орогая Минна, пока ты находилась в  Америке,  мне  пришла  в  голову
блестящая идея, с  которой  я  ознакомил  доктора  Куйвалайнена.  Мы  сообща
набросали план развития производства;  он  дает  новые  основания  верить  в
возможность экономической независимости  нашей  страны.  Как  ты,  вероятно,
помнишь, я однажды купил несколько сот гектаров леса - это, конечно, гораздо
меньше, чем у тебя, но все же и мой лес чего-нибудь да стоит. Лишь небольшая
часть этого леса вырублена на дрова и на чурки для  газогенераторов.  Однако
дерево значительно выгоднее продавать, перерабатывая его на  сахар.  Да,  из
дерева можно делать тот самый сахар, в котором  народ  Финляндии  так  остро
нуждается!
     - Позвольте мне доложить госпоже Карлссон-Кананен, - заметил  искренний
ревнитель гниения зубов, - что процесс  переработки  дерева  в  сахар  очень
сложен. Но  тем  не  менее  это  факт:  сахар  в  дереве  содержится,  и  по
изобретенному мною методу его можно так рафинировать, что никто  не  отличит
наш сахар от тростникового или свекольного. Я уже сейчас  предупреждаю,  что
изобретение надо непременно запатентовать.
     Я забыла, что женщина имеет право улыбаться мужчинам лишь в том случае,
когда лживые комплименты поклонников оттеняют ее действительные достоинства.
Но ведь речь шла о кариозе зубов, и  я  вспомнила  одну  чисто  американскую
поговорку: "Лучше нарыв на общественном теле, чем два - на собственной шее".
Я усмехнулась про себя, и сразу  же  восхищенные  улыбки  засияли  на  губах
мужчин.
     - Минна! Я знал, что ты одобришь наши планы! - воодушевился Энсио. - Ты
великолепна!
     - Я хотел бы сказать то же самое, - проговорил будущий усладитель жизни
финского народа. - Теперь я смогу продолжить мои ценные исследования,  плоды
которых будут вкушать все граждане. Сластены получат сахар, а зубные врачи -
столь нужный им кариоз. Я сегодня же сообщу моим сыновьям,  чтобы  они  пока
спокойно собирали старые иллюстрированные журналы.
     - Иллюстрированные журналы? - удивился Энсио Хююпия.
     - Да, конечно. Для своих приемных. Ведь это самая тонкая психотерапия -
просматривать иллюстрированные журналы,  ожидая  очереди  у  своего  зубного
врача.
     - Господа, - сказала я  с  искренним  возмущением,  -  что  значит  это
варьете? Во-первых, я не одобрила никакого плана, а во-вторых, мне не  ясно,
в чем, собственно, дело.
     Наступила короткая пауза. Мужчины уставились друг на  друга.  Живи  они
при дворе Людовика XIV, они, наверное,  предложили  бы  друг  другу  понюшку
табаку, чтобы чиханьем побороть смущение. Доктор Куйвалайнен сказал,  бросив
на Энсио взгляд, умоляющий о помощи:
     - Возможно, вы, юрист, изложите дело яснее? Я, конечно, могу  поправить
ошибочные толкования и уточнить некоторые понятия - поскольку  они  касаются
химии...
     Энсио Хююпия принялся объяснять:
     - Милая Минна (он обращался ко мне с такой теплотой и нежностью даже  в
присутствии своей жены), доктор Куйвалайнен и я - мы оба доверяем  тебе.  Ты
ведь знаешь, какие доходы можно извлечь из дерева?
     - Конечно.  Дерево  дает  жизнерадостному   лесовладельцу   возможность
беззаботно  получать  прибыль,  а  лесорубу,  которому  надоела  жизнь,  оно
предлагает крепкий сук, - деловито ответила я.
     - Дорогая Минна, не будь злой! - воскликнул Энсио.
     - Я бы назвал  сейчас  госпожу  Карлссон-Кананен  не  злой,  -  заметил
химик, - а склонной весело шутить. Конечно,  она  понимает,  что  все  самые
выгодные операции вначале являются только мечтами.
