себя. Я мысленно разобрал его лицо на составные части, словно это были часы,
и принялся подробно изучать их. Я не мог сказать, что мне не нравятся  черты
его лица, каждая в отдельности; еще меньше я мог сказать это, когда соединил
их все вместе. "В таком случае, разве не чудовищно, - спросил я себя, -  что
я мог заподозрить и  даже  возненавидеть  человека  только  потому,  что  он
причесывается на прямой пробор?"
     (Замечу в скобках, что это  не  делало  чести  моему  здравому  смыслу.
Наблюдая незнакомого  человека  и  поймав  себя  на  том,  что  какая-нибудь
пустяковая черточка в нем кажется тебе отталкивающей, не  следует  закрывать
на это глаза. Ведь она может послужить ключом к  раскрытию  всех  его  тайн.
Несколько  волосков  могут  указать,  где  спрятался  лев.  Очень  маленьким
ключиком можно отпереть очень большую дверь.)
     Через некоторое время я снова разговорился с ним, и нам  удалось  найти
общий язык. В гостиной я спросил хозяина дома, давно ли он знаком с мистером
Слинктоном. Тот ответил, что всего несколько месяцев;  они  познакомились  у
одного здесь присутствующего известного художника, а художник близко сошелся
с мистером Слинктоном, когда тот путешествовал  с  племянницами  по  Италии,
надеясь,  что  там  поправится  их  здоровье.  Планы  Слинктона  на  будущее
разрушила смерть одной из  племянниц,  поэтому  он  теперь  готовится  снова
поступить в университет, получить  диплом  и  принять  сан  священника.  Мне
пришлось убедить себя, что этим и объясняется его интерес к бедному  Мелтему
и что было почти  жестоко  с  моей  стороны  заподозрить  его  из-за  такого
пустяка.

                                  - III -

     Через день после этого я снова сидел за своей стеклянной  перегородкой,
как вдруг он снова вошел в контору. Едва я его увидел, еще  не  услышав  его
слов, как тотчас возненавидел пуще прежнего.
     Это длилось всего мгновенье, - не успел я взглянуть  на  него,  как  он
приветливо помахал мне рукой в тугой черной перчатке и вошел в мой кабинет.
     - Добрый день,  мистер  Сэмсон!  Как  видите,  я  воспользовался  вашим
любезным разрешением ненадолго оторвать вас от занятий. Я не сдержал  своего
обещания не беспокоить вас иначе, как по важному делу, ибо  дело  у  меня  -
если позволительно употребить это слово в данном случае, - дело у меня самое
пустяковое.
     Я спросил, чем могу быть ему полезным.
     - Благодарю вас, ничем. Я просто зашел в контору узнать, не изменил  ли
себе мой медлительный приятель -  не  превратился  ли  он  в  практичного  и
благоразумного человека. Но, конечно, оказалось, что он ничего не сделал.  Я
собственноручно передал ему ваши бланки, и он  уверял,  что  обязательно  их
заполнит, но, конечно, ничего не сделал. Люди вообще неохотно делают то, что
нужно, но особенно неохотно они страхуют свою жизнь. Для них это  все  равно
что написать завещание. До чего суеверны люди -  они  думают,  что,  написав
завещание, непременно вскоре же умрут.
     "Будьте добры, сюда, прямо сюда, мистер Сэмсон. Не вправо и не  влево".
Мне так и чудилось, будто он, улыбаясь, шепчет эти слова, а его  невыносимый
пробор торчал у меня прямо перед глазами.
     - Некоторые люди действительно так думают, - согласился  я,  -  но  их,
по-моему, не очень много.
     - Ну, - проговорил он, пожав плечами и улыбнувшись, - хотел бы я, чтобы
какой-нибудь добрый гений указал моему приятелю правильный путь. Я несколько
опрометчиво пообещал его матери  и  сестре  -  они  живут  в  Норфолке  *  -
последить за тем, чтобы он застраховал свою жизнь, да и  сам  он  обещал  им
сделать это. Но он, должно быть, никогда не соберется.
     Поболтав еще минуты две о том о сем, он ушел.
     На следующее утро, не успел я отпереть ящики своего письменного  стола,
как мистер Слинктон снова явился. Я заметил, что он подошел прямо к двери  в
моей перегородке, ни на мгновение не задержавшись в конторе.
     - Вы можете уделить мне две минуты, дорогой мистер Сэмсон?
     - Пожалуйста.
     - Очень признателен, - сказал он, положив на стол шляпу  и  зонт,  -  я
пришел рано, чтобы не прерывать ваших занятий. Дело в том, что меня  застало
врасплох заявление моего приятеля.
