звонишь?
   БАРТОДИЙ. Конечно. Как только устроюсь в гостинице.
   ОКТАВИЯ. Я буду о тебе волноваться.
   БАРТОДИЙ (обнимает  Октавию).  Знаю  и  благодарен тебе.  Кому  же  еще
переживать из-за меня.
   ОКТАВИЯ. В первый раз уезжаешь, с тех пор как мы вместе.
   БАРТОДИЙ. Так нужно.
   ОКТАВИЯ. Знаю, знаю,  и ни в чем не упрекаю  тебя.  Ты так нуждаешься в
заботе.
   БАРТОДИЙ. Я же не больной.
   ОКТАВИЯ. Но ты так легко простужаешься.
   БАРТОДИЙ. Это еще не самое страшное, да?
   ОКТАВИЯ.  И такой нервный. Всегда  был  нервным, уже  когда  мы  только
познакомились.
   БАРТОДИЙ. В такую эпоху живем.
   ОКТАВИЯ. При чем тут эпоха, это только нервы. Но мне как раз это в тебе
нравилось. Когда я впервые увидела тебя, то подумала: какой он деликатный.
   БАРТОДИЙ. Ну, тогда вроде еще не был таким.
   ОКТАВИЯ. Всегда был. Деликатный, впечатлительный...  Помню,  как  ты  в
первый раз взял меня за руку.
   БАРТОДИЙ. Я тоже.
   ОКТАВИЯ. Нет, ничего ты не помнишь. Это было на мостике.
   БАРТОДИЙ. Ага, и папоротник.
   ОКТАВИЯ. Шел дождь.
   БАРТОДИЙ. А у меня зонта не было.
   ОКТАВИЯ. Зато у меня был.
   БАРТОДИЙ. В ноябре.
   ОКТАВИЯ. Нет, в сентябре.
   БАРТОДИЙ (напевает). "Приди ко мне,  подарю тебе папоротника цветок..."
А  раньше  пели  еще  это  (Напевает.)  "Строим новый  дом,  еще один  новый
дом..."[1]
   ОКТАВИЯ. Я сильно изменилась?
   БАРТОДИЙ. Ты? Ни капельки.
   ОКТАВИЯ. Обманщик. Но  все равно - мило с твоей стороны. Ты кого-нибудь
любил до меня?
   БАРТОДИЙ. Нет, до тебя - никого.
   ОКТАВИЯ. Правда?
   БАРТОДИЙ. Тогда зачем спрашиваешь?
   ОКТАВИЯ. Потому что мне хотелось это услышать.
   БАРТОДИЙ (напевает). "Эй вы, кони, вы кони стальные..."
   ОКТАВИЯ. Какие еще стальные кони...
   БАРТОДИЙ. Перепутал, я хотел другое. Вот это, например. (Напевает.) "Ты
помнишь осень, тот, в розах, маленький отель. Старенький портье..."
   ОКТАВИЯ. Он был не старенький.
   БАРТОДИЙ. Уже за семьдесят.
   ОКТАВИЯ. Кому?
   БАРТОДИЙ. Неважно.
   ОКТАВИЯ. Снова шутишь, значит, у тебя хорошее настроение.
   БАРТОДИЙ. Великолепное.
   ОКТАВИЯ. Рад, что увидишь его?
   БАРТОДИЙ. Конечно.
   ОКТАВИЯ. А может, рад, что меня три дня не будешь видеть?
   БАРТОДИЙ. Просто без ума от радости.
   ОКТАВИЯ. К счастью, мне хорошо известно, что ты хронический обманщик.
   БАРТОДИЙ. Нет, не хронический. Вру только от случая к случаю.
   ОКТАВИЯ. И это обман. Пойду поглажу рубашки. (Выходит.)
   Бартодий отодвигает ширму, за ней никого нет. Анатоль исчез.
   БАРТОДИЙ (кричит Октавии, которая находится за сценой). Октавия!
   ОКТАВИЯ (за сценой). Что?
   БАРТОДИЙ. Может, все же поедешь со мной?
   ОКТАВИЯ. Нет, поезжай один!
   БАРТОДИЙ. Но почему?
   ОКТАВИЯ. Потому что не хочу вам мешать!