     Тщедушный мечтатель улыбнулся довольно тускло, как человек, долгие годы
живший на строгой духовной диете. Он давно уже мечтал не о женских ножках, а
лишь о кубических футах древесины, которые сулили ему больше сладости. Энсио
поковырял  в  зубах  -  тоже  проверенный  способ  восстанавливать  душевное
равновесие, - привел свои мысли в порядок и продолжал:
     - Извини, Минна, я буду говорить опять-таки о дереве, ибо именно в  нем
вижу теперь будущее нашей страны. Леса Финляндии таят  в  себе  до  поры  до
времени кое-что и помимо бумаги: в них сокрыто несметное количество  сахара.
Объединение "Карлссон" могло бы сейчас первым начать заводское  производство
древесного сахара.  Для  оборудования  и  пуска  завода  требуются  огромные
деньги...
     - Не вложу ни марки, - сразу же ответила я.
     - И не нужно! - подхватил и парировал мою реплику  Энсио.  -  Ведь  это
важно для всего народного хозяйства, речь идет о благе всего нашего  народа.
А раз  мы  прокладываем  путь  для  такого  широкого  производства,  тут  уж
требуется государственная поддержка.  Поэтому-то  мы  и  надеемся  -  доктор
Куйвалайнен и я, - что ты обратишься в  срочном  порядке  к  государственной
власти. Объединение "Карлссон" должно получить столько  общественных  денег,
чтобы оно могло построить и оборудовать вполне современный древесно-сахарный
завод и наладить на нем производство. За это дело не стоит приниматься, пока
мы не заручимся твердо гарантированной  государственной  поддержкой.  И  вот
вопрос о получении этих гарантий  мы  оставляем  теперь  на  решение  твоего
сердца. Минна, у тебя такие связи - воспользуйся же ими!
     Энсио сделал ударение на слове "связи" совсем так, как горный  советник
Калле Кананен, сумевший благодаря хорошим связям  развернуть  в  Соединенных
Штатах солидное производство: он изготовлял блесны, которые прибывали в нашу
страну едва ли не в каждой четвертой  посылке  американских  подарков.  Идея
древесного  сахара  была,  по-моему,  "любопытна"  в  такой  же  мере,   как
седалищные измерения миссис Терннэкк. Правда, доктор Куйвалайнен  представил
расчеты, согласно которым цена килограмма древесного сахара должна превышать
на сорок процентов цену сахара, ввозимого  из-за  границы  ("Будут  повышены
ввозные пошлины", - успокоительно заметил  Энсио),  но  вычисления  честного
ученого базировались почти исключительно на ощущениях его  большого  пальца.
Точно так же, как и  расчеты  миссис  Терннэкк.  Ведь  она  утверждала,  что
сидячий труд не пригоден для мужчин, поскольку  он  расширяет  их  седалища.
Однако я стала сомневаться в  справедливости  подобного  утверждения.  В  те
редкие вечера, когда я бывала в драме  или  в  опере,  мне  удалось  сделать
обратное наблюдение: седалищные габариты ведущих актеров и певцов  с  каждым
сезоном увеличивались примерно на дюйм, а  ведь  их  работа  вовсе  не  была
сидячей...
     Сильно сомневаясь в успехе операции с деревянным  сахаром,  я  все-таки
рекомендовала ее министру, о котором уже упоминалось выше;  он  принял  меня
сразу же после рождественских каникул. Он пребывал  в  отличном  настроении,
курил сигареты "Филипп Морисс" и тут же радостно объявил мне, что получил  к
рождеству   двадцать   американских   посылок.    В    магазины,    где    с
благотворительными целями  продавались  дефицитные  продукты  по  повышенным
ценам, он заходил теперь только ради проформы да еще, пожалуй,  потому,  что
жена его не могла отказаться от любой возможности побыть  на  людях.  Уделив
достаточно времени восхвалению собственного возросшего жизненного уровня, он
перешел к признанию моих заслуг:
     - Министерство народного обеспечения за все время своей деятельности не
смогло порадовать нас в такой степени, как  сделали  это  вы,  мадам,  когда
стали "посланником доброй воли". Кстати, на вас очень стильное платье. Какое
элегантное сочетание цветов.
     Я уже начала было опасаться приглашения на  "деловой  завтрак",  но,  к
счастью, министр вовремя вспомнил о своем высоком положении или, может быть,
просто понял, что красивая женщина всегда одевается так, чтобы все лучшее  в
ней было открыто. Я представила ему мою просьбу в очень сдержанном изложении
и  получила  обычный  ответ,  который   затем   передала   моим   энергичным
компаньонам: указанный министр относится к проекту  положительно  и  обещает
при первой возможности доложить о нем правительству.
