л  дядя  Фил,  уже  сверкая
глазами. - Старый человек с больным сердцем. Когда начинается приступ, ему
надо сразу же сунуть в рот  таблетку,  иначе  конец.  И  предположим,  что
кто-то, например, молодая  племянница,  нарочно  кладет  эти  спасительные
таблетки туда, где он не может их достать, так что во  время  приступа  он
погибает, пытаясь до них дотянуться. Ведь это же убийство!
   - Ах ты старый паршивый врун, ничего я нарочно не делала!  -  завизжала
Джойс и швырнула в экран табуреткой.
   На следующее утро Альф Стокс  был  у  них  и  смотрел  на  маму,  качая
головой.
   - Что же из того, что он был новенький и  стоил  сто  двадцать  фунтов.
Ведь трубка разбита - вот в чем  беда.  Я  могу  предложить  вам  за  него
двадцать пять фунтов. Да, конечно, это  несчастный  случай,  но  некоторые
несчастные случаи... - И тут, мама потом рассказывала, он посмотрел на нее
исподлобья, острым стариковским взглядом. - Некоторые  несчастные  случаи,
как видите, обходятся недешево.


   Джон Бойнтон Пристли.
   Время и семья Конвей

   -----------------------------------------------------------------------
   J.B.Priestley. Time And The Conways, A Play in Three Acts (1937).
   Пер. - В.Исаков. Авт.сб. "Затемнение в Грэтли". М., "Правда", 1988.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 December 2000
   -----------------------------------------------------------------------

   Пьеса в трех действиях



   Действующие лица:

   Семья Конвей:
   Миссис Конвей.
   Алан.
   Мэдж.
   Робин.
   Хейзел.
   Кей.
   Кэрол.
   Прочие:
   Джоан Хелфорд.
   Эрнест Биверс.
   Джеральд Торнтон.

   Действие происходит все время в  одной  из  гостиных  загородной  виллы
миссис  Конвей,  в  богатом  пригороде  небольшого  промышленного   города
Ньюлингхема. Первое и третье  действия  происходят  осенним  вечером  1919
года, второе действие - осенним вечером 1937 года.

   Действие первое - день рождения Кей, ей 21 год; вечер.
   Действие второе - другой день рождения; другой вечер.
   Действие третье - ей 21 год; опять тот же вечер.
   Третье действие является непосредственным продолжением первого.



ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

   Этим осенним вечером в доме Конвеев собрались гости, но мы не видим  их
- только слышим. Все, что мы можем различить сперва, - это  луч  света  из
холла, падающий справа сквозь  занавешенную  арку,  и  небольшое  пламя  в
камине слева. Доносятся  молодые  голоса,  смех  и  пение,  резкие  взрывы
одной-двух хлопушек и звуки рояля, на котором кто-то исполняет  популярную
песню того времени. Спустя минуту или две несколько  голосов  подхватывают
мелодию, которую играют на рояле. Царит неподдельное веселье.
   Затем мы слышим ясный и  громкий  голос  молодой  девушки  (это  Хейзел
Конвей), спрашивающей: "Мама, куда их отнести?"  Голос,  который  отвечает
издалека, принадлежит миссис Конвей: "В заднюю комнату.  Мы  будем  играть
здесь". На это Хейзел, которая, по-видимому, очень возбуждена, восклицает:
"Да, да, чудесно!" - и затем подсказывает сестре, находящейся еще  дальше,
вероятно, наверху: "Кэрол, в заднюю  комнату!"  И  вот  Хейзел  вбегает  и
зажигает свет. Это высокая, вся сияющая, одетая  ради  вечеринки  в  самый
лучший свой наряд девушка. В руках у  нее  целая  охапка  старых  платьев,
шляп, всякого тряпья - всего, во что счастливые люди обычно наряжались для
разыгрывания шарад. Комната очень уютная, хотя у нее нет дверей, а  только
широкая занавешенная  арка  справа.  В  глубине  окно  с  ведущей  к  нему
ступенькой и кушетка с подушками. Портьеры задернуты. Слева  -  камин  или
чугунная печь с раскаленными угольями. Несколько небольших книжных  шкафов
стоят вдоль стен или вделаны в стены; довольно хорошая мебель,  включающая
круглый стол и небольшое  бюро,  на  стенах  -  более  или  менее  сносные
картины. Очевидно, это  одна  из  тех  неопределенных  комнат,  где  семья
проводит больше времени, чем в гостиной,  и  которую  называют  то  задней
комнатой, то утренней, то учебной, то детской, то  синей,  коричневой  или
красной. Эту комнату можно  было  бы  смело  назвать  "красной  комнатой",
потому что при таком освещении ее окраска меняется от  розового  до  цвета
сливы, образуя нежный, уютный  фон  для  молодых  девушек  в  их  нарядных
платьях. Пока Хейзел сбрасывает свою ношу  на  круглый  диванчик,  стоящий
посреди комнаты, входит Кэрол, младшая из Конвеев - ей лет шестнадцать,  -
необычайно  возбужденная,  запыхавшаяся  и  едва  передвигающая  ноги  под
тяжестью всяких маскарадных принадлежностей, включая коробку из-под  сигар
с накладными бакенбардами, носами, очками и т.д. С небрежной  поспешностью
ребенка она швыряет свою ношу на диван и начинает говорить,  еле  переводя
дыхание. А теперь, прибавив еще, что Кэрол - очаровательная молодая особа,
мы можем предоставить им объясняться самим.

