Она задумалась...
     - Телефонный звонок... мать ждет указаний, где и когда передать деньги...
     - Да.
     - А парня похитили... - она запнулась, - восемь-девять дней назад?
     Он поднял брови и кивнул.
     - Вот так.
     - Он убит?
     - Нет. - Герни замотал головой. - Не думаю. Слишком все профессионально. Убей они его, не сидели бы спокойно. Начались бы звонки, попытки как можно скорее получить выкуп, ну, в общем, какие-то признаки паники. Во всяком случае, они не молчали бы... Ты, кажется, раньше не курила?
     - Нет. - Она грустно посмотрела на сигарету. - Но сейчас жизнь очень напряженная. Ведь чем выше поднимаешься по служебной лестнице, тем тяжелее. А ты сам что обо всем этом думаешь?
     - Не знаю.
     - Чего же ты от меня хочешь?
     - Паскини богат, а чем больше денег, тем больше сложностей. Все как-то очень уж подозрительно: он весь в делах. Наверняка какие-то тайные связи, всевозможные махинации... Мне нужно навести о нем справки. Ваши люди должны располагать информацией о таких влиятельных персонах. Может быть, кто-нибудь в американском посольстве в Риме...
     - Конечно, - кивнула она, - это можно узнать... Ты думаешь, здесь политика?
     - Да все, что угодно. Возможно, я ошибаюсь и это обыкновенное вымогательство. Но дело почему-то не клеится.
     - Ты сомневаешься?
     - Да.
     - Хорошо, - сказала она. - Я поинтересуюсь. Но для этого мне понадобится час-другой. Надо кое-кому позвонить. В общем-то ничего сложного нет. Но мы рискуем возбудить любопытство. Начнутся вопросы.
     - Я знаю.
     - Когда ты собираешься обратно в Нью-Йорк?
     - Завтра днем.
     - Хорошо, в понедельник вечером позвоню тебе. - Она докурила сигарету и осторожно держала окурок, стараясь сдержать на кончике пепел. - Здесь есть гимнастический зал, за ним - парная и подводный массаж. Я туда собираюсь. - Она выбросила окурок в мусорную корзинку. - Потом хочу выпить и пообедать.
     Вдруг она сказала с улыбкой:
     - Возможно, тебя это мало волнует, но я рада нашей встрече, хотя приехал ты не ради меня.
     Они рано пообедали в одном из скромных ресторанов отеля. Оба были в спортивной одежде, как и большинство посетителей. Так здесь принято - на этом, с позволения сказать, курорте минеральных вод, где предлагают недельную программу похудения женщин с избыточным весом. Эти женщины, с грушевидными фигурами, мелькали повсюду: одетые в гимнастические трико, валялись по полу в спортивных залах, переносили свои животы от одного спортивного снаряда к другому, задыхаясь и краснея от усилий, но светясь доблестью. А за ужином те же самые люди яростно, словно кочегар в топку, забрасывали в рот свои макароны, видимо полагая, что игры в похудение днем разрешают им по вечерам предаваться гастрономическим излишествам.
     Герни и Рейчел вернулись к себе в номер и пошарили в холодильнике в поисках бренди, потом, несмотря на холод, вышли на крошечное крыльцо, отделявшее их от соседей и глядевшее прямо на океан. До этого они сидели в баре за столиком у окна и смотрели, как заходит солнце. На горизонте горела кроваво-красная полоска, казавшаяся краем моря. Облака, похожие на страусиные перья, были окрашены в тот же цвет, розовато-лиловый тон неба переходил в чистый аквамарин, хрупкий и распадающийся на самые необыкновенные оттенки.
     - Здесь до банальности красиво, правда? - заметила Рейчел. Она стояла, облокотившись на перила, и смотрела на мерцающую лунную дорожку на воде.
     - Хочется чего-то необычного, - задумчиво произнесла она, - какого-нибудь маленького открытия, которое приплывет к нам на гребне волн, внезапного озарения или познания мистической связи между человеком, музыкой офер и счетом из универмага ?Блуминдейл?.
