монимся. Байклин  вполне  сойдет.  Слово
"принц" встречается лишь в твоих книгах. Оно не совсем соответствует моему
титулу в этой стране.
   - Прошу прощения, - буркнул Ривен. - В следующий раз я  постараюсь  все
сделать правильно. - Он полез в свой рюкзак.  Прежде  всего  нужно  выпить
кофейку. Без кофе он  не  жилец.  Байклин  наблюдал  за  ним  с  искренним
интересом, ложку за ложкой отправляя в рот свой жуткий завтрак.
   - Что это за дрянь у тебя? - спросил Ривен, когда кофе сварился.
   - Бобы с  ветчиной  по-охотничьи,  -  невозмутимо  ответил  Байклин.  -
Подходящая штука из вашего мира, которую я просто не мог упустить.
   Ривен отхлебнул свой кофе.
   - А ты хорошо знаешь мой мир?
   - Я провел там немало времени. Поначалу мне было очень неуютно и жутко,
я все боялся, что не сумею оттуда  выбраться  и  никогда  уже  не  вернусь
домой. Это я нашел первую Дверь. Совершенно  случайно.  А  вот  ту  Дверь,
через которую можно вернуться, мне пришлось искать очень долго... ту самую
Дверь, через которую мы с тобой прошли.
   Ривен нахмурился.
   - Что за чушь! Какой в этом смысл?  Как  такое  могло  случиться?  -  В
голове его это не вмещалось, а в голосе слышны были нотки истерии, но  ему
было уже все равно. Он был совершенно  сбит  с  толку.  В  реальной  жизни
такого просто не может быть. В другом мире. Его мире, черт побери.
   Байклин покончил с завтраком и встал.
   - Нам пора уже выходить. Поговорить можно и по дороге.
   Они быстро собрались. Байклин  завязал  вещевой  мешок  и  закрепил  на
перевязи меч. Ривен уставился на него  во  все  глаза.  Он  бы,  наверное,
рассмеялся, если бы не побоялся задеть Байклина. А еще  через  пару  минут
только  черный  кружок  от  костра  говорил  о  том,  что   кто-то   здесь
останавливался на ночлег, да и  его  Байклин  прикрыл  травой  и  забросал
камнями. Они зашагали на север.
   Ривена восхищала дикая красота  этого  края.  Ближе  к  полудню  воздух
прогрелся; он уже обливался потом, вещевой мешок тянул плечи,  ноги  ныли,
не переставая, - но несмотря на все это, на душе у Ривена было спокойно  и
даже приятно. Ему нравился этот простой пустынный пейзаж, не тронутый,  не
обезображенный человеком. Не было здесь ни дорог, ни телеграфных  проводов
или следов самолетов в  небе.  Никаких  свалок  мусора.  И  почти  никаких
звуков. Если бы не шелест ветра и пение птиц,  этот  край  можно  было  бы
назвать безмолвным. Здесь даже тише, чем там, в уединенном  доме  у  моря,
где непрестанно шумели ветер и волны. Все было бы прекрасно,  если  бы  не
одно обстоятельство - видеть все это, не говоря уж о том, чтобы  шагать  в
этом пейзаже, - само по себе  уже  бред,  сумасшествие.  Ривен  решительно
взялся за Байклина.
   - Ты обещал рассказать мне, как это все завертелось... почему ты пришел
на Скай. И зачем меня притащил сюда.
   Смуглый вздохнул.
   - Да, обещал. - Он умолк на мгновение. Лицо его стало непроницаемым.  -
История долгая и запутанная, так что придется тебе запастись терпением.  Я
не слишком хороший рассказчик. Вот Ратаган, тот другое дело. -  Он  быстро
взглянул на Ривена. - Но ты и так уже знаешь об этом.
   Ратаган, здоровенный  рыжебородый  детина.  Пьяница...  балагур.  Ривен
знает его. Да, конечно.
   - Ну что ж, начну, как говорится, с начала.
