роецированный из прошлого. Сейчас он навсегда покинет ее, - ее, которая должна опять его убить. Этот кошмар происходил не во сне, а наяву. Со всех сторон ее плотным кольцом обступили образы, и она поняла, что ей делать. Она резко повернулась на сто восемьдесят градусов, не в силах сдержать крик, в котором прозвучало имя:
     - Герни!
     Но, повернувшись, она встретилась взглядом не с Герни, а с незнакомым ей человеком, который пристально смотрел на нее, затаив одну-единственную мысль, - как игрок в покер, в мозгу которого доминирует образ секретной карты, туза. Эта мысль полностью ей открылась.
     Колдуэлл похолодел от ужаса. Девушка повернулась точно на него, как стрелка компаса, всегда указывающая на север, и задрожала, заглянув в его глаза. Его никто не знал, что должно было служить надежной защитой. Однако произошло невозможное, и она нашла его, как иголку в стоге сена, чем повергла Колдуэлла в шоковое состояние.
     Они смотрели друг на друга, как разлученные влюбленные, неожиданно встретившиеся в чужой стране. Колдуэлл видел, что Пола зашевелила губами и один из сопровождающих ее, мужчин стал нервно озираться по сторонам. Притворяться было бесполезно, и Колдуэлл, не дожидаясь дальнейшего развития событий, устремился к выходу, с трудом пробираясь сквозь толпу.
     Пола качнулась, не выдержав натиска темноты, навалившейся на нее. Она не справилась с поставленной задачей, остановленная этим человеком, точнее, его доминирующей мыслью, которая несла ей смерть.
     Она запричитала, вцепившись в свою одежду, как будто пыталась сорвать ее, и пошла, спотыкаясь и почти падая, пока Маунтджой не поймал ее. Люди вокруг расступились, чтобы ей легче было дышать, и стали звать на помощь.
     Многие приняли в ней самое живое участие, предлагали свои услуги, давали советы и образовали широкий круг, внутри которого Маунтджой осторожно опустил ее на траву.
     Она металась и билась в конвульсиях, закатив глаза, отчаянно мотала головой, как будто что-то отрицала и настаивала на этом, зубы у нее стучали. Маунтджой сгреб Полу в крепкие объятия, чтобы она успокоилась, но тело ее билось в его руках, как пойманная и брошенная на лед рыба. Она тяжело и отрывисто дышала, словно ее легкие разрывались от переполнявшего их воздуха.
     Маунтджой обвел взглядом окружавшие их лица и не увидел среди них Гинсберга.
     Хоулман, стоявший на помосте, краем глаза заметил в толпе некоторое волнение, означавшее, по-видимому, что кто-то упал в обморок, но он был слишком искушенным политиком, чтобы отвлекаться на подобные мелочи. Как хороший дирижер, он полностью владел вниманием аудитории, захваченной его оригинальной трактовкой темы. Умело расставляя акценты и добиваясь тонкой нюансировки, он срывал аплодисменты толпы, которая к концу его выступления уже неистовствовала от восторга.