     Герни не отвечал. Он подошел к ней сзади, опустил ее бикини и легонько провел пальцами между ее ног. Она захихикала и, зашаркав ногами, раздвинула их. Он взял ее за бедра и скользнул в ее плоть, глядя поверх ее спины на пустоту океана и лунный след на его поверхности. Движения его были медленными, ленивыми, почти рассеянными, словно он раскачивал на качелях ребенка. Она то бормотала что-то бессвязное, то мяукала от удовольствия. Постепенно дыхание ее участилось, и она, делая ягодицами легкие круговые движения, стала подталкивать его в бедра. Потом еще ниже опустила бикини и прильнула к перилам, почти распластавшись на них.
     Она стонала, лепетала что-то, но шум океана заглушал ее голос. Он видел, как в главном здании отеля зажегся свет и за шторами замелькали тени. Все время шумевший генератор вдруг затих.

***

     Мальчик ощутил темноту, потом свет, затем снова темноту. Свет был белым и ярким, почти слепящим. Все предметы мальчик воспринимал так, словно смотрел через фотообъектив ?рыбий глаз? на залитое солнцем озеро.
     Он знал, что лежит. И хотя не чувствовал холода, его укрыли одеялом. Возможно, он что-то говорил, но смысла слов уловить не мог.
     Путешествие было коротким. Осталось ощущение, что его все время тормошили и подбрасывали. Был какой-то дом, он то возникал в памяти, то исчезал, как маленькие мифы детства. Тела своего он не чувствовал - руки и ноги были такими чужими, что о них даже не стоило думать, а голова - как воздушный шар, наполненный гелием и раскачивавшийся на веревочке от малейшего дуновения.
     По лбу, казалось, ни на минуту не стихая барабанил какой-то вибрирующий звук. В нескольких футах от него смеялся, выглядывая в окно, человек. Потом, на секунду задумавшись, он взял сигарету. В комнате был еще один человек. Он чиркнул спичкой и с шумом выпустил дым. Они что-то говорили о нем, задавали ему какие-то вопросы. Но в ответ мальчик лишь отрицательно качал головой. У него отключилось сознание. Единственное, что он способен был воспринимать, - это звуки. Ему вдруг послышалась музыка, и один аккорд, заглушавший все остальные, застрял в голове. Но вскоре он перестал различать и звуки. Они словно опутали его: возможно, он уснул.

Глава 5

     Снег исчез почти бесследно. На улицы высыпали торговки наркотиками, смешавшись с толпой последних покупателей, нагруженных всякими дорогими пустяками, необходимыми лишь в рождественскую ночь. Герни давно понял, что Нью-Йорк воссоздает себя только днем. Каждое утро его жители вспоминали свои роли и авторские ремарки. Некоторые из них, отчаянные импровизаторы, предвкушали успех своего представления.
     Когда он брал ключи у портье, тот передал ему записку, лежавшую вот уже полчаса, и он сразу же пошел в отель ?Плаза?. Кэролайн в номере не оказалось, и он остался ждать ее в холле. Он знал, что еще ничего не потеряно - по крайней мере она была жива-здорова. Через десять минут Кэролайн появилась, волоча по полу свою огромную сумку и озираясь по сторонам. При виде Герни с лица ее исчезло выражение гнева и возмущения, какое бывает у человека, обнаружившего измену, а заодно и преступника. Она прошла мимо него к лифтам.
     Герни последовал за ней и встал у нее за спиной, пока она смотрела, как на табло загораются номера этажей. Ее густые светлые волосы лежали на воротнике норкового манто и рассыпались по плечам, стоило ей повернуть голову, чтобы удостовериться, что он здесь. Они молча ехали в лифте, и попутчики их то и дело менялись от этажа к этажу. Герни шел за ней по коридору, потом терпеливо ждал, пока она возилась с сумкой и ключами, и наконец вошел в комнату. Кэролайн поставила сумку на стол у окна, положила на нее руки, словно хотела прикрыть покупки, и так и осталась там стоять.
     - Я звонила на Лонг-Айленд, мне сказали, что вы выехали. - Она была взволнованна, но не сердита, однако решила разыграть гнев.
     - Когда вы звонили, я был в пути, - ответил он. - Мне необходимо было туда съездить. Извините.
     Голова ее опустилась, руки беспомощно повисли вдоль туловища. Сумка накренилась набок, и из нее вывалилось несколько свертков.
     - Видите ли...
     Она отодвинула свертки, освобождая место для целой кипы каких-то кульков и разноцветных пакетов. Затем, перевернув сумку вверх дном, вывалила из нее все содержимое.
