к ужаленная. И потом этот его взгляд я ни с чем
не спутаю.
   - Каким же образом, черт побери... - начал было папа, но мама  не  дала
ему договорить.
   - Не знаю, каким образом, - закричала она. - Я не знаю, и ты не знаешь,
и никто не знает. Только говорю тебе: он как-то влез в этот  телевизор,  и
его оттуда не вытащишь. А дальше будет хуже, попомни мои слова. И если  мы
не совсем еще потеряли  соображение,  мы  должны  попросить  Альфа  Стокса
забрать телевизор обратно и вернуть нам деньги.
   Услышав это, Джордж встал и перекричал всех остальных.
   - Оставьте это, ма. Альф Стокс лопнет со смеху, если  мы  попросим  его
забрать телевизор из-за того, что в нем сидит дядя  Фил.  Так  что  будьте
рассудительней. Вы с Уной были взволнованы, и вам стали мерещиться  всякие
страсти. Завтра вечером все уже будет нормально, вот увидите.
   - Да? Все будет нормально? Это ты так думаешь.
   - Конечно, я так думаю. Да мы все так думаем.
   - Думайте, что хотите, - сказала  мама  мрачно.  -  Можете  продолжать.
Только потом не говорите, что я вас не предупреждала. Он  там,  и  с  этим
ничего не поделаешь, и мое мнение, что это еще цветочки. Где бы он  теперь
ни  был,  он  заботится  только  об  одном,  чтобы  мы  не  могли  в  свое
удовольствие попользоваться телевизором, который купили на его  страховку.
Сам увидишь.
   В середине следующего дня мама и  Уна,  как  всегда,  были  дома  одни.
Обычно они проводили  это  время  за  каким-нибудь  спокойным  и  полезным
занятием, но сегодня обе не могли найти себе места. Они  пошли  в  большую
гостиную и сели у окна, поглядывая вниз на улицу, но скоро стало ясно, что
спокойно посидеть им не удастся. В углу стоял  телевизор,  экран  которого
напоминал чудовищных размеров глаз, затянутый бельмом. Несколько минут они
делали вид, что не замечают его. Наконец Уна сказала:
   - Я смотрела программу - сейчас будет передача для женщин.
   - Знаю, - сказала мама довольно зловеще. - Я сама смотрела.
   - Ну, тут все будет в порядке, правда? Во всяком случае...
   - Что "во всяком случае"? - спросила мама прежним зловещим тоном.
   - Ну, - сказала Уна робко, - ты не думаешь, что мы вчера  вечером  были
немножко возбуждены... и... могли вообразить всякое такое?..
   - Нет, не думаю, - сказала мама. И чуть погодя добавила: - Но все-таки,
если хочешь, включай. В конце концов, женская передача... к тому же  среди
дня... может, он и не покажется. Он днем всегда спал.
   - Но... послушай, мама, Джордж говорит...
   - Мало ли что он говорит. Твой Джордж далеко не  все  на  свете  знает,
хоть ты, может, и думаешь по-другому. Ну, включай, если тебе хочется.
   Уна подошла к телевизору и  осторожно  повернула  выключатель.  Мама  с
отсутствующим видом села на стул перед экраном. Экран  засветился,  и  они
увидели хозяйку женского пансиона - даму до того утонченную и  изысканную,
что она даже говорила, как иностранка.
   После хозяйки пансиона выступили две девушки - скрипачка и пианистка.
   - Ну, видишь, все в порядке, - сказала Уна.
   - Пока что да, - ответила мама, - но дай ему время. Хотя надо  сказать,
все это очень славно.
   После музыки какой-то человек стал рассказывать о поисках сокровища. Он
был довольно молодой, типа школьного учителя, очень нервничал и  обливался
потом.
   - Нам удалось сделать поразительные находки, - сказал он. - И кое-что я
сейчас  вам  покажу.  -  Он  беспокойно   стал   делать   знаки   кому-то,
находившемуся вне экрана, говоря при этом: - Будьте добры,  если  можно...