   А началось это в прошлом  году,  в  самый  разгар  лета.  Я  бродил  по
северным холмам, что по ту сторону Талскера... - Ривен хотел  было  что-то
сказать, но Байклин  жестом  остановил  его.  -  Замечательный  был  денек
лютики, легкая дымка,  спеющий  ячмень.  И  мне  вдруг  взбрело  в  голову
подняться на Алую гору и поглядеть на все это сверху, я ведь не просто так
там ходил. В то время я подрядился на службу к  барону  Квириниусу,  вроде
как бы проводником и разведчиком, хотя почти ничего и не делал.  Та  весна
была мирной, лето -  изобильным.  Погода  держалась  прекрасная,  так  что
прогулки в горах не доставляли  совсем  никаких  хлопот.  Зимой,  понятно,
другое  дело.  Так  вот,  я  поднимался  по  западному  склону.   Солнышко
припекало. Я нашел один уступ  в  скале,  укрытый  от  ветра  и  не  очень
доступный. Там-то я и уселся. А потом, не прошло  и  четверти  часа,  меня
сморил сон. - Байклин надолго  замолчал.  Лицо  его  оставалось  таким  же
непроницаемым.
   - Разбудил меня крик; кто-то падал. Потом  я  услышал  еще  один  крик.
Кто-то кричал от боли.  Но  я  никого  не  видел,  хотя  кричали,  похоже,
совсем-совсем близко. Я огляделся и что, ты думаешь, я  увидел?  Крошечную
долину внизу, - такой вообще нет в Мингнише, - а в долине несколько домов.
Я таких в жизни не  видел.  А  передо  мной  висела  такая  яркая  цветная
веревка, обернутая вокруг валуна. Я потянул и без труда вытащил ее.  Конец
оказался оборванным.
   - "Майкл!" - вот  что  выкрикнул  женский  голос.  Голос  той,  которая
падала. Но это я уже вспомнил потом. А тогда я  подумал,  что  мне  просто
напекло голову. Но я все равно не забыл.
   Я зажмурил глаза, а когда снова открыл их, то опять  оказался  на  Алой
горе, где все мне было знакомо. Вот только все словно  бы  замерло.  Ветер
стих, земля как будто приумолкла. Ни птичьего крика, ни жужжания пчелы.  А
люди в долине побросали работу свою на полях и все, как один, воззрились в
небо, потому что по небу разлилось сияние, похожее на кровоподтеки. И даже
солнце поблекло в сравнении с  этим  сиянием.  Тишина  буквально  оглушила
меня. Я выбрался  из-под  карниза  скалы  и  понесся  вниз  со  всех  ног,
насколько вообще можно нестись по крутому склону... Но еще  до  того,  как
настала ночь, туча, черная, как смола,  затянула  собой  все  небо.  Ветер
поднялся снова, он нарастал и нарастал, - бури такой никогда еще  не  было
прежде. Кое-кто утверждал, что настал конец света. Ячмень ветром прибило к
земле. Молнии так и разили людей и скотину. А потом хлынул дождь, точно на
землю обрушился потоп. Реки вышли из берегов,  затопили  поля.  -  Байклин
прищурил глаза, взгляд его где-то блуждал, далеко-далеко, в воспоминаниях.
Рука сомкнулась на рукояти меча.
   - Вот так она и началась. Большая Зима. Лето умерло, снег покрыл  землю
еще до осени; дикие звери повылезли из своих  горных  берлог  и  принялись
рыскать в поисках добычи. И Исполины - никто уже даже не помнил, когда они
появлялись в Долах в последний раз - вышли из снежных своих убежищ, наводя
ужас на Роримы. Волки выли у самых ворот Талскера. Мингниш умирал.