     - Видите ли, я была у вас в отеле, там сказали, что вы только что ушли. Я знала, что вы едете сюда, на Пятую авеню. Я...
     Кэролайн как-то растерянно указала рукой на покупки. Потом робко, как-то по-детски сбросила шубу, которую Герни взял у нее, попросила налить ей виски. Она боялась заговорить о том, ради чего Герни вошел в ее жизнь. Надо потянуть еще минуту-другую, по крайней мере выпить немного.
     Взяв у Герни стакан с виски, она, прежде чем сделать глоток, сказала:
     - Часа полтора назад один из них позвонил. Сказал, что позвонит позднее - может быть, ночью или утром, в общем, скоро. Спросил о вас и был очень раздражен.
     - Это все?
     - Да, все.
     - Никаких указаний, никаких угроз?
     - Разговор продолжался всего... двадцать-тридцать секунд.
     - Что именно он спросил обо мне?
     Кэролайн прижала стакан к щеке, будто хотела ее остудить. Герни заметил, что выглядит она еще хуже: этот новый контакт с похитителями тяжело дался ей.
     - Он спросил: ?Кто такой этот Герни? Что он здесь делает?? Что-то в этом роде.
     - А вы что ответили?
     Кэролайн прикусила губу. Телефонный звонок так много для нее значил, что от волнения она упустила из сказанного больше половины. Но надежды ее не сбылись - не было ни обещаний, ни обсуждения цены, никаких указаний. Целыми днями она металась по своему номеру, двигаясь в сложном рисунке, похожем на пентаграмму, между теми точками в комнатах, где стояли телефонные аппараты. Телефон постоянно был в поле зрения. Звонки портье, горничной и даже Чезаре вызывали у нее головокружение.
     Она ждала только один звонок. Она так его желала, что, когда, наконец, это случилось, силы почти оставили ее, а сам разговор привел ее в еще большее отчаяние. Он был беспощадно кратким и ничего не решил. Ее чувства, до крайности обостренные, заслонили все остальное.
     - Сейчас вспомню. Кажется, я сказала ему: ?Это мой друг?. Да, как будто бы так. Тогда он ответил: ?Берегитесь? - и назвал меня по фамилии мужа. ?Берегитесь, ложь дорого вам обойдется?. И положил трубку. Кажется, это все.
     Кэролайн в сомнении покачала головой и отвернулась к окну, пытаясь подавить слезы.
     - Ну что ж, подождем, - сказал Герни. - Я останусь здесь вместе с вами.
     Она кивнула и улыбнулась, обрадованная его решением.
     - Извините, хотите выпить?
     Он попросил виски с содовой. Кэролайн метнулась к подносу, принесла ему стакан, после чего снова занялась своими покупками, тщательно укладывая их в сумку. Ее лихорадочные движения выдавали сильное напряжение. Наконец она все упаковала и отнесла сумку в спальню. Потом вернулась, взяла стакан с виски, включила телевизор и села на диван, но не рядом с Герни, а на противоположном конце.
     Сидя в разных углах, они смотрели какое-то рождественское шоу. Пять женщин и один мужчина, видимо ?звезда?, такими приторными голосами распевали рождественские гимны, что они звучали почти кощунственно. В красных мини-платьях с капюшонами, отороченными мехом, длинноногие женщины улыбались и пританцовывали, стоя за спиной солиста, проникновенно исполнявшего ?Ночь молчит...?, словно это была какая-то народная баллада. Воздев руки к небесам и закатив глаза, он выводил свои бархатные трели. Белая крахмальная манишка резко контрастировала со смуглой кожей его лица, казалось насквозь пропитанной загаром.
     Герни заметил, что Кэролайн хотела создать в своем номере домашний уют, но эти попытки ничего, кроме грусти, в ней не вызывали. Сбросив туфли и поджав под себя ноги, она бросила острый взгляд на Герни. На протяжении часа, пока они сидели у телевизора, она то и дело принималась тихонько плакать, опустив голову и прикрыв лицо рукой.
     Когда Герни звонил ей, чтобы сообщить о своем прилете в Америку, он попросил приготовить для него фотографии Дэвида. Они и сейчас были при ней, но расставаться с ними ей не хотелось, они были для нее своего рода талисманом, и она всегда носила их при себе. И сейчас, достав их из сумки вместе с пачкой сигарет, Кэролайн просматривала их, но говорить о сыне все еще не была готова, хотя у Герни не было необходимости расспрашивать о нем.