Глава 34

     Гинсберг преследовал Колдуэлла, держась на расстоянии тридцати футов. Они быстро шли, насколько это было возможно в создавшейся толчее, увертываясь от столкновений с двигавшимися им навстречу людьми. Когда толпа поредела, они ускорили шаг, продолжая петлять, словно строго придерживались намеченного маршрута.
     Колдуэлл направлялся к Серпантину, искусственному озеру в Гайд-парке с лодочной станцией и пляжем. Сквозь ряды платанов и каштанов он видел, как сверкает рассыпавшимся серебром водная гладь озера под солнечными лучами. Вокруг озера и по дорожкам, сходящимся к нему, прогуливалось не более трех десятков человек, да группа всадников шла рысью по верховой тропе, проложенной с краю парка. Добравшись до озера, Колдуэлл повернул на запад, позволив себе обернуться назад. Гинсберг не отставал от него ни на шаг, выжидая удобный момент, чтобы сократить расстояние между ними.
     Она вычислила его, разгадав, кто он и в чем состояла его задача. Ярость, как мощный двигатель, все больше распаляла его воображение, во всех деталях рисовался ему план так искусно подстроенной ему ловушки - а в том, что это была ловушка он не сомневался. Его уверили, что ни одна живая душа не подозревает о цели предпринятого в Лондон визита. Однако девушка буквально ткнула в него пальцем. Задание сорвалось, и вот теперь этот подонок гонит его по парку, как зверя. Дело дрянь, и он по уши в дерьме без видимой на то причины. Он замедлил шаг, распугав птиц, кормившихся у кромки воды. Мимо проехала машина. Пожилая дама отдыхала на скамейке и кормила из рук голубей. Колдуэлл двинулся к мосту, по которому транспорт переезжал на другой берег озера.
     Гинсберг не выпускал преследуемого из поля зрения. Тот направился к Итальянскому саду, где всегда много отдыхающих и любителей пофотографироваться, что создавало определенные проблемы. Навстречу им, прогуливаясь под ручку, шли несколько пар. Проехала группа велосипедистов. Время от времени ветер доносил до них усиленные микрофонные звуки митинговых страстей, разыгрывавшихся за полмили отсюда, в северной части парка.
     Гинсберг решил приблизиться к мужчине перед туннелем, проложенным под мостом. Он не знал, кто был этот человек, кто его послал, но чувствовал, что это - враг. Он вспомнил помертвевшее лицо Полы и ее тело, бившееся в судорогах.
     ?Он хочет убить меня, - слабо прошептала она, и у нее стали подгибаться ноги. - Он хочет убить меня?.
     Дорога раздвоилась на широкую аллею в том же направлении и узкую тропинку, огибавшую озеро и обозначенную редкими деревьями. Дальше тропинка вела в туннель, до которого оставалось сорок футов. Вокруг не было ни души, и мужчины побежали.
     Колдуэлл преодолел дистанцию, как хороший спринтер, и на несколько секунд скрылся в туннеле, откуда вылетел, ища глазами, где бы спрятаться. Тропинка оборвалась. Справа от него на пятнадцать футов возвышалась земляная насыпь, а слева было невысокое ограждение, которое окаймляло лесной массив, тянувшийся до озера. Он перемахнул через ограждение и укрылся за стволом платана, чтобы его не было видно из горловины туннеля.
     Гинсберг показался практически вслед за ним. Он миновал платан и остановился, повинуясь голосу интуиции.
     Он повернулся, сунув руку между лацканами пальто, но было уже поздно. Колдуэлл выстрелил из-за дерева дважды, причем так метко, что пули буквально вошли одна в одну. Звук выстрелов был не громче, чем удар камня, брошенного в гребень разбивающейся о скалы волны. От первого выстрела Гинсберг отшатнулся назад, второй заставил его тело судорожно выпрямиться, прежде чем оно рухнуло на землю. Кровь залила его одежду и ручейком стала стекать на тропинку. Собрав последние силы, Гинсберг еще попытался ползти, после чего затих.
     Перепрыгнув через ограждение, Колдуэлл поспешил к телу, но прежде чем он успел к нему приблизиться, из-за поворота показались двое бегунов - девушка в желтом тренировочном костюме, она тяжело дышала, и парень, бежавший позади нее трусцой. Девушка чуть не споткнулась о руку Гинсберга, успев сменить размашистый шаг на семенящие шажки. Они остановились в недоумении, но тут заметили лужу крови и выражение мучительного отчаяния, застывшее налицо Гинсберга. Вблизи стоял Колдуэлл, по-прежнему сжимая в руке пистолет.
     Девушка как-то странно вскрикнула и, растопырив руки, стала пятиться, как будто нащупывала дорогу в темноте. Ее взгляд был прикован к дулу пистолета.
     Колдуэлл выстрелил дважды: первая пуля угодила ей в грудь, вторая - в гортань. Парень повернулся и бросился бежать, но Колдуэлл свалил его выстрелом в ягодицу, после чего добил двумя выстрелами в упор - в затылок. Он торопился скорее покончить с этим кровавым делом.
     Не глядя прикрепив пистолет к пружинному зажиму, он взвалил на ограду все три тела и перекинул их на другую сторону. Не выпуская из поля зрения дорогу, он перетащил убитых по одному в заросли кустарника, где начинался спуск к воде. На дороге по-прежнему не было ни души. Он разложил тела на земле за стволом платана ногами к откосу, чтобы случайный прохожий, свернувший сюда с тропинки, не заметил их. Кустарник надежно скрывал троих, только желтый костюм девушки в пятнах крови ярко выделялся на фоне голых веток. На Гинсберге поверх спортивной куртки был короткий дождевик. Колдуэлл снял его и прикрыл им девушку. Затем он поднялся вверх по склону и перепрыгнул через ограждение.
     Трупы можно было легко найти, прояви кто-нибудь хоть немного любопытства, поскольку тропинка была залита кровью. Но судя по всему, дорожка была малохоженой, да и горожане, гуляя, не любят смотреть по сторонам, думая о своем. Поэтому, как рассчитал Колдуэлл, у него в запасе оставалось минут пятнадцать-двадцать, чтобы вернуться в гостиницу.
     В спешке он не заметил, что девушка была еще жива, но, в сущности, это оказалось не важно. Она умерла через двадцать минут после его ухода, в течение которых мимо этого места прошли пять человек, которые, ничего не замечая, наступали на пятна крови. Тела убитых обнаружили только через полчаса.

