нно встать на ноги и  разбередил
боль в плече.
   Настоящую боль. Его боль.
   Ривен сделал глубокий вдох и согнулся пополам.  Ощутил  чью-то  руку  у
себя на спине, услышал тихий голос, говорящий Айсе, что за ним присмотрят.
   Со мной все будет в порядке. Только оставьте меня.
   - Оставьте меня.
   Но рука - такая легкая и теплая - теперь легла ему на затылок;  и  рука
направляла  его...  он  вновь  пошатнулся,  шагнув  вперед.  Ему   помогли
подняться по  темным  лестницам  и  скользнуть  через  качающиеся  дверные
проемы.
   Его комната. Серебряный лунный свет из окна.
   Он встал, прислонившись спиной  к  стене,  и  закрыл  глаза.  Испарина,
покрывавшая его тело в душном зале, сменилась холодным  потом,  вызывающим
дрожь.  Дыхание,  наконец,  успокоилось.   Он   открыл   глаза   навстречу
успокоительной тьме, лунному свету, ветерку из  окна,  которое  распахнула
та, что привела его сюда. Она стояла встревоженная, сдвинув брови.  Черные
ее волосы разметались по  плечам,  слиплись  на  вспотевшем  лбу  славными
прядками. Ривен  взял  ее  за  руку  и  притянул  к  себе.  Черные  глаза,
непроницаемые, как бездонный колодец. Он крепко прижал ее к  себе,  ощущая
ее тепло, ее гибкое  тело,  упругие  бедра,  податливые  под  его  руками,
прикоснулся губами к нежной, словно атлас, коже шеи.  Он  поцеловал  ее  -
нежно и бережно. Она повернула голову, подставляя губы. Он прижался к  ним
ртом, но язык ее - ласковый,  ищущий  -  встретил  лишь  сжатые  зубы.  Он
целовал ее лоб, подбородок, гладил руками лицо и целовал закрытые глаза. И
из глаз его текли слезы. Про себя он  произнес  имя  другой,  -  той,  что
давным-давно умерла, - и попросил ее, чтобы она простила.


   Он проспал до полудня, а  когда  проснулся,  в  стропилах  уже  во  всю
завывал ветер. Он не сразу поднялся с постели,  а  полежал  еще  в  теплой
кровати с чувством какого-то странного удовлетворения.  Потом  нахмурился.
Резко вскочил и,  сорвав  простыни,  тщательно  их  осмотрел.  Вот  оно  -
подсохшее пятно крови. Он продолжал искать. Длинные волосы на подушке.  Но
комната была пуста. Он закрыл глаза - стон сорвался с его губ. Значит,  то
был не сон.
   Подонок.
   Он выпил воды из кувшина, шатаясь, подошел к тазу, что стоял на  столе,
и опустил в него лицо. Вода была так холодна,  что  у  Ривена  перехватило
дыхание. Он потряс головой, разбрызгивая капли по всей комнате, на одежду,
разбросанную на полу. Протер глаза.
   Она же еще ребенок.
   - О Боже! - простонал он, потом  вытерся  насухо,  оделся  и  глянул  в
отполированное зеркало. Оттуда  на  него  уставилась  припухшая  бородатая
рожа, покрытая шрамами.
   В дверь постучали. Он не успел даже ответить, как дверь распахнулась  и
к нему вошла Мадра с завтраком на подносе. Она поставила поднос  на  стол,
избегая встречаться  глазами  с  Ривеном,  и  собралась  уже  уходить,  но
остановилась у двери и посмотрела ему в глаза. Ему только  почудилось  или
глаза ее стали старше?
   - Ты хочешь, чтобы я осталась? - спросила она просто, и он  понял,  что
она сейчас спрашивает не только о том, уйти ли ей из комнаты или  нет.  Он
смотрел на нее не отрываясь. Теперь, видя свет в ее волосах,  ее  длинные,
стройные ноги под платьем, он хотел ее. Ему было так хорошо с ней.