   Кэрол (задыхаясь,  но  торжествующая).  Я  нашла...  эту  коробку...  с
накладными бакенбардами и всякой всячиной...
   Хейзел (торжествуя). Я знала, что ее не выбросили!
   Кэрол. Никто не посмел бы ее выбросить. (Протягивает коробку с открытой
крышкой). Гляди!

   Хейзел запускает туда руку.

   Кэрол. Да не хватай же!
   Хейзел (не сердясь). Должна я посмотреть или нет, дурочка?

   Обе, как дети, жадно обследуют содержимое коробки.

   Хейзел. Я возьму вот это. (Выуживает большие  висячие  усы.)  О-о...  и
это! (Вытаскивает толстый привязной нос.)
   Кэрол (великодушно).  Ладно,  только  не  забирай  все  самое  хорошее,
Хейзел! Кей и Мэдж тоже ведь захотят. Я думаю, Кей должна выбирать первой.
В конце концов, это ведь ее рождение, и ты знаешь, как она обожает шарады.
Мама отсюда ничего не возьмет, потому что, наверно, захочет облачиться  во
что-нибудь пышное и изображать испанку, или русскую, или кого-нибудь  еще.
Что ты делаешь?
   Хейзел (отворачивается, чтобы приладить нос и усы, ей это удается, хотя
они и не очень прочно держатся. Поворачивается  лицом  к  сестре;  басом).
Доброе утро, доброе утро!
   Кэрол (взвизгивает от восторга). Мистер Пеннимэн! Знаешь, Хейзел,  тот,
из  писчебумажной  лавочки?  Который  так   медленно-медленно   покачивает
головой,  когда  объявляет,  что  Ллойд-Джордж  никуда  не  годился.  Будь
мистером Пеннимэном, Хейзел! Давай!
   Хейзел (обыкновенным голосом). Не смогу, Кэрол, и видела-то  его  всего
раза два, а так я не бываю в этой лавке.

   Алан  заглядывает  в  комнату  и   усмехается,   увидев   Хейзел.   Это
застенчивый, тихий молодой человек лет  двадцати  с  небольшим;  он  может
слегка заикаться. Одет довольно небрежно, по-будничному.

   Кэрол  (оборачивается  и  замечает  его).  Входи,  Алан,  и  не   давай
подглядывать другим.

   Алан входит.

   Кэрол. Ну, разве она не точь-в-точь мистер  Пеннимэн  из  писчебумажной
лавочки, тот, что ненавидит Ллойд-Джорджа?
   Алан (застенчиво улыбаясь). Похоже... немножко.
   Хейзел (натужно глубоким басом). "Я ненавижу Ллойд-Джорджа".
   Алан. Нет, он не так говорит.
   Кэрол. Точно - не так! Он говорит (довольно искусно  подражает  грубому
голосу полуобразованного человека): "Я вам вот што  шкажу,  миш  Конвей...
этот шамый Ллойд-Джордж... они уж рашкаются, што поштавили  его  на  такое
мешто... помяните мое шлово".
   Алан (улыбаясь). Вот теперь он. Очень хорошо получается, Кэрол.
   Кэрол (возбужденно). Я думаю, мне следовало бы стать актрисой. В  школе
говорили, что я была самым лучшим Шейлоком, какой только у них был.
   Хейзел (снимает нос и усы). Возьми, если хочешь, Кэрол!
   Кэрол.  А  ты  что,  раздумала?  Мне  кажется,  тебе  не  следовало  бы
наряжаться каким-то глупым мужчиной, ты такая хорошенькая. Может  быть,  я
могла бы их надеть и  сыграть  мистера  Пеннимэна.  Нельзя  ли  как-нибудь
вставить его в третью  картину?  Вместо  генерала.  Я  думаю,  хватит  нам
генералов.
   Алан. Хватит. Попроси Кей вместо генерала вставить мистера Пеннимэна.
   Хейзел. Вот Кей придет и все устроит.
   Алан. Она сейчас появится.  Мама  велела  передать  вам,  чтобы  вы  не
устраивали тут кавардак.
   Кэрол. Но при шарадах иначе не бывает. Это так полагается.
   Хейзел. Подожди только, пока мама начнет одеваться!  У  нее  беспорядка
получается больше, чем у других. (Алану.) Надеюсь, кое-кто из старших  уже
собрался уходить, а?
   Алан. Да.
   Хейзел. Без них куда веселее. Да и мама не будет так скованна, как  при
них. Позови сюда Кей и Мэдж, Алан!
   Алан. Ладно. (Уходит.)