   Акт II

   Сцена 1 - Бартодий, Анабелла, Анатоль.
   Большая квартира,  еще не до  конца оборудованная. Вместо стульев - так
называемые пуфы - мягкие современные глыбы из губчатого пластика, на которых
очень неудобно сидеть. На полу  телефон. Бар, обильно заставленный бутылками
с  алкоголем.  Подсвечник с  тремя свечами.  Бартодий сидит на пуфе и  ждет.
Возле него плащ, чемодан и зонт.
   Входит Анабелла. На голове у  нее полотенце, которым  она вытирает себе
волосы после ванны.
   АНАБЕЛЛА. Его нет дома.
   БАРТОДИЙ. Извините, я...
   АНАБЕЛЛА. Кто-нибудь звонил?
   БАРТОДИЙ. А когда он придет?
   АНАБЕЛЛА. Уже должен быть. Задерживается.
   БАРТОДИЙ. Может, тогда и мне попозднее?
   АНАБЕЛЛА. Вы с ним договаривались?
   БАРТОДИЙ. Да.
   АНАБЕЛЛА. На какое время?
   БАРТОДИЙ. На любое.
   АНАБЕЛЛА. Тогда подождите.
   БАРТОДИЙ. Я бы не хотел вам мешать, я не знал...
   АНАБЕЛЛА.  Вы  мне нисколько  не  мешаете.  (Пауза.)  Да  вы  садитесь.
(Бартодий садится.) Выпьете чего-нибудь?
   БАРТОДИЙ. Если вы так любезны...
   АНАБЕЛЛА. Кофе, чаю или еще чего-нибудь...
   БАРТОДИЙ. Кофе, если можно...
   Анабелла  включает  радиолу,  дружески  улыбается Бартодию  и  выходит.
Звучит  музыка  из радиолы. Бартодий сидит. Звонит телефон. Бартодий  сидит.
Телефон  перестает звонить. Бартодий  сидит.  Телефон снова  звонит, долго и
настойчиво.  Бартодий  встает, Анабелла вбегает и  снимает трубку,  Бартодий
садится.
   АНАБЕЛЛА  (в  трубку). Да? Нет, его  еще  нет. Должно быть,  скоро. Да,
конечно, я запишу. (Записывает.) Пожалуйста, прошу вас.
   Анабелла кладет трубку, любезно  улыбается Бартодию и выходит. Бартодий
сидит. Звонит телефон.
   АНАБЕЛЛА (за сценой). Возьмите, пожалуйста, трубку!
   Бартодий встает и берет трубку.
   БАРТОДИЙ (в  трубку).  Да?  Нет.  Приятель.  Его еще нет.  Должно быть,
скоро.  Что я  мог бы?  (Музыка из  радиолы немного ему мешает.) ...Тридцать
пять... сорок... Тридцать, а дальше? Шесть?  Да, да, слышу. Когда? Сразу же?
То  есть  еще сегодня? Сразу  же  сегодня?  Да, конечно,  тридцать шесть,  я
записал. Проверьте: пятьсот девяносто семь - тридцать  пять -  сорок. А как?
Тридцать шесть? Да. Не за что.
   Бартодий  кладет  трубку,  садится.  Сидит.  Звонит  телефон.  Бартодий
встает,  одновременно  телефон перестает  звонить. Бартодий садится.  Входит
Анабелла. Бартодий встает. Анабелла несет большую фарфоровую кружку.
   Звонили из...
   АНАБЕЛЛА  (не давая ему закончить). А вот и кофе! (Вручает ему кружку.)
Ах, да - сахар!
   БАРТОДИЙ. Спасибо, я...
   Анабелла  выбегает.  Бартодий стоит с  кружкой  в руке.  Потом садится.
Вбегает Анабелла с большим бумажным пакетом сахара. Бартодий встает.
   АНАБЕЛЛА. Ой, ложечка! (Выбегает.)
   Бартодий стоит с кружкой в одной  руке  и пакетом с сахаром - в другой.
Вбегает Анабелла с ложечкой. Насыпает несколько ложечек сахара в кружку.
   БАРТОДИЙ. Спасибо, я...
