ого лет тому назад, что вы  ничего
не имеете против того, чтобы жить в Ньюлингхеме, но что вы  твердо  решили
быть как можно более непохожим на ньюлингхемского жителя.
   Джеральд (потешно, слегка хмурясь). Не помню, чтобы я это говорил...
   Кей. Да, говорили. А теперь - извините меня, Джеральд, - но воистину вы
внезапно стали похожи на всех ньюлингхемских жителей, взятых вместе...
   Джеральд   (отрывисто).   Так   что   же   мне   делать?    Извиняться?
(Отворачивается.)

   Она продолжает задумчиво глядеть на него.

   Хейзел (которой удалось на минуту заполучить Эрнеста). О,  Эрнест...  я
так рада, что ты пришел...
   Эрнест (неодобрительно). Ах, ты рада? Вот как?
   Хейзел (понимающе). Ты, значит,  не  хочешь  остаться...  только  чтобы
показать мне...
   Эрнест. Мне нечего тебе показывать. На сей раз ты поняла.
   Хейзел (понижая голос). Эрнест... пожалуйста...  будь  с  ними  сегодня
помягче... особенно с мамой... Ты так мог бы помочь, если бы захотел...
   Эрнест (обрывая ее причитания). Я не понимаю, о чем ты говоришь.

   Оба замечают Мэдж, которая стоит рядом, глядя на  них  с  презрительной
улыбкой. Эрнест бросает на нее пронзительный взгляд, затем отворачивается.
Хейзел застывает  в  смущении,  потом  подымает  глаза,  словно  собираясь
апеллировать к Мэдж.