   Обе девушки принимаются рассматривать платья.

   Хейзел (вытаскивает старомодные предметы женского туалета  и  примеряет
их на себя). Погляди-ка! Ну можно  ли  поверить,  что  люди  носили  такие
смешные вещи?
   Кэрол. Я еще помню, как мама их носила. А ты помнишь?
   Хейзел. Ну, разумеется, помню, малышка!
   Кэрол (более серьезным тоном, глядя на старомодную  охотничью  куртку).
Это ведь папина куртка, правда?
   Хейзел. Да. По-моему, он надевал ее во время тех самых праздников.
   Кэрол. Пожалуй, ее следовало бы отложить в сторону.
   Хейзел. Я думаю, маме все равно теперь.
   Кэрол. Нет, ей не все равно, да и мне тоже.  Я  вовсе  не  хочу,  чтобы
кто-нибудь наряжался и представлял разные глупости в куртке, которую  папа
носил как раз перед тем, как утонул. (Складывает куртку  и  кладет  ее  на
подоконник, затем возвращается.) Я  все  думаю...  так  ли  это  ужасно...
утонуть!
   Хейзел. Ах, да не начинай ты все это снова, Кэрол! Ты что, забыла,  как
приставала ко всем с этим вопросом... пока мама не разозлилась?
   Кэрол. Да... но ведь тогда я была маленькая.
   Хейзел. Ну, так вот, теперь, когда полагаешь, что ты большая, возьми  и
перестань!
   Кэрол.  Это  куртка  мне   напомнила...   Знаешь,   Хейзел,   вот   так
разговаривать, смеяться и быть веселым,  совсем  как  всегда...  и  потом,
через какие-нибудь полчаса... утонуть... Это так ужасно!  Нам  показалось,
что все произошло за какой-то миг... а ему там, в воде, может, показалось,
что прошли целые века...
   Хейзел. Ах, да перестань же, Кэрол! Как раз когда мы захотели  немножко
повеселиться! Зачем ты это?
   Кэрол. Не знаю, право. Но разве  у  тебя  не  бывает  часто  такого  же
чувства? Как раз когда все кругом весело  и  оживленно,  я  вдруг  начинаю
думать о чем-нибудь  страшно  серьезном,  иногда  ужасном:  вот  как  папа
утонул... или о том сумасшедшем мальчике с огромной  головой,  которого  я
раз видела... или об этом старике, который  гуляет  в  парке,  с  огромным
наростом на лице...
   Хейзел (закрывая уши). Нет, я не слушаю, не слушаю!
   Кэрол. Знаешь, Хейзел,  эти  мысли  выскакивают  прямо  посреди  самого
веселья. И с Кей такое бывает. Должно быть, это у нас семейное...

   Входит Мэдж. Она на год или на два старше Хейзел, не такая  хорошенькая
и вообще гораздо более серьезная и солидная особа. Она окончила  Гертон  и
уже побыла немного учительницей - отсюда ее категоричность,  решительность
и самоуверенность.

