурак лет  пятидесяти  с  небольшим,  облаченный  в
полосатый больничный халат.
     -- Привет, Дмитрий Васильич! -- поздоровался с ним мой спутник, -- Чего
это ты так вырядился?
     -- Для разнообразия,  комбез надоел -- ответствовал  дурак, внимательно
оглядывая меня, -- А это кто?
     -- Свои, свои,  --  успокоил  его Юрий  Викторович,  --  Может,  вместе
работать придется. Сергей Иванович должен ознакомиться с делами ребят.
     -- Понято, -- заверил дурак и пропустил нас внутрь.
     В  первой палате, куда  мы  зашли, на  койках  сидело четверо  идиотов.
Идиоты были все, как на подбор, рослые, плечистые, по  их  виду никак нельзя
было  сказать,  что они измучены сульфазином. Один из них, тридцатилетний на
вид верзила, косой сажени в плечах, направился к нам:
     -- Знакомься, Петрович, -- представил меня начальник  психу, -- Неволин
Сергей Иванович. В некотором смысле, вы коллеги...
      ... вот спасибо-то!..
     --  По  кумполу  хочешь,  коллега?  -- жизнерадостно  осведомился псих.
Взгляд при этом был у него вполне осмысленным.
     --  Ладно, кончай дурку валять! -- махнул рукой Юрий Викторович, -- Чем
сегодня занимались?
     -- Работали по обычному графику, -- пожал плечами верзила, -- Хотя... и
так все давно готовы.
     -- Добре, -- кивнул Юрий Викторович, -- Пойдем, Сергей.
     В  остальных   палатах,  куда  мы  заходили,  меня  снова  знакомили  с
пациентами   заведения,   коих   набралось  числом   шестнадцать.  Виктор...
Валентин... Артур... Александр... Игорь.
     Я быстро запутался в новых знакомых, да и не  считал нужным, запоминать
их имена. Кто-то в пижаме, а кто-то в спортивном комбинезоне -- все они, тем
не менее, походили друг  на  друга.  Такие... крепенькие... с пылу с жару...
хоть олимпийскую  сборную психушек из них составляй. Исключение являл собой,
разве что, пожилой дурак Дмитрий Васильич, встретивший нас на входе.
     --  А вот, Сергей, наша гордость... -- Юрий Викторович распахнул передо
мной  очередные   двери  и  застыл,   сложив  руки  на   груди,  наслаждаясь
произведенным эффектом.
     Эффект...   присутствовал.   Обычная   палата   была    профессионально
переоборудована  в  оружейку:  многочисленные  стенды  вдоль стен,  "цинки",
пирамиды.  Палата психушки вполне могла  претендовать  на звание  оружейного
салона. Чего здесь только не было!
      ... Новейшие снайперские винтовки ВСС... автоматы АС под девятый калибр
(такая игрушка  обеспечивает  стопроцентное  поражение  цели, упакованной  в
броник  1-2  уровня защиты, на расстоянии  в 400  метров!)... "дипломаты" --
АКСУ   (обычный  чемоданчик,  но  стоит  нажать  кнопку,  и  в  ваших  руках
короткоствольный  автомат, готовый к  бою)... германские снайперки "Хеклер и
Кох МСГ-90"... израильские "узи"... наши "винторезы" и "кедры"...
     Да-а-а, солидно  отгородились  психи  от остального  мира! Я  подошел к
одному из стендов и взял с него револьвер с тонким стволом.
     "Локейд", сравнительно  недавно поступивший  в  распоряжение  спецслужб
США, не предназначен для  поражения живой силы. Это так  называемый  дверной
револьвер, тот  самый  болт  с  резьбой, который всегда находится  на хитрую
гайку. Орудие  проникновения. Вставляете  его в замочную скважину, спускаете
курок и -- перед вами все двери открыты! Нет таких замков, которые выдержали
бы натиск локейда.
     --  Сувенир,  бери,  бери,  -- щедро позволил Юрий Викторович, -- вдруг
дома по хозяйству пригодится.
     Экскурсия  по  психбольнице продолжилась  во  внутреннем дворе. Из слов
моего  экскурсовода  получалось,  что  клиника  готовится  вести   маленькую
локальную войну: "Там у нас склад ГСМ... там -- стрелковый тир!".