   Мэдж (холодно). На твоем месте, Хейзел, я не стала бы ничего  говорить.
Я имею в виду - мне. Это только испортило бы дело.
   Миссис Конвей (громким, бодрым голосом). Итак, пожалуйста,  прошу  всех
успокоиться и  быть  внимательными!  Нам  нужно  вести  себя  по-деловому.
Правда, Джеральд? Я  очень  рада,  что  вам  удалось  прийти,  Эрнест.  Вы
поможете нам вести себя по-деловому, не правда ли?
   Эрнест (свирепо). Да!
   Мэдж. Но это вовсе не значит, что вам дано право вести себя неприятно.
   Миссис Конвей (резко). Успокойся, Мэдж! (Джеральду,  покровительственно
улыбаясь.) Итак, Джеральд, мы ждем. Расскажите нам все.
   Джеральд (который просматривал бумаги, смотрит на нее и  затем  обводит
взглядом всех присутствующих с  выражением  некоторого  отчаяния,  как  бы
спрашивая, что же в конце концов делать  с  такой  публикой;  сухим  тоном
законника). Действуя  согласно  инструкциям,  полученным  мной  от  миссис
Конвей, я, после того как было решено, что все вы должны здесь  собраться,
заготовил краткое сообщение относительно нынешнего  финансового  положения
миссис Конвей...
   Миссис Конвей (протестующе). Джеральд!
   Джеральд (с некоторым отчаянием). Да?
   Миссис Конвей. Неужели вам непременно нужно  говорить  так  сухо  и  не
по-человечески? Я хочу сказать, что знаю вас с  тех  пор,  когда  вы  были
мальчиком, и дети знают вас всю свою жизнь, а вы вещаете так, будто видите
нас в первый раз. Это звучит так ужасно!
   Джеральд. Но я здесь не как друг дома, а как ваш поверенный.
   Миссис Конвей (с достоинством). Нет, вы здесь как друг дома, потом уж -
мой поверенный. И я думаю, было бы гораздо лучше,  если  бы  вы  просто  и
по-дружески рассказали нам, как обстоят дела.
   Алан. Знаете, Джеральд, я думаю, так будет лучше.
   Кей. Я  тоже  так  думаю.  Когда  вы  напускаете  на  себя  вид  такого
законника, я никак не могу принять вас всерьез. Мне все  кажется,  что  вы
играете в одной из наших старых шарад.
   Хейзел (с неожиданной теплотой). Ах, как мы тогда веселились! И вы  так
хорошо играли в них, Джеральд! Почему бы нам не устроить теперь...
   Эрнест (грубо). В вашем-то возрасте?
   Хейзел. Не понимаю, почему бы нет? Мама была  старше,  чем  мы  теперь,
когда она выступала...
   Джеральд (которого все это нисколько не  забавляет).  Вы,  надеюсь,  не
предлагаете обратить все это в шараду, Хейзел?
   Кей. Как жаль, что это не шарада!
   Алан (очень спокойно). Быть может, это все-таки шарада.
   Миссис  Конвей.  Пожалуйста,  ты-то  не  говори  глупостей,  Алан!  Ну,
Джеральд, расскажите нам, как обстоят дела... и не читайте  массы  цифр  и
всяких данных. Я знаю, что  вы  принесли  их  с  собой...  но  пускай  они
останутся для тех, кто захотел  бы  взглянуть  на  них.  Может  быть,  вы,
Эрнест, захотите потом посмотреть...
   Эрнест. Возможно. (Джеральду.) Давайте!
   Джеральд (суховатым тоном).  Итак,  положение  сводится  к  следующему.
Миссис  Конвей  в  течение  долгого  времени  получала  доходы   из   двух
источников:  от  акций  фирмы  "Фарроу  и  Конвей"  и  с  недвижимости   в
Ньюлингхеме - с домов, находящихся в северной части Церковной улицы. Фирма
"Фарроу  и  Конвей"  жестоко  пострадала  от  кризиса  и  до  сих  пор  не
оправилась. Дома на Церковной  улице  далеко  не  представляют  собой  той
ценности, какую они представляли раньше, и единственный  способ  заставить
эту недвижимость окупать себя -  перестроить  дома  на  систему  отдельных
квартир. Но это потребует существенных вложений  капитала.  Миссис  Конвей
получила предложение относительно продажи ее доли участия в фирме  "Фарроу
и Конвей", но это предложение весьма невыгодное. Оно не  покроет  расходов