     - А разве он написал заявление? - спросил я.
     - Да-а, - ответил он, задумчиво глядя  на  меня;  и  вдруг  его  словно
осенила неожиданная догадка, - или он только сказал мне, что  написал?  Быть
может, это для него лишь новый способ увильнуть. Черт  возьми,  как  это  не
пришло мне в голову!
     Мистер Адамс  в  это  время  распечатывал  утреннюю  корреспонденцию  в
конторе.
     - Как фамилия вашего приятеля, мистер Слинктон? - спросил я.
     - Беквит.
     Я выглянул в контору и попросил мистера Адамса проверить,  получено  ли
заявление  от  Беквита,  и  если  получено,  принести  его.  Мистер   Адамс,
оказывается, уже положил это заявление на прилавок. Его  легко  разыскали  в
ворохе других бумаг, и клерк передал его мне. Альфред  Беквит.  Заявление  о
желании застраховать свою жизнь на две  тысячи  фунтов.  Помечено  вчерашним
числом.
     - Адрес - Мидл-Тэмпл, мистер Слинктон.
     - Да. Мой приятель живет на одной лестнице со мной; дверь в дверь. Но я
никак не ожидал, что он укажет на меня как на своего поручителя.
     - Однако это очень естественно с его стороны.
     - Совершенно верно, мистер Сэмсон, но я этого никак не ожидал. Та-ак! -
Он вынул из кармана печатный бланк.  -  Как  же  мне  ответить  на  все  эти
вопросы?
     - Разумеется - по совести, - ответил я.
     - Ну, разумеется! - сказал он, с улыбкой подняв глаза. - Я хотел только
сказать, что вопросов очень уж много! Но  вы  правы,  что  проявляете  такую
предусмотрительность. Вам необходимо быть предусмотрительным.  Вы  разрешите
мне воспользоваться вашим пером и чернилами?
     - Пожалуйста.
     - И вашим столом?
     - Пожалуйста.
     Он уже высматривал на столе место  между  своей  шляпой  и  зонтом,  на
которое можно было бы положить бланк. Затем он сел в мое кресло, перед  моим
бюваром и чернильницей, а я, став спиной к камину, увидел прямо перед  собой
длинную дорожку на его голове.
     Прежде чем ответить на какой-либо вопрос, он  прочитывал  его  вслух  и
обсуждал. Сколько лет он знаком  с  мистером  Альфредом  Беквитом?  Это  ему
пришлось сосчитать по  пальцам.  Какой  образ  жизни  ведет  мистер  Альфред
Беквит? На это ответить нетрудно: он в высшей степени умеренный человек, но,
пожалуй,   слишком   усердно   занимается   спортом.   Все    ответы    были
удовлетворительны. Написав последний, мистер Слинктон просмотрел их с самого
начала и, наконец, подписался очень красивым почерком. Потом спросил, все ли
он сделал, что требовалось? Я ответил, что мы, вероятно, не будем больше его
беспокоить. Он может оставить бумаги здесь? Пожалуйста.  Очень  признателен.
До свиданья.
     В тот день ко мне до  него  приходил  еще  один  посетитель,  но  не  в
контору, а на дом.  Этот  посетитель  явился  еще  затемно,  застал  меня  в
кровати,  и  никто  не  узнал  о  его  посещении,  кроме  моего   преданного
доверенного слуги.
     Второй бланк (ибо мы всегда требовали два поручительства) был послан  в
Норфолк и своевременно пришел обратно по почте. В нем также все ответы  были
во  всех  отношениях  удовлетворительны.  Мы  выполнили  все   формальности,
заключили соглашение и получили страховой взнос за год.

                                   - IV -

     После этого я шесть-семь месяцев не видел мистера Слинктона. Однажды он
зашел ко мне на квартиру, но  меня  не  оказалось  дома;  в  другой  раз  он
пригласил меня отобедать с ним в  Тэмпле,  но  я  был  занят.  Приятель  его
застраховал спою жизнь в марте. В конце сентября  или  в  начале  октября  я
поехал в Скарборо  *  подышать  морским  воздухом  и  там  встретил  мистера
Слинктона на взморье. Вечер был жаркий.  Мистер  Слинктон  подошел  ко  мне,
держа шляпу в руке, и опять у меня  перед  глазами  очутилась  та  же  самая
дорожка, по которой мне так не хотелось идти.
     Он был не один, - с ним под руку шла молодая девушка.