   Мэдж. Вы их нашли? Отлично. (Рассматривает вещи). Не думала, что у  нас
осталось столько разного старья. Мама должна была бы отдать эти вещи.
   Кэрол. Я очень рада, что  она  не  отдала.  Да  и  кому  они  могли  бы
пригодиться?
   Мэдж. Многие были бы рады их получить. Ты не можешь  себе  представить,
Хейзел, в какой бедности живет  большинство  людей!  Тебе  это  просто  не
приходит в голову. Верно ведь?
   Хейзел (добродушно). Не разыгрывай учительницу, Мэдж!
   Кэрол (примеряя вещи, оборачивается  к  Мэдж;  многозначительно).  Что,
Джеральд Торнтон пришел?
   Мэдж. Он действительно пришел... несколько минут тому назад.
   Кэрол (торжествующе). Я так и поняла. Я увидела это  по  твоим  глазам,
Мэдж.
   Мэдж. Не говори глупостей! Он привел с собой  одного  человека,  своего
клиента, который сгорает желанием познакомиться со всем семейством.
   Хейзел. Так ему и надо, пускай сгорает! Симпатичный?
   Мэдж. О, забавный коротышка.
   Кэрол (прыгая  по  комнате).  Это  нам  как  раз  и  нужно  -  забавный
коротышка. Чудесно для шарад.
   Мэдж. Нет, он вряд ли подойдет. Похоже, у  него  нет  никакого  чувства
юмора. Пока он  очень  робок  и  боится  мамы.  Этакий  маленький  деловой
человек.
   Кэрол. Не спекулянт, как их рисуют в "Панче"?
   Мэдж. Похоже, что он может им  стать  со  временем.  Зовут  его  Эрнест
Биверс [автор обыгрывает фонетическую омонимию  фамилии  Beevers  и  слова
"Beever",  означающего  "бобер"   (переносное   значение   -   "работяга",
"трудяга")]
   Хейзел (фыркая). Глупее не придумаешь! Если у него есть  жена,  мне  ее
жалко.
   Мэдж. По-моему, у него ее нет. Слушайте, девочки, нам пора начинать!

   Входит Кей, которой сегодня исполнился двадцать один  год.  Это  умная,
развитая девушка, по миловидности несколько уступающая Хейзел. В  руках  у
нее лист бумаги.

   Мэдж. Кей, нам пора начинать!
   Кей. Знаю. Остальные сейчас придут. (Начинает рыться в вещах.) А  здесь
недурные  костюмы.  О-о,  поглядите-ка!  (Вытаскивает  какую-то   нелепую,
старомодную женскую накидку, пальто или плащ и шляпу, нелепо напяливает их
на  себя,  выходит  на  середину   комнаты,   становится   в   утрированно
мелодраматическую позу; ходульным,  напыщенным  тоном.)  "Минуточку,  лорд
Как-вас-там-зовут! Если меня застанут  здесь  в  столь  поздний  час,  кто
поверит, что целью моего посещения... вашей комнаты...  без  провожатых...
было исключительно желание... э-э... получить документы...  которые  дадут
мне возможность... обелить имя моего  супруга,  имя  человека,  который...
э-э... никогда не добивался ничего другого,  как  только...  э-э...  чести
послужить  своей  родине...  и   нашей   также,   лорд   Трам-ти-та-там...
человека... который...  которому..."  (Обыкновенным  голосом.)  Ничего  не
выходит, я совсем запуталась. Знаете что? Нам надо  бы  устроить  подобную
сцену - пышную, драматическую и полную всяких документов.
   Мэдж. Ну хорошо, так что же мы будем играть?
   Хейзел (холодно). Я забыла шараду.
   Кэрол (с негодованием). Хейзел, это неслыханно! А мы-то  целыми  часами
бились над ней!
   Хейзел. Я не билась. Только ты и Кей, потому что  вы  воображаете  себя
будущими писательницами и актрисами.
   Кэрол (строгим тоном). Это  шарада,  идиотка,  -  "Кот-в-сапогах".  Три
слова: кот-в-сапогах. Получается шарада.
   Мэдж. Я думаю, четырех сцен слишком много. И потом, они легко угадают.
   Кей.  Это  ничего  не  значит.  Если  они  угадают,  это  доставит   им
удовольствие.
   Кэрол (с оттенком торжественности). Самое главное - в переодевании.

   Входит миссис Конвей, очаровательная женщина  лет  сорока  пяти,  очень
изящно одетая, с живыми, непринужденными манерами.