   Я вернулся на юг, домой... в  Рорим  Раларта.  Там  все  было  засыпано
снегом. Лютая зима заморозила землю, и никто не мог этого объяснить. -  Он
опять на мгновение умолк. - Никто, кроме меня. Я, кажется,  понял,  в  чем
дело. Я рассказал о догадках своих Варбутту - моему отцу, - а потом  снова
ушел на север. В этот раз Мертах  пошел  со  мной.  Мы  направились  вдоль
Великой Реки, а затем пошли по ущелью к перевалу. Мы скользили по камням и
тонули в снегу. Наконец, у перевала мы прошли через Дверь. И оказались  на
вершине горы под названием Сгарр Диг, на Острове Туманов. Так  мы  впервые
вдохнули испорченный воздух вашего мира...
   Он замолчал и понурился.
   - Что и говорить, переживание не из приятных.  Странно,  но  оказалось,
что мы говорим на том же языке, на каком говорили и люди на Острове...  на
каком ты писал свои книги. Только звуки у нас были немного другие, но  нас
все равно понимали. У  Мертаха  получалось  лучше,  он  почти  в  точности
скопировал их акцент, людей с острова.
   Мы жили как нищие  или  воры.  Чтобы  жить,  приходилось  красть.  Нам,
впрочем, хватало. Мы даже одежду сумели добыть  подходящую.  Но  настоящей
проблемой были зверюшки Мертаха. Надо же было их где-то прятать.
   - Зверюшки? - переспросил Ривен.
   - Волки, Майкл Ривен. Мертах  повсюду  таскает  с  собой  двух  волков:
Флейта и Барабан, его любимцы.
   - Погоди-ка...
   Но Байклин покачал головой.
   - Дай мне закончить, иначе я вообще ничего не сумею тебе рассказать.
   Во  всяком  случае,  мы  частенько  наведывались  во  всякие   питейные
заведения на  Острове,  и  в  конце  концов  нам  удалось  разузнать,  что
случилось в тот  летний  день  на  склоне  Алой  горы.  Женщина  разбилась
насмерть, мужчина сильно покалечился. Мы узнали, как звать мужчину.  Ну  а
дальше уже было проще простого взять след. За тобой пошел  Мертах;  золото
Мингниша облегчило ему путь на юг. А я остался на севере  и  начал  искать
еще одну Дверь, которая привела бы нас обратно домой. А  он  в  это  время
искал тебя.
   - И нашел. - То ночное видение: волки под  сенью  ив.  Значит,  ему  не
почудилось. Он действительно видел их.
   - Да. Когда он уверился окончательно, что ты вернешься на Остров, он  и
сам поспешил обратно. Как он добирался, рассказывать долго: то пешком,  на
своих двоих, то на этих машинах, внутри которых передвигаются ваши люди. А
Флейта с Барабаном создавали ему всю дорогу сложности. - Байклин хохотнул.
- Скажу тебе, бывали они в переделках. Но  все  закончилось  благополучно.
Они вернулись и сообщили, что ты и сам вскоре сюда вернешься.
   Но Мертах принес с собой кое-что  еще,  Майкл  Ривен.  Он  принес  твои
книги, мы без труда прочитали их, ведь мы могли говорить на вашем языке. И
когда мы прочли их, они нас ошеломили. Нам стало  понятно,  что  тот  твой
несчастный случай, твоя утрата, они как-то связаны с тем,  что  происходит
на нашей земле. Каким-то образом ты связан с Мингнишем. И, что еще важнее,
каким-то непостижимым образом ты явился причиной всех тамошних  перемен  к
худшему. Над этим стоило поразмыслить.
   Ривен рассерженно встрепенулся, но Байклин не дал ему заговорить.
   - Это еще не все. Неподалеку от Сгарр Дига, вблизи моря,  что  в  вашем
мире, я нашел Дверь обратно. В Мингниш.
   - Как? - резко спросил Ривен. Он чувствовал,  что  ответ  очень  важен.
Байклин смотрел куда-то в сторону, стараясь не встречаться с ним взглядом.
   - Когда я  бродил  по  горам,  я  случайно  столкнулся  с  темноволосой
девушкой. Я незаметно пошел за ней и видел, как она исчезла, пройдя  через
Дверь. Возможно, она сейчас здесь, в Мингнише.