     Она была в трауре, и я взглянул на нее с большим интересом. Здоровье  у
нее, по-видимому, было слабое, а лицо необыкновенно бледное и печальное,  но
она была очень хороша собой. Мистер Слинктон  представил  мне  ее  как  свою
племянницу, мисс Найнер.
     - Вы прогуливаетесь, мистер Сэмсон? Неужели вы умеете бездельничать?
     - Да, я умею бездельничать, и я прогуливаюсь.
     - Не погулять ли нам вместе?
     - С удовольствием.
     Мы направились в сторону Файли по прохладному морскому  песку.  Девушка
шла между нами.
     - Смотрите, следы колес, - сказал мистер Слинктон. - Ага, понимаю - это
от передвижного кресла для больных! Маргарет, милая моя, это, конечно,  твоя
тень!
     - Тень мисс Найнер? - повторил я, глядя на ее тень на песке.
     - Не эта, - со смехом объяснил мистер  Слинктон.  -  Маргарет,  дорогая
моя, расскажи мистеру Сэмсону.
     - В сущности, рассказывать не о чем, - промолвила девушка, повернувшись
ко мне, - просто, куда бы я ни пошла, я постоянно вижу, как за мной  следует
какой-то пожилой джентльмен, инвалид.  Я  рассказала  об  этом  дяде,  и  он
прозвал его моей тенью.
     - Он постоянно живет в Скарборо? - спросил я.
     - Нет, он поселился здесь на время.
     - А вы постоянно живете в Скарборо?
     - Нет, я тоже временно поселилась здесь.  Дядя  поместил  меня  в  одну
семью, надеясь, что здесь я поправлюсь.
     - А ваша тень? - спросил я с улыбкой.
     - Моя тень... - ответила она, тоже улыбаясь, - моя тень... так же как и
я... видимо, не очень крепкого здоровья: по временам я теряю  свою  тень,  а
иногда моя тень теряет меня. Должно быть,  нам  обоим  частенько  приходится
сидеть дома. Вот уже несколько дней как я  не  видела  своей  тени;  а  ведь
бывает, что много дней подряд,  куда  бы  я  ни  пошла,  там,  по  какому-то
странному совпадению, появляется и этот джентльмен. Я  встречала  его  здесь
даже в самых безлюдных глухих уголках.
     - Это он? - спросил я, указывая рукой вперед.
     Следы колес спустились к самой воде  и,  повернув,  оставили  на  песке
большую петлю. И вот мы увидели, что, дописывая и вытягивая  эту  петлю,  по
направлению к нам движется кресло на колесах, которое катит мужчина.
     - Да, дядя, - сказала мисс Найнер, - это действительно моя тень.
     Когда кресло приблизилось к нам, а мы к нему, я увидел в нем укутанного
в пледы старика с поникшей на грудь головой. Кресло катил  очень  степенный,
но очень сметливый на вид человек, седой и слегка  прихрамывающий.  Они  уже
миновали нас, как вдруг кресло остановилось и сидевший в нем  старик  махнул
рукой и окликнул меня по имени. Я пошел обратно и минут на пять расстался  с
мистером Слинктоном и его племянницей.
     Когда я вернулся, мистер Слинктон заговорил первый. Больше того - я еще
не успел к ним подойти, а он уже сказал, возвысив голос:
     - Хорошо, что вы не задержались дольше, мистер  Сэмсон.  а  не  то  моя
племянница умерла бы от любопытства, - так ей не  терпится  узнать,  кто  ее
тень.
     - Это один из бывших директоров Ост-Индской компании, - сказал я. -  Он
близкий друг нашего общего знакомого, в доме которого  я  имел  удовольствие
познакомиться с вами. Некий майор Бэнкс. Вы слыхали о нем?
     - Никогда.
     - Очень богатый человек, мисс Найнер, но очень старый и  очень  хворый.
Приятный, умный... весьма интересуется вами. Он как  раз  распространялся  о
том, что заметил, до чего вы и ваш дядя привязаны друг к другу.
     Мистер Слинктон снова снял шляпу и провел рукой по  прямой  дорожке,  -
казалось, он сам спокойно прошелся по ней следом за мной.
     - Мистер Сэмсон, - сказал он, ласково взяв племянницу под  руку,  -  мы
всегда были глубоко привязаны друг к другу, - ведь у  нас  было  очень  мало
близких родных. Теперь их стало еще меньше. Нас с тобой, Маргарет, связывают
крепкими узами те, кого уже нет на свете!
     - Милый дядя! - пролепетала девушка, отвернувшись, чтобы скрыть слезы.
