.
как же называется эта ваша страна?
     - Финляндия?
     - Ну да, вот именно. Каково положение в Финляндии? Пытаются  ли  и  там
мужчины отобрать власть у женщин? Собираются ли мужчины Финляндии пробраться
к руководству деловой жизнью или же им по-прежнему довольно хлопот на кухне,
у стиральной машины и прочих домашних забот? Я  слышала,  что  "Society  for
Domination of Woman" тоже собирается развернуть международную  деятельность.
Поэтому во всех странах нам следовало бы организовать  энергичный  отпор,  и
как можно скорее! Что вы думаете об этом, миссис Калсен-Кэнэнэн?
     - Условия в Финляндии настолько отличны... - начала я.
     - О-о-о! Неужели там господствуют мужчины?
     - В некотором роде... отчасти...
     - О, святой дым! Я так и  предполагала!  Значит,  там  точно  такое  же
положение, как и в прочих отсталых... ах, простите,  слаборазвитых  странах.
Очень хорошо, что я встретила вас. Вы ведь  знаете  мужчин,  не  правда  ли,
миссис Кал...?
     - Карлссон-Кананен. Да, конечно. Я два раза была замужем.
     - Этого мало. Я - восемь  раз.  Несчастная  любовь  приводит  обычно  к
браку, а затем все попавшие в брачные сети  горюют  об  утраченной  свободе.
Мужчины не рождаются хорошими мужьями, женщинам приходится  их  воспитывать.
Но где же нам взять для этого  достаточно  времени?  После  смерти  Брюса  я
твердо решила, что не выйду больше замуж. Я не  хочу  влюбляться  в  девятый
раз, хотя у меня теперь как раз  самый  опасный  возраст.  Мы  ведь  с  вами
примерно ровесницы, не правда ли?
     - Я  чуточку  моложе,  -  ответила  я  с  досадой.  -  Мне  в  сентябре
исполнилось сорок один...
     - Для  идейной  деятельности  разница  в  возрасте  не  имеет  никакого
значения, миссис Калсн... Во всяком случае, у нас есть общая  цель:  держать
мужчин в повиновении. А теперь  я  осмелюсь  предложить  вам,  чтобы  вы  по
возвращении домой сразу  же  взялись  за  организацию  финской  национальной
секции "Society for Stupidity of Men". Я знаю, что  у  вас  нет  необходимых
средств, но это дело поправимое. Мой благотворительный фонд "Rachee &  Bruce
Turnnack Foundation" пожертвует вам для начала сто  тысяч  долларов,  и  это
будет вашим основным капиталом. Кроме  того,  мы  сможем  присылать  в  вашу
страну выдающихся ученых-женщин, а иногда, пожалуй, и мужчин  (зачем  же  от
них начисто отказываться?) для чтения лекций и преподавания в  школах.  Если
наше движение даст в Финляндии хорошие всходы, можно будет выделить из  того
же фонда  моего  имени  ссуды  финским  любителям  науки,  что  позволит  им
приезжать сюда в  Америку  для  продолжения  своей  учебы.  Особенно  важной
задачей я считаю измерение седалищ. Доктор Ламберт  уже  сейчас  располагает
абсолютно неопровержимыми доказательствами той истины, что сидячий  труд  не
подходит мужчинам, в силу чего их и не следует сажать на руководящие  посты.
Исключение составляют  лишь  сенат  и  конгресс,  где  работают  седалищными
мышцами,  а  также  венецианские  гондолы,  для  управления  которыми  можно
по-прежнему оставить мужчин-гондольеров. Как я уже сказала  вначале,  миссис
Карлессон, цель моя состоит в том, чтобы помочь  вашей  стране,  попавшей  в
столь бедственное  положение.  Финляндия  должна  непременно  войти  в  союз
передовых наций, где доминирующую роль играют женщины  и  где  всеми  делами
руководит предприимчивый женский ум, а не грубые мужские  седалищные  мышцы.
Ну вот и все. Теперь вам, я надеюсь, примерно ясна суть дела? Желаете ли вы,
как финская деловая женщина, вступить в наши ряды?
     - В принципе у меня нет никаких возражений, но  сначала  надо  выяснить
обстановку.  Завтра  я   уезжаю   обратно   в   Финляндию   и   сообщу   вам
незамедлительно, какие действия будет для меня возможным предпринять.
     - Блестяще,   миссис   Карлсен-Кюнэнееен!   И    помните,    что    мой
благотворительный фонд готов поддержать вашу деятельность.