спасибо.
   И на экране показался дядя Фил, тащивший  какие-то  вещи,  и  едва  его
стало хорошо видно, как он повернул свою кривую шею, в  упор  взглянул  на
маму и Уну и сказал:
   - Да что там сокровище! Вам, Григсонам, и  так  неплохо  -  прибрали  к
рукам мои полтораста фунтов!..
   - Видишь - теперь он разговаривает с нами! - взвизгнула мама,  бросаясь
к телевизору. - Но я его выключу. - И, выключив, она  добавила  твердо:  -
Это он в последний раз устраивает со мной  такое.  Больше  я  не  дам  ему
случая. Один бог знает, что еще  он  может  наговорить!  -  Она  обвиняюще
указала пальцем на Уну, которую все еще била дрожь, и продолжала: - Я  все
же думаю, что мы немножко возбуждены и просто вообразили это. Ну,  Уна,  -
ты его видела, ты его слышала. Ладно. Не будем этого повторять.
   И мама отправилась на кухню, где гремела и звякала посудой до тех  пор,
пока не пришло время пить чай. Стив, который работал на аукционе,  в  этот
день явился домой первым и, не сказав матери и  сестре  ни  слова,  быстро
проследовал  в  большую  гостиную,  явно  собираясь  включить   телевизор.
Женщины, готовившие ужин в задней комнате, ничего ему не сказали. Это, как
сразу догадалась Уна, была  новая  мамина  тактика  -  никаких  протестов,
никаких попыток переубедить остальных, просто зловещее суровое молчание до
тех пор, пока не начнется  шум,  и  тогда,  как  вспышка  молнии:  "Я  вам
говорила". Накрывая  на  стол,  они  слышали  доносившиеся  из  телевизора
голоса, но слов нельзя было разобрать. Прошло пять минут, десять минут.
   Внезапно голоса в гостиной умолкли. Ненадолго воцарилась тишина,  затем
Стив с каким-то странным видом медленно вошел в заднюю  комнату,  стараясь
избегать вопросительных взглядов. Он сел и посмотрел на стол.
   - Что, уже готово? - осведомился он слабым, сдавленным голосом.
   - Нет, ничего еще не готово, - сказала мама. - Ты сегодня очень рано. А
что это ты выключил телевизор?
   - Да ну, - сказал Стив уклончиво, - охота была смотреть всякое старье.
   Эта никудышная игра не обманула даже Уну, а уж  маме  все  сразу  стало
ясно как дважды два.
   - Перестань болтать глупости, - сказала она. - Ты видел его?
   - Кого?
   - Сам отлично знаешь - своего дядю Фила. Видел?
   - Да вроде бы видел, - ответил Стив осторожно.
   - "Вроде бы видел"! Ты видел его так же хорошо, как сейчас видишь меня.
   - Нет, но я в самом деле его видел. - Стив был явно смущен.
   - Он говорил что-нибудь - то есть _тебе_ говорил?
   - Ну, мама, как он мог...
   - Ладное хватит! - прикрикнула мама. - Мне надоело это слушать.  Сейчас
ты скажешь своей матери чистую правду, Стив.  Ну,  говорил  он  что-нибудь
_тебе_? И если да, то что?
   Стив с несчастным видом стал раскачиваться из стороны в сторону.
   - Он сказал, что я стащил у него два шиллинга.
   Мама и Уна задохнулись от изумления.
   - Узнаю Фила! - закричала мама. - Ты  ведь  не  брал  у  него  эти  два
шиллинга?
   - Брал, - горестно промычал Стив, и,  прежде  чем  мама  и  Уна  успели
возмутиться, он вылетел из комнаты и запрыгал вниз по лестнице.
