ествия,
       необычайные   сны   и   душевные  испытания,  популярность,  порой
       опасности,  удача  в  деловых  предприятиях и в азартной игре. Вам
       следует   искать   себе   супруга   в   каком-нибудь   иностранном
       государстве.   Он   может  быть  старше  вас,  либо  вдовец,  либо
       разведенный,  либо  лысый,  либо  пышноволосый.  Он  Дева,  но  не
       целомудрен,  он  ходит,  ступая  носками  внутрь,  храпит  во сне,
       страдает разлитием желчи, говорит наиболее охотно о себе самом.

            Все небесные знаки рекомендуют вам уехать из Америки, пока вы
       не  достигли  двадцатилетнего возраста. Время вступления в брак не
       определено.  День  вашего  счастья - суббота, а миг вашего счастья
       пока остается тайной.

            Чикаго, декабря 16 дня 1916 года.

УИЛЬЯМ БЬЮЧАРД
                                          профессор            астрологии
                                     университета    Беатрис   Маккеллар,
                                     почетный  член  научных обществ США,
                                     почетный        доктор       частных
                                     университетов    Абруццо,    Ляо-си,
                                     Гасмата, Кутарадза и др.

            (печать)

     Итак, я рискнула раскрыть одну свою тайну. После гороскопа  Бьючарда  я
заказывала еще примерно дюжину гороскопов (последний - недели две назад), но
их я не хочу  публиковать,  ибо  воспитанный  человек  должен  хоть  кое-что
держать в тайне. Я верю в гороскопы -  считайте  это  моим  недостатком  или
слабостью. Все мои гороскопы в главных чертах оправдывались.  Моя  судьба  -
Дева. Если я отступала от этого знака, меня  ждало  разочарование.  Мужчины,
рожденные под знаком Девы, конечно, являются чем угодно, только не девами  -
иногда это просто отвратительнейшие свиньи, как можно заметить из истории  -
но ведь и женщины тоже бывают ангелами лишь символически.
     Начиная  самостоятельную  жизнь  сознательной,  работающей  женщины,  я
старалась избегать всех мужчин, рожденных под  знаком  Девы,  поскольку  мой
гороскоп предупреждал, что они ходят носками внутрь,  как  бы  охраняя  свою
невинность. Но вскоре я заметила, что в  действительности  многие  Стрельцы,
Рыбы, Львы зачастую подражают Деве. Правда, только в  отношении  походки.  С
годами, однако, мое знание людей развилось и  стало  глубже  и  я  научилась
разбираться в мужчинах довольно основательно даже без гороскопа. Я заметила,
что по самой сути своей мужчины жалки,  но  они  отлично  скрывают  это  при
помощи самолюбия или хорошего  аппетита.  На  основании  довольно  солидного
житейского опыта я пришла к  интересному  выводу:  если  женщина  устала  от
ухаживаний мужчины и хочет избавиться от них, ей лучше всего выйти замуж  за
своего преследователя  -  таким  способом  она  скорее  всего  избавится  от
надоевшей ей галантности. Почти все мужья обращаются с женами дурно  или  же
вовсе никак не обращаются. Это я тоже знаю из житейского опыта.
     Осенью 1933 года  мне  представился  прекрасный  случай  узнать  мужчин
поближе. Чтобы и теперь не возникло никаких недоразумений  и  моя  моральная
выдержка и стойкость не подверглись превратным толкованиям  (ведь  некоторые
современные  женщины  похожи  на  "быстрооткрываемые  пакеты"),  я  всего  в
нескольких словах расскажу о характере моих исследований.  Я  была  одинока.
Целыми днями я трудилась в "ПОТС и Кo", где царила вечная спешка,  а  долгие
вечера проводила в своей маленькой квартире, и соседское радио научило  меня
уважать тишину. В то время я была одинока,  прежде  всего  потому,  что  мои
отношения с одним молодым человеком были прерваны как раз  накануне  Иванова
дня. Я не назову его имени, но  во  избежание  недоразумений  и  кривотолков
скажу лишь, что это был не Ассери Торопайнен и не Григорий Ковалев,  которые
ухаживали  за  мною  тогда   же,   а   некий   певец,   исполнитель   модных
песенок-боевиков, не имевший возможности стать  знаменитым  -  у  него  были
плохие зубы, жиденькие волосы и слишком хороший голос.