     Ранним рождественским утром, примерно в семь тридцать, раздался звонок.
     Герни велел Кэролайн, находившейся в спальне, снять трубку, и она, как и договорились, подняла ее после третьего звонка. Он слушал разговор из гостиной.
     Когда она ответила, мужской голос после паузы сказал:
     - У нас мало времени, так что постарайтесь не перебивать меня. Я звоню, чтобы сообщить о Дэвиде. С ним все в порядке.
     Кэролайн стала что-то лепетать, но мужчина ее оборвал:
     - Слушайте внимательно. В Штатах его больше нет, мы его перевезли.
     - Что вы хотите этим сказать... нет в Штатах? Что вы имеете в виду?
     На этот раз у него хватило терпения ее выслушать. В ее словах звучала паника, сдерживаемая лишь необходимостью знать все подробности.
     - Так безопаснее для всех, и для Дэвида тоже.
     - С ним все в порядке? - Голос ее стал пронзительным, а под конец она уже визжала.
     - Да, - ответил мужчина. - У нас нет времени. Мы хотим знать о Герни.
     Кэролайн ответила так, как велел ей Герни.
     - Он мой друг, я же вам говорила. Это правда. Он мне помогает. Одна я не справлюсь. Просто не могу, - произнесла она сквозь рыдания.
     Несколько секунд на другом конце провода молчали, но не из жалости к ней, - видимо, обдумывали ее слова.
     - О?кей, - последовал ответ.
     Но она не слушала его и продолжала говорить, потом наступило неловкое молчание - слегка комичное, когда сначала вместе говорят, а потом также дружно вместе умолкают.
     - Алло? Вы слушаете? - Она была напугана тишиной, решив, что на него подействовали слова о Герни и что он сейчас повесит трубку. - Вы слушаете? - спросила она. - О Боже! О Господи!
     Мужчина наконец ответил:
     - О?кей, вы хотите, чтобы он был вашим представителем, не так ли? Она ответила утвердительно.
     - О?кей, если он нас не подслушивает, передайте ему, что мы позвоним и скажем, что ему делать. Мы знаем, что в полицию вы пока не сообщали и вообще никому ничего не говорили. Пусть Герни тоже молчит. Мы не хотим неприятностей. С Дэвидом все в порядке, но мы не любим осложнений, понимаете?
     Она закивала головой, словно он мог ее видеть. Впрочем, в ее ответе он не нуждался.
     - Теперь по поводу денег и их передачи. Мы позвоним сегодня или завтра. Потом отправим к вам Дэвида, договорились?
     Она ответила, что согласна. То ли не услышав ее, то ли желая более веского подтверждения, он, повысив голос, повторил вопрос:
     - Договорились, миссис Паскини?
     - Да, - тихо сказала она, - пожалуйста. - И села, не отнимая трубки от уха и слушая гудки, пока не подошел Герни и не положил трубку на рычаг.
     Он подумал, что слово ?представитель? слишком официально и несколько странно. Неудивительно, что они о нем знают, вот только откуда им известно его имя? Сквозь промежуток в задернутых шторах спальни он посмотрел на улицу. На Пятой авеню машин почти не было: такси огибали парк, куда через каждые полминуты вбегали люди в спортивных костюмах, двое нищих застолбили свои места у подъездов к отелю. В общем, ничего необычного он не заметил. Несколько праздношатающихся, ребятишки, вечно куда-то спешащие ньюйоркцы. Он еще немного понаблюдал за улицей, но не заметил ничего подозрительного.
     Во время телефонного разговора Кэролайн отбросила простыни и села на край кровати. И так до сих пор и сидела, не меняя позы. Поэтому Герни, хоть и перестал смотреть на улицу, все еще стоял к ней спиной. Она спросила, что он думает о звонке.
     - Кажется, они намерены как-то продвинуть дело. - Он не был в этом уверен, но именно такого ответа она от него ждала. - Думаю, они позвонят сегодня, а не завтра.
     - По-моему, они успокоились, когда я им сказала о вас.
     - Как будто бы да.
     - Надо позвонить Чезаре.
     - Пожалуй, - ответил он, - позвоните. Скажите, что я свяжусь с ним, как только узнаю, как передать деньги.