     Поскольку нами выдвигался вопрос о состоянии народного питания (а не об
отсутствии кариоза, разумеется), то наш проект незамедлительно  рассмотрели,
и решение было положительным.
     Через полгода древесно-сахарный завод объединения  "Карлссон"  выпустил
первую партию  готовой  продукции:  шесть  килограммов  деревянного  сахара,
себестоимость которого достигла  двух  тысяч  двухсот  марок  за  килограмм.
Расчеты затрат, представленные доктором Куйвалайненом, не оправдались, и  он
испытывал беспокойство при мысли  о  будущем  своих  сыновей.  Тем  временем
производство  продолжали  -  ведь   дело-то   было   общественно   полезное,
направленное  на  улучшение  народного  благосостояния!  Однако   результаты
по-прежнему не удовлетворяли никого. Расход сырья был огромен, и потому цена
килограмма  сахара  оставалась  слишком  высокой.  Министерство  потребовало
объяснений. Я послала объясняться доктора Куйвалайнена, и снова мы  добились
распоряжения  продолжать  работу.  Правда,  на  этот  раз  -  с   некоторыми
изменениями  в  производственном  процессе.  В  качестве  сырья  теперь  уже
использовали не финское дерево, так как содержание сахара  в  нем  оказалось
чрезвычайно низким. Но свет ведь не сошелся клином на финском  дереве,  -  к
счастью, дерево имелось и в других местах (хотя  финнам  трудно  поверить  в
это). В Соединенных Штатах Америки на старых,  заброшенных  кладбищах  росли
клены, их древесина отличалась довольно большой сахаристостью, как установил
доктор Куйвалайнен, специально ездивший туда в научную командировку с  двумя
переводчиками. Поскольку опять-таки речь шла об  улучшении  питания  народа,
импорт американского сахаристого клена был разрешен особым постановлением, и
в адрес нашего знаменитого древесно-сахарного завода  прибыло  три  парохода
американских дров. Дело пошло лучше, и цена килограмма сахара упала до  двух
тысяч марок. Доктору Куйвалайнену снова пришлось  давать  объяснения,  и  он
сумел их дать с таким успехом, что вновь пришло  распоряжение:  производство
продолжать. Однако теперь мы  уже  ввозили  не  толстые  шишковатые  бревна,
употребляемые американцами на изготовление паркета, а закупоренный  в  бочки
кленовый сироп, из которого варить древесный сахар было уже гораздо легче...
     Доктора Куйвалайнена не приговорили ни к лишению  свободы,  ни  даже  к
штрафу, ведь он занимался исследованиями, содействуя развитию финской науки,
но все  же  после  всего  случившегося  его  уже  не  приглашали  во  дворец
президента на балы по  случаю  Дня  независимости.  Древесно-сахарный  завод
объединения "Карлссон" прекратил производство сахара  из  кленового  сиропа.
Остатки продукции пришлось распродать по цене пятьдесят марок за  килограмм.
Все  понесенные  объединением  убытки  возместила   государственная   казна,
поскольку даже канцлер юстиции  не  мог  найти  в  деятельности  объединения
никаких признаков обмана. Я была счастлива тем, что отделалась от  сахарного
производства, но зато для Энсио такой исход означал душевную травму.  Еще  и
по сей день он отказывается верить,  что  Финляндия  не  обетованная  страна
сахарного производства.
     Когда древесно-сахарный завод закрыли  ввиду  полной  нерентабельности,
Энсио впал в глубокую мрачность. Я  пыталась  его  утешить,  напоминая,  что
разведение сахарной свеклы тоже ведь сопряжено с  неприятностями,  поскольку
заводы могут работать лишь несколько месяцев в году; что же касается главной
причины кариоза, то ее, в недалеком будущем, бесспорно, начнут ввозить из-за
границы. Но он только понуро мотал головой, повторяя:
     - Как же быть с моими лесами?
     - Они всегда приносят выгоду. Бумага, сосновая смола, спирт, дрожжи...
     Он улыбнулся вымученной улыбкой старого инвалида  и  тихо,  со  вздохом
проговорил:
     - Да, но все это не приносит кариоза... Мне так хотелось, чтобы сыновья
доктора Куйвалайнена открыли свою практику!..