   - Так я и думала, - сказала мама. - Будет еще хуже, я тебе говорила.  -
И она снова погрузилась в свое ужасное гробовое молчание.
   Тут вернулись из магазина папа и Джордж,  веселые  и  шумливые,  словно
школьники после уроков; иногда видеть их  в  таком  настроении  было  одно
удовольствие, но в другое время - наоборот. Сейчас  было  как  раз  другое
время. К несчастью, они решили, что появление дяди  Фила  в  телевизионных
программах  стало  Главной  Шуткой  Дня,  и  подняли  крик  на  весь  дом,
упражняясь в остроумии по этому  поводу.  Мама  слушала  их  в  мрачнейшем
молчании, плотно сжав губы. Уна раза два взглянула на Джорджа, но это  его
не  остановило.  Сколько  Би-би-си  платит  дяде  Филу?  Ему  уже   выдали
профсоюзную карточку? Он, наверно, скоро  станет  звездой  телевидения!  А
что, мама уже перестала понимать шутки?
   - У нас разное понятие об юморе, Джордж Флеминг, - сказала мама. -  Ну,
я пошла. Я обещала заглянуть к миссис Прингл.
   Лицо Уны выразило сомнение. Она  впервые  слышала  о  визите  к  миссис
Прингл, а мама всегда любила заранее обсуждать свои светские контакты.
   - Можно, я с тобой? - спросила Уна нервно.
   - Не вижу причины, почему бы тебе не пойти, дорогая,  -  ответила  мама
величественно. -  Пусть  мужчины  проведут  веселый  вечер  у  телевизора.
Надеюсь, они получат удовольствие. - Она вышла, и Уна поплелась за ней.
   Папа набил трубку, раскурил ее и сказал Джорджу:
   - Ну вот, с ними всегда так. У них все дело в настроении.  Сегодня  они
за телевизор, жить без него не могут. А завтра  им  какая-нибудь  глупость
взбредет в голову, и  они  на  него  уже  смотреть  не  хотят.  Привет!  -
Последнее относилось к Джойс, вбежавшей в комнату. - Где была, дочка?
   - А ты как думаешь? - завопила Джойс. - На работе. Нет, я  ничего  есть
не буду. Схвачу что-нибудь в кафе "Эмпайр". Мы туда.
   - Стоило ли всаживать все деньги в этот телевизор, -  воскликнул  папа,
когда она побежала вверх  по  лестнице,  -  если  ты  больше  прокутишь  в
"Эмпайре"?
   Она остановилась и крикнула вниз:
   - Ты разговаривал со Стивом?
   - Я его еще не видел.
   - Ну, а я видела! - торжествующе прокричала она и скрылась.
   Папа и Джордж не стали дожидаться Эрнеста, потому что  сегодня  у  него
были курсы испанского языка. (Никто не  знал,  зачем  он  учит  испанский;
может быть, это помогало ему сохранять уравновешенность.)  Они  убрали  со
стола, быстро поплескали водой на посуду (чтобы мама видела, что ее  мыли)
и, окутанные клубами табачного  дыма,  торжественно  двинулись  в  большую
гостиную.   Вот-вот   должен   был   начаться    спортивный    тележурнал,
содержательная программа, которую, конечно, куда лучше смотреть  без  этих
капризных, всегда чем-нибудь недовольных женщин.
   Первым в спортивном журнале  выступил  велогонщик,  унылый  и  гнусавый
молодой человек, который умел крутить педали как сумасшедший,  но  сказать
ничего толком не мог. Папу и Джорджа он очень насмешил.
   - А теперь поговорим с типичным старым спортсменом, - сказал ведущий  с
чугунной задушевностью, - который смотрел крикетные и футбольные  матчи  и
другие события в мире спорта  на  протяжении  последних  шестидесяти  лет.
Добро пожаловать к нашим камерам, мистер Поррит!