   Она же еще ребенок.
   Лучше бы ему воткнуть цветы в  ее  волосы  и  сделать  так,  чтобы  она
рассмеялась; но теперь он уже никогда не сможет сделать это.
   - Увидимся как-нибудь. Позже, -  сказал,  он,  борясь  с  собой.  Слова
прозвучали как-то грубо, и он возненавидел себя за это. Она ушла.


   - Ну, что ж, - произнес Ратаган, - сдается мне, что в течение дня, а то
и двух, мне вряд ли выдастся случай как  следует  промочить  горло.  Стало
быть,  правильно  я  поступил,  не  отказав  себе  в  удовольствии  выпить
несколько хороших кружек на вчерашнем пиру; - Он шел, едва волоча ноги, но
лишь изредка опираясь  о  рукоять  топора.  Ривен  промолчал.  Они  шли  к
конюшням, что располагались на задах Дворца. Он вновь одел свою  перевязь.
Утром Айса без слов вернул ее. Миркан шел позади. Они уже  приближались  к
конюшням. Запахло навозом и овсом.
   - По крайней мере, теперь я избавлен от необходимости  сидеть  на  этом
дурацком Совете, - продолжал Ратаган. - Все эти совещания так же  приятны,
как чирий на заднице... хотя именно этот Совет обещает быть  занимательнее
остальных. Раларт не намерен объединяться с кем бы то ни  было,  что  явно
придется не по нутру нашему Маско. Его Рингилл сейчас  оказался  в  весьма
щекотливом положении. Деликатное дело. Хорошо еще, что не мне, а  Байклину
предстоит маяться на этом Совете.
   - Мы едем к тебе домой, - с воодушевлением произнес Ривен.  Ивригар.  В
его книгах - тихий сельский уголок. Домашнее счастье и все такое...
   Но Ратаган вдруг нахмурился.
   - А? Ну, да.
   Они подошли к конюшням, где их уже ждал Мертах. Меч за спиной и  колчан
со стрелами на боку. В руках он сжимал поводья. Гнедой его  конь  с  белой
отметиной на лбу обнюхивал камни мостовой.  У  его  ног  примостились  оба
волка.
   - Опять опоздали, господин Ратаган. И нету у вас  теперь  оправдания  -
хромота ваша почти прошла. - У него  за  спиной  толпились  люди  и  кони.
Стражи, закованные в броню с головы до ног, - их дыхание клубилось паром в
морозном воздухе утра. Рядом с ними - мирканы. Эти не обращали внимания на
холод. Они приветственно закивали Айсе, когда тот  подошел.  Неподалеку  -
пара нагруженных мулов, пытающихся куснуть друг друга за холку.
   - На этот раз оправданием служит моя голова,  -  признался  Ратаган.  К
нему вернулась прежняя веселость. - Это она поквиталась со мной за то, как
я дурно с; ней обошелся вчера на пиру.
   - А наш Рыцарь, вернее, Сказитель? Как у него голова - не болит?
   Ривен искал в глазах  Мертаха  скрытый  намек,  но  голубые  глаза  его
оставались непроницаемыми.  Он  ничего  не  ответил,  и  Мертах  удивленно
приподнял брови, но от каких бы то ни было комментариев воздержался.
   Для Ривена был оседлан покладистый гнедой мерин, и он забрался в  седло
вместе со всеми. Стражи аж закряхтели, поднимая с собою вес своих  могучих
доспехов. Рука на перевязи мешала Ривену, он раздраженно сорвал повязку и,
засунув  ее  за  пазуху  куртки,  подвигал  рукой.   Ключица   словно   бы
воспротивилась, тут же отозвавшись болью, но болью  вполне  терпимой.  Его
уже тошнило от повязок.
   - Ты уверен, что сможешь доехать? - спросил Ратаган, взбираясь в седло.
   Ривен кивнул.
   - Это мне только на пользу пойдет. Мне нужен свежий воздух.