   АНАБЕЛЛА (насыпает еще ложечку). Еще одну?
   БАРТОДИЙ. Спасибо, я без сахара.
   АНАБЕЛЛА. Да вы садитесь, пожалуйста!
   Оба садятся. Бартодий  ставит пакет с сахаром на пол. Музыка из радиолы
несколько менее агрессивна.
   БАРТОДИЙ. Это из какого-то комитета.
   АНАБЕЛЛА. Что - из комитета?
   БАРТОДИЙ. Звонили.
   АНАБЕЛЛА. Из какого комитета?
   БАРТОДИЙ. Комитета сотрудничества с... А с чем, забыл...
   АНАБЕЛЛА. Но с чем?
   БАРТОДИЙ. Я приехал только утром,  не совсем выспался, все потому. Но я
все точно записал, и номер телефона. Сейчас покажу.
   Бартодий ставит кружку на пол и встает, чтобы взять записку.
   АНАБЕЛЛА. Да вы сидите, пожалуйста.
   Бартодий садится.
   БАРТОДИЙ. Было не очень хорошо слышно.
   АНАБЕЛЛА.  Наверное, междугородный. Позвонят  еще раз.  И какого  числа
решили отмечать юбилей?
   Музыка из радиолы вновь становится более агрессивной.
   БАРТОДИЙ. Юбилей?
   АНАБЕЛЛА. Ну, годовщину.
   БАРТОДИЙ. Извините, но, боюсь, я не совсем понимаю.
   АНАБЕЛЛА. Ну, юбилей. Вы ведь в комитете?
   БАРТОДИЙ. В каком комитете?..
   АНАБЕЛЛА. Ну, в юбилейном.
   БАРТОДИЙ. Нельзя ли это выключить? (Указывает на радиолу.)
   АНАБЕЛЛА. Конечно, можно.
   Анабелла встает и выключает радиолу.
   БАРТОДИЙ.  Вы  извините, я  всю ночь провел в  поезде.  Да  и со слухом
неважно - знаете, в моем возрасте...
   АНАБЕЛЛА. Да какой там  возраст, вы  совсем  не выглядите  старше,  чем
Анатоль.
   БАРТОДИЙ. Да нет. Мы ровесники.
   АНАБЕЛЛА. Так вы знаете его лично?
   БАРТОДИЙ. С детства.
   АНАБЕЛЛА. А я подумала... Значит, вы не из комитета?
   БАРТОДИЙ. Нет. Я просто знакомый. Абсолютно неофициально.
   АНАБЕЛЛА.  Подумать  только... Нас  пока мало  кто навещает  из  старых
знакомых. Вы приехали из провинции?
   БАРТОДИЙ. Заметно, да?
   АНАБЕЛЛА. Ну, что вы. Но вы говорили о поезде.
   БАРТОДИЙ. Да, я теперь живу в небольшом городе и...
   АНАБЕЛЛА. Хотите еще музыки?
   БАРТОДИЙ. Нет, спасибо... Уже давно, и когда узнал из газет...
   АНАБЕЛЛА. И вы приехали специально ради него?
   БАРТОДИЙ. Да и...
   АНАБЕЛЛА. Он будет так рад!
   БАРТОДИЙ. Надеюсь.
   АНАБЕЛЛА. Конечно же, будет рад! Пока нас приглашают только официально.
Юбилеи, комитеты... А личного - ничего. Еще сахару?
   БАРТОДИЙ. Нет, спасибо.
   АНАБЕЛЛА.  Вы  первый  из  давних знакомых, кто к нему пришел. Вы  тоже
были... с ним...
   БАРТОДИЙ. Нет, я не был.
   АНАБЕЛЛА. Совсем не были?
   БАРТОДИЙ. Совсем. Я этим не занимался.
   АНАБЕЛЛА. Тем приятней, что навестили  его. А я подумала, что вы, может
быть, один из тех...
   БАРТОДИЙ. Нет. Так, значит, ни один из них еще...
   АНАБЕЛЛА. До сих пор никого не было.
   БАРТОДИЙ. Наверное, никого не осталось.
   АНАБЕЛЛА. Я ничего про это не знаю.
   БАРТОДИЙ. Разумеется. Откуда вам знать.