     - Они ее откроют. И тогда их  отец  сможет  прекратить  свою  практику.
Оставь все эти мысли, пойдем лучше со мною завтракать. У меня  тоже  имеются
кое-какие новые идеи.
     Лицо моего компаньона просветлело.
     - Минна, ты просто ангел!
     - Ошибаешься. Ангелом бывает только жена вдовца.


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ЗЕЛЕНЫЕ КОТЕЛКИ

     Неудача с производством деревянного сахара едва не  лишила  объединение
"Карлссон" доброй и незапятнанной славы (некоторые газеты делали все,  чтобы
очернить мою фирму), но Энсио спас ее в последний момент. А именно - по  его
совету мы стали производить сахарин. В то же время мы оборудовали  маленький
заводик  жестяной  тары,  который  начал  выпускать  практичные  и  красивые
коробочки для сахарина. Разбогатевшие на войне почтенные  граждане  покупали
коробки  в  ювелирных  магазинах,  а  простые  люди,  живущие  на  зарплату,
постоянно довольствовались добротными изделиями нашего объединения;  к  тому
же  полпроцента   чистого   дохода,   приносимого   жестяными   коробочками,
объединение жертвовало на различные благотворительные цели, и  это  избавило
нас от бремени налогов. Дурная  слава  Лукреции  Борджиа  оказалась  намного
долговечнее, нежели ее  поразительная  красота.  Я  пока  что  нисколько  не
опасалась преждевременной утраты какого-нибудь из атрибутов успеха. Мне было
только сорок лет, и никакими вспомогательными средствами косметики я еще  не
пользовалась. Что же касается моей славы, то она стала еще громче прежней  с
тех пор, как я начала бескорыстно служить общественному благу.
     В один прекрасный  день  мне  сообщили,  что  на  нескольких  пароходах
доставлены различные продовольственные, галантерейные и  бакалейные  товары,
завалявшиеся  на  армейских  складах  Соединенных  Штатов.  Шоколад,   лярд,
москитное масло, паста для бритья,  сироп  "кока-кола",  тальк,  открытки  с
видами и солдатские ботинки - всем этим торговать было нетрудно, но в  общей
массе лежалого довольствия имелось много изделий, не находивших сбыта.
     - Мадам  Карлссон-Кананен,  -  обратился  ко   мне   начальник   отдела
министерства,  которому  пришлось  заниматься  изучением  и   распределением
завали, полученной из-за океана, - не можете ли вы нам  помочь?  Министр  З.
рекомендовал мне проконсультироваться с вами. Вы контролируете такой широкий
сектор производственной и торговой  жизни  в  нашей  стране,  что  наверняка
сможете дать нам мудрые советы.
     - О  каких  изделиях  идет  речь?  -  спросила  я  чиновника,   который
производил впечатление человека искреннего и жизнерадостного. Видно,  он  не
особенно печалился о распределении американских товаров.
     - Ни оптовые, ни рознично-торговые предприятия не  желают  брать  вещи,
предназначенные для тропического климата, как, например, дубинки для  борьбы
со змеями, мазь от песчаных блох, снадобья для  бальзамирования  и  учебники
японской грамоты...
     - Кому  же  они  в  Финляндии  могут  понадобиться!  -  воскликнула   я
сочувственно. - Все это и у меня не вызывает никакого интереса.
     - К счастью, такого рода  предметов  очень  мало,  мы  можем,  наконец,
подарить их музею какого-нибудь миссионерского общества. Но возникает вопрос
о некоторых других товарах, имеющихся в огромном количестве.  О  возможности
их использования мне и хотелось бы потолковать с вами, госпожа экономическая
советница...
     - Не советница, а просто госпожа...
     - Простите, простите... Я был уверен,  что  вам  уже  объявлено...  Ну,
ладно... пусть это пока остается тайной...
     Стараясь скрыть свою неловкость, он начал быстро листать списки товаров
и продолжал:
     - Когда при распродаже с аукциона покупают сразу "весь скарб",  то  там
наряду со столовым серебром оказывается фикус и старая качалка.  Мы  тоже  в
некотором роде  купили  "весь  скарб"  и  теперь,  выражаясь  аллегорически,
погибаем, заваленные всеми этими фикусами и качалками. На таможенных складах
лежат, ожидая своего покупателя, две  большие  партии  неликвидных  товаров:
канадских лесных лыж и плотного шляпного фетра.