   Ратаган усмехнулся.
   - Сегодня нам всем нужен воздух. После вчерашнего возлияния.
   Их было четырнадцать. Ривен, Ратаган, Мертах, Айса и еще двое мирканов:
Льюб, чьи волосы уже тронула седина, и Белиг.  Плюс  еще  восемь  стражей,
семеро из которых были в полном боевом облачении. Восьмой - их проводник -
чернобородый детина с загорелым лицом по имени Таган. У всех, кроме Ривена
и мирканов, помимо личного оружия, были еще небольшие луки,  спрятанные  в
чехлы, и колчаны, полные стрел. У каждого  в  переметных  сумках  -  запас
провизии на два дня. А вьючные мулы везли зерно для лошадей. Среди холмов,
по которым пойдет дозор первые пару дней, теперь не много  найдется  того,
что могло бы сгодиться на корм  лошадям,  но  они  рассчитывали  пополнить
запасы свои в Ивригаре - родном доме Ратагана - и  вернуться  в  Рорим  на
третий или четвертый день. К тому времени  страсти  в  Совете  должны  уже
поулечься. А то, может быть, он и вовсе закончится.
   Ветер дул им в лицо, воины то и дело с тревогой  поглядывали  на  небо.
Осень следовала по пятам за умершим летом, и наступила она  с  непривычной
быстротой. Почти сразу же после того, как он встретился с Джиннет, подумал
Ривен и нахмурился, стараясь выкинуть эту мысль из головы, как если б  она
могла принести несчастье. Ему и так было о  чем  подумать  сегодня  утром.
Может быть, где-нибудь среди этих холмов и  вересковых  пустошей,  кишащих
диким зверьем, бродит Дженни, в душе которой не  осталось  теперь  никаких
воспоминаний о нем. А за спиной у него, во  Дворце,  осталась  девушка,  -
совсем ребенок, - которой он овладел прошлой ночью в припадке беспамятства
и неудержимой похоти. На душе у Ривена было  тяжело.  Настоящий  герой  из
того мира, ничего не скажешь.
   Но ему... было так хорошо. С ней он забыл обо всем, и она отдалась  ему
с радостью. А потом он лежал в ее объятиях, как это было  в  том,  другом,
мире, где за стенами их дома волны бились о берег, и - пусть  ненадолго  -
обрел покой.
   Тогда, но не теперь. Теперь было серое утро, и  мелкий  дождь  окутывал
мерцающей вуалью холмы. И Ривен с нетерпением ждал, когда  они  выедут  за
пределы Рорима. Он затосковал в тесном городе по дикой природе. На природе
все терзающие его проблемы всегда казались ему не такими уж неразрешимыми.
Там все было естественнее и  проще.  Так  же  естественно  и  просто,  как
развести костер или найти сухое место  для  ночлега.  Никакие  кошмары  не
преследовали его. Мир его воображения растворялся там, в мире природы.
   Таган вел отряд. Капли  дождя  блестели  в  его  бороде  и  в  волосах,
ниспадавших на лоб. Они медленно продвигались вперед. Флейта и Барабан уже
промокли насквозь и, брезгливо ступая лапами по сырой увядшей траве,  явно
не выражали восторга по поводу этой прогулки.
   - Каковы наши  планы?  -  спросил  Ратаган,  ни  к  кому  конкретно  не
обращаясь.
   - Сначала на запад, к  Скрайагу,  посмотрим,  что  там  на  границе,  -
ответил ему Мертах. - Потом на север, поглядим, что творится у Свардала  и
Корри. Если вдруг встретим Маллаха с Лионаном, немного проводим их. Ну,  а
к ночи второго дня будем уже в Ивригаре.
   Ратаган только хмыкнул.