Глава 35

     Звон, стоявший у нее в голове, напоминал раскаты эха: он то нарастал, отчего у нее темнело в глазах, то угасал.
     Когда она открыла глаза, то увидела лицо, зависшее над ней как некая туманность.
     Алан Маунтджой был бессилен остановить их. Положив ее на носилки, они подбежали к машине и вкатили их в открытые двери, демонстрируя при этом удивительную расторопность и высокую профессиональную выучку.
     Один из них сел вместе с ней в салон.
     - Вы тоже хотите поехать? - спросил он у Маунтджоя.
     Маунтджой покачал головой:
     - Нет. Скажите, куда вы ее везете? В какую больницу?
     Затем он бегом направился к тому месту, где они оставили машину, но Гинсберга по-прежнему нигде не было видно. Врач улыбнулся Поле.
     - Все будет хорошо. Скоро мы доставим вас в больницу, - и он расправил складку на красном одеяле у нее под подбородком. Пока он не мог поставить диагноз лишь на том основании, что она потеряла сознание. Возможно, с ней случился припадок эпилепсии.
     Пола чувствовала, как машина маневрировала в транспортном потоке, несясь с включенной сиреной; в завывании, каждым звуком отдававшемся в ее мозгу, различались всего две ноты - высокая и низкая.
     Она не убила человека, стоявшего на помосте, этому помешал другой, затаивший мысль о ее смерти, но не сумевший осуществить задуманное. Перед ней по очереди стали возникать образы людей из прошлого, из снов. Она пыталась думать о каждом из них, но надорвавшаяся память ничего не могла удержать.
     Человек, сидевший рядом с ней, улыбнулся. Она ответила ничего не значащей улыбкой, потом закрыла глаза, погрузившись в полузабытье, ощущая только скорость двигавшейся машины и слыша бесконечный вой сирены.

