лить чмокнуть меня в щеку!.. Ну,  ничего,  может,
он  мне еще заплатит за этот поцелуй. (Замечает Фигаро, который
пристально смотрит на нее,  и  вскрикивает.)  Ах!..  Убегает  в
левую беседку.)

     ЯВЛЕНИЕ II

 Ф  и  г  а  р о в длинном плаще и широкополой низко надвинутой
шляпе,
 Б а з и л ь, А н т о н и о, Б а р т о л о, Б р и д у а з о  н,
Г р и п с о л е й л ь,
 с л у г и и р а б о т н и к и.

 Ф  и  г  а  р  о (сначала один). Это Фаншетта! (Осматривает по
очереди каждого входящего, а затем, неприветливо  обращается  к
ним.) Здравствуйте, господа, добрый вечер, все ли вы в сборе?
 Б а з и л ь. Все, кого ты сюда притащил.
 Ф и г а р о. Который теперь приблизительно час?
 А н т о н и о (глядя на небо). Луна, должно быть, уже взошла.
 Б  а  р т о л о. Что за таинственные приготовления? У тебя вид
заговорщика,
 Ф и г а р о (волнуясь). Ведь вы собрались в замок на  свадьбу,
не правда ли?
 Б р и д у а з о н. Ко-онечно.
 А  н  т  о  н и о. Мы шли туда, в парк, ждать сигнала к началу
свадебного торжества.
 Ф и г а р о. Не  ходите  дальше,  господа!  Здесь,  под  этими
каштанами,  должны  мы  прославить добродетельную мою невесту и
честного сеньора, который предназначил ее для себя.
 Б а з и л ь (припомнив события дня). А! Так, так,  понимаю,  в
чем дело. Послушайтесь, господа, моего совета; удалимся отсюда.
Тут  речь  идет  об  одном  свидании  --  я  вам  все  расскажу
где-нибудь поблизости.
 Б р и д у а з о н (Фигаро). Мы ве-ернемся.
 Ф и г а р о. Как только услышите, что я вас  зову,  немедленно
сбегайтесь,  и если вашим глазам не представится кое-что весьма
любопытное, то можете тогда выругать Фигаро.
 Б а р т о л о. Помни; что  умный  человек  никогда  не  станет
связываться с сильными.
 Ф и г а р о. Помню.
 Б  а  р  т  о  л  о.  Пользуясь своим положением, они нас, как
хочешь, обставят.
 Ф и г а р о. Для этого у них сметки нехватит  --  вот  что  вы
упускаете из виду. И еще помните, что робким человеком помыкает
любой проходимец.
 Б а р т о л о. Это верно.
 Ф  и  г  а  р о. И что я ношу имя Верт-Аллюр, имя досточтимого
покровителя моей матери.
 Б а р т о л о. В тебя бес вселился.
 Б р и д у а з о н. Все-елился.
 Б а з и л ь (в сторону). Так, значит, граф и  Сюзанна  спелись
без меня? Впрочем, я на них не в обиде.
 Ф  и  г  а  р  о  (слугам).  А  вам,  мошенники,  я  уже отдал
распоряжение, извольте же осветить мне эту местность, а  не  то
худо вам придется: как схвачу... (Хватает за руку Грипсолейля.)
 Г  р  и  п  с  о л е й л ь (убегает с криком и плачем). Ай-ай!
Ой-ой! Скотина проклятая!
 Б а з и л ь (уходя). Счастливо оставаться, господин женишок!

 Все, кроме Фигаро, уходят.

     ЯВЛЕНИЕ III

 Ф и г а р о один, в самом мрачном расположении духа,
 расхаживает впотьмах.