   Мистер Поррит, щуплый кривобокий старикашка со  свернутой  набок  шеей,
длинным носом и маленькими  злыми  глазками,  вразвалочку  вошел  в  кадр.
Никаких сомнений - это был дядя Фил.
   - Не может быть! - ахнул папа.
   - Послушаем, что он скажет! - закричал Джордж. - Тогда будет ясно.
   - Итак, мистер Поррит, вы уже давненько смотрите спортивные состязания?
- спросил ведущий.
   - Что верно, то верно, - сказал дядя Фил, ухмыляясь и злобно  глядя  на
папу и Джорджа. - Много я повидал состязаний до того времени,  когда  имел
несчастье поселиться в Смолбридже у неких Григсонов. Тут  я  кончился  для
спорта - да и вообще для всего.
   - Что ты там мелешь! - взревел папа, вскакивая.
   - Они держали  лавочку,  -  продолжал  дядя  Фил,  -  торговали  всякой
мелочью... и боялись истратить лишний шиллинг...
   - Нет, не выключайте! - закричал Джордж, бросаясь со своим тестем  чуть
не врукопашную. - Давайте послушаем, что он еще скажет.
   - Я не собираюсь  тут  выслушивать  всякие  гадости  и  оскорбления,  -
промычал папа. - Да отпусти же меня!
   - Постойте, постойте!.. Смотрите!.. -  И  Джорджу  на  некоторое  время
удалось утихомирить папу.
   - Да, в самом деле, - говорил  мистер  Поррит,  похохатывая,  -  первый
отборочный матч, который я видел, - боже мой, когда же это было...
   - Теперь это не он. - Папа перевел дыхание. - Совсем другой.
   И правда, теперешний мистер Поррит нисколько не походил на  дядю  Фила.
Через две минуты папа спокойно сказал:
   - Ладно, Джордж, бог с ними,  с  отборочными  матчами.  Выключай.  Надо
потолковать об этом.
   Они инстинктивно отодвинулись от экрана, хотя он уже погас и  смолк,  и
сели возле камина.
   - Ну, вот что, Джордж, - начал  папа  торжественно,  -  будем  говорить
прямо. Скажи: признаешь ты или нет,  что  этот  мистер  Поррит,  когда  он
первый раз появился, был дядя Фил?
   -  Я  почти  уверен,  -  ответил  Джордж,  растерявший   свою   обычную
самонадеянность. - Вчера вечером, должен сказать, я  решил,  что  какой-то
тип на телевидении оказался походе на него...
   - При чем тут вчера вечером! - торопливо перебил папа. - Слышал ты  или
не слышал, как он говорил о нас - очень гнусно, разумеется?
   - Слышал, - ответил Джордж, чувствуя себя, как на свидетельском месте в
суде.
   - И я слышал, - признался папа упавшим  голосом,  но  после  некоторого
размышления продолжал громче и уверенней: - Но это бред.  Этого  не  может
быть. Человек, который умер и похоронен...
   - Я знаю, па, я знаю, - поспешно подхватил Джордж. -  И  я  согласен  -
этого не может быть...
   - Да, но это _было_...
   - Как сказать, - произнес Джордж с очень глубокомысленным видом.
   - То есть что значит "как сказать"? - возмутился  папа.  -  Ты  же  сам
видел и слышал!
   - По-моему, - сказал Джордж: медленно и веско, - дело обстоит так. Дяди
Фила там нет и быть не может. Он в наших умах, в наших головах, так что мы
просто _думаем_, что он  там.  И  конечно,  -  продолжал  он,  теперь  уже
быстрее, - именно это случилось с Уной и мамой. Они  говорят,  что  видели
его весь вчерашний вечер, и можно побиться об заклад, что сегодня они  его
тоже видели и слышали - или думали, что видят и слышат, - перед тем как мы
вернулись из магазина. И еще одно, па. Стив ушел из  дому,  не  дождавшись
нашего возвращения. А Джойс сказала, что она с ним разговаривала.