   АНАБЕЛЛА. А где вы работаете, чем занимаетесь?
   БАРТОДИЙ. Да так - ничего особенного. Я, вообще-то, на пенсии.
   АНАБЕЛЛА. Уже? Так рано?
   БАРТОДИЙ. Так получилось. Я кроликов развожу.
   АНАБЕЛЛА. На экспорт?
   БАРТОДИЙ.  Не  совсем.  Собственно  говоря,  я  пока  только  собираюсь
разводить кроликов.
   АНАБЕЛЛА. Хотите организовать ферму?
   БАРТОДИЙ. Нет, просто для себя.
   АНАБЕЛЛА. Лучше разводить норок. А самое лучшее - черно-бурые лисы.
   БАРТОДИЙ. Вы, наверное, правы. А можно вас спросить...
   АНАБЕЛЛА. Только поначалу нужно в это большие деньги вложить.
   БАРТОДИЙ. Вы давно знаете Анатоля?
   АНАБЕЛЛА. Десять дней.
   БАРТОДИЙ. Всего лишь?
   АНАБЕЛЛА. Не могла же я узнать его раньше.
   БАРТОДИЙ. Да, да, конечно... И как же вы с ним познакомились?
   АНАБЕЛЛА. Анатоль занялся своим здоровьем. А я работала в поликлинике.
   БАРТОДИЙ. А теперь не работаете?
   АНАБЕЛЛА. Должен же кто-то домом заниматься.
   БАРТОДИЙ. Ага, справедливо. Значит, вы медсестра...
   АНАБЕЛЛА. Да что вы! Я работала в администрации.
   БАРТОДИЙ. Тоже неплохая профессия.
   АНАБЕЛЛА.  Какая  там  профессия. Я  работала  на полставки,  подменяла
подругу. Вообще-то я артистка.
   БАРТОДИЙ. О!
   АНАБЕЛЛА. В понедельник у меня пробные съемки.
   БАРТОДИЙ. Великолепно, великолепно...
   АНАБЕЛЛА. А вы бросьте этих ваших кроликов.  Анатоль что-нибудь для вас
придумает. Вы очень симпатичный.
   БАРТОДИЙ. Правда? Вот уж не думал.
   АНАБЕЛЛА. Идет!
   Входит Анатоль. В одной руке у него большой букет красных роз, в другой
- вместительный пакет из пластика.
   АНАТОЛЬ.  А  ну, лягушонок,  отгадай,  что  тебе принес  твой слоник...
(Замечает Бартодия и умолкает.)
   АНАБЕЛЛА. Какие чудесные! (Целует  Анатоля в щеку, берет у него розы  и
пакет, заглядывает в него.) Не может быть! Правда!? (Целует Анатоля в другую
щеку.) К тебе гость.
   Анатоль и Бартодий стоят друг против друга.
   Приехал сегодня утром, разводит кроликов... (Пауза.) Вы не знакомы?
   Анатоль делает шаг навстречу Бартодию и останавливается.
   А мне он сказал, что знает тебя...
   Пауза. Анатоль протягивает руку к Бартодию, тот приближается.  Пожимают
друг другу руки.
   Ну, я бегу за вазой. (Выбегает.)
   АНАТОЛЬ. Откуда узнал?
   БАРТОДИЙ. Из газет.
   АНАТОЛЬ. Ах, вот, значит, какой я стал знаменитый.
   БАРТОДИЙ. По радио тоже говорили. И по телевидению.
   АНАТОЛЬ. Да, в самом деле.
   БАРТОДИЙ. Полная реабилитация.
   АНАТОЛЬ. Да, полная.
   БАРТОДИЙ. Я очень рад.
   АНАТОЛЬ. А-а, брось.
   БАРТОДИЙ. Я не о реабилитации, я потому... (Пауза.)
   АНАТОЛЬ. Почему же?
   БАРТОДИЙ. Что ты жив.
   АНАТОЛЬ. Похоже на то.
   БАРТОДИЙ. Многое изменилось.
   АНАТОЛЬ. Действительно, многое.
   БАРТОДИЙ. И я тоже изменился.