 О женщина! Женщина! Женщина!  Создание  слабое  и  коварное!..
Всякое живое существо не может идти наперекор своему инстинкту,
неужели  же  твой  инстинкт велит тебе обманывать?.. Отказаться
наотрез, когда я сам ее об этом молил в присутствии графини,  а
затем,   во   время   церемонии,   давая  обет  верности...  Он
посмеивался, когда читал, злодей, а я-то,  как  дурачок...  Нет
ваше  сиятельство,  вы  ее  не  получите...  вы ее не получите.
Думаете что если вы -- сильный мира сего,  так  уж,  значит,  и
разумом   тоже   сильны?..  Знатное  происхождение,  состояние,
положение в свете, видные должности--от всего  этого  немудрено
возгордиться  !  А много ли вы приложили усилий для того, чтобы
достигнуть подобного благополучия? Вы дали себе труд  родиться,
только  и  всего.  Вообще  же  говоря, вы человек довольно-таки
заурядный. Это не то что я, черт побери! Я  находился  в  толпе
людей  темного  происхождения,  и ради одного только пропитания
мне   пришлось   выказать   такую   осведомленность   и   такую
находчивость,   каких  в  течение  века  не  потребовалось  для
управления всеми Испаниями. А вы еще хотите со мною тягаться...
Кто-то идет... Это она... Нет,  мне  послышалось.  Темно,  хоть
глаз  выколи,  а  я вот тут исполняй дурацкую обязанность мужа,
хоть я и муж-то всего только наполовину! (Садится  на  скамью.)
Какая  у  меня,  однако,  необыкновенная судьба! Неизвестно чей
сын, украденный разбойниками,  воспитанный  в  их  понятиях,  я
вдруг почувствовал к ним отвращение и решил идти честным путем,
и всюду меня оттесняли! Я изучил химию, фармацевтику, хирургию,
и,  несмотря  на покровительство вельможи, мне с трудом удалось
получить место ветеринара. В конце концов  мне  надоело  мучить
больных  животных, и я увлекся занятием противоположным: очертя
голову устремился к театру. Лучше бы уж я повесил  себе  камень
на  шею. Я состряпал комедию из гаремной жизни. Я полагал, что,
будучи драматургом  испанским,  я  без  зазрения  совести  могу
нападать  на  Магомета. В ту же секунду некий посланник... черт
его  знает  чей...  приносит  жалобу,  что  я  в  своих  стихах
оскорбляю   блистательную  Порту,  Персию,  часть  Индии,  весь
Египет, а также королевства: Барку,  Триполи,  Тунис,  Алжир  и
Марокко.   И  вот  мою  комедию  сняли  в  угоду  магометанским
владыкам, ни один из которых,  я  уверен,  не  умеет  читать  и
которые,  избивая нас до полусмерти, обыкновенно приговаривают:
"Вот вам, христианские собаки!" Ум невозможно унизить, так  ему
отмщают  тем, что гонят его. Я пал духом, развязка была близка:
мне так и чудилась гнусная рожа судебного пристава с неизменным
пером за ухом. Трепеща,  я  собираю  всю  свою  решимость.  Тут
начались  споры  о  происхождении богатств, а так как для того,
чтобы рассуждать о предмете,  вовсе  не  обязательно  быть  его
обладателем,  то я, без гроша в кармане, стал писать о ценности
денег и о том, какой доход они приносят.  Вскоре  после  этого,
сидя  в повозке, я увидел, как за мной опустился подъемный мост
тюремного замка, а затем, у входа в этот замок,  меня  оставили
надежда  и  свобода.  (Встает.)  Как  бы  мне  хотелось,  чтобы
когда-нибудь в моих руках очутился один  из  этих  временщиков,
которые  так  легко подписывают самые беспощадные приговоры, --
очутился тогда, когда грозная опала поубавит в нем спеси! Я  бы
ему  сказал...  что глупости, проникающие в печать, приобретают
силу лишь там, где их распространение затруднено, что  где  нет
свободы  критики,  там  никакая похвала не может быть приятна и
что  только  мелкие  людишки  боятся  мелких  статеек.   (Снова
садится.)  Когда  им  надоело  кормить неизвестного нахлебника,
меня отпустили на все четыре стороны, а так как есть хочется не
только в тюрьме, но и на воле, я опять заострил  перо  и  давай