     - Шляпного фетра? - удивилась я. - Но ведь на  него  как  будто  должен
быть спрос.
     - Да, конечно. Все дело в том, однако, что министерство приняло решение
продать фетр и лыжи только оптом, в одни руки. Иначе говоря,  хотите  купить
канадские  лыжи,  покупайте  заодно  и  фетр,  и  наоборот.  Не  улыбайтесь,
сударыня, такое решение было принято единогласно и теперь уж с  этим  ничего
не поделаешь.
     Я не решалась сколько-нибудь обнадеживать его, пока не  познакомлюсь  с
образцами и не поговорю с моим мудрым советником  Энсио  Хююпия.  Время  для
разговора я выбрала неудачное: раннее утро, когда большинство людей страдает
хронической брюзгливостью. Умные люди  поэтому  выбирают  профессию  актера,
чтобы иметь возможность спать до полудня.  Энсио  не  нужно  было,  конечно,
менять профессию, только бы он  с  вечера  несколько  экономнее  пользовался
алкоголем, потому что чем более высокого градуса достигал он вечером, тем на
более низком уровне оказывался поутру. Когда я рассказала  ему  о  канадских
лыжах и о фетре, он обеими руками схватился за голову и взмолился:
     - Пощади, добрая душа! У меня и  так  голова  раскалывается  на  части!
Довольно с меня благотворительной деятельности... Впрочем,  ты  ведь  имеешь
право сама решать... Во всяком случае, я возражаю.
     Я не могла осуждать моего компаньона за мнение, несогласное с моим, ибо
если два человека всегда высказывают одно и то же мнение,  то  один  из  них
просто лишний. Кроме того, у мужчин наблюдается естественная  склонность  не
только к мании величия: для сохранения своего божественного  самомнения  они
считают необходимым по каждому вопросу возражать против предложений, которые
вносит женщина. Уродливое воспитание приучило их требовать от женщины любви,
почтения и притворства.
     И все же для меня явилось в какой-то мере сюрпризом,  когда  во  второй
половине дня Энсио пришел ко мне в кабинет  с  сияющими  глазами  и  веселой
улыбкой во весь рот. Он просил извинения за свою утреннюю  раздражительность
("Как мне избавиться от этой  чертовой  мигрени?")  и  сказал,  что  получил
образцы лыж и фетра...
     - Захватил их по пути в аптеку...
     Но он не ограничился тем, что раздобыл образцы. Он успел  пригласить  в
Правление нашего объединения экспертов и специалистов по лыжам и фетру -  на
вечернее  совещание.  Он  также  пригласил  на  это  совещание  в   качестве
наблюдателя заведующего рекламой нашего объединения, поэта Олави  Хеймонена,
который опубликовал наконец свой  первый  сборник  стихов.  В  честь  такого
события он отрастил усы и приобрел трость.  Об  этом  поистине  великолепном
чудаке я еще расскажу в одной из следующих глав. Здесь надо только отметить,
что он действительно родился поэтом - и это было несчастьем для него.
     Сведущие специалисты дали свое авторитетное заключение, разумеется,  за
хорошее вознаграждение, и плановому отделу объединения пришлось  работать  с
полной нагрузкой и даже сверхурочно. Фетр и лыжи со склада  лежалых  товаров
перешли в ведение объединения "Карлссон". На канадские лыжи сразу же нашлись
покупатели. Пять тысяч пар были проданы государственным лесным хозяйствам  в
Северную Финляндию. Из этих  лыж  изготовляли  отличные  приспособления  для
сушки обуви в лесных лагерях лесорубов, ими заменяли продавленные  сетки  на
старых кроватях, из них делали спицы для прочистки трубок,  дорожные  вешки,
гладильные доски и  сухую  растопку  для  печей.  Один  лесничий  попробовал
использовать эти лыжи по их первоначальному назначению, но попал в больницу.
В  свидетельстве  о  его  болезни  было  написано   неразборчивым   почерком
по-латыни: fractura femuris  complicata  и  по-фински:  осложненный  перелом
бедра при падении на канадских лесных лыжах.
     Остальные - примерно одиннадцать тысяч пар  -  были  проданы  мебельной
промышленности.  Один  талантливый  архитектор,  специалист  по  интерьерам,
удачно сооб