-Клаус. - Позвони дня через два. Ну, а у тебя как дела?
     - Одолевают сомнения.
     Рейчел помолчала, сбитая с толку его кратким ответом, потом спросила:
     - А его мать здесь?
     - Вот именно.
     - Держится?
     Он не ответил.
     - Господи, в каком кошмаре она, должно быть, живет! - воскликнула Рейчел и, помолчав, добавила: - Саймон, через два дня, сделаю все, что смогу. Но хорошо бы нам снова встретиться прежде... чем ты уедешь.
     - Да, - сказал он. - Не знаю только, получится ли.
     - Послушай, если будешь звонить, лучше в полдень. По утрам я хожу на спортивные прогулки по берегу. Представляешь?
     - Представляю, - улыбнулся он. - Всего хорошего, Рейчел.
     Он положил трубку и повернулся к Кэролайн, все еще стоявшей в дверях ванной. Она имела привычку спать голой, и, когда Герни впервые вошел в ее комнату, чтобы положить на рычаг телефонную трубку, она также была без одежды. Но сейчас, не появись она обернутой в полотенце, никто из них не заметил бы этого.

***

     Кэролайн ждала, а вместе с ней и Герни. Это было занятие не из легких. Как большинство целеустремленных или же загнанных в угол людей, Герни не находил себе места в ожидании каких-либо событий. Его раздражали любые разговоры, общение с кем бы то ни было, любые дела. Он предпочитал одиночество и спячку, не требовавших никакой активности.
     Он знал, что из следующего телефонного разговора станет ясно, заинтересованы ли похитители в выкупе и жив ли Дэвид. Нет причин тянуть с этим делом; с каждым днем растет вероятность того, что механизм сделки перегреется и взорвется. Он должен знать, кто похитил Дэвида, кем бы ни оказались похитители. Кроме того, Герни не мог уже отказаться от этого дела: ведь была еще Кэролайн Ранс со своими тревогами и волнениями, от которых не отмахнешься. Нельзя лишать ее последней надежды. Кто-то должен был рядом с ней находиться, поэтому они заказывали в номер еду, к которой не притрагивались, пытались смотреть телевизор... Даже принимая душ, он поддерживал с ней разговор через закрытую дверь. Она стала меньше пить. На улицу они не выходили, только передвигались из комнаты в комнату, пока горничная делала уборку. А главное, они постоянно обсуждали случившееся и то, что еще может произойти.