расспрашивать  всех  и  каждого, что в настоящую минуту волнует
умы. Мне ответили, что, пока я пребывал на казенных  хлебах,  в
Мадриде была введена свободная продажа любых изделий, вплоть до
изделий  печатных, и что я только не имею права касаться в моих
статьях власти, религии, политики, нравственности,  должностных
лиц,  благонадежных  корпораций,  Оперного  театра, равно как и
других  театров,  а  также  всех  лиц,  имеющих   к   чему-либо
отношение,  --  обо  всем же остальном я могу писать совершенно
свободно под надзором  двух-трех  цензоров.  Охваченный  жаждой
вкусить  плоды  столь  отрадной свободы, я печатаю объявление о
новом повременном издании и для пущей оригинальности придумываю
ему такое название: "Бесполезная газета". Что тут поднялось! На
меня ополчился легион газетных щелкоперов,  меня  закрывают,  и
вот  я  опять  без  всякого  дела.  Я был на краю отчаяния, мне
сосватали было одно местечко, но, к несчастью, я вполне к  нему
подходил.  Требовался  счетчик,  и  посему  на  это место взяли
танцора. Оставалось идти воровать. Я пошел в банкометы.  И  вот
тут-то,  изволите  ли  видеть, со мной начинают носиться, и так
называемые порядочные люди гостеприимно открывают  передо  мной
двери  своих  домов,  удерживая,  однакож,  в  свою  пользу три
четверти барышей. Я мог  бы  отлично  опериться,  я  уже  начал
понимать,  что  для  того,  чтобы  нажить  состояние,  не нужно
проходить курс наук, а нужно развить в себе  ловкость  рук.  Но
так  как  все вокруг меня хапали, а честности требовали от меня
одного,  то  пришлось  погибать  вторично.   На   сей   раз   я
вознамерился  покинуть  здешний  мир, и двадцать футов воды уже
готовы были отделить меня  от  него,  когда  некий  добрый  дух
призвал меня к первоначальной моей деятельности. Я снова взял в
руки  свой бритвенный прибор и английский ремень и, предоставив
дым славы тем глупцам, которые только им и дышат, а стыд бросив
посреди  дороги,  как  слишком  большую  обузу  для   пешехода,
заделался бродячим цырюльником и зажил беспечною жизнью. В один
прекрасный день в Севилью прибыл некий вельможа, он меня узнал,
я  его  женил,  и  вот теперь, в благодарность за то, что я ему
добыл жену, он вздумал перехватить мою!  Завязывается  интрига,
подымается  буря.  Я  на  волосок  от гибели, едва не женюсь на
собственной матери, но в это самое время один за другим  передо
мной  появляются мои родители. (В сильном возбуждении, встает.)
Заспорили: это вы, это он, это я, это ты. Нет, это не  мы.  Ну,
так  кто  же наконец? (Снова садится.) Вот необычайное стечение
обстоятельств! Как все это произошло? Почему  случилось  именно
это, а не что-нибудь другое? Кто обрушил все эти события на мою
голову?  Я вынужден был идти дорогой, на которую я вступил, сам
того не зная, и с которой сойду, сам того не желая, и я  усыпал
ее   цветами   настолько,   насколько  мне  это  позволяла  моя
веселость. Я говорю: моя веселость, а между тем в точности  мне
неизвестно,  больше ли она моя, чем все остальное, и что такое,
наконец, "я", которому уделяется мною так много внимания: смесь
не  поддающихся  определению  частиц,   жалкое,   придурковатое
создание,   шаловливый   зверек,   молодой   человек,  жаждущий
удовольствий, созданный для наслаждения, ради  куска  хлеба  не
брезгающий  никаким ремеслом, сегодня господин, завтра слуга --
в зависимости  от  прихоти  судьбы,  тщеславный  из  самолюбия,
трудолюбивый по необходимости, но и ленивый... до самозабвения!
В  минуту  опасности--оратор,  когда хочется отдохнуть -- поэт,
при случае -- музыкант, порой  --  безумно  влюбленный.  Я  все
видел,  всем  занимался, все испытал. Затем обман рассеялся, и,
совершенно  разуверившись...  разуверившись...  Сюзон,   Сюзон,
Сюзон,  как  я  из-за  тебя  страдаю! Я слышу шаги...сюда идут.
Сейчас все решится. (Отходит к первой правой кулисе.)