   АНАТОЛЬ. Не хочешь ли ты этим сказать, что... что ты уже не...
   БАРТОДИЙ. Нет. Уже нет. (Пауза.)
   АНАТОЛЬ. Откуда же я мог знать. Садись.
   Оба садятся.
   БАРТОДИЙ. Отошел окончательно. Вообще от всего. Живу теперь в провинции
и политикой не интересуюсь.
   АНАТОЛЬ. И ждешь от меня поздравлений?
   БАРТОДИЙ. Нет. Я не затем хотел тебя увидеть.
   АНАТОЛЬ. А зачем - чтобы сказать  мне,  что ошибался,  о чем жалеешь? И
что просишь прощения? Явился с  новостью, что между нами нет больше различий
во взглядах? И чтобы я дал тебе отпущение грехов?
   БАРТОДИЙ. Да нет же. Я понимаю,  конечно, что все  это может  выглядеть
именно так, но дело совершенно в другом.
   АНАТОЛЬ.  И  еще   чтобы  благословил  тебя,  как  старый,  несгибаемый
реакционер?
   БАРТОДИЙ. Нет.
   АНАТОЛЬ. Отчего же  нет?  Я могу, я - мученик, святая  жертва ошибок  и
извращений!
   БАРТОДИЙ. Да нет, я не потому.
   АНАТОЛЬ. Меня же  простили официально,  так что теперь  я  могу  и тебя
простить,  даже  благословить  могу, почему  нет? Я готов в любой момент,  к
твоим услугам, пожалуйста, прошу.
   БАРТОДИЙ (встает). Я, пожалуй, пойду.
   АНАТОЛЬ. Куда?
   БАРТОДИЙ. Поеду домой, так будет лучше.
   АНАТОЛЬ. Останься.
   БАРТОДИЙ. Да нет, не стоит. Извини меня.
   АНАТОЛЬ (встает). Это ты извини меня.
   БАРТОДИЙ.  Не с того я начал, и,  наверное, потому так глупо все вышло.
Сам виноват.
   АНАТОЛЬ (обнимает одной рукой  Бартодия  и ведет  его  назад). Чушь все
это.  Немного нервы  шалят, вот и все. Трудный  был  день.  Садись,  выпьем,
поболтаем. Ты ел что-нибудь?
   БАРТОДИЙ. Нет, я только утром приехал.
   АНАТОЛЬ. Сейчас пойдем обедать. Остался бы на несколько дней...
   БАРТОДИЙ. Посмотрим...
   АНАТОЛЬ. Останешься, останешься. Где ты остановился?
   БАРТОДИЙ. Еще не знаю. В гостинице, наверное.
   АНАТОЛЬ.  Никаких гостиниц. Поживешь у  нас, места хватит, даже слишком
много. Это твой чемодан?
   БАРТОДИЙ. Мой.
   АНАТОЛЬ (берет чемодан). Сейчас распакуем. (Ставит чемодан на пол.) Или
нет,  сначала надо выпить.  Располагайся,  чего  ты стоишь? Садись,  садись,
садись! (Чуть ли не силой усаживает Бартодия.) А ты совершенно не изменился,
хочешь музыку?
   БАРТОДИЙ. Вовсе не обязательно.
   АНАТОЛЬ (включает  радиолу). Я полысел немного, но ты, честное слово...
Все тот же, все тот же, ты ведь в июле родился, или в июле, забыл уже...
   БАРТОДИЙ. В октябре.
   АНАТОЛЬ.  А я в июне, я старше тебя, но скоро мы  сравняемся,  да?  Все
сравняется,  уже  сравнялось,  тебе  чего налить,  этого? Того?  (Предлагает
Бартодию бутылки на выбор.) А может, вот этого...
   БАРТОДИЙ. Можно того.
   АНАТОЛЬ. Да ты не стесняйся, чем богаты, гость в дом, Бог в  дом, - как
говаривали наши предки, - тем и рады. Как  в старое доброе время. В единстве
сила, то есть - полюбим друг друга. Кто не с нами, тот не обязательно против
нас. Ora pro nobis, fiat voluntas tua. Ты в костельном хоре пел?
   БАРТОДИЙ. Нет.
