, - сказала она. - Мне так нравится смотреть в твои глаза.
   С рассветом комнату наполнили звуки утра. Ребенок  заплакал.  Девушка
взяла его в постель, дала ему грудь и запела, не открывая  рта,  песенку
из трех нот. Наконец они все уснули. Дамасо не слышал,  как  около  семи
девушка проснулась и вышла из комнаты; вернулась она уже без ребенка.
   - Все идут на набережную, - сказала она.
   Дамасо чувствовал себя так, будто проспал всего час.
   - Зачем?
   - Посмотреть на негра, который украл шары, - ответила она. - Его  се-
годня отправляют.
   Дамасо закурил.
   - Бедняга, - вздохнула девушка.
   - Что еще за бедняга? - взорвался Дамасо. - Никто  не  заставлял  его
быть сволочью.
   Девушка задумалась, опустив голову на грудь, а потом сказала, понизив
голос:
   - Это сделал не он.
   - Кто сказал?
   - Я точно знаю. В ночь, когда забрались в бильярдную, негр был у Гло-
рии и провел у нее весь следующий день до самого вечера. А потом  пришли
из кино и рассказали, что его арестовали там.
   - Глория может сказать об этом полиции.
   - Негр уже сказал. Алькальд пришел к Глории, перевернул у нее в  ком-
нате все вверх дном и пригрозил, что посадит ее как соучастницу. В конце
концов все уладилось за двадцать песо.
   Дамасо встал около восьми.
   - Оставайся, - сказала девушка, - зарежу на обед курицу.
   Дамасо стряхнул волосы с расчески, которую держал в руке, и сунул  ее
в задний карман брюк.
   - Не могу, - сказал он.
   Взяв девушку за руки, он привлек ее к себе. Она уже умылась и  оказа-
лась действительно очень юной, с огромными черными глазами, придававшими
ей какой-то беззащитный вид. Она обняла его и повторила:
   - Останься.
   - Навсегда?
   Слегка покраснев, она отпустила его.
   - Обманщик.

   Ана в это утро чувствовала себя усталой, однако общее волнение  пере-
далось и ей. Скорей обычного собрав у своих клиентов белье  для  стирки,
она пошла на набережную посмотреть, как будут отправлять негра. У прича-
лов, перед судами, готовыми к отплытию, гудела нетерпеливая  толпа.  Тут
же был и Дамасо.
   Ана ткнула его указательным пальцем в поясницу.
   - Что ты здесь делаешь? - подпрыгнув от неожиданности, спросил  Дама-
со.
   - Пришла с тобой попрощаться.
   Дамасо постучал по деревянному фонарному столу.
   - Типун тебе на язык, - сказал он.
   Закурив, он бросил пустой коробок в реку. Ана достала  из-за  корсажа
другой и положила в карман его рубашки. Дамасо не выдержал и улыбнулся.
   - Вот дура, - сказал он.
   - Ха-ха-ха! - рассмеялась Ана.
   Вскоре появился негр. Его провели посередине площади - руки были свя-
заны за спиной веревкой, конец которой держал полицейский. По бокам  шли
двое полицейских с винтовками. Он был без рубашки, нижняя  губа  у  него
была рассечена, а бровь распухла, как у боксера. Взглядов толпы он избе-
гал с достоинством жертвы. У дверей бильярдной, где, чтобы наблюдать обе
главные фигуры спектакля, собралось больше всего зрителей, молча стоял и
смотрел на него, укоризненно покачивая головой, хозяин  заведения.  Люди
пожирали негра глазами.
   Баркас поднял якорь. Негра повели по палубе к  цистерне  с  нефтью  и
привязали к ней за руки и за ноги. Когда на середине реки баркас развер-
нулся и дал последний гудок, спина негра ярко блеснула.
   - Бедняга, - прошептала Ана.
   - Преступники, - сказал кто-то рядом с ней. - Разве может человек вы-
нести такое солнце?
   Дамасо увидел, что голос, сказавший это, принадлежит какой-то страшно
толстой женщине. Он начал пробиваться через толпу к площади.
   - Много болтаешь, - прошипел он на ухо Ане. - Ты бы  еще  заорала  на
всю площадь.
   Она проводила его до бильярдной.
   - Хоть бы переоделся, - сказала она, прежде чем уйти. -  А  то  прямо
как нищий.
   Новость собрала в заведении шумную толпу посетителей. Стараясь обслу-
жить всех, дон Роке подавал на несколько столиков  одновременно.  Дамасо
ждал, чтобы он прошел около него.
   - Хотите, вам помогу?
   Дон Роке поставил перед ним полдюжину бутылок пива с надетыми на гор-
лышко стаканами.