     Прекрасные замыслы рождаются в тишине и одиночестве. Однажды,  в  такой
вот одинокий час, мне пришла идея начать  по  вечерам  зарабатывать  деньги.
Честным путем.  Я  стала  давать  уроки  английского  и  испанского  языков.
Несмотря на кризис, желающих учиться - женщин и мужчин - было хоть отбавляй.
Они надеялись продвинуться в жизни с помощью иностранного  языка  и  ставили
перед собой задачу усвоить тысячу английских  слов,  не  изучая  грамматики.
Среди жаждущих учения были господа, приходившие на  урок  только  по  одному
разу. Это были те вечно ищущие натуры, что убивают массу времени  на  чтение
газетных объявлений и по ошибке принимают учительницу иностранных языков  за
массажистку. С ними, правда, было немного хлопот, ибо они  удалялись  обычно
сразу же после того, как я рекомендовала им попытать счастья в другом месте.
Сложнее было с теми господами, которые надеялись  выучить  иностранный  язык
при помощи ухаживания. Уже после  второго  урока  они  предлагали  перенести
занятия в какой-нибудь ресторан, где им было бы удобно сделать  признание  в
любви. Разумеется, в любви не к науке, а к  учительнице.  Их  глупость  меня
забавляла. Они с презрением говорили о браке, потому что  были  женаты,  они
уважали добродетели  женщины,  но  влюблялись  в  ее  пороки  и,  что  самое
комичное, были умеренны в употреблении алкоголя и вовсе не пили дома.
     Я была бы очень несправедлива к мужчинам, если бы разделила  их  только
на основные классы - на дураков, свиней, потаскунов и хамов. Я  нашла  в  их
массе множество  приятных  исключений,  милых,  очаровательных  человеческих
индивидуумов, которые могли бы наверняка стать образцовыми мужьями, если  бы
матери с детства не испортили их скверным воспитанием. На множестве примеров
я убедилась, что когда мужчина любит, брак для него ничего не  значит;  если
же брак для него самое важное, тогда любовь ничего не значит.
     В роскошно издаваемых женских журналах  и  в  книгах,  рассчитанных  на
дорожное чтение, можно нередко встретить истории о любви, вспыхнувшей  между
учительницей  и  учеником.  Эта  идея  не   представляется   мне   абсолютно
невероятной, просто она чересчур потрепана. Но  да  будет  и  мне  разрешено
присоединиться к толпе треплющих бедную тему - идея не слишком уж пострадает
от этого - и  рассказать  о  том,  как  один  мой  ученик,  молодой  магистр
математики, влюбился в меня. Я познакомилась с ним в "ПОТС  и  Кo",  где  он
временно работал летом 1933 года, замещая сотрудников, ушедших в  отпуск,  и
таким образом зарабатывал деньги, необходимые ему для продолжения учебы. Это
был высокий белобрысый юноша, года на  три  моложе  меня.  Однажды  вечером,
когда мы вместе вышли из  конторы,  он  пригласил  меня  в  маленькое  кафе,
заказал одну порцию мороженого и убежал. Через минуту он вернулся и радостно
сообщил, что сумел выудить из телефона-автомата несколько монеток, а  потому
может угостить меня второй порцией.
     - Спасибо, Харрас, мне хватит этого, - сказала я по-приятельски.
     Он, наверно, был очень рад тому, что  я  удовлетворилась  столь  малым.
Достав карандаш, он принялся чертить на скатерти какие-то уравнения и  вдруг
сказал:
     - Минна, ты красивая девушка.
     Я усмехнулась. Он произвел еще какое-то  вычисление  и  снова  огорошил
меня вопросом:
     - Сколько ты зарабатываешь?
     - Это секрет.
     - Вот как? Тогда мне нечего подсчитывать.
     - Ты, собственно, о чем?
     - Я рассчитывал... если бы мы поженились...
     - Поженились? Мы?
     - Да. Но теперь с этим придется повременить.  Я  только  осенью  получу
постоянную работу и вот думал, что до тех пор мы могли  бы  пожить  на  твою
зарплату.