по перестройке домов на Церковной улице. Между тем эта недвижимость  может
вскоре превратиться из источника доходов в задолженность.  Таким  образом,
как вы видите, положение весьма серьезное.
   Мэдж (холодно).  Должна  сказать,  что  я  крайне  удивлена.  Я  всегда
полагала, что мать осталась чрезвычайно хорошо обеспеченной.
   Миссис Конвей (гордостью). Ну конечно. Ваш отец позаботился об этом.
   Джеральд. Надо иметь в виду - акции и недвижимость значительно упали  в
цене.
   Мэдж. Да, но и в этом случае... я  все-таки  удивлена.  Очевидно,  мать
была крайне расточительна.
   Джеральд. Миссис Конвей не проявляла всей той осторожности,  какую  она
могла бы проявить.
   Миссис Конвей. Надо было вырастить и воспитать вас шестерых...
   Мэдж. Не в этом дело. Я знаю, сколько мы стоим. Деньги  были  истрачены
после. И я знаю, кому они в основном достались - Робину!
   Миссис Конвей (рассерженная). Довольно, Мэдж! Это были мои деньги...
   Мэдж. Нет, не твои. Они были у тебя, чтобы  ты  сберегла  их  для  нас.
Алан, ты старший и ты жил  здесь  все  время,  почему  ты  не  мог  ничего
сделать?
   Алан. Боюсь... что я... не очень-то интересовался... этими вещами.
   Мэдж (с  возрастающей  силой).  Значит,  надо  было  интересоваться.  Я
нахожу, что это совершеннейшее безобразие. Я больше двадцати  лет  тяжелым
трудом  зарабатывала  свой  хлеб  и  надеялась,  что   в   будущем   смогу
воспользоваться хоть немногим из того, что оставил отец,  смогу  позволить
себе побывать несколько  раз  в  настоящем,  хорошем  отпуске  или  купить
собственный маленький домик. И вот теперь все это пошло  прахом...  только
потому, что мать и Робин вдвоем растранжирили эти деньги...
   Миссис Конвей (гневно). Ты должна бы постыдиться говорить  такие  вещи!
Что из того, что я помогала Робину? Он нуждался в этом, и я его мать. Если
бы ты нуждалась, я бы и тебе помогла...
   Мэдж. Нет, не помогла бы.  Когда  я  сказала,  что  мне  представляется
случай стать совладелицей той школы, ты, помню, посмеялась надо мной...
   Миссис Конвей. Потому что тебе было хорошо и там, где ты была, вовсе ни
к чему было покупать какую-то школу.
   Мэдж. А Робину, видимо, надо было покупать?
   Миссис Конвей. Да, потому что он глава  семьи...  он  должен  содержать
жену и детей. Это так похоже на тебя, Мэдж. Называешь себя социалисткой  и
бранишь людей за  то,  что  они  проявляют  интерес  к  деньгам,  а  потом
оказывается, что ты самая меркантильная из нас.
   Мэдж. Я совсем не  называю  себя  социалисткой...  хотя  это  не  имеет
никакого отношения...
   Эрнест (который просматривал вечернюю газету, грубо  прерывает).  Долго
еще это будет продолжаться? У меня есть другие дела.
   Миссис Конвей (стараясь  умиротворить  его).  Хорошо,  хорошо,  Эрнест!
Погляди, Мэдж, что ты наделала. Заставила Джоан плакать.
   Джоан (неожиданно заплакавшая втихомолку, на заднем плане). Простите...
я только... вспомнила... так много разных вещей... вот и все...
   Джеральд.  В  настоящий  момент  миссис   Конвей   имеет   значительную
задолженность банку. Сейчас перед нами две возможности:  продать  дома  за
сколько удастся и сохранить  акции  "фарроу  и  Конвей",  -  но  я  должен
предупредить, что за дома удастся выручить немного, другая  возможность  -
продать акции, затем раздобыть недостающую сумму, примерно от двух до трех
тысяч фунтов, и перестроить дома на квартиры...
   Миссис Конвей (с надеждой). Мы получили нечто  вроде  плана  от  одного
архитектора, - и в самом деле,  это  выглядит  очень  привлекательно.  Там
можно устроить по крайней  мере  тридцать  очень  милых  квартирок,  а  вы
знаете, какие деньги  люди  сейчас  платят  за  квартиры.  Не  правда  ли,
великолепная мысль, Эрнест?