     Но самым  поразительным оказалось  содержимое двух гигантских  ангаров,
которые, чертыхаясь и матерясь, растворил начальник сумасшедшего дома.
     В одном разместился танк Т-69-а времен афганской войны, в другом...
     Я, конечно,  видел  в  кино  знаменитый  вертолет  "КА-50",  прозванный
"Черный акулой", но и только... Да и в действующей армии его мало  кто знал:
у правительства, как всегда, нет средств на закупку новой техники... А вот в
ангаре  психбольницы  имени  Мичурина  он  наличествовал...  Новенький,  еще
пахнущий смазкой, только что с завода. Но больше, чем собственно присутствие
здесь новейшей машины, меня потрясло другое.
     Боевая "Черная акула" была выкрашена в мирный белый цвет,  на обеих  ее
бортах красовался  Красный Крест  и надпись "Неотложная медицинская помощь".
Перебор даже для психушки, по-моему...
     -- Ну  и  как тебе  у нас? -- поинтересовался Юрий Викторович, когда мы
уже сидели у него в кабинете и гоняли чаи, -- как наши арсеналы?
     -- Смотря для каких целей. "Шестьдесят девятка" вроде даже и не ржавая,
активная броня на месте... "неотложка" особенно хороша...
     --  Ты еще не знаешь, какую  систему в нее Ремеслук запихал! "Тамагочи"
на русский лад, -- перебил меня довольный директор клиники.
     --  ...  А вот оружейку  я бы по-другому  оснащал: сконцентрировался  в
одном  направлении, в зависимости от поставленной задачи. А  так... очень уж
на супермаркет похоже... сумятица.
     -- Согласен, согласен, -- затряс бородой Викторович, -- но и ты  пойми:
задач приходилось решать много, некоторые детали упущены. Зато какие  кадры,
какие люди!
     Он порылся в книжном шкафу  и  достал четыре  пухлые папки. Две оставил
себе, две передал мне:
     -- Вот, взгляни...
     Я раскрыл папку-скоросшиватель с характерной надписью "История болезни"
и прочел первые попавшиеся на глаза строки:
      "Самохвалов, Дмитрий  Васильевич, 1943  г. р. Диагноз:  зафиксированная
истерическая реакция (гиперкинез рук) в тяжелой форме... Лечение: ежедневное
внутривенное введение 3  миллилитров  10-процентного  раствора  пентотала  в
совокупности..."  Тьфу!
     --  Это Васильич, который нас на  дверях  встретил, --  пояснил  хозяин
кабинета.
     Я  бросил  взгляд на  фотографию, содержащуюся в истории болезни: язык,
выпавший изо рта, глаза, сведенные у переносицы не оставляли сомнений в том,
что Самохвалов -- законченный придурок.
     -- А  теперь  взгляни на  это, -- Юрий Викторович протянул мне одну  из
папок, которые до сего момента бережно прижимал к груди.
     С первой страницы "Дела номер 674\со" на меня смотрел молодой лейтенант
в форме ВВС, в котором, приглядевшись,  можно было распознать Самохвалова. Я
наискось пролистал несколько страниц:
      "Самохвалов Д. В... Участник боевых действий во Вьетнаме (?!!)... пилот
первого  класса... боевые  награды:  орден  Ленина,  орден Боевого  Красного
Знамени... участник  боевых  действий  в  Приднестровье...  боевые  награды:
высший орден ПМР... участник..."...
     Викторович вытянул папку у меня из рук:
     -- Ты  Петровича запомнил?  Ну... того, который тебе якобы  по  кумполу
заехать хотел?
     Я кивнул: таких шутников вообще никогда не забываю...
     -- Открой свою вторую папочку, почитай!
      "Редько,     Игорь     Петрович,      1961     г.      р.      Диагноз:
депрессивно-ипохондрический      синдром     ятрогенного      происхождения,
зафиксированный в связи с наличием в  характере эпитимных черт..."  Плюс фото
пациента: патологический олигофрен с неотфокусированным взглядом и  пеной на
губах.
     -- Ладно, все равно ничего не поймешь, -- Юрий  Викторович отнял у меня
и эту "Историю болезни", -- тебе такое ближе будет.