***

     Когда Герни позвонил Паскини, Кэролайн вертелась около него. Разговаривать с бывшим мужем она не хотела, и Герни постарался быть кратким. Он рассказал Паскини, как развиваются события, и обещал позвонить, как только все прояснится с деньгами.
     Прежде чем повесить трубку, Паскини сказал:
     - Мне не нравится, что они знают о вас.
     - Я и сам от этого не в восторге, - ответил Герни.
     - Как это случилось?
     ?Странный вопрос?, - подумал Герни и ответил:
     - Не знаю. Хотелось бы выяснить. Раз они сами выбрали отель для вашей жены, значит, имеют возможность за ним наблюдать. - Он знал, что не следует произносить слово ?жена?, но другого не смог подобрать и продолжал: - Да, мне это очень не нравится, как и вам. Впрочем, ничего страшного нет. Они сказали, что переговоры будут вести со мной, так что моя маскировка - это отсутствие маскировки.
     - Не потребуют ли они, чтобы вы поехали к Дэвиду?
     - Не знаю, - раздраженно ответил Герни, - но не исключаю такого варианта.
     - Конечно, конечно. - Паскини не сразу положил трубку.
     ?Уж не хочет ли он поговорить с Кэролайн?? - подумал Герни. Он подождал немного, сказал:
     - До свидания, синьор Паскини, - и нажал на рычаг.
     Кэролайн набросилась на него:
     - Почему он не приехал?
     Герни понял, что ей просто хотелось излить на кого-то свое горе.
     - В этом нет никакой надобности. Дэвида увезли, по крайней мере, так они говорят. А может, он в Италии?
     Эта перспектива, видимо, испугала Кэролайн, и она пристально посмотрела на Герни. В то же время ей было обидно, что он не осуждает Паскини и не поддерживает ее.
     - Если, конечно, - продолжал Герни, - вы не хотите, чтобы Паскини приехал сюда ради вас.
     - Не-ет! - произнесла она, растягивая слово и пристально глядя на Герни, оскорбленная подобным предположением. Потом взяла сигарету, зажгла и, покачав головой, повторила ?нет?, теперь уже резко.
     Поскольку ответ Герни спровоцировал, он приготовился услышать подробности, но она успокоилась, чему он был несказанно рад. Она принялась ходить по комнате, то и дело присаживаясь на стул или диван, постояла у окна. Время от времени она открывала бутылку и наливала себе виски. Наконец Кэролайн улеглась спать, в это время над городом стал подниматься туман. Спала она долго, пока где-то в половине одиннадцатого ее не разбудил телефон.
     Прежде чем поднять трубку, Герни дал ей время подойти к другому аппарату.
     - Вы Герни? - спросил мужской голос.
     - Да.
     ?Человек деловой, - решил Герни, - твердый и практичный?.
     - Буду краток, о?кей? Дэвид Паскини в Британии. С ним все в порядке, но он тоскует по дому. Вам надо поехать в Лондон, хотя Дэвид в другом месте. Поняли?
     - Понял.
     - Устройтесь в отеле ?Коннот?. Если у вас нет денег, пусть за номер заплатит Паскини. Зарегистрируйтесь под своим именем и ждите звонка. Мы хотим совершить сделку без неприятностей и как можно скорее. Уверен, вы хотите того же. Не стоит повторять, чтобы вы держали язык за зубами.
     - Само собой разумеется.
     - Ведь вы, Герни, кажется, только друг?
     - Да.
     - Впрочем, нас не волнует, кто вы такой, главное, чтобы вы не наследили и не запутали дело. Помните: в ваших руках жизнь мальчишки.
     - Не беспокойтесь.
     - Поезжайте в Лондон и ждите в ?Конноте? нашего звонка.
     - Нет, - отрезал Герни.
     Воцарилось молчание, потом тот же голос спросил:
     - Вы сказали ?нет??
     - Мне нужны доказательства, что Дэвид жив.
     - Не лепите мне дерьмо, он жив.
     Прежде чем ответить, Герни медленно сосчитал до пяти. Ничто не говорило о том, что дела пойдут так, как ему хотелось бы. Он подумал о Кэролайн, которая сидела в спальне, прижав трубку к уху, и молил Бога, чтобы она молчала.
     - Вы можете говорить что угодно, мне нужны доказательства.
     - Какого черта вам надо, Герни?
     - Представьте мне доказательства хоть какие-нибудь, не надо только отрезать от парня кусочки. Уверен, вы знаете, как это делается. А не хотите, значит, ясно, что Дэвид убит, и я немедленно предам дело огласке. Поставлю в известность полицию, газеты, в общем, всех. - Он замолчал.
     Наконец на другом конце провода сказали:
     - Я вам представлю их в Лондоне.
     - Хорошо, - ответил Герни, - договорились. - Он положил трубку.
     Из спальни появилась побледневшая Кэролайн. Дрожащей рукой она проводила по волосам.
     ?Совсем плоха, - подумал Герни. - Выдержит ли она предстоящие испытания??
     - Вы играли с огнем.
     В ней боролись страх и гнев, и гнев победил. Она подошла к Герни и стала колотить его в плечо кулаком.
     - Ведь они шантажировали вас!
     Он схватил ее руку, с силой сжал и сказал, делая ударение на каждом слове:
     - Это не шантаж, просто торговля. Они дали понять, что Дэвид скорее всего жив.
     Герни выпустил руку Кэролайн, и она чуть не упала, словно была невесомой.
     - Вы... вы в этом сомневались?
     - Временами - да.
     Она села, тихо охнула, а потом спросила:
     - Скорее всего жив?
     Он не ответил и стал собирать свои вещи, разбросанные по комнате, их было немного. Потом сказал:
     - Вам надо ехать в Новую Англию. Всем говорите, что Дэвид отправился с отцом на каникулы.
     Она взглянула на него.
     - А мне нельзя поехать с вами? - спросила она, заранее зная ответ. Герни взял было свое пальто с вешалки, но снова повесил его.
     - Если хотите, останусь с вами до своего самолета.
     Она молча кивнула.
     - Или до вашего... До завтрашнего утра.
     Ему совсем не хотелось этого. Он налил виски, и Кэролайн, обеими руками держа стакан, словно тарелку с супом, потягивала его. Герни по телефону заказал билеты.
     С самолетом Кэролайн все было в порядке, а на свой рейс Герни с большим трудом удалось взять билет первого класса. Он должен был вылететь в семь вечера на следующий день на самолете британской компании, а Кэролайн - еще до полудня, из аэропорта Ла-Гуардиа. После второго стакана она принялась ?репетировать? свой отъезд, входя в роль. Он одобрил ее план и обещал по мере возможности сообщать о дальнейших событиях. Но в то время, как она что-то лепетала, вдруг понял, что действовал неправильно.
     Он вдруг осознал всю нелепость ситуации и уязвимость плана Кэролайн, не имевшего ничего общего с делами по выкупу заложников. Его самой большой ошибкой было пребывание с Кэролайн в одном номере. Особенно нелепыми были последние два дня. Об этом говорила сама ситуация - эта женщина, гостиничный номер, жалкий вид ее болтавшихся грудей, когда он забирал у нее телефонную трубку, ее маниакальная страсть к покупкам, обеды в номере, избитый рисунок ситцевой обивки. Он попытался найти во всем этом хоть каплю здравого смысла, но не смог: остались только эмоции.
     Это ощущение не покидало его и утром. Кэролайн каждые два часа просыпалась, зажигала свет, ворочалась в постели, чиркала спичкой или шла в ванную. А однажды даже включила в своей комнате на десять-пятнадцать минут телевизор, правда приглушив звук до минимума. Направляясь из своей комнаты к холодильнику за минеральной водой, она наткнулась на его диван, задела стулья и пробормотала: ?Извините, извините?.
     Он подождал, пока она получила свои вещи из камеры хранения гостиницы, и подозвал такси. Прежде чем она села в машину, Герни дал ей клочок бумаги с номером телефона и комнаты в ?Конноте?, которую он накануне забронировал. А она отдала ему фотографии сына. Герни и Кэролайн сейчас можно было принять за любовников, которые завели роман во время морского путешествия и, прежде чем расстаться, обмениваются адресами.
     Герни смотрел, как такси повернуло на Пятую авеню. Оно еще не исчезло из виду, когда появился коридорный, неся сумку Кэролайн с подарками. Он растерянно посмотрел по сторонам, не зная, что делать: то ли кричать, то ли махать руками вдогонку. Он поднял было руку, но тут же опустил ее и с шумом вздохнул, поняв, что опоздал. Направившись к двери, он увидел Герни. Глаза их встретились. Что-то промелькнуло во взгляде коридорного. Он вопросительно посмотрел на Герни и показал сумку, но Герни, даже не взглянув на нее, ушел.