     Я встала, чтобы поблагодарить миссис Терннэкк и попрощаться с  нею,  но
она уже совершенно освоилась с  обстановкой  и  чувствовала  себя  настолько
по-домашнему, что спокойно раскрыла сумочку и снова достала плоскую фляжку с
виски. Принципы ее были непоколебимы: она и на этот раз отказалась от воды и
наслаждалась виски в неразбавленном виде. Затем  эта  победительница  восьми
брачных кампаний стала интересоваться моими деловыми успехами.
     Когда я рассказала ей, между прочим,  о  системе  ПУ,  она  в  восторге
воскликнула:
     - Ну, так у вас, стало быть, просто  выдающиеся  заслуги  в  борьбе  за
права женщин!
     Внезапно взгляд ее сделался как бы отсутствующим, словно она вспоминала
что-то пережитое, после чего она вдруг спросила:
     - Вы успели взять патент на ваше изобретение?
     - Нет.
     - Продайте идею мне!
     - Возьмите ее даром.
     - Нет, я ничего не беру даром. Даже пекарь продает все, что он намесит.
"Передвижные удобства"... "Передвижные удобства"...
     Она залпом опорожнила стакан и, вскочив, воскликнула:
     - Миссис Карлсен! Вы  дали  мне  в  руки  действенное  оружие,  которое
наконец-то поступит в серийное производство. "Передвижные удобства" -  какая
сатанинская пытка для мужчин, привыкших хлестать пиво! Нет, теперь я  должна
идти! Я немедленно поставлю вопрос перед плановым  отделом  моего  концерна.
"Передвижные    удобства"    -    да     вы     просто     гений,     миссис
Карл-будьте-вы-кем-угодно!
     Миссис Терннэкк посмотрела на свои часы, которые  всегда  напоминали  о
том, что время - деньги. Она  больше  не  могла  тратить  ни  одной  минуты.
Прощаясь со мной, она на ходу сделала предложение:
     - Согласны на обмен? Если вы разрешите мне  запатентовать  на  мое  имя
"передвижные удобства", то я сегодня же передам вам  разработанные  доктором
Ламбертом диаграммы седалищных  измерений  мужчин.  Ну,  согласны?  Вот  моя
визитная карточка.
     - Благодарю вас. Разумеется, я согласна.
     Она бросилась к выходу, восклицая в воинственном задоре:
     - Ах, святая корова, вот это лакомая штучка! Теперь у меня снова  будет
случай прижать сенат и компресс. Ну и дыму будет,  когда  все  мужские  идеи
сгорят дотла! И уж клянусь, не будь я Рэйчел Терннэкк,  что  писсуаристам  в
этой стране не дождаться никакой пощады!
     Она выбежала в коридор и устремилась к лифту.
     - Вниз, на первый этаж,  скорее!  -  приказала  она  лифтеру  и  еще  в
последний момент крикнула: - Миссис... миссис финка! Пишите мне. И  помните:
первая задача - обмерить у финских мужчин...
     Голос ее потонул в  шахте  лифта.  Я  заперла  дверь  номера  на  ключ,
бросилась на диван и, к моему великому огорчению, должна была признать,  что
за эти годы я отвыкла от  своей  родины.  Неужели  все-таки  мистер  Менккен
говорил сущую правду, утверждая, что и у мужчин тоже бывают мозги?


x x x

     "Всех женщин, достигших пятидесятилетнего возраста, надо неукоснительно
сжигать на костре", - так повелел некогда жестокий Дракон. Чудовищная идея -
даже в устах мужчины. Правда, за истекшие столетия средняя продолжительность
жизни женщины настолько возросла, что если бы Дракон был жив, он говорил бы,
вероятно, уже  о  женщинах,  достигших  семидесятипятилетнего  возраста,  и,
следовательно, у миссис Терннэкк оставалось бы еще впереди  семь  прекрасных
прощенных лет, полных кипучей деятельности.
     С легким сердцем и бесценными таблицами седалищных измерений  вернулась
я в Финляндию после успешного завершения моего посольства и сразу  попала  в
окружение корреспондентов и радиорепортеров, требовавших  у  меня  интервью.