     И передал мне второе "номерное дело". Теперь собеседник не торопил меня
и я вчитался поподробнее:
      "Редько   И.  П.,  1961  г.  р.  Окончил  в  1987  году  Омское  высшее
общевойсковое  училище  с  золотой медалью,  был  направлен  для прохождения
службы в подразделение специального назначения, воевал  в Афганистане, затем
проходил службу в  Таманской  дивизии. В 1991  году  командовал  батальоном,
получил   задачу   выставить  блокпосты   на   Садовом  кольце,   обеспечить
безопасность мирного  населения, не допустить  провоза оружия, наркотических
средств  на своем  участке  маршрута.  С задачей справился,  был  арестован,
находился  в  Матросской Тишине  семь  месяцев.  Оправдан.  После  окончания
Московской академии прибыл  в Таджикистан для дальнейшего прохождения службы
в 149 МСП. Имеет три ранения, одну контузию..."
     И здесь присутствовало  фото: улыбающийся Редько И. П. в полный рост, в
летнем камуфляже -- "афганке", с лихо заломленным голубым беретом на голове.
Я присмотрелся: да, на  кумитэ с таким  Редько И. П. я, пожалуй,  согласился
бы,  а  вот от  партии в шахматы с ним...  увольте. В глазах у парня читался
недюжинный коэффициент "ай-кью", явно выше среднего.
     ... Юрий Викторович перекинул  мне одно за  другим еще четырнадцать дел
своих "пациентов". Вчитываясь,  я все больше укреплялся  в мысли,  пришедшей
мне в голову при беглом  осмотре оружейки: в этой клинике  сумасшедшими и не
пахло.
     Из историй подопечных моего доктора  можно было  составить одну большую
Историю  необъявленных  войн,  которые  вела  страна.  Вьетнам,  Афганистан,
Ангола, Сирийская Арабская Республика, Карабах, Приднестровье, Чечня...
     Подрывники, диверсанты, снайперы,  инструкторы рукопашного боя...  Всех
шестнадцать объединяли два обстоятельства -- безупречные послужные листы, да
то, что в последние  годы  они оказались  на  обочине жизни, не  нужными  ни
армии, ни стране.
     Под   крышей  клиники  имени  Мичурина   свил  себе  гнездышко  нехилый
диверсионный отряд!
     Кто  и  какие  задачи  перед  ним  ставил  -- это  мне, по-видимому,  и
предстояло узнать от  Ремеслука.  К  нему мы теперь и  возвращались.  Честно
говоря, после  стольких  впечатлений и под вечер,  я предпочел бы застать  в
офисе "Махаона" не хитроумного полковника-борделевладельца, а...   Ма... д...
Инну!

        ГЛАВА 8

     Двенадцать фарфоровых  слоников,  спокойно  бредущих  след  в  след  по
верхней полке  книжного шкафа...   Кич. ..  Кажется,слово "кич" происходит  от
английского  "for  kitchen",  вспомнил  вычитанное где-то  Валерий  Павлович
Борчук. Но слоники были  очень уж  благостными, умиротворяющими и потому мэр
Златобурга решил выпустить их  не  на кухне, а  в спальной  своей просторной
новой квартиры.
     Борчук  часто испытывал нервные  перегрузки  и  давно  уже  решил,  что
спальная  будет своеобразной  релаксационной комнатой.  Слоники... испанские
обои неброского колера... даже книжный шкаф, уставленный дорогими фолиантами
-- все это способствовало расслаблению.
     Книжный шкаф  разместился в  спальне мэра  вовсе не потому, что Валерий
Павлович любил коротать вечера  с томиком  Тютчева в  руках.  Фолианты  были
искусной  имитацией книг,  пустыми  оболочками.  Последнее западное  веяние.
Обложки  подобраны в тон обоям, дорогой сафьян цвета  морской  волны приятно
успокаивает, обволакивает уставший взгляд.
     В  это утро,  на  следующий  день  после  наглого  наезда  кремлевского
посланца,  Борчук  особо нуждался  в успокоении. Он  рассматривал  слоников,
книги,  обои,  а  мысли  продолжали  беспокойно  роиться  в  его  так  и  не
отдохнувшей за ночь голове.
     ... Что-то  подсказывало  мэру:  угроза  об ответственности Борчука  по
обязательствам   региона,  слетевшая   с  уст   официального   представителя
Президента -- не просто болтовня зарвавшегося столичного аппаратчика...