     - Почему Дэвида увезли? - Это обстоятельство ее волновало больше всего.
     - Каждый похититель действует по-своему, - ответил он. - Общего правила для всех нет. Иногда это происходит стихийно, в зависимости от обстоятельств. Впрочем, переезд, я полагаю, был запланирован, они готовили его заранее.
     - Могут возникнуть осложнения? - спросила Кэролайн. - Я хочу сказать: это опасно для Дэвида?
     Он пожал плечами:
     - Да нет, не думаю. Почему?
     На сей раз он сказал правду, хотя многому, о чем говорил ей, сам не верил. Странно, что похитители тянут время и пока ничего не сказали о выкупе. Возможно, они уже убили парня. Но зачем? Ведь от них потребуют доказательств, что он жив. Мужчина, звонивший по телефону, говорил спокойно. Чувствовалось, что он не глуп и уверен в себе.
     Герни не мог понять, что все это значило и как следует ему действовать. У него было такое ощущение, как у альпиниста, который, взбираясь на знакомую скалу, вдруг обнаруживал на месте уступов гладкую поверхность. ?Зачем они увезли парня из Америки? - недоумевал Герни. - Как им это удалось??
     - Я приму душ, - сказала Кэролайн. Это значило, что на какое-то время она отойдет от телефона.
     - Хорошо.
     Он все еще стоял у окна. Неожиданно зазвонил телефон, и женщина выскочила из ванной, закутанная в полотенце. Но это была Рейчел. В отеле Герни по его просьбе ей дали этот номер телефона.
     - Привет, Саймон, счастливого Рождества! - весело сказала она. - Я подумала, что, может быть, тебе захочется со мной поболтать.
     Герни взглянул на Кэролайн и покачал головой.
     - Спасибо, Рейчел, - он нарочно произнес ее имя, чтобы Кэролайн поняла. - Что-нибудь есть для меня?
     - Кое-кому я тут звонила, но сейчас трудно что-нибудь сделать. Рождество, все разъехались. К тому же не каждому позвонишь, из-за излишнего любопытства, а объяснять все подробно не стоит. Можешь дать мне еще два дня?
     Он сказал, что да, может, и добавил, что позвонит сам, после чего поинтересовался, как долго еще она пробудет на Лонг-Айленде.
     - Какое-то время еще побуду. А где будешь ты? Что-нибудь случилось?
     Он сказал, что мальчика вывезли из страны.
     - Господи, - взволнованно произнесла Рейчел, - зачем им это понадобилось?
     - Даю тебе два дня. Не больше, - ответил Герни.
     - Да, конечно. Но должна сказать, Саймон, пока все выглядит вполне невинно. По крайней мере, то, что касается тайн Паскини. Он действительно сказочно богат, даже с точки зрения такого алчного человека, как я. Но грехов за ним никаких не водится. Так, по крайней мере, мне сказали те, с кем я говорила по телефону. Как ни старались его конкуренты хоть что-то выискать, сколько ни копались в его делах - ничего не нашли. Он собирает картины, но платит за них. Почему бы и нет? Он даже в состоянии купить половину Музея современного искусства. Один из парней, с которыми я разговаривала, был наблюдателем на Международной конференции по торговле и там познакомился с Паскини. Он рассказал, что тот любит секс, но не изощренный. - Она рассмеялась. - Возле него постоянно крутится пара каких-нибудь прихлебателей, которым он покровительствует и дает поручения. Ты, вероятно, знаешь, что он сделал себе состояние на рыбе?
     - Да, знаю.
     Рейчел опять рассмеялась.
     - Ну кому какое дело? Когда-то я знала человека, который сделал миллион на карточках соболезнования хозяевам издохших животных. Паскини не чуждо милосердие и все прочее, он занимается благотворительностью. Год или два назад подарил детям-калекам дом на юге Италии. Он не затворник, но и не слишком общителен. Пожалуй, это все, что мне удалось выудить.
     - Никаких семейных связей? - спросил Герни.
     - Не успела узнать, иначе не забыла бы тебе об этом сказать.
     - Да, разумеется, извини за дурацкий вопрос. Постарайся позвонить этим людям как можно скорее.
     - Хорошо, как можно скорее, - сказала она тоном, каким разговаривают с ребенком, обещая ему, что придет Санта