   Они покинули окрестности Рорима  и  направили  лошадей  к  холмам.  Как
только  отряд  их  выехал  из  Дола,  Таган  повернул   к   возвышенности,
поднимавшейся перед ними. Мертах не отставал от него ни на шаг.  Казалось,
это он возглавляет отряд. Следом за ним - Ратаган, Ривен, Айса и еще  семь
стражей с мулами. Льюб и Белиг замыкали  цепочку  всадников.  Двое  волков
трусили чуть поодаль. Чем выше поднимался отряд, тем  труднее  становилось
ехать; потревоженные копытами лошадей, камни с грохотом осыпались вниз  по
склону. Таган, впрочем, успевал смотреть  и  вперед,  и  под  ноги.  Отряд
направлялся на запад - туда, где холмы, становясь все круче, переходили во
вздыбленный вал серых гранитных пиков.
   Дождь превратился  в  легкую  морось,  едва  угадывающуюся  во  влажном
воздухе, но всадники, тем не менее, поплотнее запахнули  плащи  под  сырым
студеным ветром. Лица их раскраснелись. От лошадей валил пар. От лета  уже
ничего не осталось.
   Они остановились на каменистой гряде, где  между  расселин  проглядывал
вереск, и оглянулись на лоскуты полей Рорима, зеленеющие далеко  внизу.  С
непривычки у Ривена разболелись ноги. От ветра слезились глаза. Он плотнее
запахнул свой плащ и пожалел, что не  надел  свое  туристское  снаряжение.
Впрочем,  рядом  с  остальными  он  выглядел  бы  просто  нелепо  в  таком
облачении. Ривен про себя улыбнулся. Суета сует. Всяческая суета.
   - А вот и Скрайаг, - Мертах привстал на стременах и поглядел  на  запад
поверх вершин холмов на горную гряду. - Можно сказать: граница. Дальше, за
этим хребтом, не  живет  никто.  Даже  охотники  стараются  без  нужды  не
пересекать этот кряж. За ним нет ничего,  кроме  пустынных  гор...  и  там
обитают свирепые звери...
   - Наверняка - Ледовые Черви,  -  пробормотал  Ривен,  глядя  на  горную
гряду. Рука сама легла на рукоять меча.
   - Мы здесь как на ладони, - проговорил Таган. - Нас видно за  несколько
миль.
   Мертах кивнул.
   - Дальше пойдем по восточному склону, - он  указал  направление  рукой,
затянутой в перчатку, щелкнул языком  и  пришпорил  коня.  Отряд  двинулся
дальше. В тишине слышен был только свист ветра да топот лошадиных копыт.
   Хребет протянулся с юга на север на многие мили, и лишь в  одном  месте
его прорезало ущелье, в котором шумела  и  пенилась  река.  Местность  эта
напоминала Ривену о Скае. Суровый край - не сравнить с Ралартом. Из  живых
существ всадникам на глаза попались лишь  несколько  кроншнепов  да  орел,
круживший в поднебесье далеко к западу. Они  ехали  целый  день.  Ближе  к
вечеру серые тучи затянули все небо. Похоже,  отряду  предстояло  провести
ночь под проливным дождем.  На  горной  тропе  они  не  встретили  никаких
следов, никаких знаков пребывания человека. Долина под ними была пустынна.
Что странно, заметил Ратаган,  здесь  должны  встречаться  олени,  лисы  и
зайцы. Теперь же им не попалась даже какая-нибудь полевая мышь.
   Стемнело. Они разбили походный  лагерь.  Костер  разожгли  у  основания
утеса, и все расселись вокруг огня. Один из  стражей  остался  в  карауле.
Землю окутала тьма. Тело Ривена, не привыкшего к  поездкам  верхом,  ныло;
казалось, он и лежать-то не сможет. Но после  того,  как  они  расседлали,
обтерли и стреножили  лошадей,  он  расстелил  на  жесткой  земле  плащ  и
принялся  вместе  со  всеми  за  ужин.  Сковородку  с   толстыми   кусками
поджаренного бекона поставили у костра, и  каждый  выманивал  жир  кусками
грубого пшеничного хлеба, запивая еду ключевой водой.