     Валерий  Павлович вздохнул  и  придвинул поближе телефон  с журнального
столика. Сколько не расслабляйся, а от проблем не убежишь.
     Мэр  посмотрел на циферблат, вмонтированный  в корпус телефона -- почти
одиннадцать  --  почесал бороду  и  набрал  номер  директора ФСБ. Интересно,
прояснил ли тот личность Давыдова Виктора Ильича?
     На удивление, трубку снял не Сам. Молодой голос вежливо поприветствовал
мэра:
     -- Приемная директора ФСБ, добрый день. Слушаю вас...
     -- Здравствуйте. Борчук. А где...
     -- А Александр Петрович уехал на совещание в Москву на неделю.
     -- Простите, мы же договаривались, что я сегодня буду звонить...
     --  Извините,  ничем  помочь  не  могу.  Если  у  вас  что-то  срочное,
перезвоните нам по телефону доверия. До свидания.
     В трубке раздались короткие гудки.
      ... Ага, на совещании он! В  Москве! "По телефону доверия звоните!" Еще
и издевается.
     Борчук чихнул: ежу  ясно -- златобургская  ФСБ решила  не вмешиваться в
отношения центра  и региона,  дабы не оказаться между молотом и наковальней.
Валерий Павлович живо представил себе картинку: шеф  ФСБ,  после разговора с
мэром,  вызывает  к себе помощника: "Саша, заложи-ка этот номерок в систему.
Если с него позвонит один мудак -- меня никогда нет!"...
     Теперь Борчук  набирал номер Стека,  президента охранной фирмы  "Стикс"
Александра Борисовича Гладкова. Может, хоть здесь шансы есть.
     Валерий Павлович припомнил,  как в бытность хозяином сети кооперативных
туалетов тот же Гладков отговорил его от вставания под "красную" милицейскую
крышу:  "Да  брось  ты,  Палыч.  Менты никаких  проблем решать не  будут,  а
наобещают с три короба.  Мы -- другое дело..." Очень хотелось верить в  это.
Особенно, сегодня.
     Голос  откликнувшегося  Гладкова был даже  не бесцветным, а каким-то...
скучным. Хозяин "Стикса" сразу перешел к делу, не дослушав приветствий мэра:
     -- Короче, Палыч, я  тут пробил кое-какую информацию и... мы  под  твои
разборки с  Москвой не подпишемся... Вообще в  Златобурге никто  под  них не
подпишется. Все еще серьезнее, чем ты можешь представить...
      Мэр почувствовал, как у него вспотела борода:
     --  Александр Борисович,  ну  хоть намекни, какой  еще  напасти  ждать!
Что... откуда...
     Гладковская речь поблекла окончательно:
     --  Короче, я тебе  наводку  дам, а  ты уж соображай,  если соображалка
работает. Значит... я поговорил с... коллегами... из других городов...
     Стикс добросовестно перечислил с пяток крупнейших  промышленных центров
России.
     -- И получается  такая  непонятка... Ты в  курсе  последних переговоров
Президента с этим... Шатоевым?
     -- Ну... постольку -- поскольку...
     --  Ты  в  курсе, что  Москва  задолжала  Грозному шестьсот  миллиардов
рублей? Это только официально...
     Гладков прокашлялся:
     -- На  самом деле, гораздо больше.  А  откуда у Москвы деньги? Так вот,
соображай такую схему: Москва в должниках  у Ичкерии, регионы  в должниках у
Москвы. Вопрос:  как следует поступить столице, чтобы  выйти из  ситуации  с
минимальными потерями?
     -- Я бы...
     -- Да погоди: ты бы! -- перебил мэра Гладков, -- думай наедине с собой,
мыслитель!
     -- Борисыч, но ведь это... передача долгов! Это же бандитс...
     На этот раз Гладков взорвался, стал Стеком, хорошо знакомым Борчуку:
     -- Слушай ты, бл... Если  не можешь  словесный понос удержать -- поди в
сортир и закройся! Сказано: наедине  с  собой домыслишь!  Я  тебе ничего  не
говорил...
     -- Бандитская  операция! -- не удержался все-таки  Гладков от ехидства,
-- А ты, можно подумать, на своем мэрском кресле не  тем же самым занимался,
а? Гражданин "безнал-обнал-прокрутка"?!
      ...  Получается, че