   АНАТОЛЬ.   А   я  пел.   "Молись   за   нас,   и   да  свершится   воля
твоя".[2] Еще до войны  пел. Нет, в войну, нет, после войны, или,
может, до войны? Тааак, берем  за  шейку,  теперь  рюмочка, из  бутылочки  в
рюмочку, вооот... так,  чудесно... (Подает полную  рюмку Бартодию.) Снова за
шейку, рюмочка, наклоняем... так, порядочек, бутылочку пока закрываем... Вот
и готово!
   Садится напротив Бартодия с рюмкой, поднятой как бы для тоста. Бартодий
встает и выключает радиолу, снова садится.
   За наше...
   Выпивают.
   ...За  наше,  за  ваше  и...  так  вашу.  Нет, ей-Богу... (Разглядывает
Бартодия.)
   БАРТОДИЙ. Что случилось?
   АНАТОЛЬ. А ты тоже немного полысел.
   БАРТОДИЙ. Ничего странного.
   АНАТОЛЬ. Мне казалось - только я.
   БАРТОДИЙ. Все потому, что брильянтином увлекались.
   АНАТОЛЬ.  И  стриглись  под утиный  хвост.  Вернее - это я, ты прическу
изменил.
   БАРТОДИЙ. Тоже было не слишком  гигиенично. Затылок подбритый, а сверху
- копна.
   АНАТОЛЬ. И обязательно непромытая.
   БАРТОДИЙ. Но зачесанная.
   АНАТОЛЬ. Гладко назад.
   БАРТОДИЙ. Да  что  там брильянтин, -  вот  сахарная  вода.  Держала как
глазурь.
   АНАТОЛЬ. Было что держать.
   БАРТОДИЙ. И за что держать - тоже.
   АНАТОЛЬ. Как я рад, что вижу тебя, старик.
   БАРТОДИЙ. Нет, только не старик.
   АНАТОЛЬ. Ну, тогда еще по одной.
   БАРТОДИЙ. Может, хватит.
   АНАТОЛЬ. Да ты что?
   БАРТОДИЙ. Мне нельзя.
   АНАТОЛЬ. Мне тоже. (Наполняет рюмки.)
   БАРТОДИЙ. Ты же раньше совсем не пил.
   АНАТОЛЬ. И потом тоже  нет, и еще долго - нет,  всю жизнь - нет.  Нужно
наверстывать.
   Звонит телефон.
   Пусть звонит, я не подойду, хватит.
   АНАБЕЛЛА (за сценой). Анатоль!
   АНАТОЛЬ. Что, лягушонок!
   АНАБЕЛЛА. Возьми трубку!
   АНАТОЛЬ  (снимает  трубку).   Анатоль  Первый  слушает...  Не  могу,  к
сожалению, никак не могу.
   Входит Анабелла, в руках у нее ваза с розами.
   Сегодня не  могу,  завтра не могу,  послезавтра не могу и вообще больше
уже не могу.
   АНАБЕЛЛА. Кто это?
   АНАТОЛЬ (к Анабелле). Комитет сотрудничества. (В трубку.) И, собственно
говоря, никогда не мог.
   АНАБЕЛЛА. Комитет сотрудничества с кем?
   АНАТОЛЬ (к Анабелле). С зарубежными странами. (В  трубку.) И да поможет
мне Бог.
   Анабелла ставит вазу с цветами на пол и отбирает трубку у Анатоля.
   АНАБЕЛЛА  (в  трубку). Пожалуйста,  не кладите трубку. (К Анатолю.) А в
чем, собственно, дело?
   АНАТОЛЬ. Какая-то делегация.
   АНАБЕЛЛА. И почему ты отказываешься?
   АНАТОЛЬ. Я же беседую с приятелем. С моим другом детства.
   АНАБЕЛЛА (в трубку). Минутку. (К Анатолю.) Ты спятил?
   АНАТОЛЬ.  Почему  я.  Это все вокруг спятили, но не я. Я твердо стою на
ногах и непреклонно продолжаю...
   АНАБЕЛЛА. Анатоль! (В трубку.) Да,  слушаю вас... да... да. Во сколько?
Ну, конечно... Да нет же, ничто не помешает. Пожалуйста, присылайте  машину.