     - У нас есть общие воспоминания и горести такого рода, мистер Сэмсон, -
проникновенно продолжал он, - что было  бы  поистине  странно,  если  бы  мы
относились друг к другу холодно и равнодушно. Если вы припомните одну нашу с
вами беседу, вы поймете, о чем я говорю. Успокойся, милая Маргарет! Не падай
духом, не падай духом. Моя Маргарет! Я не в силах видеть, как ты убиваешься!
     Бедная девушка была очень расстроена, но скоро овладела собой. Ее  дядю
тоже обуревали какие-то сильные чувства. Оказалось даже, что ему  совершенно
необходимо поддержать свои силы, и он пошел искупаться в море, оставив  меня
с девушкой на скалистом берегу и, очевидно, предполагая - но вы скажете, что
ему простительно было позволить себе такую роскошь, - что  племянница  будет
расхваливать его от всего сердца.
     Так она и сделала, бедняжка! От всего  своего  доверчивого  сердца  она
хвалила  мне  дядю  за  его  заботы  о  ее  покойной  сестре,  и  неутомимую
преданность во время ее последней болезни. Сестра угасала очень медленно,  и
к концу у нее появились какие-то дикие и страшные фантазии, но он  неизменно
был терпелив с нею и ни разу не растерялся; всегда был мягок,  внимателен  и
сдержан. Покойная сестра, да и сама Маргарет считали его  лучшим  из  людей,
добрейшим из людей и вместе с тем человеком исключительной  силы  воли,  что
служило надежной опорой для этих слабых  девушек,  пока  длилась  их  жалкая
жизнь.
     - Я покину его, мистер Сэмсон, и очень скоро, - говорила девушка,  -  я
знаю, жизнь моя близится к концу, а  когда  меня  не  станет,  он,  надеюсь,
женится и будет счастлив. Я уверена, что он  так  долго  оставался  холостым
только ради меня и моей бедной, бедной сестры.
     Кресло на колесах сделало еще одну большую  петлю  по  сырому  песку  и
теперь снова возвращалось к нам, постепенно  выписывая  вытянутую  восьмерку
длиной в полмили.
     - Милая девушка, - сказал я вполголоса, оглянувшись кругом и взяв ее за
руку, - нельзя терять ни минуты. Слышите вы тихий рокот моря?
     Она взглянула на меня с величайшим изумлением и тревогой и сказала:
     - Да.
     - А вы знаете, какой голос бывает у моря, когда надвигается шторм?
     - Да!
     - Вы видите, каким спокойным и мирным оно лежит перед вами; но ведь  вы
знаете и то, как грозно и беспощадно может оно показать нам свою  силу  хотя
бы сегодня ночью!
     - Да!
     - Но если бы вы никогда не видели и не слышали этого или не  слыхали  о
жестокости моря, разве вы могли бы поверить,  что  оно  без  всякой  жалости
вдребезги разбивает все предметы, лежащие  на  его  пути,  и  без  сожаления
разрушает все живое?
     - Вы пугаете меня, сэр!
     - Чтобы спасти вас, милая, чтобы спасти вас! Ради бога,  соберите  свои
силы и соберитесь с духом! Будь вы здесь одна, во власти прилива,  грозящего
подняться на пятьдесят футов над вашей головой,  опасность  была  бы  меньше
той, от которой вас нужно спасти теперь.
     Восьмерка на песке была дописана, и к ней прибавилась короткая  кривая,
закончившаяся у скалы совсем близко от нас.
     - Клянусь Небом и Судьей всего человечества, я ваш друг  и  друг  вашей
умершей сестры, поэтому убедительно прошу вас,  мисс  Найнер,  не  теряя  ни
минуты, пойти со мною к этому джентльмену в кресле!
     Если бы кресло остановилось подальше, мне вряд  ли  удалось  бы  увести
девушку; но оно стояло так близко, что не успела она опомниться, как я  увел
ее со скалы и мы подошли к нему. Я пробыл там с нею  не  более  двух  минут.
Ровно через пять минут я почувствовал неизъяснимое удовлетворение, увидев  -
с того места, где мы сидели и куда я вернулся, - что  девушку  поддерживает,
или, вернее, почти несет, энергичный крепкий человек, помогая ей  взобраться
по крутым ступенькам, высеченным в скале. Я знал, что, когда этот человек  с
нею, она в безопасности, где бы она ни была.