   - Спасибо, сынок.
   Дамасо разнес бутылки по столикам, принял заказ и продолжал приносить
и уносить бутылки до тех пор, пока посетители не разошлись по домам обе-
дать. Когда на рассвете он вернулся к себе в комнату.  Ана  поняла,  что
Дамасо пьян. Она взяла его руку и приложила к своему животу.
   - Пощупай, - сказала она. - Слышишь?
   Дамасо не обнаружил никакого энтузиазма.
   - Шевелится, - продолжала она. - Целую ночь бил ножками.
   Но он не выразил никакого интереса. Занятый  своими  мыслями,  Дамасо
ушел на другой день очень рано и вернулся  только  после  полуночи.  Так
прошла неделя. В те редкие минуты, когда он, лежа на постели  и  покури-
вая, проводил дома, он избегал разговоров. Ана стала вдвое  внимательней
к нему. И в начале их совместной жизни был случай,  когда  он  вел  себя
так, а она не знала его характера и надоедала ему. И тогда, сев на нее в
постели верхом, он избил ее в кровь.
   Теперь она не проявляла нетерпения. Еще с вечера клала у лампы  пачку
сигарет - знала, что ему легче вынести голод и  жажду,  чем  отстутствие
курева. И вот, как-то во второй половине июля Дамасо пришел домой  вече-
ром. Ана подумала, что он, должно быть, уже успел здорово перебрать, раз
вернулся так рано, и встревожилась.  Поели  молча,  но,  когда  ложились
спать, у Дамасо, какого-то отупевшего и потерянного, вырвалось вдруг:
   - Уехать хочу.
   - Куда?
   - Куда-нибудь.
   Ана обвела комнату взглядом. Журнальные обложки, которые она сама от-
резала и наклеивала, пока не заклеила все  стены  цветными  фотографиями
киноактеров, выцвели и порвались. Она потеряла счет  мужчинам,  которые,
глядя с ее кровати на эти фотографии, постепенно  поглощали  их  цвет  и
уносили его с собой.
   - Тебе со мной скучно, - сказала Ана.
   - Дело не в этом, - сказал Дамасо, - а в городке.
   - Наш городок такой же, как все другие.
   - Невозможно продать шары.
   - Забудь ты о них, - сказала Ана. - Пока бог дает мне  силы  стирать,
тебе не нужно заниматься всякими темными делами. - И, помолчав, добавила
осторожно: - Не могу понять, как тебе пришло в голову это сделать.
   Дамасо докурил сигарету и ответил:
   - Так легко было, что я понять не могу, почему никто другой не  доду-
мался.
   - В смысле денег - да, - согласилась Ана. - Но чтобы прихватить  шары
- другого такого дурака не нашлось бы.
   - Просто я не сообразил, - сказал Дамасо. - Мне это пришло в  голову,
когда я увидел их в коробке за стойкой и подумал: так трудился,  а  уйти
придется с пустыми руками.
   - Несчастливая твоя звезда, - сказала Ана.
   Дамасо ощутил облегчение.
   - А новых не шлют, - сказал он. - Сообщили, что они вздорожали, и дон
Роке говорит, что теперь ему невыгодно.
   Он закурил новую сигарету и, рассказывая,  почувствовал,  как  сердце
его очищается от чего-то темного.
   Дамасо рассказал, что хозяин заведения решил продать бильярдный стол.
Этот стол теперь ничего не стоит. Сукно на нем из-за неумелой игры начи-
нающих сплошь в дырах и разноцветных заплатах, и надо заменять  его  но-
вым. А пока для любителей, состарившихся вокруг  бильярда,  единственным
развлечением остаются передачи чемпионата по бейсболу.
   - Вышло так, - закончил Дамасо, - что мы хоть и не хотели, а подложи-
ли всем свинью.
   - И никакой пользы не имеем, - добавила Ана.
   - А на следующей неделе и чемпионат кончится, - сказал Дамасо.
   - Не это самое плохое, - сказала Ана. - Самое плохое во всей этой ис-
тории - негр.
   Она лежала, положив голову к нему на плечо, как в  былые  времена,  и
чувствовала, о чем он думает. Подождала, пока он докурит сигарету, а по-
том сказала боязливо:
   - Дамасо.
   - Что тебе?
   - Верни их.
   Он закурил новую сигарету.
   - Я уже сам об этом несколько дней думаю, - сказал он.  -  Только  не
знаю, как это сделать.