Глава 36

     - Я должен был знать об этом еще вчера! Ведь Пит Гинсберг был моим человеком, и вам это хорошо известно. - Эд Джеффриз посмотрел сначала на Прентисса, потом перевел взгляд на Аскера. - Как это так: он узнает о случившемся немедленно, а я - через целые сутки! Это черт знает что, Говард!
     Прентисс с безразличным видом выслушал его тираду, дав ему вволю побесноваться. Он спокойно наблюдал за тем, как Джеффриз, бушуя, бегает по комнате, и пропустил мимо ушей, что тот назвал его, Прентисса, по имени, чего раньше никогда не случалось, возможно, в надежде, что Прентисс подыграет ему. Наконец Джеффриз, выпустив в виде пара праведный гнев, плюхнулся на стул, тяжело дыша, и достал из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет.
     - Это означает полный провал.
     Он пытался говорить усталым деловым тоном, за которым подтекстом звучал вопрос: ?Что же будет дальше?? Джеффриз закурил и, выдыхая дым, сказал:
     - По крайней мере, это - их провал.
     - Так уж и их? - зло спросил Прентисс.
     - Конечно. Где все это произошло?
     - Не где, а почему это произошло?
     - Это вы меня спрашиваете? - Джеффриз выразительно махнул рукой.
     - С самого начала, - тихо произнес Прентисс, - с самого начала все пошло шиворот-навыворот. Неудачная вербовка Дэвида Паскини, непроверенные результаты исследований, вся эта история с ложные похищением, втягивание в дело Герни для прикрытия. Ничего себе прикрытие!
     Дело дрянь, Эд. Герни жив-здоров и по-прежнему находится в Англии. И Рейчел Ирвинг тоже. Помнишь такую? Если ты не понимаешь, то я объясню тебе, что мы имеем в данный момент. Мы имеем здравствующих Герни и Рейчел Ирвинг, которые неизвестно где скрываются. Мы имеем Клайва Хоулмана, который не только остался жив, но теперь недосягаем для нас. Мы имеем мертвого оперативника, которого находят лежащим рядышком с телами никому не известных молодых людей. Наконец, мы имеем представителей Движения за мир, которые задают каверзные вопросы и сами отвечают на них, играя на руку средствам массовой информации, которые, как в старые добрые времена, деньги лопатой гребут, наживаясь на освещении этого дела. Ну как же, две пары безутешных и убитых горем родителей оплакивают трагическую смерть своих детей; Чем не сюжет для телевидения? В их распоряжении также неопознанный труп, у которого найден кольт тридцать восьмого калибра, но не обнаружено никаких документов, да к тому же никто не желает говорить о нем, потому что не знает, что сказать. - Прентисс ни разу не повысил голоса. - Поэтому газетчики, что ни день, сочиняют все новые небылицы, и на страницах газет все чаще мелькают выражения ?покушение на жизнь? или ?попытка убийства?.
     Далее. Англичане - по уши в дерьме, и нельзя сказать, что они рады этому. Ты помнишь, Эд, в чем заключалась цель операции? Ослабить Движение за мир. Не так ли? - Он замолчал, как будто ждал ответа. - Очень многим людям, Эд, эти новости не по душе.
     - Это не моя затея, что вам известно не хуже моего. - Он ткнул пальцем в Аскера. - Вот сидит аферист. Хорошо, это было мое, как вы выразились, шоу и режиссура моя. К сожалению, события стали разворачиваться вопреки нашим планам, но не только по моей вине. Боже мой, Говард, это же вы приволокли Коул.
     В комнате воцарилась тишина. Джеффриз вытащил еще одну сигарету.
     - Кто-то должен за все ответить, - сказал наконец Прентисс. - Все пошло не так? Это не объяснение. Когда случаются такие провалы, возникает масса вопросов: как, почему и кто? Поэтому надо найти виноватого.
     - Черт бы вас побрал! - Джеффриз стукнул по столу. - Вы сами привлекли Коул. - Он показал на Аскера. - Ничтожество, сукин сын - это его рук дело!
     - Нет, - отрезал Прентисс.
     - Значит, другого такого же ублюдка, такого же сумасшедшего, как он! - крикнул Джеффриз.
     - Нет. - Прентисс покачал головой. - Нет. Я ничем не могу помочь тебе, Эд.
     Джеффриз вопросительно посмотрел на него.
     - Значит, мне - коленкой под зад?
     - Я ничем не могу помочь тебе.

***

     Аскер дождался, когда за Джеффризом закроется дверь.
     - И все-таки, несмотря ни на что, замысел блестящий, - сказал он. - Это перспективное направление.
     - Еще бы. - Прентисс посмотрел на свои руки.
     - Вы не согласны со мной?
     - Какое это теперь имеет значение? - вздохнул Прентисс. - Вы специалист, вам виднее.
     - Вы правы, - согласился Аскер. - Мы не отступаемся от этих исследований, напротив, мы выделяем на их проведение больше средств и расширяем диапазон. - Он выдержал паузу, чтобы смысл его слов дошел до Прентисса. - Каковы будут последствия?
     - Это одному Богу известно. Они пытаются как-то выкрутиться с Гинсбергом, возможно, это им удастся. Нет чтобы их человеку - Маунтджою - позаботиться обо всем в нужный момент. Тела убитых нашел какой-то парень, вернее, его собака.
     - Я читал его отчеты. Он считает, что Коул сошла с ума.
     - А вы что думаете на сей счет?
     - Нам была известна история с ее отцом. Она видела, как это случилось, в результате чего перенесла сильное нервное потрясение. Здесь многое остается неясным, и даже старые документы и то, что рассказала ее мать, не могут дать однозначного ответа. Травмы детской психики - явление обычное и весьма распространенное, а больше зацепиться не за что. Она выросла... Что я могу сказать? Она делала поразительные успехи.
     - Но ведь существует предположение, что это она его убила.
     - Да, я слышал об этом. Все это ерунда, - резко возразил Аскер. - Ее еще не нашли?
     - Она исчезла из больницы сразу же, и, где ее теперь искать, никто не знает.
     Аскер понимающе кивнул и, не прощаясь, вышел. На улице он поймал такси и попросил водителя отвезти его в аэропорт. Когда машина тронулась, он выругался.
     Водитель посмотрел на него в зеркало.
     - Приятель, у тебя сегодня был неудачный день? - поинтересовался он. - Понимаю и сочувствую.
     - Занимайтесь своим делом, и больше от вас ничего не требуется, - посоветовал ему Аскер. - Идет?