***

     Он упаковал вещи, заплатил за номер и позвонил Рейчел.
     - Ты где? - спросила она.
     - Уезжаю. Сегодня улетаю из Нью-Йорка.
     - Улетаешь?
     - В Лондон.
     - Мальчишку туда увезли?
     - Говорят, в Великобританию. Мне велено отправляться в Лондон.
     - Желаю удачи, Саймон.
     - Спасибо. - Он облокотился о кровать. - Есть что-нибудь новое?
     - Мне удалось связаться еще с одним человеком, на этот раз в Италии. Он был любопытен, но все-таки...
     - Ну тут уж ничего не поделаешь, - успокоил ее Герни.
     - В общем, интересно... Похоже, синьор Паскини не так уж безгрешен. Но придраться не к чему, ты понимаешь. И все же кое-какие наметки имеются. Кажется, он торгует не только рыбой. Очевидно, он - одиночка, никаких связей с Коза Нострой. Так, немного, по-дилетантски. Сам Паскини дела не ведет: он только вкладывает деньги в разные предприятия и получает хорошие барыши.
     Герни слушал молча.
     - На первый взгляд ничего особенного. Один из его парней - владелец публичных домов. Возможно, Паскини об этом не знает. Ведь некоторые считают, что содержать проституток - неотъемлемое право итальянских мужчин. Продажа рыбы время от времени перемежается с поставками какого-то первосортного зелья, наемных рабочих для этого не используют. Наркотики распространяются только через один притон за границей, там тоже есть несколько шлюх, но главным образом его владельцы занимаются сбытом и перепродажей.
     - Кто у них покупает? - спросил Герни.
     - Вероятно, дельцы, впрочем, я не уверена. Парень, с которым я говорила, ничего не сказал мне об этом. Не думаю, что большая часть их идет в уличную торговлю.
     - А где продают?
     - В Лондоне. - Она умолкла на секунду и продолжала: - У меня даже есть адрес. Это была просто удача - кто-то в Риме его нашел. Им все равно. Честно говоря, им вообще нет до этого никакого дела. У Паскини очень хорошая крыша, и он слишком важная персона, чтобы как-то его затронуть, если даже он в чем-то замешан. Узнай я, что сам папа римский имеет отношение к делам подобного рода, я и то не удивилась бы. Только помни, Саймон, я ничего тебе не говорила и, если спросят, все буду отрицать.
     - Разумеется, - ответил он.
     Рейчел дала ему адрес на Чейни-Уок в Лондоне.