     Он смотрел на меня сквозь выпуклые стекла очков явно  разочарованно.  Я
заметила, что он  совершенно  серьезен.  Это  был  честный,  добропорядочный
юноша, но, поскольку добропорядочность не что  иное,  как  наивность,  я  не
почувствовала особого интереса к его искренному предложению. Однако  я  была
уверена, что нашла бы в нем мужа, не способного на малейшую неверность.
     - Слушай, Харрас, - сказала я серьезно. - Мы знакомы всего лишь  месяц.
И только по службе. Женитьба не такое простое дело. Для этого надо иметь  не
только должность и зарплату.
     - А что же еще? - спросил он недоумевая.
     - Нужна любовь.
     Бедный парень покраснел как рак,  но  все-таки  сохранил  равновесие  и
сказал с самым авторитетным видом:
     - Я могу доказать математически, что лишь двенадцать процентов мужчин и
только сорок три процента женщин вступают в брак действительно по любви.  Не
следует доверять мужчинам,  заявляющим  о  своей  любви.  Обычно,  придя  на
поклонение, они целуют женщине руку, но, добившись  своей  цели  и  заключив
брак, они ждут, а иногда прямо требуют, чтобы женщина им целовала руки.  Вот
какова любовь!
     Мы вышли из кафе, охваченные довольно неопределенными чувствами. Харрас
проводил меня до дому и  надеялся,  что  я  приглашу  его  зайти.  Поскольку
приглашения не последовало, он деловито произнес:
     - Я забыл упомянуть, что принадлежу как раз к тем двенадцати  процентам
мужчин. Я почти абсолютно уверен, что люблю тебя.
     - Я очень сожалею, так как я  еще  не  принадлежу  к  тем  сорока  трем
процентам женщин. Будем просто друзьями.
     Он казался подавленным и с трудом проговорил:
     - Ты не похожа на настоящую американку.
     Он пожал мне руку и зашагал по направлению к Зоопарку. Тут я  заметила,
что он ступает носками внутрь. На следующий день я навела справки о дне  его
рождения. Он был Весы. Я не могла пойти  наперекор  моему  гороскопу.  Итак,
судьба моя и впредь оставалась Девой.
     Молодой математик по-прежнему был очень внимателен ко мне. Когда  он  в
середине августа закончил свою работу в "ПОТС и Кo" и перешел  на  службу  в
какое-то страховое общество, я временами даже тосковала о нем. Много  раз  я
вспоминала его неловкое объяснение,  его  немного  рассеянный  и  блуждающий
взгляд и его феноменальную пассивность. Чувство сожаления робко проникало ко
мне в сердце, когда я думала о его уравнениях. Он был как теленок,  которого
может любить только корова. В середине сентября приятным сюрпризом для  меня
явился его телефонный звонок; сугубо деловым тоном Харрас сказал, что  хочет
брать уроки английского языка. Я была почти убеждена, что это лишь  предлог,
но уже через два урока поняла, насколько я ошибалась. Он действительно хотел
овладеть иностранным языком,  а  не  мною.  С  математической  аккуратностью
заучивал он правила грамматики и  особенности  произношения,  выписывал  для
памяти идиомы и синонимы и ни разу не заговаривал о  других  делах.  Он  был
тактичен и вежлив, но как-то совершенно безлично. Во мне заговорило  женское
самолюбие. Неужто он и в самом деле  видел  во  мне  только  учительницу?  Я
нарочно попыталась навести разговор  на  клуб  "одиноких  сердец";  но  его,
по-видимому, гораздо больше интересовал перевод математических  терминов.  Я
откровенно   признаюсь,   что   употребила   всю    силу    своей    женской
привлекательности для пробуждения в нем природных охотничьих инстинктов,  но
не  потому,  что,  как  говорится,  "страдала  по  мужчинам",  а  просто  из
тщеславия, из желания быть замеченной, из желания принизить мужчину, сделать
его покорным воле женщины-повелительницы.
     Старые, укоренившиеся предрассудки, а не биология поддерживают в  людях
это милое верование-табу, согласно которому только  мужчина  может  и  имеет
право быть активным. Такое представление слишком  плоско.  Что  стало  бы  с
нашим миром, если бы человечество во всем полагалось на  активность  мужчин?