   - Ты думаешь, и они тоже?..
   - Стив - безусловно, ставлю что хотите. Не знаю, что он  там  увидел  и
услышал, но, так или иначе, он живо выкатился  на  улицу,  а  мама  и  Уна
расстроились - понимаете?
   Папа привычными движениями снова раскурил свою трубку, но руки  у  него
тряслись. Голос тоже дрожал.
   - Хорошенькое дело! Как раз то, чего не  хватало  приличным,  уважаемым
людям! Люди не могут спокойно включить телевизор, - кстати говоря, за него
уплачено сто двадцать фунтов, - чтобы не увидеть  привидение,  которое  их
поносит и оскорбляет. Как ты думаешь, Джордж, а все остальные слышат,  что
он говорит?
   - Нет, конечно, не слышат. Они слышат только мистера Поррита.
   - Но это же не все время мистер Поррит.
   - Ну да... я хочу сказать, того, кто  там  должен  быть.  Понимаете,  -
Джордж  наклонился  вперед  и  похлопал  папу  по  колену,  -  мы   только
воображаем, что он там.
   - С какой стати я должен воображать, что он там? - рассердился папа.  -
Откровенно говоря, братец Фил досаждал мне больше чем достаточно, когда он
был жив, безо всякого воображения. А сегодня  я  хотел  только  посмотреть
спортивный журнал,  а  не  выслушивать  оскорбления  от  этого  ничтожного
старого греховодника.  Просто  несчастье  какое-то,  -  все,  что  я  могу
сказать.
   Они еще спорили на эту тему, когда пришел Эрнест.
   - Привет, - сказал он, - посмотрим телевизор?
   - Нет, - ответил папа и хотел было объяснить почему, но  Джордж  сильно
толкнул его локтем и сказал:
   - Мы тут видели одну передачу и поспорили о ней. А  ты  включай,  когда
захочешь.
   Эрнест пообещал включить сразу же, как только наденет шлепанцы и старую
куртку - это он неукоснительно делал каждый  вечер,  приходя  домой.  Пока
Эрнеста не было в комнате, Джордж объяснил папе,  почему  он  толкнул  его
локтем:
   - Давайте поглядим, как Эрнест будет реагировать.
   - Эрнесту ничего не может вообразиться, - сказал папа. - Если он увидит
дядю Фила, - значит, дядя фил в самом деле там.
   - Так, что у нас сегодня, - сказал  Эрнест  несколько  минут  спустя  и
раскрыл "Рейдио таймс", - ага... вот... "Беседы на злобу дня"... Наверное,
дискуссионная программа. Это может быть интересно, да и начинается как раз
сейчас. - Он говорил, как идеальное подставное лицо, принимающее участие в
скучной передаче.
   Когда экран ожил, Джордж и папа потихоньку придвинулись поближе. Эрнест
расположился перед телевизором весьма основательно и с таким видом, словно
телевидение изобрели специально для него. Они  увидели  нескольких  людей,
сидевших за столом  и  чрезвычайно  довольных  собой.  Комната  немедленно
наполнилась шумом их оживленного  спора.  Камера  объехала  вокруг  стола,
время от времени показывая кого-нибудь  крупным  планом.  Эти  политики  и
журналисты обсуждали теперешнее положение Британского  Народа,  о  котором
каждый из них, судя по всему, имел массу сведений. Шорох у двери  заставил
папу обернуться, и он увидел, что мама и Уна  возвратились  и,  набравшись
храбрости, тоже смотрят передачу. Они не обратили на него внимания,  и  он
притворился, что не замечает их. Тем временем знатоки  Британского  Народа
приступили к делу.
   - Доктор Гаррис, - провозгласил председатель, - вы обладаете  обширными
специальными познаниями, и вы много размышляли на эту тему. Итак,  что  вы
нам скажете?