Что ж, я сумела из перышка  сделать  пять  кур,  как  сказал  Ханс  Кристиан
Андерсен. Повсюду я видела плоды своих трудов: многие мальчишки  разгуливали
по  улицам  в  ковбойских  штанах,  засунув  за  пояс  игрушечные  техасские
пистолеты;  на  груди  моего  шофера  красовалось  прелестное   произведение
западной культуры: галстук из искусственного шелка, на котором был отпечатан
гавайский пейзаж и три девицы с обручами "хула-хуп";  заслуженный  почтальон
Йоганссон - честный государственный служащий, раз в день  заходивший  в  мою
контору, - курил сигареты "Кэмел",  а  министр  З.,  по  чьей  инициативе  я
отправилась за океан, в эту столь выгодную миссию попрошайничества,  теперь,
когда я пришла к нему, чтобы доложить о своих впечатлениях  от  поездки,  не
переставая жевал резинку. За этим занятием я и застала его.
     - Мадам,  вы  великолепная  женщина!  -  воскликнул  маститый  деятель,
бросившись пожимать мне руку обеими руками, готовый чуть ли  не  расцеловать
меня. - Вы поистине выдающийся человек, вы наша  благодетельница!  Мне  ведь
тоже досталось десятка полтора посылок с американскими подарками!  Моя  жена
наконец-то получила норковую шубку, о которой так давно мечтала,  а  младший
сынишка - ковбойские сапоги. Если так будет продолжаться и дальше, мы  скоро
заживем, как в раю. Благодарю вас,  благодарю  от  лица  миллионов  людей  и
заявляю: если у вас когда-нибудь  возникнут  трудности,  которые  я  хоть  в
какой-то  степени  смогу  облегчить,  то  без  всяких  церемоний  сразу   же
обращайтесь прямо ко мне. Примите, мадам, мои наилучшие и сердечнейшие...
     Я была не в силах выслушать до  конца  его  сладчайшие  дипломатические
любезности и постаралась уклониться  от  столь  торжественного  приема:  мне
захотелось почему-то кислого ржаного хлеба...
     Энсио Хююпия в мое отсутствие отличился: целых три недели  он  потратил
на лечение в противоалкогольном стационаре  и,  естественно,  дела  запустил
невероятно, что и можно было ожидать от мужчины. Все же он кое-что  придумал
и разработал некоторые новые планы, о чем я расскажу в следующих  главах,  и
раза два ходил в суд - улаживать какие-то дела, связанные с нормированием  и
лицензиями.
     Когда я преподнесла ему в подарок по случаю моего  возвращения  коробку
сигарет, он был явно разочарован и с нескрываемой грустью спросил:
     - Разве в самолете больше не продают коньяк?..


ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ДЕРЕВЯННЫЙ САХАР

     Все главные женские общества, в  которых  я  выступила  с  докладами  о
результатах измерений, произведенных доктором  Ламбертом,  пока  что  заняли
выжидательную позицию. Коммерческая советница Санелма С. высказалась  в  том
духе, что время для проведения массовых седалищных измерений в нашей  стране
сейчас особенно  неблагоприятно:  большинство  мужчин  побывали  на  военной
службе и вследствие плохого питания и тяжелых условий  жизни  утратили  свои
нормальные  габариты,  ну,  а  тем,  кто  в  военные  годы  продолжал   свою
деятельность  в  тылу,  пришлось  поневоле  втискиваться  в   такие   тесные
бомбоубежища, что теперь они уже только с большим  трудом  могут  сидеть  на
двух стульях.  По  мнению  ответственного  директора  Фанни  К.,  проведение
измерений могло бы сейчас оказать политически  неблагоприятное  воздействие:
наши  обмеры  наверняка  были  бы  использованы  как  средство   пропаганды,
поскольку теперь вообще так много толкуют о восстановлении довоенного уровня
жизни. Магистр Рийта-Хелена Р., председательница "Союза  служащих  женщин  и
домашних хозяек", присоединилась к предыдущим  ораторам,  добавив  следующие
собственные соображения:
     - Я нисколько не сомневаюсь в научной убедительности таблиц  седалищных
измерений  доктора  Дика  Ламберта.  In  facto   они   обладают   величайшей
доказательной  силой,  однако  in  casu  (я  думаю  прежде  всего  о   своем
собственном муже) они могут иметь результативно очень негативное влияние. In
concreto изменения породили бы новые измерения и in fine нас  захлестнул  бы
поток измерений. In effectu мужчины ведь и  в  настоящее  время  лихорадочно
проводят обмеры бюста у женщин, и они  могут  опубликовать  результаты  этих
измерений in praxi, когда угодно. Я все-таки не желала бы, чтобы в  протокол
было записано  о  таблицах  измерений  седалища  у  мужчин  in  memoriam,  а
предлагаю вернуться к рассмотрению данного  вопроса  когда-нибудь  в  другой
раз.