   Они сговорились было оставить шары в каком-нибудь  людном  месте,  но
потом Ана подумала, что, разрешив проблему бильярдной, это  не  разрешит
проблемы негра. Полиция может по-разному объяснить появление  шаров,  не
снимая с негра вины. Может случиться и другое: шары попадут в руки чело-
века, который не вернет их, а оставит себе, надеясь потом продать.
   - Уж если взялся что-то сделать, надо доделывать до конца, - закончи-
ла она.
   Они выкопали шары. Ана завернула их в газету так,  чтобы  сверток  не
обнаруживал их формы, и положила в сундук.
   - Теперь дождемся подходящего случая, - сказала она.
   Но прошло две недели, а случай все не подвертывался.  Поздно  вечером
двадцатого августа, ровно через два месяца после кражи, Дамасо, придя  в
бильярдную, увидел дона Роке за стойкой; пальмовым веером он отгонял на-
секомых. Радио молчало, и это еще сильнее подчеркивало его одиночество.
   - Ну что, правильно я тебе говорил? - воскликнул дон Роке, словно ра-
дуясь, что его предсказание сбылось. - Все пошло к черту!
   Дамасо опустил монету в музыкальный автомат. Мощный звук и разноцвет-
ные мелькающие огни во всеуслышание, как  ему  показалось,  подтверждали
его преданность бильярдной. Однако до дона Роке, похоже, это  не  дошло.
Дамасо сел рядом с ним и попытался его  утешить  сбивчивыми,  малоубеди-
тельными аргументами. Дон Роке слушал с безразличным видом, лениво обма-
хиваясь ветром.
   - Ничего не поделаешь, - сказал он. - Чемпионат по  бейсболу  не  мог
длиться вечно.
   - Но шары могут найтись.
   - Не найдутся.
   - Не мог же негр съесть их.
   - Полиция искала повсюду, - с раздражающей  уверенностью  сказал  дон
Роке. - Он бросил их в реку.
   - А вдруг случится чудо и шары найдутся?
   - Брось фантазировать, сынок, - ответил дон Роке. - Дело  гиблое.  Ты
что, веришь в чудеса?
   - Иногда.
   Когда Дамасо покинул заведение, из кино еще  не  выходили.  Чудовищно
гулкие фразы то смолкали, то снова разносились над  спящим  городком,  и
немногие двери, еще остававшиеся открытыми, казалось, вот-вот закроются.
Побродив немного вокруг кино, Дамасо направился к танцевальному залу.
   В зале был только один посетитель, оркестр играл специально для него,
и он танцевал с двумя женщинами сразу. Остальные  женщины  чинно  сидели
вдоль стен, словно дожидаясь какого-то известия.  Дамасо  занял  столик,
махнул буфетчику, чтобы тот подал пива. Он стал пить прямо  из  бутылки,
отрываясь только чтобы перевести дыхание, и  наблюдал  через  стекло  за
мужчиной, танцующим с двумя женщинами. Обе они были выше мужчины.
   В полночь появились женщины, которые были в кино, а за ними не отста-
вавшие от них мужчины. Среди женщин оказалась и подруга Дамасо. Она села
к нему за столик.
   Дамасо даже не посмотрел на нее. Он выпил уже полдюжины бутылок  пива
и по-прежнему не отрывал взгляда от танцора. Тот танцевал теперь  уже  с
тремя женщинами, но не обращал на них никакого внимания, а был  поглощен
только тем, что выделывали его ноги. Он казался счастливым, и было  вид-
но, что он был бы еще счастливее, если бы, кроме рук и ног, у  него  был
также и хвост.
   - Этот тип мне не нравится, - сказал Дамасо,
   - Тогда не смотри на него, - посоветовала девушка.
   Она попросила у буфетчика немного выпить. Площадка заполнялась танцу-
ющими парами, но мужчина с тремя женщинами по-прежнему  чувствовал  себя
так, будто он один в зале. Во время какого-то па его  взгляд  встретился
со взглядом Дамасо; мужчина заработал ногами еще бойчее и,  улыбнувшись,
показал ему свои мелкие заячьи зубы.  Дамасо,  не  мигая,  выдержал  его
взгляд, и в конце концов тот перестал улыбаться и отвернулся от него.
   - Считает себя весельчаком, - сказал Дамасо.
   - Он и вправду весельчак, - сказала девушка. - Всегда, когда приезжа-
ет, заказывает музыку за свой счет, как все коммивояжеры.
   Дамасо посмотрел на нее блуждающим взглядом.
   - Тогда иди к нему, - сказал он. - Где кормятся трое,  хватит  и  для
четвертой.
   Она ничего не ответила, а только повернула голову в сторону  площадки
для танцев, отхлебывая маленькими глотками спиртное.  Бледность  желтого
платья подчеркивала ее нерешительность.