(Кладет трубку.) Сейчас за тобой приедут.
   АНАТОЛЬ. Слушаюсь, лягушонок. Они всегда за мной приезжают.
   АНАБЕЛЛА (отбирает у него рюмку). Потом напьешься.
   АНАТОЛЬ. Когда? Жизнь коротка.
   АНАБЕЛЛА. А как вернешься, пойдем ужинать в "Кристалл".
   АНАТОЛЬ. А мой друг?
   АНАБЕЛЛА. Пойдет с нами. А потом в бар "Котелок".
   АНАТОЛЬ. Почему в "Котелок"?
   АНАБЕЛЛА. Там играют "Розовые пантеры".
   АНАТОЛЬ. А-а, тогда другое дело.
   АНАБЕЛЛА  (к Бартодию). Давайте будем на  ты. (К Анатолю.)  Ты  ведь не
хочешь, чтобы мы с твоим другом были на вы?
   АНАТОЛЬ. О, нет! Конечно же, нет!
   АНАБЕЛЛА. Ну, я бегу. (Выходит.)
   АНАТОЛЬ. Сама жизнь, правда?

   Сцена 2 - Бартодий, Анатоль, Анабелла.
   Возвращаются  из  ночного   бара  "Котелок".  Бартодий  и  Анатоль  под
хмельком, поют.
   БАРТОДИЙ, АНАТОЛЬ.
   В ритме марша, - юность мира -
   Мы шагаем дружно вперед.
   Грозные минуют годы,
   Всех, кто молод, к борьбе он зовет.
   БАРТОДИЙ. Фальшивишь.
   АНАТОЛЬ. Чего ты от меня хочешь, я  же раньше никогда этого не пел. Пою
в первый раз в жизни.
   БАРТОДИЙ. Зачем тогда сейчас поешь?
   АНАТОЛЬ. За компанию. А ты?
   БАРТОДИЙ. Я - другое дело. Это была моя любимая песня.
   АНАБЕЛЛА. Перестаньте дурачиться.
   АНАТОЛЬ. А ты, детка, помолчи, когда старшие поют.
   БАРТОДИЙ. Не обращай внимания, киска.
   АНАТОЛЬ. Не киска, а лягушонок.
   БАРТОДИЙ.  Не  обращай  внимания,  лягушонок,  просто у твоего  слоника
головка слабенькая. Это он с непривычки.
   АНАТОЛЬ. Но я еще привыкну. Честное слово - привыкну.
   БАРТОДИЙ. Он все для этого сделает. Уже начал.
   АНАБЕЛЛА. Хотите кофе?
   БАРТОДИЙ. Мы не хотим кофе. Мы хотим счастья всего человечества.
   АНАТОЛЬ. А я - нет. На меня не рассчитывай.
   БАРТОДИЙ.  Он  правду говорит,  кузнечик,  он никогда  не хотел счастья
всего человечества.
   АНАТОЛЬ. У меня был скверный характер. Зато он так хотел, что буквально
из штанов выскакивал навстречу этому самому счастью. Ангел в штанах.
   БАРТОДИЙ. Это откуда?
   АНАТОЛЬ. Из Маяковского.
   БАРТОДИЙ. Не  ангел в штанах,  а  "Облако  в штанах". Впрочем, это  его
дореволюционная поэма,  то есть -  еще декаданс. А  после  декаданса  он уже
перешел на твердые идейные  позиции, в  соответствии с  неумолимыми законами
диалектического материализма.
   АНАТОЛЬ. Что ж, пожалуйста, пусть будет так.
   АНАБЕЛЛА. Какие же вы скучные. (Уходит.)

   Сцена 3 - Бартодий, Анатоль, Анабелла.
   АНАТОЛЬ (кричит вслед Анабелле).  Я скоро приду! (К Бартодию.)  Хороша,
да?  Сейчас  кое-что  покажу.  (Достает из  бумажника несколько  фотографий,
поочередно показывает их Бартодию.)  На пляже.  (Показывает  следующую.) Тут
она с подругой. Тоже  ничего, а?  Вот эта, в  цельном купальнике. Лучше бы в
бикини.  (Подает   следующую.)  Ест