   Он не отвечает.

   Миссис Конвей (Улыбается ему, затем ее улыбка постепенно гаснет, но она
с надеждой возвращается к прежней теме). Я  подумала,  что,  если  мы  все
мирно и дружно обсудим ее, мы сможем что-нибудь решить. Я знаю, вы деловые
люди, вы любите приходить на готовенькое, но  я  верю,  что  лучше  решать
по-дружески, по-хорошему.  Неправда,  будто  люди  все  делают  только  за
деньги. Я всегда удивлялась этому.  Люди  на  самом  деле  очень  добры  и
милы... (Замолкает, потом взглядывает на женщин более интимно.) Вот только
на  прошлой  неделе  я  была  на  похоронах  старухи  миссис   Джепсон   и
возвращалась через кладбище вместе с миссис Уайтхед... Я не была там целую
вечность... и увидела могилу Кэрол. Конечно,  очень  взволновалась,  когда
так вдруг набрела на нее. Но она  так  замечательно  содержится...  вся  в
цветах... И я подумала, какой пример... никто не велел им этого делать,  и
никто им не платил... они просто по доброте душевной...
   Мэдж (резко). Нет, неправда! Кто-нибудь да должен был заплатить.
   Кей (оборачиваясь). Алан! Это ты, наверное?
   Алан. Ну... я посылаю им кое-что...  раз  в  год,  понимаешь.  Немного,
конечно.
   Хейзел. О, мама, я и забыла о Кэрол!.. Ведь уже шестнадцать лет...
   Алан. Семнадцать.
   Хейзел (с меланхолическим изумлением). Подумать только -  моя  Маргарет
почти такая же большая, какой  была  Кэрол!  Разве  тебе  это  не  кажется
странным, Кей?
   Кей. Я тоже почти совсем забыла о Кэрол.
   Миссис Конвей (несколько взволнованная). Не думайте,  что  я  забыла...
потому что я так бесчувственно отнеслась к этой могиле. Я не из  тех,  кто
помнит о могилах, - я людей  помню.  Как  раз  на  днях,  когда  я  сидела
наверху, вдруг слышу, как Кэрол кричит: "Ма-ма, ма-ма", - знаете, как  она
обычно делала. Я вспомнила о ней, о моей бедной крошке, и о том,  как  она
пришла в этот ужасный день с совершенно посеревшим лицом и сказала: "Мама,
у меня такие ужасные боли". И когда ей сделали  операцию,  оказалось,  уже
слишком поздно...
   Хейзел. Да, мама, мы помним.
   Эрнест (резко, к общему удивлению). Я вам вот что  скажу,  чего  вы  не
помните, а некоторые из вас никогда и не знали. Она была самая  лучшая  из
всей компании, эта девочка, маленькая Кэрол, -  стоила  всех  вас,  вместе
взятых.
   Хейзел (уязвленная супруга). Эрнест!
   Эрнест. Да, я и тебя посчитал туда же. Ты была той, которую я желал,  -
все правильно, я и получил то, чего желал. Но мне не потребовалось и  двух
часов, чтобы распознать, что маленькая Кэрол была лучшей из всей компании.
(Добавляет мрачно.) Меня ничуть не  удивило,  что  она  так  быстро  ушла.
Подальше отсюда! Все кончилось! Слишком хороша, чтобы жить!
   Миссис Конвей (готовая расплакаться). Эрнест совершенно прав. Она  была
лучшей из вас всех. Мое дорогое дитя, я не забыла тебя, я не забыла  тебя!
(встает.) Ах, почему Робин не с нами? (Плачет и  направляется  к  выходу.)
Джеральд, продолжайте ваши объяснения.  Я  ненадолго.  Сидите!  (Уходит  в
слезах.)

   Несколько секунд царит молчание.

   Мэдж. Разумеется,  при  такой  ситуации  бессмысленно  матери  и  Алану
продолжать жить в этом доме. Он слишком велик для них.
   Алан  (кротко).  Да.  Мы  смогли  бы  удовлетвориться  гораздо  меньшей
квартирой.
   Мэдж. Тогда этот дом можно  продать,  что  было  бы  кстати.  Это  ведь
собственность матери, не так ли?
   Джеральд. Да. Я думаю, что было бы лучше переехать в маленькую квартиру
и тем сократить издержки. Но за этот дом сейчас много не выручить.
   Хейзел. Но как же, маме ведь предлагали за него несколько тысяч как раз
после войны?
   Эрнест (сухо). Да, но сейчас - это не как раз после войны. Это как  раз
перед следующей войной.
   Джеральд. Сколько, вы думаете, Эрнест?
   Эрнест. Берите все, что вам предложат.
   Кей. Итак, что же  нам  прикажете  делать?  На  худой  конец  мы  можем
соединенными силами оказать помощь маме...
   Мэдж. Но это же чудовищно! Когда я жила дома и  кое-что  понимала,  нас
считали очень  состоятельными.  Налицо  были  все  акции  и  недвижимость,
которые отец оставил не только матери, но и всем нам. А теперь  не  только
все это пущено по ветру, но нам еще предлагают заботиться о матери...
   Кей (с оттенком усталости). Но ведь если денег нет - их нет.
   Джеральд. Суть не в том...

   Его прерывает громкий звонок. Все оборачиваются и смотрят. Алан  делает
движение, затем останавливается. В комнату входит  Робин.  На  нем  старый
макинтош. Он одет с претензией на дешевое франтовство и выглядит тем,  кем
является  на  самом  деле,  -  опустившимся  сорокадвухлетним   человеком,
пьяницей и неудачником.