     Мудрое и глубоко обоснованное слово магистра Рийты-Хелены Р. (она  была
преподавательницей латинской орфоэпии, до того как родила девятого  ребенка)
было принято с большим удовлетворением почти  во  всех  наших  организациях,
отстаивающих  интересы  женщин.   Итак,   мне   оставалось   только   срочно
телеграфировать миссис Рэйчел Терннэкк: "Седалищные  измерения  замаринованы
тчк  Повремените  перечислением   денег   присылкой   лекторов   тчк   Минна
Карлссон-Кананен".
     По-моему, я сделала все, что было в моих силах, чтобы поддержать миссис
Терннэкк в ее благородной деятельности.  Она  ответила  на  мою  телеграмму,
грозя немедленно приехать в Финляндию и на месте, лично,  изучить  ситуацию.
Одновременно она справлялась, имеются ли в Финляндии сигары  и  виски  и  не
следует ли запастись всем этим в Америке на время  поездки.  Я  сообщила  ей
действительное положение вещей и рекомендовала  отложить  поездку  до  лета,
когда  в  изобилии  будет   продаваться   "понтикка"   (водка   из   отходов
целлюлозно-бумажного производства), очень похожая на американское виски. При
этом я, как могла, расхваливала ей очарование  финского  лета,  неповторимую
красоту  бесчисленных  озер,  совершенно  позабыв  о  том,  что  она  питает
отвращение к воде и боится бактерий больше,  чем  бога.  После  девятнадцати
телеграмм она  согласилась  отложить  поездку  на  семь  месяцев  и  наконец
оставила меня в покое, что было как нельзя более кстати.  Дело  в  том,  что
Энсио Хююпия непрерывно донимал меня своими новыми выдумками, причем  многие
из них были осуществимы только с помощью хороших связей. А этим я,  кажется,
обладала теперь в достаточной мере.  Ведь  я  была  посланцем  доброй  воли,
бескорыстным пионером,  зачинателем  в  области  производства  эрзацев...  И
притом я - дитя черных дней - никогда не забывала о том,  что  сама  являюсь
сиротой. Друзей изумляли огромные размеры моих доходов,  крайняя  скромность
которых  еще  больше  удивляла  чиновников  налогового  управления   и   мою
американскую знакомую, миссис Рэйчел Терннэкк.


     На второй день рождества 1945 года Энсио Хююпия пригласил меня  к  себе
домой обедать. Заново обставленная  квартира,  прекрасно  одетая  хозяйка  и
щедрые дары богато сервированного стола - все говорило о хорошей конъюнктуре
на черной бирже. Находясь в  семье  Хююпия,  я  особенно  ясно  поняла,  что
опасения  миссис  Терннэкк  относительно   возможности   перехода   мирового
господства в руки мужчин были вполне  обоснованны.  Сила  частной  экономики
дала Энсио возможность захватить  власть.  Бывший  адвокатик  "ПОТС  и  Кo",
который порой на улице ревел, как буря, но дома едва слышно  попискивал,  со
временем превратился благодаря юридическому таланту  и  солидным  доходам  в
самодержавного царька своей семьи; жене  его  принадлежало  последнее  слово
только в том случае, когда она просила  прощения.  Теперь  это  был  уже  не
прежний кроткий "рыцарь жениной туфли", вечно в чем-нибудь  оправдывающийся,
а  какой-то  надменный  "фюрер",  один  многозначительный  взгляд   которого
заставляет жену молчать, а детей - учить  уроки.  У  меня  возникло  чувство
вины, ибо не кто иной, как я из года в год толкала его на дела,  требовавшие
смелости и решительности. Я совсем забыла, что мужчину  не  следует  слишком
поощрять и чрезмерно благодарить, ибо  все  это  действует  на  гипофиз  его
честолюбия, вызывая патологический душевный гигантизм. Симптомы этой опасной
болезни наиболее ясно проявляются в домашней обстановке, когда гости дивятся
волевым качествам мужа и умиленно восхищаются изысканными манерами  жены.  В
каждом мужчине скрыты  зачатки,  или  первоэлементы,  душевного  гигантизма.
Каждый мужчина горячо желает, чтобы его жена была Венерой Милосской: не имея
рук, она не могла бы проверять содержимое карманов своего мужа или  хотя  бы
пальчиком коснуться общей семейной кассы.