     ЯВЛЕНИЕ IV

 Ф и г а р о, г р а ф и н я в платье Сюзанны, С ю з а н н  а  в
платье графини,
 М а р с е л и н а.

 С  ю  з а н н а (тихо графине). Да, Марселина мне сказала, что
Фигаро должен сюда прийти.
 М а р с е л и н а. Он, верно, уже здесь. Говори тише.
 С ю з а н н а. Значит, один будет нас подслушивать,  а  другой
явится ко мне на свидание. Начнем.
 М  а  р  с  е  л и н а. А я спрячусь в беседке и постараюсь не
пропустить ни единого слова. (Входит в беседку, в  которую  еще
раньше, вошла Фашиетта.)

     ЯВЛЕНИЕ V

 Ф и г а р о, г р а ф и н я, С ю з а н н а.

 С ю з а н н а (громко). Вы дрожите, сударыня? Вам холодно?
 Г р а ф и н я (громко). Вечер прохладный, я пойду в замок.
 С  ю  з  а н н а (громко). Если я вам не нужна, сударыня, то я
немного подышу воздухом -- вот здесь, под деревьями.
 Г р а ф и н я (громко). Сильная роса -- не простудись.
 С ю з а н н а (громко). Я росы не боюсь.
 Ф и г а р о (в сторону). Знаем мы, какая это роса!

 Сюзанна отходит к кулисе, противоположной той,  около  которой
находится Фигаро.

     ЯВЛЕНИЕ VI

 Ф  и г а р о, К е р у б и н о, г р а ф, г р а ф и н я, С ю з а
н н а.
 Ф и г а р о и С ю з а н н а  --  на  противоположных  сторонах
авансцены.

 К  е р у б и н о (в форме офицера, входит, весело напевая свой
романс). Ла, ла, ла.

 Ничто, ничто мне не мило,
 Я крестную люблю!

 Г р а ф и н я (в сторону). Маленький паж!
 К е р у б и н о (останавливается). Здесь кто-то прогуливается.
Скорее в убежище, туда, где Фаншетта... Да это женщина!
 Г р а ф и н я (прислушивается). Боже милосердный!
 К е р у б и н о (оглядываясь, пригибается).  Что  это,  или  я
грежу?  Мне сдается, что это Сюзанна: вон там, вдали, на темном
фоне вырисовывается ее головной убор с плюмажем.
 Г р а ф и н я (в сторону). Что, если граф придет!..

 В глубине сцены появляется граф.

 К е р у б и н о (подходит  к  графине  и  берет  ее  за  руку,
графиня   пытается   высвободить   ее).   Да,   это   та  самая
очаровательная девушка, которую величают Сюзанной. Разве  может
меня  обмануть  эта нежная ручка, ее легкая дрожь, а главное --
биение моего сердца? (Хочет прижать к сердцу руку  графини,  та
отдергивает ее.)
 Г р а ф и н я (тихо). Уйдите.
 К  е  р у б и н о. Если ты из сострадания пришла в этот уголок
парка, где я с некоторых пор скрываюсь...
 Г р а ф и н я. Сейчас придет Фигаро.
 Г р а ф (приближается; в сторону). Кажется, это Сюзанна?
 К е р у б и н о (графине). Фигаро я нисколько не боюсь: ты  не
его ждешь.
 Г р а ф и н я. А кого же?
 Г р а ф (в сторону). Она не одна.
 К  е  р  у б и н о. Некто другой, как его сиятельство, сегодня
утром, когда я прятался за креслом, просил, чтобы ты, плутовка,
пришла к нему на свидание.
 Г р а ф (в сторону, со злобой). Опять этот проклятый паж!
 Ф и г  а  р  о  (в  сторону).  А  еще  говорят,  что  нехорошо
подслушивать!
 С ю з а н н а (в сторону). Болтунишка!
 Г р а ф и н я (Керубино). Пожалуйста, уйдите.
 К  е  р  у б и н о. Я удалюсь не прежде, чем получу награду за
свое послушание.
 Г р а ф и н я (в испуге). Вы хотите...
 К е р у б и н о (с жаром). Сперва двадцать поцелуев за тебя, а
затем сто поцелуев за твою прекрасную госпожу.
 Г р а ф и н я. И вы осмелитесь...
 К е р у б и н о. Еще как осмелюсь! Ты  займешь  ее  место  при
графе,  а  я  --  место графа при тебе, один только Фигаро не у
дел.
 Ф и г а р о (в сторону). Экий разбойник!
 С ю з а н н а (в сторону). Дерзок, как всякий паж.