***

     Почти все время его стерегли двое, а третий постоянно куда-то исчезал. Они носили строгие темные костюмы и галстуки и были аккуратно подстрижены. Несмотря на разное телосложение, Дэвид не мог различить их со спины и прозвал Томом, Диком и Гарри.
     Гарри был на посылках. Он то и дело куда-то уходил и появлялся с едой, напитками и одеждой. Один раз он даже принес галоши и электрический фонарь. По наклейкам и оберточной бумаге легко было догадаться, что он делал покупки в каком-то городе. Интересно, как далеко находится этот город. Дэвид знал, что у них есть машина и что стоит она в гараже с противоположной стороны дома. Но окна обеих комнат, где держали Дэвида, выходили на лужайку, переходившую на востоке в поросший березами холм, так что его осведомленность о машине и гараже оказалась для него совершенно бесполезной. Гарри был высоким, темноволосым, каждый вечер, когда готовил ужин, курил сигару, о чем Дэвид догадывался по запаху.
     Том, коренастый блондин, с нервными манерами, говорил скороговоркой, часто делая паузы в поисках нужного слова и вытягивая при этом свою холеную руку ладонью вверх - словно просил: ?Не подсказывайте, я сейчас сам скажу?.
     Так же, как Гарри и Дик, Том редко разговаривал с Дэвидом, хотя они спали в одной комнате. Это случалось, лишь когда им нужно было дать ему какие-нибудь указания. Том не переставая курил и маленькими глотками пил виски ?Бурбон?, прижимая стакан к губам и смешно оттопыривая мизинец. Иногда все трое рассказывали анекдоты. После каждой фразы Том принимался раскатисто хохотать, как бы призывая остальных присоединиться к нему.
     Из троих только Дик ходил в дальнюю комнату звонить - как правило, два раза в день, а порой и чаще. Он, как и Том, был светловолосым, но более хрупким и намного выше Гарри. Как и Том, он курил, но реже. В его речи проскальзывал южный акцент. Это он, до того как они поехали в аэропорт, сделал Дэвиду укол в руку, прижав тампон, прежде чем вытащить иглу. Дэвид был совершенно уверен, что Дик и Гарри считают Тома придурковатым.
     Все трое всегда были тщательно выбриты. У Дика виднелся V-об-разный шрам, начинавшийся на переносице и доходивший до самых бровей, но для Дэвида это не имело никакого значения, и он, как только его привезли в какой-то дом, просто забыл об этом.
     Он тяжело перенес наркотик: до сих пор его мучили кошмары. Не покидала тревога и охватывал ужас при мысли о том, что он может погрузиться в мир демонов и адского огня - самый страшный на свете мир. Дэвид знал, что не похож на других и что из-за особенностей своей психики вынужден всю жизнь ходить по лезвию бритвы. Его сознание могло выйти из-под контроля, и порой ему казалось, что это скоро случится.
     Он не был уверен, что у него дар, скорее талант. Но некоторые отождествляли эти слова. Видения у Дэвида были ослепительно яркими, казались пустынными и в то же время полными шума и человеческих теней, каких-то полулюдей и пернатых, как будто знакомых ему. Комната наполнялась голосами, людей, криками животных, топотом множества ног. Справиться с этим было трудно, но, если даже это ему удавалось, он чувствовал себя испуганным и совершенно разбитым. Дэвид не знал, что собираются сделать с ним эти люди, но не надеялся на спасение: их ложь и нерешительность могли привести к печальному концу.
     Единственной его защитой был сон. Сначала это их не волновало, но потом, когда он стал слишком много спать, они решили, что паренек нездоров. Тома это страшно раздражало, он чувствовал себя какой-то дурацкой нянькой, да и вообще вся ситуация действовала ему на нервы, словно Дэвид ускользал от них или тайно пользовался какой-то привилегией. Они докладывали об этом, но им в довольно резкой форме было приказано заниматься своим делом. Если парень много спит - это только к лучшему.
     И все-таки Том беспокоился.
     - Какое-то глухое место, - сказал он. - Здесь много... - он поискал слово, - подозрительного. Парень почти все время в забытьи. Кто же этот чертов Герни?
     - Они выясняют, - ответил Дик, не поворачиваясь. Он сидел за обеденным столом и чистил свой кольт 38-го калибра.
     - Он профессионал? - поинтересовался Том.
     - Выясняют.