   Робин. Привет! Все тут? Где мать?
   Алан. Она сию минуту вернется.

   Робин снимает макинтош и небрежно  отдает  его  Алану,  который  -  это
характерно для него - принимает его и уносит.

   Робин (не обращает на это никакого внимания и глядит на  Джоан).  Ну-с,
Джоан, как отпрыски?
   Джоан (натянуто). Они здоровы, Робин.
   Робин. Все продолжаешь им рассказывать, что за ужасный человек их отец?
   Мэдж. Неужели нам придется выслушивать все это снова?
   Робин.  Нет,  не  придется,  досточтимейшая  Мэдж!  Что  я  там  зрю  -
живительную влагу? Я не ошибся. Выпьем, Джеральд! Эрнест, выпьем! Нет? Ну,
тогда я выпью! (Идет и щедрой рукой наливает себе виски с  содовой.  После
первого, быстрого глотка оборачивается  к  присутствующим  и  ухмыляется.)
Привет, Кей! Соблаговолила посетить нашу провинцию, а?
   Кей. Да, только мне придется сегодня же вернуться.
   Робин. Не порицаю. Я сам бы хотел вернуться в город. Там мое  настоящее
место. Я не прочь бросить свои дела и снова попытать там счастья.  Есть  у
меня там несколько хороших ребят.
   Кей. Что ты сейчас поделываешь, Робин?
   Робин (не без мрачности). Пытаюсь сбывать новый сорт  моторного  масла.
Мне бы следовало удариться по твоей части - по писательской. Может, еще  и
займусь этим. Я бы уж нашел что порассказать, честное слово, нашел бы!  (С
шумом допивает стакан.) Ну-с, давайте не прерывать из-за меня  ваших  дел.
Или вы дожидаетесь матери?
   Мэдж. Нет, нам лучше без нее.
   Робин (воинственно). Это по-твоему! Но не забывай, что это ее деньги...
(Умолкает, потому что возвращается миссис Конвей.)
   Миссис Конвей (широко улыбается; радостно). Робин! Вот это мило!  (Идет
к нему и целует. В ее теплом приеме  есть,  может  быть,  нотка  вызова  в
отношении всех остальных.) Ты останешься ночевать?
   Робин. Я не собирался, но мог бы остаться. (Ухмыляясь.) Если Алан  даст
мне свою лучшую пижаму.

   Все усаживаются.