   Тоненькими струйками капли дождя стекали  по  расселинам  утеса,  влага
блестела на шкурах коней,  но  огонь  костра,  преодолевая  морось,  давал
сильный жар. Вереск ярко пылал, сыпля искрами. Им по  очереди  приходилось
вставать  и  собирать  хворост,  чтобы  поддерживать  огонь.  После  ужина
распределили, кому когда заступать в  караул.  Ривену  досталось  дежурить
перед Мертахом, который как  предводитель  отряда  должен  был  встать  на
стражу последним - перед самым  рассветом.  Они  еще  посидели,  болтая  о
всяких пустяках, глядя на  огонь  и  чувствуя,  как  по  телу  разливается
усталость, потом завернулись в свои плащи и уснули.
   Позевывающий страж растолкал Ривена среди ночи.
   - Все тихо, - шепотом доложил он. - Вставай. Мертах после тебя.  Можешь
разжечь посильнее огонь.
   Дрожа от холода и ощущая ломоту во всем теле, Ривен встал и  пристегнул
к поясу меч. От костра осталась лишь кучка тлеющих угольков,  шипящих  под
дождем. Он пошарил вокруг, набрал вереска и принялся подбрасывать ветки  в
костер до тех пор, пока пламя не разгорелось как следует и не согрело его.
Ривен подышал на руки и протянул их к пламени костра. Пока он спал,  дождь
насквозь промочил его плащ, и он висел теперь тяжелыми сырыми складками на
его плечах. Ривен с тоской вспомнил своею теплую постель в  Рориме.  Потом
представил в ней Мадру. Ее теплое, упругое тело, ее руки у него на плечах.
Ее волосы у него на губах.
   Он проверил, как там  лошади.  Они  мирно  дремали,  опустив  головы  и
прикрыв глаза. Ветер стих. Невидимый моросящий  дождь  шуршал  в  траве  и
кустах вереска. Тихая славная ночь.
   Стук камня о камень заставил его  обернуться.  Он  уставился  в  мокрую
темень и снова услышал его - этот звук.  Ему  очень  хотелось  кого-нибудь
разбудить, но то мог быть просто заяц или лиса.  Ривен  замер,  и  тут  до
слуха его донесся шорох камешков под ногами. И не одной пары ног - судя по
шуму осыпающегося щебня. Он вынул меч и  поднял  его  перед  собой.  Кровь
стучала в висках, однако Ривен был еще не настолько напуган, чтобы  будить
остальных.
   Потом он увидел, как они вышли в круг света,  льющегося  от  костра,  -
волки. Дрожащие отблески пламени зажгли в их глазах зеленые  огоньки.  Три
волка. Два - зимние, серые, словно призраки во тьме ночи.  Но  третий  был
седым, с короткой шерстью.  Гораздо  крупнее  своих  товарищей.  Приоткрыв
пасть, он как будто смеялся над Ривеном.
   Два серых  волка  подошли  и  легли  рядом  с  костром,  удовлетворенно
вздохнув, не обращая на Ривена никакого внимания.
   Флейта и Барабан.
   Третий волчище уселся на задние лапы на самой  границе  круга  света  -
там, где отблески пламени переходили в синюю тьму, что  окутывала  утес  и
вересковую пустошь. Ривен, широко распахнув глаза,  стал  всматриваться  в
волка. И буквально у  него  на  глазах  очертания  зверя  стали  меняться.
Огоньки в его глазах  погасли,  уши,  стоящие  торчком,  опустились.  Волк
тихонько заскулил, как будто  от  боли.  Тело  его  изменило  цвет,  стало
темнее. Шерсть постепенно исчезла совсем. Передние лапы его  стали  толще,
задние - длиннее, все тело - шире. Во тьме ночи перед  пораженным  Ривеном
появился сидящий на корточках Мертах. Ривен опустил меч.  У  него  дрожали
руки. Мертах поднялся и подошел к костру.