   - Ты подлец! - взорвался Ривен. Взгляд его потяжелел  от  гнева.  -  Ты
знал о ней! Все это время ты знал! И знал, что она значит для меня!
   - Прости, - сдерживаясь проговорил Байклин. - У меня не было выбора.
   - Это моя жена! Но ведь она умерла. То есть, так думали.
   - Я знаю. И я знаю, как тебе больно. Но попытайся принять  это.  Просто
принять и все. Так будет легче. Может быть, от деяний твоих теперь зависит
жизнь многих людей, друг мой... и даже судьба всего мира.
   - Только избавь меня от торжественной проповеди, Байклин.
   Итак, получается, Дженни здесь. Может  быть,  бродит  по  этим  холмам,
среди диких зверей, совершенно одна.
   Печаль и тоска тошнотой подкатили к  горлу.  Как  она  узнала,  что  он
вернулся в их дом? И почему, почему она от него убежала тогда?
   Он пнул травянистую кочку. Это все сумасшествие... Бред. Он расхаживает
по миру, которого не существует. Который есть лишь в его  книгах.  И  жена
его - погибшая - снова жива.
   Боже правый!
   Ему пришлось остановиться и прислониться к валуну. Ноги не держали его.
   - Не могу... не могу я принять это, Байклин. Для меня это слишком.  Так
не бывает.
   - Да, - согласился Смуглый. - Но тем не менее это так.
   - Это неправильно. Несправедливо. Она умерла. Господи,  неужели  же  на
земле нет ничего святого? Она же была мне женой.
   - А это моя страна.
   Ривен резко повернулся к нему.
   - Это твоя страна? Тогда где этот снег и лед?  Где  Исполины  и  волки?
Насколько я вижу, здесь все прекрасно, как в раю...  или  я,  может  быть,
что-нибудь упустил?
   Байклин, похоже, растерялся. В первый раз.
   - Да, я понимаю, о чем ты, - сказал он. - Я не  могу  этого  объяснить.
Когда я был здесь в последний раз, вся земля была укрыта снежным саваном и
скована лютым морозом. Но тебе же здесь  нравится,  правда,  Майкл  Ривен?
Тебе приятно идти здесь, по этому краю?
   - Да. Ну и что?
   - Возможно, это и есть объяснение. Возможно.
   - Черт возьми! Я, по-твоему, кто? Заклинатель погоды?
   - Может быть, - мягко проговорил Байклин и пошел дальше.  Через  минуту
Ривен догнал его, чертыхаясь про себя на чем свет стоит.
   - Куда мы идем? - спросил он.
   - В Рорим Раларта... куда же еще? И нам еще  дня  два  пути,  никак  не
меньше. Так что лучше не будем задерживаться, Майкл Ривен. И молись, чтобы
погода эта продержалась. До того, как стемнеет, нам нужно  пройти  немалый
путь.
   И Ривен покорно поплелся следом за Байклином. А что еще ему оставалось?
   В ту ночь пошел дождь, тихий, как шепот  на  похоронах.  Они  сидели  у
костра, свет дня медленно угасал, и  капли  дождя  запутались  серебристым
туманом в их волосах. Этот  костер  Байклин  зажег  при  помощи  кремня  и
кресала. Ему пришлось повозиться  -  воздух  был  влажным.  Поужинали  они
консервами из запасов Ривена, потом закопали мусор и сидели,  завернувшись
в плащи, в полном молчании глядя  в  огонь.  Дождь  моросил  беспрестанно.
Тихая, мирная ночь. Нет, подумал Ривен, земля эта скорбит вместе с ним,  и
в горле его застрял комок.
   - Байклин, - позвал он тихонько, и его зов  вплелся  влажным  узором  в
мягкий шелест дождя. - Расскажи мне какую-нибудь историю.