     Я сидел один на скале, дожидаясь возвращения мистера Слинктона. Сумерки
уже сгущались и повсюду  ложились  темные  тени,  когда  он  появился  из-за
скалистого мыса: шляпа висела у него на пуговице, одной рукой он приглаживал
мокрые волосы, а другой  проводил  в  них  карманной  гребенкой  все  ту  же
дорожку.
     - Моя племянница отошла  куда-нибудь,  мистер  Сэмсон?  -  спросил  он,
оглядываясь по сторонам.
     - После захода солнца мисс Найнер стало холодно, и она ушла домой.
     Он как будто удивился - очевидно, она даже в мелочах привыкла не делать
ни одного шага без его ведома.
     - Это я уговорил мисс Найнер, - объяснил я.
     - А! - промолвил  он.  -  Ее  легко  уговорить...  для  ее  же  пользы.
Благодарю вас, мистер Сэмсон, дома ей будет лучше.  Сказать  правду,  место,
где купаются, оказалось дальше, чем я думал.
     - Здоровье у мисс Найнер очень слабое, - заметил я.
     Он покачал головой и глубоко вздохнул.
     - Очень, очень, очень! Помните, я уже говорил вам об этом.  С  тех  пор
она ничуть не окрепла. Я с тревогой вижу, как мрачная тень, так рано упавшая
на ее сестру, сгущается теперь вокруг нее самой и становится  все  темней  и
темней. Милая Маргарет, бедная Маргарет! Но не будем терять надежды.
     Кресло  на  колесах  двигалось  перед  нами  с  быстротой,  отнюдь   не
подобающей экипажу инвалида, и  выписывало  на  песке  какие-то  загогулины.
Отняв платок от глаз, мистер Слинктон заметил это и сказал:
     - Сдается мне, ваш знакомый, того и гляди, опрокинется, мистер Сэмсон.
     - Да, похоже на то, - согласился я.
     - Его слуга, как видно, пьян.
     - Слуги пожилых джентльменов иногда напиваются, - сказал я.
     - Майор, должно быть, легок, как перышко, мистер Сэмсон.
     - Как перышко, - подтвердил я.
     В это время кресло, к моему облегчению, скрылось в  темноте.  Некоторое
время мы  молча  шагали  рядом  по  песку.  Но  вот  мистер  Слинктон  снова
заговорил, и в его голосе все еще звучало  волнение,  вызванное  нездоровьем
его племянницы.
     - Вы еще долго здесь проживете, мистер Сэмсон?
     - Да нет. Я уезжаю сегодня в ночь.
     - Так скоро? Впрочем, дела постоянно требуют вашего присутствия.  Люди,
подобные мистеру Сэмсону, так нужны другим,  что  им  приходится  отказывать
себе в отдыхе и развлечениях.
     - Может, и так, - сказал я. - Во всяком случае, я уезжаю.
     - В Лондон?
     - В Лондон.
     - Я тоже буду там вскоре после вас.
     Это я знал не хуже его. Но не сказал ему, что знаю. Не сказал и о  том,
какое оружие я взял с собой для самозащиты и  теперь,  шагая  рядом  с  ним,
сжимаю правой рукой у  себя  в  кармане.  Не  сказал  также,  почему,  когда
стемнело, я старался идти подальше от воды.
     Мы ушли с берега, а дальше нам было не по пути. Мы пожелали друг  другу
спокойной ночи и уже расстались, как вдруг он вернулся и сказал:
     - Мистер Сэмсон. позвольте спросить вас кое о  чем.  Бедный  Мелтем,  о
котором мы когда-то говорили... он еще жив?
     - Когда я в последний раз слышал  о  нем,  он  был  жив;  но  он  такой
болезненный человек, что долго не протянет и уж, во всяком случае, не сможет
приняться за свои прежние занятия.
     - Ах! Ах! - проговорил мистер Слинктон с глубоким чувством. -  Грустно!
Грустно! Мир - это могила!
     И он пошел своей дорогой.
     Не его вина, если мир на самом деле не  могила;  но  я  не  сказал  ему
этого, так же как не рассказал обо всем том, что описал выше. Он пошел своей
дорогой, а я своей, и притом  очень  поспешно.  Это  случилось,  как  я  уже
сказал, либо в конце  сентября,  либо  в  начале  октября.  В  следующий,  и
последний, раз я увидел его в конце ноября.

                                   - V -

     Я твердо договорился с одним знакомым, что приду позавтракать у него  в
Тэмпле. Утро было холодное, дул резкий северо-восточный ветер,  талый  снег,
перемешанный с грязью, лежал на улицах толстым  слоем.  Я  не  смог  достать
экипаж и вскоре