 Керубино хочет поцеловать графиню, граф становится между ними,
и поцелуй достается ему.

 Г р а ф и н я (отстраняясь). О боже!
 Ф и г а р о (в сторону, услышав звук поцелуя). Ну и выбрал  же
я себе невесту! (Прислушивается.)
 К  е р у б и н о (ощупывая платье графа, в сторону). Это граф!
(Скрывается в беседке, где находятся Фаншетта и Марселина.)

     ЯВЛЕНИЕ VII

 Ф и г а р о, г р а ф, г р а ф и н я, С ю з а н н а.

 Ф и г а р о (подходит). Я хочу...
 Г р а ф (принимая его за пажа). Так как вы больше меня пока не
целуете... (Дает Фигаро пощечину, предназначенную Керубино.)
 Ф и г а р о. Ай!
 Г р а ф. ...то вот вам плата за первый поцелуй.
 Ф и г  а  р  о  (отбегает,  потирая  себе  щеку;  в  сторону).
Подслушивать тоже, однако, бывает накладно.
 С  ю  з  а  н  н  а  (на противоположной стороне сцены, громко
хохочет). Xa-xa-xa-xa!
 Г р а ф (графине, принимая ее за Сюзанну). Вот  поймите  этого
пажа! Получает звонкую пощечину и убегает с хохотом.
 Ф и г а р о (в сторону). А чего ему плакать!
 Г  р а ф. Я просто шагу не могу ступить... (Графине.) Впрочем,
оставим этот вздор, я  не  желаю  отравлять  себе  удовольствие
встречи с тобой.
 Г  р  а  ф и н я (подражая голосу Сюзанны). А вы были уверены,
что она состоится?
 Г р а ф. Как же  не  быть  уверенным  после  хитроумной  твоей
записки? (Берет ее за руку.) Ты дрожишь?
 Г р а ф и н я. Я очень боялась.
 Г  р  а  ф. Я не хочу лишать тебя поцелуя, который вместо тебя
достался мне. (Целует ее в лоб.)
 Г р а ф и н я. Какие вольности!
 Ф и г а р о (в сторону). До чего же она отвратительна!
 С ю з а н н а (в сторону). До чего же она обворожительна!
 Г р а ф (берет жену за руку). Какая тонкая и нежная кожа!  Ах,
если бы у графини была такая же прелестная ручка!
 Г р а ф и н я (в сторону). Вот что значит предубеждение!
 Г р а ф. Разве у нее такая же налитая, округлая рука? Такие же
хорошенькие пальчики, изящные и шаловливые?
 Г р а ф и н я (голосом Сюзанны). Значит, любовь...
 Г  р  а  ф. Любовь... это всего лишь роман сердца. Содержанием
его является наслаждение, оно-то и привело меня к твоим ногам.
 Г р а ф и н я. Вы уже не любите графиню?
 Г р а ф. Я очень ее люблю, но  три  года  супружества  придали
нашему союзу что-то уж слишком добродетельное!
 Г р а ф и н я. Чего же недостает вашей жене?
 Г  р  а  ф  (лаская  ее).  Того,  что  я  нахожу  в  тебе, моя
прелесть...
 Г р а ф и н я. А именно?
 Г р а ф. Не знаю. В  тебе,  быть  может,  меньше  однообразия,
больше  задора  в обращении, какое-то особое обаяние, иной раз,
пожалуй, и неуступчивость. Наши жены думают, что если  они  нас
любят,  то это уже все. Вбили это себе в голову и уж так любят,
так любят (в том случае, если действительно любят)  и  до  того
предупредительны,  так  всегда услужливы, неизменно и при любых
обстоятельствах, что в один прекрасный вечер, к  вящему  своему
изумлению,   вместо   того   чтобы  вновь  ощутить  блаженство,
начинаешь испытывать пресыщение.