   Мэдж. Мы только что говорили, мама, что тебе не имеет  никакого  смысла
оставаться жить в этом доме. Он слишком велик и требует больших расходов.
   Робин. Это мать должна решать...
   Миссис Конвей. Нет, дорогой мой,  это  совершенно  правильно.  Он  стал
слишком большим, и, конечно,  если  я  продам  его,  я,  вероятно,  получу
достаточную сумму, чтобы перестроить дома на Церковной улице.
   Эрнест. Нет, не получите. Ничего похожего.
   Миссис Конвей (с достоинством).  Но  послушайте,  Эрнест!  Мне  однажды
предлагали за него четыре тысячи фунтов.
   Эрнест. Надо было их взять!
   Джеральд. Боюсь, что вы не можете рассчитывать получить  большую  сумму
за этот дом, но, с другой стороны, вы, занимая  меньшую  квартиру,  будете
сберегать деньги.
   Робин. Ну, не очень-то много! Ей ведь придется платить ренту за меньший
дом, а этот - ее собственный.
   Джеральд (с  некоторым  несвойственным  ему  нетерпением,  -  вероятно,
потому, что здесь Робин). Но этот дом обложен большими налогами и сборами.
Я  хочу,  чтобы  все  вы  осознали,  что  положение   в   высшей   степени
неудовлетворительно. Задолженность банку  можно,  конечно,  покрыть  путем
продажи акций или одного из домов, но после этого дела миссис Конвей будут
еще худее, чем раньше. Если бы  удалось  достать  денег  для  перестройки,
тогда недвижимость на Церковной улице стала бы приносить приличный доход.
   Миссис Конвей. И я уверена, что это самый  лучший  выход.  Квартиры!  Я
сама могла бы поселиться в одной из них - в  уютной  маленькой  квартирке.
Чудесно!
   Джеральд. Но и после продажи акций вам нужно будет найти  еще  две  или
три тысячи, чтобы оплатить перестройку.
   Миссис Конвей. Но ведь я могла бы занять?
   Джеральд. Только не в банке. Они не желают принимать дома на  Церковной
улице в обеспечение ссуды на их перестройку. Я уже пытался.
   Хейзел (с надеждой, но в то же время робко). Эрнест... мог  бы  ссудить
тебе денег...
   Эрнест (потрясенный этим). Что?!
   Хейзел (колеблющимся тоном). Ну, тебе ведь это  ничего  не  стоило  бы,
Эрнест!
   Миссис Конвей (улыбаясь). Если верить слухам,  ваши  дела  идут  сейчас
очень хорошо, Эрнест.
   Джеральд. О, в этом не может быть никакого сомнения.
   Миссис Конвей (надеясь этим завоевать Эрнеста). А ведь кажется, что это
было вчера, Эрнест, когда вы впервые пришли к нам - такой  робкий,  никому
не известный молодой человек.
   Эрнест (свирепо). Это было почти двадцать лет назад, и как раз таким  я
и был тогда: робкий, никому не известный  молодой  человек.  И  когда  мне
удалось проникнуть в этот дом, я подумал, что попал невесть куда.
   Миссис Конвей. Я так хорошо помню, что у меня было именно такое чувство
относительно вас тогда, Эрнест.
   Эрнест. Да. Меня заставили-таки  почувствовать,  что  я  попал  невесть
куда. Но я вцепился крепко. У меня всегда была  крепкая  хватка,  когда  я
твердо решал чего-нибудь добиться.  Вот  так-то  и  удалось  мне  кое-чего
достигнуть.
   Робин (который, очевидно, его не любит). Избавьте  нас  от  рассказа  о
том, как вы прибыли сюда с одним-единственным шиллингом в кармане.
   Миссис Конвей (с упреком и предупреждая, но втайне забавляясь). Ну, ну,
Робин!
   Эрнест (ровным, неприятным голосом). Я и не собирался. Не беспокойтесь,
историю моей жизни вам не придется слушать. Я хотел только  одно  сказать,
поскольку это меня касается: плакали ваши две или три  тысячи  фунтов!  От
меня вы не получите ни пенни. Скажу  вам,  кстати,  раз  уж  я  веду  себя
неприятно: я мог бы ссудить вам две или три тысячи даже не моргнув глазом.
Только я этого не сделаю. Ни одного пенни!
   Хейзел (негодование борется в ней  со  страхом).  Ты  заставляешь  меня
краснеть!
   Эрнест (пристально глядя на нее). Вот как! Почему?

   Она не отвечает, но постепенно съеживается под его неотрывным взглядом.

   Эрнест. Продолжай! Расскажи им, почему это я заставляю  тебя  краснеть.
Расскажи мне. Или  ты  предпочтешь  рассказать  об  этом  позже,  когда  я
расскажу тебе кое о чем?

   Хейзел разражается рыданиями.

   Робин (вскакивает, взбешенный). Вы мне всегда были противны, Биверс.  Я
готов выкинуть вас из этого дома.
   Эрнест (он не трус). Сделайте это,  а  я  подам  на  вас  в  суд.  И  с
удовольствием. Деньги - или вон из  дому,  так,  что  ли?  Я  давным-давно
заявил Хейзел, что ни один из вас не получит от меня ни пенни. Я вовсе  не
скуп. Спросите ее! Но после первого же вечера, когда я у вас был  и  когда
вы все так надменно задирали нос - особенно вы, - я дал  себе  слово,  что
никогда вам