***

     Дэвид не слышал их разговора, он спал. Его кровать поставили так, чтобы она была видна через открытую дверь. Единственное окно в спальне было завинчено болтами. Последние два-три часа он казался угрюмым, попросил поесть, но не притронулся к пище. Бить его, кажется, не собирались, но это ничего не значило.
     Порой ему снились сны, которые он запоминал. Это не были кошмары, вызванные наркотиком и преследовавшие его наяву, а осмысленные, иногда слишком ясные, картины, в которых он сам принимал участие, зная, однако, что все это происходит во сне.
     Он видел, как Дик собирает оружие и прячет его в кобуру на поясе, как Том, сидя на стуле, наклоняется вперед, чтобы хорошо видеть его кровать.
     Поняв, что это сон, Дэвид принимался с интересом его смотреть. Как-то ему приснился дом в каком-то незнакомом месте, каменный, совершенно квадратный, с двумя трубами на крыше. Он стоял на откосе холма и глядел на другой холм. Ниже дома аккуратными рядами росли ели, напоминавшие ряды шагающих рудокопов. Слабый ветерок шевелил верхушки деревьев, и они, словно солдаты по команде, начинали раскачиваться. Окна выходили на дальний холм, и в них отражался яркий день, но одно окно было темным. Дэвид знал, что у окна кто-то стоит, глядя на улицу, и что это мужчина. Он пытался подойти поближе к дому, но почему-то, как бывает во сне, не смог этого сделать.
     Потом он вышел на поляну за домом и видел, как мужчина, обогнав его, стал взбираться на вершину холма - его голова и плечи вырисовывались на фоне неба. Рядом с мужчиной бежала собака. Они прошли по вершине примерно ярдов пятьдесят и стали спускаться с другой стороны. Собака скрылась почти мгновенно, а силуэт мужчины еще какое-то время темнел впереди, как это бывает, когда человек спускается с лестницы. Дэвид проводил его взглядом, но за ним не пошел. Поблизости находился колодец - большое кирпичное сооружение, построенное на месте, где бил ключ. Шум воды показался Дэвиду каким-то очень знакомым.
     Теперь через окно кухни он видел большой буфет с посудой, сосновый стол и деревянные стулья; возле печки стояла корзинка для собаки. По мере того как он смотрел, предметы расплывались, теряли свои очертания. Вдруг Дэвид оказался в Нью-Йорке, потом у моря, и тут появился Том. Он что-то говорил и махал руками, чтобы его не перебивали, но голоса слышно не было.
     Ему понравился сон, постепенно он стал черно-белым и возвратил его в студенческий городок, многолюдный и шумный. И снова загудело что-то, видимо самолет. Казалось, оркестр грянул в набитом до отказа концертном зале. И вдруг застрял на одном аккорде.
     Дэвид проснулся заинтригованный, представил себе виденный во сне дом и все, что было вокруг. Просматривая ?библиотеку? своей памяти, он все больше убеждался в том, что никогда там не был. Но его очень тянуло туда. Он попросил кофе, но ему сказали, что скоро ужин, а уж потом кофе. Том, хлопая себя по бедру, ходил от окна к окну, видимо чем-то взволнованный. Он ждал телефонного звонка. Дик вежливо осведомился у Дэвида, как он спал, и получил положительный ответ.
     Внезапно Дэвид увидел того человека с холма - он снова