     Обычно  такие  визиты  превращаются  в  "деловые  обеды",  на   которых
приходится  очень  много  говорить,  прежде  чем  что-нибудь  дельное  будет
высказано. Энсио  хотел  представить  мне  доктора  Антеро  Куйвалайнена,  с
которым он познакомился, когда я была в  отъезде,  и  даже  заключил  с  ним
определенные соглашения. Антеро Куйвалайнен был  доктором  химических  наук.
Куйвалайнен означает "суховатый" - и это имя вполне подходило, ему.  Он  был
маленьким, хилым человеком - такого низенького росточка, что рюкзак, надетый
ему на плечи, обязательно волочился бы по земле. Прошло два часа, прежде чем
он сумел сообщить, что вообще - говорит -  очень  -  медленно.  В  Финляндии
слишком много господ и слишком мало джентльменов. Прослушав в  течение  трех
часов этимологические рассуждения доктора Куйвалайнена, я заподозрила в  нем
джентльмена. Он изложил в главных чертах нижеследующее:
     - Годы войны сделали нашу  жизнь  ненормальной.  В  данном  случае  под
нормальной жизнью я понимаю такое положение, когда статистика  человеческого
питания и  статистика  заболеваний  находятся  между  собой  в  определенной
гармонии. Под гармонией я понимаю  такое  соотношение,  которое  гарантирует
каждому человеку постоянную работу, и притом именно  такую  работу,  которая
соответствует его призванию. У меня два взрослых сына,  они  скоро  закончат
образование и получат профессию. Но что за радость  в  образовании,  если  с
этой профессией теперь невозможно никуда устроиться? И в данном случае causa
mali, то есть причина зла, кроется в ненормальности послевоенной жизни.  Как
вы, госпожа Карлссон-Кананен, вероятно,  прекрасно  понимаете,  мои  сыновья
посвятили свою жизнь одонтологии - зубоврачебному искусству. Но похоже,  что
им придется уехать в страны с высоким уровнем жизни, то есть  в  такие,  где
зубные врачи действительно нужны.
     Маленький сухой человек вытер со лба пот. Говорить ему было тяжело, но,
вероятно, он знал, что рыть канавы еще тяжелее, а потому  старался  по  мере
сил тащить тяжкое бремя.
     Я сказала ему:
     - Господин доктор, я никогда не слыхала, что у нас слишком много зубных
врачей.
     - Их вовсе не так много. В  странах  с  высоким  уровнем  жизни  зубных
врачей пропорционально несравненно больше. Но, чтобы вы поняли, где в данном
случае кроется causa mali, то есть причина  зла,  мне  придется  занять  еще
минуточку вашего драгоценного времени. Ненормальные условия жизни  сокращают
потребности и усиливают кризис.  Нам  не  хватает  многого,  очень  многого,
сударыня, но вот чего нам особенно не хватает и что в настоящее время у  нас
почти совершенно отсутствует, - это кариез, гниение зубов. Лишь после  того,
как в нашу страну начали прибывать  американские  посылки,  положение  стало
слегка изменяться к лучшему, но  только  слегка.  Нам  требуется  решительно
усилить гниение зубов, чтобы  статистика  заболеваний  стала  нормальной,  а
профессия одонтолога - выгодной. Алвар Вилска указывал, что кариоз  является
ценнейшим фактором, способствующим процветанию также  других  болезней.  Все
это увеличивает занятость врачей,  а  в  результате  повышает  их  жизненный
уровень. Поскольку мне известно, что вы, госпожа  Карлссон-Кананен,  женщина
смелая, умная, свободная от предрассудков и вы пользуетесь в настоящее время
влиянием и связями несравненно в большей степени, чем мы, скромные труженики
науки, я и осмеливаюсь обратиться к вам.
     - Неужели вы хотите, чтобы я снабжала вас кариозом? - изумилась я.
     Маленький жрец науки снова вытер лоб и тихо ответил:
     - В некотором роде да, мадам. Однако мы скажем об этом несколько иначе.
Гниение зубов есть зло, но оно имеет свою причину, которая вовсе не является
злом и даже доставляет удовольствие. Вы, конечно,  догадываетесь,  что  речь
идет о сладостях и в данном случае о сахаре.
     Я по-прежнему сильно недоумевала, но,  к  счастью,  Энсио  Хююпия  взял
слово и, точно факелом, осветил потемки:
     - Д