 Г р а ф и н я (в сторону). Ах, какой урок!
 Г р а ф. В самом деле, Сюзон, мне часто  приходило  в  голову,
что  если  мы  ищем  на  стороне  того наслаждения, которого не
находим у себя дома, то это потому, что наши жены не владеют  в
достаточной мере искусством поддерживать в нас влечение, любить
всякий  раз  по-новому,  оживлять,  если  можно так выразиться,
прелесть обладания прелестью разнообразия.
 Г р а ф и н я (уязвлена). Значит, женщины должны все...
 Г р а ф (со смехом). А мужчины -- ничего? Но разве мы  властны
изменить  закон  природы? Наше дело -- добиваться взаимности, а
дело женщин...
 Г р а ф и н я. А дело женщин?
 Г р а ф. Уметь нас удерживать. Об этом часто забывают.
 Г р а ф и н я. Я-то уж не забуду.
 Г р а ф. Я тоже.
 Ф и г а р о (в сторону). Я тоже.
 С ю з а н н а (в сторону). Я тоже.
 Г р а ф (берет жену за руку). Здесь очень сильное эхо -- будем
говорить тише. Так вот, тебе  об  этом  думать  не  надо:  Амур
создал   тебя   такой  живой  и  такой  хорошенькой!  Чуть-чуть
своенравия -- и ты будешь самой  обольстительной  любовницей  в
мире! (Целует ее в лоб.) Сюзанна, кастильцы верны своему слову.
Вот   обещанное  золото  в  уплату  за  утраченное  мною  право
воспользоваться теми упоительными мгновениями, которые  ты  мне
даришь.  А  так  как  милость,  которую  ты  соблаговолила  мне
оказать, не имеет цены, то к  золоту  я  присоединяю  кольцо  с
брильянтом, и ты будешь его носить в знак любви ко мне.
 Г   р  а  ф  и  н  я  (приседает).  Сюзанна  все  принимает  с
благодарностью.
 Ф и г а р о (в сторону). Ну и мерзавка!
 С ю з а н н а (в сторону). Вот это нам подарок так подарок!
 Г р а ф (в сторону). Она корыстолюбива. Тем лучше.
 Г р а ф и н я (глядя в глубину сцены). Я вижу факелы.
 Г р а ф. Это все  приготовления  к  твоей  свадьбе.  Пока  они
пройдут, зайдем на минутку в одну из этих беседок?
 Г р а ф и н я. Ведь там же темно?
 Г  р  а  ф (осторожным движением увлекает ее за собой). К чему
нам свет? Мы же читать не собираемся.
 Ф  и  г  а  р  о  (в  сторону).  А  ведь  пошла!  Не   ожидал.
(Приближается к ним.)
 Г р а ф (обернувшись, возвышает голос). Кто здесь ходит?
 Ф и г а р о (гневно). Не ходит, а нарочно подходит!
 Г р а ф (тихо графине). Это Фигаро!.. (Убегает.)
 Г р а ф и н я. Я за вами. (Входит в беседку направо.)

 Граф скрывается за деревьями, в глубине сцены.

     ЯВЛЕНИЕ VIII

 Ф и г а р о, С ю з а н н а в темноте.

 Ф  и  г а р о (старается разглядеть, куда ушли граф и графиня,
которую он принимает за Сюзанну). Ничего не слышно; они вошли в
беседку; все ясно. (Взволнованно.)  Эй  вы,  мужья-ротозеи,  вы
держите  наемных соглядатаев, месяцами ходите вокруг да около и
все никак не можете поймать с поличным,  --Берите-ка  пример  с
меня!  С первых же дней я слежу и подслушиваю за моей невестой,
и  вот  сразу  все  приведено  в  ясность.  Прелестно!  Никаких
сомнений!  По крайней мере знаешь, как поступить. (Быстро ходит
по сцене.) К счастью, тепе