   Они пошли танцевать. Дамасо все мрачнел и мрачнел.
   - Я умираю от голода, - сказала девушка и, схватив его за локоть, по-
тащила за собой к стойке. - Тебе тоже надо поесть.
   Весельчак шел со своими тремя женщинами им навстречу.
   - Послушайте, - сказал Дамасо.
   Мужчина улыбнулся, но не замедлил шага. Дамасо стряхнул с  себя  руки
спутницы и преградил ему дорогу.
   - Мне не нравятся ваши зубы.
   Мужчина побледнел, но продолжал улыбаться.
   - Мне тоже, - сказал он.
   Прежде чем девушка успела остановить Дамасо, он двинул мужчину  кула-
ком в лицо, и тот так и сел на середине площадки. Никто  из  посетителей
не вмешался. Три женщины с визгом обхватили Дамасо, пытаясь оттащить его
в сторону, а его спутница тем временем стала заталкивать его  в  глубину
зала. Мужчина с разбитым, почти вмятым лицом встал на ноги,  подпрыгнул,
как обезьяна, на середине площадки и крикнул:
   - Играйте!
   К двум часам ночи заведение почти опустело, и  женщины  без  клиентов
сели ужинать. Было жарко. Девушка принесла тарелку риса с фасолью и  жа-
реным мясом и, усевшись за столик, стала есть все это одной ложкой.  Да-
масо бессмысленно глядел на нее. Она протянула ему ложку риса.
   - Открой рот.
   Дамасо уткнулся подбородком в грудь и качнул головой.
   - Это для женщин, - сказал он. - Мы, мужчины, не едим.
   Чтобы встать, ему пришлось упереться руками в стол. Когда он смог на-
конец обрести равновесие, то увидел, что перед ним стоит, скрестив руки,
буфетчик.
   - Девять восемьдесят, - сказал тот. - Этот монастырь не государствен-
ный.
   Дамасо отстранил его.
   - Педерастов не люблю, - сказал он.
   Буфетчик схватил было его за руку, но, взглянув на девушку.  отпустил
и только сказал вслед:
   - Потом поймешь, как много ты потерял.
   Дамасо вышел пошатываясь. Таинственный серебристый блеск реки под лу-
ной прорезал было в его мозгу светлую щель, но она тут же исчезла.  Ког-
да, уже на другом конце городка, Дамасо увидел дверь своей  комнаты,  он
готов был поспорить, что всю дорогу домой прошел во сне. Он потряс голо-
вой. Смутное, но сильное чувство подсказало ему, что, начиная с этой се-
кунды, он должен следить за каждым своим движением. Тихонько,  чтобы  не
было скрипа, он толкнул дверь.
   Ана проснулась и услышала, что он роется в сундуке.  Она  повернулась
от света карманного фонарика лицом к стене и вдруг поняла, что Дамасо не
раздевался. Внезапное озарение словно подбросило ее, и она села в посте-
ли. Дамасо со свертком и карманным фонариком стоял около открытого  сун-
дука.
   Он приложил палец к губам. Ана соскочила с постели.
   - Ты с ума сошел, - прошептала она и, подбежав к двери, быстро закры-
ла ее на засов.
   Дамасо сунул фонарик вместе с ножом  и  остроконечным  напильником  в
карман брюк и со свертком под мышкой двинулся прямо на нее. Ана  закрыла
дверь спиной.
   - Пока я жива, ты отсюда не выйдешь, - вполголоса сказала она.
   Дамасо попытался оттолкнуть ее.
   - Уйди, - прохрипел он.
   Ана вцепилась в косяк обеими руками. Они, не мигая, глядели друг дру-
гу в глаза.
   - Ты осел, - прошептала Ана. - Бог тебя наградил  красивыми  глазами,
но обделил мозгами.
   Дамасо схватил ее за волосы, вывернул руку и заставил нагнуться, про-
цедив сквозь зубы:
   - Сказал, уйди!
   Ана посмотрела на него сбоку глазом, вывороченным, как у быка под яр-
мом. На миг ей показалось, что она может вытерпеть любую боль и что  она
сильнее мужа, но он выворачивал ей руку все дальше и дальше. Наконец она
не выдержала, и к ее горлу подступили слезы.
   - Ребенка убьешь, - сказала она.
   Дамасо схватил ее и перенес на кровать. Едва почувствовав  себя  сво-
боднее, она прыгнула ему на спину, и, сцепившись, они повалились на пос-
тель. Оба задыхались.
   - Сейчас закричу, - шепнула Ана ему в ухо. - Пошевелись только, начну
кричать.