Браки держались бы от силы один месяц. Ибо каждый мужчина  готов  предложить
женщине страсть - на две недели, взамен же требует от нее два года  страсти,
двадцать  лет  любви  и  всю  жизнь  восхищения.  Активность  мужчины  сразу
кончается, едва он полюбит другую  женщину,  активность  женщины,  напротив,
только тогда и начинается! Даже если взять от мужчины все, что можно от него
получить, все равно никогда не вернешь того, что отдано ему. Если будешь  во
всем покорна, ты образец женственности (в глазах мужчин), но, если  проявишь
активность, тебя заклеймят как "охотницу до мужчин" и мужчины, и женщины.
     Не обращая внимания  на  пыльные  шлейфы  традиций  и  на  старый  хлам
предрассудков, я никогда не скрывала активного склада своего  характера.  Не
отрицаю, я покорила моего маленького математика в  той  заманчивой  надежде,
что он в порядке  ответной  услуги  покорит  меня.  Последнего,  однако,  не
произошло, так что мое знание людей оказалось на сей  раз  не  заслуживающим
даже удовлетворительной оценки. Харрас как был, так  и  остался  всего  лишь
математиком, духовную  пищу  которому  доставлял  исключительно  Пифагор,  а
удовлетворение  прекраснейшего  человеческого  влечения  обеспечивал  цинизм
господина Диогена.
     Наши  отношения  начались  и   кончились   в   области   математических
закономерностей. Он видел во всем и повсюду одни лишь геометрические фигуры.
Женская  красота  и  привлекательность   означала   для   него   лишь   дуги
определенного радиуса и соответствующие хорды. Там, где любой  нормальный  -
прошу прощения за слишком резкое слово! - нормальный и нормально чувствующий
мужчина восторженно созерцал хмельную прелесть плоти, он видел лишь  дуговые
и угловые градусы. Казалось, он подходит к женщине с кронциркулем и  лекалом
в руке и оценивает  ее  прелести  по  теореме:  в  одной  окружности  или  в
окружностях одного радиуса равным хордам  соответствуют  и  равные  дуги,  а
меньшей хорде соответствует меньшая дуга, и наоборот; или же:  окружность  и
прямая могут иметь не более двух общих точек.
     Мужчины имеют обыкновение превозносить женщину в теории и презирать  ее
на практике. Во время нашей короткой связи этого не произошло,  поскольку  я
обладала более острым практическим умом, нежели маленький математик, готовый
вести статистику поцелуев, но не способный удовлетворительно  завязать  себе
галстук. Он зачастую был по-пустому глубокомыслен и склонен  теоретизировать
в любви,  составляя  нелепые  диаграммы  и  выдумывая  правила  для  чувств.
Разумеется, в теории он всегда  был  прав,  но  в  жизни  существуют  тысячи
мелочей, которые человеческий рассудок не может, да и  не  должен  понимать.
Меня глубоко оскорбляло, когда он, уставясь на мою грудь,  продолжал  думать
лишь об описанных дугах и вписанных  хордах,  бормоча  вполголоса:  "Прямая,
перпендикулярная к радиусу данной окружности  и  проходящая  через  конечную
точку  его,  является  касательной  к  названной  окружности  в   упомянутой
точке..."
     Около двух тысяч лет назад  какой-то  индийский  купец  придумал  новый
цифровой знак - ноль. Это до сих пор самая ходовая цифра! Я бы соединила  ее
знаком равенства с именами очень многих мужчин.


x x x

     На своем веку я встречала мужчин, которые боялись мухи в тарелке, но не
моргая глотали целого быка. Человек, о котором я хочу  рассказать,  спокойно
глотал и то и другое.  Это  был  здоровяк,  уроженец  Хяме,  по  образованию
агроном, желавший учиться английскому  языку.  Краснощекий,  он  чем-то  сам
напоминал быка, тянущего плуг, а его густые рыжеватые брови были  похожи  на
болотные кочки. Он уже  расстался  с  лучшими  гадами  молодости,  но  не  с
мечтами. А мечтал он не о земельной собственности,  для  ограждения  которой
обычно используют закладную, не о маленькой красной избушке на берегу озера,
украшенной, по  философу  Метерлинку,  самым  гуманистическим  орнаментом  -
бедностью, не об автомобиле "паккард", с помощью которого некоторые  деятели
эпохи кризиса доказывали нерентабельность сельского хозяйства, - его  мечтой
был хороший, породистый бык.