***

     Уильям Прайор с серьезным видом терпеливо ждал, пока босс прочтет его отчет.
     - Все это неприятно, - прокомментировало начальство, бросая на стол бумаги. - Все это крайне неприятно.
     - Боюсь, вы правы, министр, - согласился с ним Прайор. Он сидел, выпрямившись и непринужденно положив руки на подлокотники кресла. ?И, насколько я понимаю, - думал он про себя, - ты остался в круглых дураках, высокомерный ублюдок?.

***

     Известный актер обнимал девушку, прижав ее голову к своей груди и устремив туманный взгляд на залив Сан-Франциско. Он поцеловал девушку и сказал, что любит ее. Было ясно, что герой тоже был любим. Ветер растрепал ее длинные темные волосы.
     Затем известный актер с решительным видом сел в машину и газанул, сообщив по радиотелефону о своем местонахождении и куда теперь направляется, после чего проверил в бардачке, на месте ли оружие.
     Поле до тошноты надоел известный актер. Она повернулась и посмотрела на белый круг проекционного отверстия, откуда выходил светящийся луч. Затрещал звук, замелькали кадры, и фильм остановился. Зрители начали свистеть и захлопывать киномеханика.
     Уже темнело, когда она вышла из кинотеатра. Она пересекла улицу и бесцельно побрела к ближайшему перекрестку. Пола взглянула на светофор, который тут же переключился на зеленый. Три машины успели проскочить, две остановились, а в борт третьей машины врезался ?джип?, проезжавший перекресток. Раздался оглушительный удар и звон разлетающегося стекла. Она уже ушла, а огни светофора все мигали, переключаясь с красного на желтый, с желтого на зеленый...
     Она бродила больше часа и, как шкодливая девчонка, развлекалась, находя удовольствие в различных пакостях: гасила фонари, включала сигнализацию в зданиях, заставляла звонить телефоны в пустых будках.
     Время от времени она останавливалась, озираясь по сторонам, из боязни быть схваченной за руку и препровожденной в известное ей место. Ближе к ночи усилился ветер, особенно дуло на берегу Темзы, куда она пришла. По реке в обоих направлениях курсировали суда, украшенные гирляндами разноцветных лампочек. Ей было ужасно одиноко.
     Она зашла в паб выпить и послушать ансамбль, который выступал живьем, не под фонограмму. Певец оказался высоким парнем, с длинными черными волосами. Она безо всякого труда заставила его обратить на себя внимание. Она чувствовала всем телом, как давит на него громкая музыка, как басы поднимаются от ступней вверх по ногам и разбиваются ударной волной о солнечное сплетение.
     Закончив играть, музыканты спустились со сцены и направились в бар. Певец подошел к ней с вопросом:
     - Хочешь выпить?
     - Хочу. И поесть не откажусь. Попозже.
     Он с любопытством посмотрел на нее и рассмеялся.
     - Хорошо, идет.
     Такое с ним случалось и раньше. Пока он расплачивался за выпивку, Пола, не отрываясь, смотрела на его черные волосы, отливающие полуночной синевой.

     Она лежала голая, устремив взгляд в потолок и чувствуя, как его волосы щекочут грудь. Когда он целовал ее, волосы падали ей на лицо, и она ощущала их нежное прикосновение.
     Он обнял ее, но она больно укусила его в плечо.
     - Ты что! Больно же! - вскрикнул он и отпрянул назад.
     Она укусила его второй раз, еще больнее.
     - Черт! - Он инстинктивно ударил ее по лицу, и она, задыхаясь, впилась в его тело ногтями.
     - Так ты этого хочешь? - спросил он, загляд