   Дамасо захрапел в глухой ярости и стал бить ее по коленям свертком  с
шарами. Громко застонав, Ана разжала ноги, но тут же, чтобы  не  пустить
его к двери, крепко обхватила руками и принялась уговаривать.
   - Честное слово, сама отнесу их завтра, - говорила Ана. -  Беременную
меня все равно не посадят.
   Дамасо вырвался.
   - Тебя все увидят, - сказала Ана. - Сегодня светло, полная луна - ты,
дурак, даже этого понять не можешь.
   Она попыталась снова удержать его, не дать ему вынуть засов из двери,
а потом, зажмурив глаза, замолотила по его лицу и  шее  кулаками,  почти
крича:
   - Зверь, зверь!
   Дамасо попытался защититься, и тогда она, ухватившись  за  деревянный
засов, большой и тяжелый, вырвала его из рук Дамасо и  замахнулась,  це-
лясь ему в голову. Дамасо увернулся, и удар пришелся по его плечу; кость
зазвенела, как стекло.
   - Шлюха! - взвыл он.
   Он уже не думал о том, что не надо поднимать шума. Он ударил Ану  на-
отмашь кулаком по уху и услышал глубокий стон и тяжелый удар тела о сте-
ну, но даже не взглянул на нее и вышел из комнаты. Дверь осталась откры-
той.
   Оглушенная болью, Ана лежала на полу и ждала: вот-вот что-то случится
у нее в животе. Из-за стены ее окликнули  глухим,  замогильным  голосом.
Она закусила губу, чтобы не разрыдаться. Потом поднялась на ноги и  оде-
лась. Ей не пришло в голову, как не пришло в голову и в тот  раз,  когда
он уходил за шарами, что Дамасо еще ждет за дверью,  понимая,  что  план
его никуда не годится, и надеясь, что она закричит или побежит  за  ним,
чтобы его удержать. Ана повторила ту же свою ошибку: вместо  того  чтобы
броситься догонять мужа, она обулась, закрыла дверь и  села  на  кровать
ждать его.
   Только тогда, когда дверь закрылась, Дамасо понял, что путь к отступ-
лению отрезан. До конца улицы его провожал лай собак, но потом наступило
какое-то призрачное молчание. Он шел по мостовой, стараясь уйти от звука
собственных шагов, казавшихся такими чужими и громкими в тишине  спящего
городка. Пока он не очутился на пустыре перед ветхой дверью  бильярдной,
никаких мер предосторожности он не принимал.
   Зажигать фонарик на этот раз не понадобилось. Укреплена  была  только
сама дверь, в том месте, откуда он вырвал тогда петлю. Остальное все бы-
ло прежним. Отведя замок в сторону, Дамасо подсунул правой рукой  заост-
ренный конец напильника под другую петлю и задвигал им взад-вперед с си-
лой, но без ожесточения; и вот, наконец, брызнул жалостный фонтан гнилых
древесных крошек, и дерево поддалось.
   Прежде чем толкнуть осевшую дверь, он, чтобы она не задевала за  кир-
пичи пола, приподнял ее. Приоткрыв ее сначала совсем  немного,  он  снял
ботинки и сунул их вместе со свертком внутрь, а потом вошел, крестясь, в
залитое лунным светом помещение.
   Сперва он миновал темный проход, загроможденный пустыми  бутылками  и
ящиками. Дальше, в снопе лунного света из застекленного слухового  окна,
стоял бильярдный стол, за ним - шкафы, повернутые к Дамасо задней  стен-
кой, и в конце, с внутренней  стороны  главного  входа  -  баррикада  из
стульев и столиков. Все было так же, как в первый раз, если  не  считать
полного молчания и снопа света. Дамасо, которому до этой минуты приходи-
лось усилием воли превозмогать напряжение, завладели  какие-то  странные
чары.
   Теперь он уже не обращал внимания на выступающие кирпичи пола. Прижав
дверь ботинками, он пересек лунную  дорожку  и  включил  фонарик,  чтобы
отыскать за стойкой коробку для шаров. Он действовал без предосторожнос-
тей. Двигая луч фонаря слева направо, увидел груду покрытых пылью  буты-
лок, пару стремян со шпорами, скатанную  рубашку,  испачканную  машинным
маслом, и, наконец, коробку для шаров - на том же месте, где оставил  ее
в прошлый раз. Но потом свет его фонарика передвинулся дальше, и тут Да-
масо увидел кота.
   Животное без всякого интереса смотрело на него сквозь свет от фонаря.
Дамасо все светил на него, как вдруг с легкой дрожью вспомнил,  что  ни-
когд