   Байклин поднял глаза, - на лице  его  бесшумно  скользили  тени,  но  в
глазах отражался свет пламени.
   - Нет, это ты - Сказитель, -  возразил  он.  Ривен  безнадежно  помотал
головой и уставился на догорающие угольки. Искры рассыпались веером, когда
Байклин подбросил хворосту в костер.
   - Мне почти нечего и рассказывать, - сказал он. - У  нас,  в  Мингнише,
мало сказаний. Хотя я знаю одну историю, очень древнюю, про мирканов.
   - Про мирканов? - Теперь Ривен вспомнил. - Мирканы - солдаты, воители.
   Байклин поморщился.
   - Нет, не воители. Они солдаты и только солдаты. - Он вдруг  нахмурился
и поджал губы.
   - Когда-то и я был солдатом.
   - Да, ты говорил. Но мирканы рождаются, солдатами и солдатами  умирают.
Я расскажу тебе эту историю,  чтобы  ты  знал.  Потому  что  ты  скоро  их
встретишь. - Байклин подправил костер. А потом начал свою историю:
   - Жили-были на севере Исполины, громадные, точно утесы. Среди них  были
добрые, были и злые, ибо так уж в мире заведено - нет худа без  добра.  Но
Исполины и есть исполины, если добры они, то беспредельно добры,  если  же
злы... - Байклин пожал плечами. - В общем, был среди них один,  жил  он  в
горах за Дан Дринаном, и был он ужасно злым,  просто  воплощение  Зла.  Он
поработил людей из ближайшего Дола и заставлял их  платить  ему  дань.  Он
отбирал у них скот. И их женщин, чтобы было чем  поразвлечься.  Он  крушил
стены, которые они возводили с таким трудом. И убивал  их  мужчин.  Просто
так, для забавы. Короче, были они несчастны, те люди за Дан  Дринаном.  Но
кто же станет спорить с Исполином?
   Итак, Исполин этот - Мирка, так он себя называл, хотя его звали многими
именами, - преисполнился,  наконец,  такой  гордыни,  что  взбрело  ему  в
голову, чтобы черты его запечатлелись навечно на лицах людей из Дола. И он
заставил их сделать свое изваяние. И чтобы было оно в полный рост.  Горных
гномов он тоже заставил работать, ибо искусны они  в  резке  камня,  да  и
покрепче людей... но забыл он, что гномы  сильнее  сердцем  и  не  прощают
обид, но жестоко мстят за них. В общем, они изваяли  громадную  статую,  и
вид ее впечатлял всякого. И нависла она над Долом, и тень ее накрыла  дома
людей. Когда Исполин поглядел на статую, что, ты  думаешь,  он  увидел?  А
увидел он, что камень повторяет его облик до мельчайших деталей, вплоть до
дубины, которую он неизменно носил с собой. И был он  доволен  весьма.  Но
когда Исполин внимательнее вгляделся в лицо изваяния, он  увидел,  что  не
лицо это вовсе, а свиная морда, с малюсенькими  такими  глазками,  кривыми
зубами и длинным  рылом.  Тут  он  разъярился,  и  рев  его,  точно  гром,
прокатился по Долу, устрашая людей. А что он сделал потом?  Он  замахнулся
своей дубиной, размером с вековое дерево, и обрушил ее на статую, да  так,
что  та  разлетелась  на  куски...   Но   эти   обломки   камня   окружили
Мирку-Исполина со всех сторон.  И  каждый  осколок  разбитой  статуи  стал
солдатом с суровым взглядом и руками  могучими,  точно  камень.  Испугался
Мирка-Исполин и упал замертво. Со  временем  тело  его  и  кости  удобрили
почву, и с тех пор Дол  этот  стал  самым  богатым  во  всем  Мингнише.  А
солдаты, умертвившие Исполина, назвали себя мирканами и разошлись по  всем
Долам Мингниша, дабы защищать людей от Зла. И по сей день мирканы, едва ли
не единственные из всех, живущих здесь, оберегают  Долы  от  напастей.  От
лютых зверей, что спустились с гор.