   На экране появился новый персонаж; у него была кривая шея, длинный  нос
и знакомый злобный взгляд. Какой там доктор Гаррис! Это был лучший портрет
дяди Фила, который они видели.
   -  Что  я  скажу?  -  проворчал  дядя  Фил.  -  Зомби.  Страна  ходячих
покойников. Самое подходящее название. Я не знаю, живые они или мертвые, и
плевать я на них хотел. А если вам нужен  пример  -  пожалуйста,  возьмите
Эрнеста Григсона из Смолбриджа...
   - Выключите! - взвизгнула мама у двери. - Он с каждым разом все хуже.
   Джордж выключил телевизор  за  три  с  половиной  секунды,  и  вряд  ли
кто-нибудь смог бы сделать это быстрее.
   - Пойду вздремну, - объявил ошеломленный Эрнест, - а то мне померещился
дядя Фил, и будто он назвал мое имя...
   - Он-таки назвал его, садовая ты  голова!  -  рявкнул  папа.  Потом  он
повернулся к Джорджу:  -  А  ты  теперь,  наверно,  скажешь,  что  мы  все
вообразили это одновременно. Бр-р-р!
   - Это все его дьявольская злоба, - закричала мама, входя в комнату. - А
больше он без нас не появлялся?
   - Еще как появлялся, - ответил Джордж и рассказал, что  было  во  время
спортивного журнала.
   - Теперь каждый раз личные выпады и оскорбления,  -  с  горечью  сказал
папа.
   - Постойте, - сказал Эрнест с еще более ошеломленным видом, чем прежде,
и продолжал, тщательно выбирая каждое слово: - Даже если бы  он  был  жив,
его не взяли бы в "Беседы на злобу дня". То есть, я хочу сказать, что  они
берут только...
   -  Ради  бога,  Эрнест!  -  вскрикнула  Уна.  -  Какой  смысл  в  таких
разговорах? Я сейчас зареву.
   Мама сурово посмотрела на мужчин.
   - Теперь, может, вы поверите мне, когда я расскажу вам, что было у  нас
с Уной и что случилось с бедным Стивом.
   И им пришлось выслушать полный отчет о предыдущих появлениях дяди  Фила
с упоминаниями о его вчерашних проделках на экране. Это привело  к  весьма
шумному продолжению метафизического спора Джорджа и папы  о  том,  был  ли
дядя  Фил  там  по-настоящему  или  он  был  спроецирован  на   экран   их
воображением. Когда спор стал невыносимо сложным, его весьма  бесцеремонно
прервали.
   В комнату  вошла  небольшая  процессия:  Стив,  при  нем  парнишка  его
возраста и Джойс, бледная, но решительная, в сопровождении компании друзей
- двух быстро лопочущих девиц со слезящимися глазами и одного  испуганного
молодого человека.
   - Ну, что еще  такое?  -  закричал  папа,  раздраженный  тем,  что  ему
пришлось замолчать.
   - Мы поговорили, -  сказала  своенравная  Джойс,  -  и  теперь  я  хочу
включить телевизор и посмотреть сама, и пусть мне никто не мешает. - У нее
был такой свирепый вид, что никто и не пытался ей помешать. -  Что  сейчас
будет?
   - Очередная передача о преступлениях, оставшихся нераскрытыми, - сказал
Джордж, и она направилась к телевизору.
   Все молча смотрели и  слушали.  На  экране  появилась  разодетая  дама,
которая сказала:
   - Итак, вот одна точка зрения. Теперь послушаем другую. Что вы  думаете
по этому поводу, инспектор Фергюсон?
   - Сейчас, - пробормотал Джордж. - Ставлю гинею.
   Все Григсоны шумно вздохнули. Ужасное острое лицо дяди  Фила  заполнило
весь экран, и голос его зазвучал громче, чем  раньше.  На  этот  раз  маме
поневоле пришлось слушать.
   - Возьмем, например, такой случай, -  говори