   - Добрая встреча, Майкл Ривен, - слова его  прозвучали  как-то  коряво,
словно бы рот его не обрел еще нужную форму, подходящую  для  произнесения
слов. Мертах весь дрожал. Порывшись в скатке, он извлек плащ, накинул  его
на плечи и сел на корточки у огня. Флейта и Барабан провожали его глазами,
не выказывая ни малейшего удивления.
   - Боже ты мой, - наконец произнес Ривен,  уселся  на  камень  и  потряс
головой.
   Мертах ухмыльнулся, обнажив зубы - все еще длинные волчьи клыки.
   - Ну что, дружище, теперь-то ты веришь в магию?
   Оборотни. Мать твою.
   - А куда ты ходил? - спросил Ривен, хотя отнюдь не был уверен, что  ему
действительно хочется это знать. Мертах пожал плечами и  невидящим  взором
уставился в пламя. Кожу его рук и ног покрывали мурашки.
   - В этих краях волк пробирается быстрее, чем  всадник.  Быстрее  и  без
лишнего шума. Я решил, что неплохо было бы пройтись  по  округе  -  просто
удостовериться, что нас не поджидают какие-нибудь сюрпризы. К тому  же,  в
последнее время я как-то забросил свои прогулки на  четырех  ногах.  Давно
уже не бродил со своими детьми.
   Значит, с твоими детьми. -  Об  этом  стоило  бы  написать,  подумалось
Ривену. Оборотни. Может быть, и он - оборотень?
   - Мы видели кое-что интересное, - продолжал Мертах. Он в упор посмотрел
на Ривена. - В нескольких милях отсюда мы встретили черноволосую  девушку,
судя по вашему с Байклином описанию, - ту самую, с  Острова  Туманов.  Она
бродила среди скал. Когда мы приблизились, она  повернула  в  горы,  и  мы
потеряли ее. - Он опять вперил взгляд в огонь. - Волки испытывали страх. А
она не была напугана. Но они поняли и другое: она умирает, Ривен.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я имею в виду именно это - она умирает. Она потеряла много  крови,  и
не ела уже много дней. Она очень ослабла, хотя еще держится на  ногах.  Не
пойму, как она вообще выжила... - Он умолк на мгновение. - Она  и  вправду
твоя жена?
   - Я не знаю. - Он вспомнил ее темные глаза - пустые глаза, в которых не
было и намека на узнавание. Но Байклин  видел  ее  в  Гленбриттле.  И  она
приходила в хижину на берегу. Она пыталась вернуться домой.
   - Я не знаю. Я не знаю, кто она, - он едва сдерживал слезы. - Она  меня
не узнает. Мне трудно даже поверить в то, что она существует. Я  не  знаю,
что это такое.
   Мертах  неплотнее  запахнул  плащ.  Дождь  уже  намочил  его,  и  ткань
потемнела от сырости.
   - Завтра я собираюсь за ней проследить. Быть может, если  мы  настигнем
ее, мы сумеем разгадать все эти загадки. Но я не уверен, что  нам  удастся
поймать ее. Скорее всего, ничего  у  нас  не  получится.  Она  не  простая
девушка. - Он помедлил. - Быть может, судьба ее - это судьба  Мингниша,  -
произнес он туманную  фразу,  потом  быстро  встал.  -  Теперь  мой  черед
караулить. Рассвет уже скоро. Я  только  оденусь,  и  ты  можешь  ложиться
спать.
   Но Ривен не знал, сможет ли он теперь заснуть.
   К рассвету небо прояснилось - тучи разошлись, открыв бледную  луну  над
холмами. Путники с трудом пробудились, развели огонь и принялись  готовить
завтрак. При этом стражи проклинали, на чем свет стоит,  заиндевевшее  под
утро железо своих лат и скакали на месте, чтоб разогнать  кровь  в  жилах.
Завтракали стоя. Ривен с тоской  вспомнил  о  горячем  кофе.  Но  Ратаган,
подмигнув, передал е