   Байклин замолчал. Костер уже догорал.
   - Вот и вся история. - Он поднял взгляд к небу. -  Похоже,  к  утру  мы
промокнем до нитки. Ты давай-ка, поспи, а я покараулю еще немножко.


   Но когда Ривен проснулся  вдруг,  ни  с  того,  ни  с  сего,  в  глухой
предрассветный час, Байклин стоял рядом с обнаженным мечом в руке,  подняв
лицо вверх, будто охотничий пес, напавший на след.
   - Что такое? Что-то не так?
   - Кажется, все нормально. Просто ветер подул с  другой  стороны,  запах
какой-то странный. Нет, ничего. - Байклин убрал меч в ножны. - Но  мы  все
равно выйдем прямо сейчас, не задерживаясь. А  позавтракаем  где-нибудь  в
другом месте.
   Пальцы Ривена окоченели  и  не  хотели  слушаться.  Байклин  помог  ему
собраться в предрассветном полумраке.
   В чистом небе сияло солнце, тепло его приятно  согревало  больные  ноги
Ривена. Сырая одежда быстро высыхала.
   Если идти и дальше, я просто свалюсь. Никакие спицы такой  нагрузки  не
выдержат.
   Интересно, сколько они прошли  за  последнюю  пару  дней.  Ривен  долго
вычислял, но  в  конце  концов  бросил  это  дело,  когда  обнаружил,  что
складывает несовместимое: мили, пройденные на Скае, с расстоянием, которое
они одолели здесь, в Мингнише.
   Просто прими все, как есть.
   - Там, впереди, дым какой-то,  -  заметил  Ривен  и  бросил  взгляд  на
Байклина. Тот, казалось, был доволен.
   - Вижу. Но ты не  волнуйся.  Нас  ждут.  -  Поднятая  рука  отмела  все
расспросы. Про себя Ривен обругал его  последними  словами,  но  вслух  не
сказал ничего.
   Еще одна миля - и они вышли к  костру,  вокруг  которого  расположилась
небольшая компания. Две зверюги, - что-то вроде больших серых  собак,  они
сидели на задних лапах и внимательно изучали вновь прибывших, принюхиваясь
к ветру, - и два человека. Они  встали,  едва  только  Байклин  с  Ривеном
приблизились: первый - громадного роста, широкоплечий, второй -  невысокий
и хрупкий, с фигурой подростка. Они широко улыбались.
   - С Острова Туманов он явился, и вид у него был ужасен, даже  страшней,
чем в тот день, когда он родился на свет, - сказал тот, что поменьше. Одет
он был в льняную рубаху, в нечто похожее на овчинный  тулуп  и  в  кожаные
штаны. Из-за плеча у него торчала рукоять меча. На  загорелом  лице  сияли
голубые глаза. Два волка тихонько устроились у его ног.
   Ривен нахмурился.
   - Мертах, от тебя несет, как от дохлой  овцы  жарким  летом,  -  весело
парировал Байклин, одной рукой похлопав его по плечу,  а  вторую  протянув
волкам. Те  дружелюбно  ее  облизали,  потом  обнюхали  его  и  Ривена,  -
незнакомые запахи, - желтые их  глаза  были  остры  и  внимательны.  Ривен
буквально похолодел, когда влажный, прохладный нос  волка  ткнулся  ему  в
ладонь.
   - А как же я, ах, ты, лисье отродье? Неужели  же  нет  у  тебя  доброго
слова для Ратагана? - Здоровенный детина был тоже наряжен в овечий  тулуп,
перевязанный вокруг пояса синим кушаком. За кушак заткнут топор.  На  лице
его, грубом, как дикий камень, лежали морщинки, но не от  возраста,  а  от
смеха; рыжая борода топорщилась  во  все  стороны.  Он  сгреб  Байклина  в
объятия, приподнял его, точно ребенка, и так тряхнул, что у того  л