     После пятого урока он начал подозревать, что знание  английского  языка
не принесет ему славы. Он хотел знать  язык,  но  не  желал  утруждать  себя
учебой. Тем не менее он дважды в неделю являлся на  занятия  с  учебником  в
кармане; часа два читал мне основательную  лекцию  по  скотоводству,  вносил
условленную почасовую плату и отправлялся восвояси. Это был старый холостяк,
посвятивший жизнь самому себе и скотоводству. Выучив английские  эквиваленты
слов: кормоединица, жирномолочный и случка, - он решил, что  может  ехать  в
качестве сельскохозяйственного эксперта в Англию  или  в  Техас.  Он  служил
главным закупщиком в одной мясозаготовительной фирме, а  в  свободное  время
увлекался опытами по улучшению пород скота. Языка он не выучил, но зато круг
моих  познаний  в  области  скотоводства  колоссально  расширился.  Подумать
только, какие тирады мне приходилось выслушивать часами!
     "Предложение поросят на откорм и свиноматок сильно  возросло,  коров  и
быков-производителей в достаточной степени, зато телок и мясных овец еще  не
хватает.  Молочных  телят  кое-где  предлагают,  но  цена  слишком   высока.
Предложение овец также ограничено, лошадей же,  напротив,  продают  в  любом
количестве..."
     Я проявляла некоторый интерес к "науке о живом мясе", поскольку  мне  с
детства нравились лошади. Однажды вечером, после очень поучительного доклада
моего ученика о различных породах лошадей, я задумчиво сказала:
     - Чем больше автомобилей, тем меньше конокрадов...
     Густые брови агронома надвинулись на  глаза,  затем  встали  торчком  и
соединились с нависавшими на лоб волосами. Он медленно проговорил:
     - Что нейти Баранаускас хочет этим сказать?
     - Ничего оскорбительного, - ответила я не смущаясь. - Я привела  только
статистический факт: в Америке лошадей крадут с каждым годом все реже.
     - Так. Значит, вы не хотели задеть меня?
     - О, нисколько! Но если вы когда-либо участвовали в угоне лошадей, то я
могу вас утешить: американский президент Джордж  Вашингтон,  будучи  юношей,
тоже оказался замешанным в такого рода проделке.
     - Ну, ладно, коли так, - тихо пробормотал он и вдруг выпалил: - Кстати,
у вас чертовски красивое лицо, нейти Баранаускас, отличные зубы и... хорошая
упитанность.
     Он  окинул  меня  оценивающим  взглядом  скототорговца,  и  мне   вдруг
показалось, что он сейчас схватит меня за подбородок, силой раскроет  рот  и
начнет проверять зубы. Его брови зашевелились, как кусты  можжевельника  при
сильном ветре. Затем он кивнул, словно  одобряя  какие-то  свои  собственные
мысли, и сказал:
     - Исключительно хорошая упитанность.
     Тут и я стала подозревать, что уроков иностранного  языка  с  него  уже
довольно. Но я ошибалась, как обычно. Он спросил очень деловито:
     - Как это по-английски молодой бычок?
     - Bull calf, - ответила я.
     - Совершенно верно... Вот я рассказывал вам  про  бычка,  но  не  успел
сообщить, что...
     И он поведал мне следующую историю.
     - Послушайте, нейти Баранаускас, раз вы почти так же умны, как красивы,
то я уж посижу тут  еще  немного  и  доложу  вам  о  кое-каких  моих  идеях.
Разведение крупного рогатого скота в нашей  стране  находится  в  совершенно
запущенном состоянии. Ставились тут опыты по  освоению  джерсеек,  эйрширок,
бурых англичанок, голландок и рыжих датчанок. Но все с плохими результатами.
Мы должны вывести новую  национально-финскую  породу.  Я  сам  проделал  ряд
опытов на одной экспериментальной ферме и достиг обнадеживающих  результатов
с  помощью  перекрестного  осеменения.  Но  все  случные  фирмы  и  компании
быков-производителей восстали против меня!  Скотоводы  полны  предрассудков.
Они не хотят поверить, что  западнофинская  корова  и  лапландский  домашний
олень могут дать прекрасное потомство. Вообще, по моим наблюдениям,  финская
порода скота имеет склонность развиваться в чрезмерно рослую. Коровы  теряют
гармоничные пропорции тела. Круп у них теперь