   Миссис Конвей. Ну, я готова - если вы готовы. Какой беспорядок  вы  тут
наделали!  Так  я  и  знала.   Дайте-ка   мне   посмотреть!   (Принимается
рассматривать вещи и разбрасывает их куда более хаотично, чем  это  делали
остальные. В конце концов извлекает испанскую шаль и мантилью.)  Ага,  вот
где они! Я буду красавицей испанкой. У меня  есть  и  песенка  для  этого.
(Начинает надевать испанский наряд.)
   Хейзел (Кей). Ну, что я тебе говорила?
   Миссис Конвей (которая питает особенную нежность к Хейзел). Что  ты  ей
говорила, моя дорогая?
   Хейзел. Я сказала Кей - все равно, что бы она ни устроила, ты  захочешь
выступить в роли испанки.
   Миссис Конвей. Ну и что, а почему бы и нет?
   Кей. Это не подходит к сценам, которые я придумала, - только и всего.
   Миссис Конвей (занятая своим костюмом). О, ты очень легко  сумеешь  это
устроить, дорогая, ты ведь такая умница! Я только что рассказывала доктору
Холлидею и его племяннице, какая ты умная. Они  как  будто  удивились.  Не
могу себе представить, почему.
   Хейзел. Я первый  раз  увидела  Монику  Холлидей  без  ее  деревенского
облачения. Диву даюсь, как она не явилась к нам сегодня в штанах и крагах.
   Кей. Ужасно странный у нее вид без них.  Как  будто  это  переодетый  в
женщину мужчина.
   Мэдж. Ну, Кей, что нам делать дальше?
   Кей. В первой сцене - "Кот" - изображается  старуха,  которая  потеряла
своего кота. Она похожа на настоящую ведьму.
   Кэрол (восторженно). Я буду старухой. (Начинает подыскивать  подходящее
одеяние  -  старую  шаль  и  т.п.,  -  а  также  седой  парик.  В  течение
последующего диалога постепенно преображается в старуху.)
   Кей. Мама, ты и Хейзел - две дочери, которые приходят навестить ее.
   Хейзел. Я знаю свою роль. Я все время повторяю: "Я  всегда  терпеть  не
могла твою ужасную кошку, мама". Что бы мне надеть? (Ищет.)
   Миссис Конвей (в костюме испанки). Кажется, все в порядке. Что ж,  буду
дочерью-испанкой.
   Кей (покорно). У нее не было дочери-испанки, но мне кажется, это  и  не
важно.
   Миссис Конвей. Нисколько. Никто не обратит внимания. И потом, я  думаю,
мне лучше не появляться в других сценах - вы же, наверное, захотите, чтобы
я спела.
   Кей. Конечно. Но я наметила  для  тебя  еще  два  выхода.  Придется  их
передать Мэдж и Джоан Хелфорд.
   Миссис Конвей. Как жаль, что с нами нет Робина.  Ты  знаешь,  Мэдж,  он
писал, что его могут демобилизовать со дня на день. Ужасно  досадно,  если
он пропустит день рождения Кей. Робин так любит вечеринки! Он весь в меня.
Ваш отец всегда был к ним равнодушен. Вдруг в самой середине  вечера,  как
раз когда все только налаживалось, ему хотелось покоя... он отводил меня в
угол и спрашивал, как долго еще останутся  гости...  а  они  только-только
начинали веселиться. Я никогда не могла этого понять.
   Кей. Я могу. Я часто ощущала то же самое.
   Миссис Конвей. Но почему, дорогая, почему? Это же  неразумно!  Если  ты
устроила вечеринку - значит, у тебя вечеринка.
   Кей (серьезно). Да нет, не в том дело! И не то чтобы  мне  вдруг  стали
неприятны люди. Но ты чувствуешь - по крайней мере у меня появляется такое
чувство, и, наверно, такое же чувство было  и  у  папы,  -  внезапно  тебе
кажется, что все это не настоящее... и тебе хочется чего-то настоящего. Ты
понимаешь, мама?
   Миссис Конвей. Нет, дорогая, не понимаю. Для меня это  звучит  немножко
мрачно. Но ваш отец иногда становился очень мрачным. Ты, может, быть, и не
веришь, но так бывало - и у тебя это, наверно, от него.
   Кей (очень серьезно). Ты думаешь, что иногда, таинственным образом,  он
знал?
   Миссис Конвей (не очень внимательно). Что  знал,  дорогая?  Взгляни  на
Хейзел - ну разве она не очаровательна? Я еще помню, как впервые  надевала
эти вещи. Какая нелепость! Что знал?
   Кей. Знал о том, что с ним случится.  Ты  помнишь,  Алан  говорил,  что
некоторые из его знакомых, которые были убиты на фронте, иногда как  будто
знали, что они будут убиты, словно на них опустилась какая-то тень. Знали,
потому что... вроде бы нам дано... заглянуть за  угол...  и  увидеть  свое
будущее.
   Миссис Конвей (легким тоном). Тебе приходят в голову самые  необычайные
мысли. Ты должна попытаться вставить некоторые из них  в  свою  книгу.  Ты
счастлива, дорогая?
   Кей. Да, мама. Очень счастлива.
   Миссис Конвей. Тогда все хорошо. Я хочу, чтобы у тебя был веселый  день
рождения. Я чувствую, что мы все можем быть снова счастливы теперь,  когда
эта ужасная война кончилась, и люди опять стали разумными, и Робин и  Алан
в безопасности. Да, я и позабыла спросить: Робин тебе прислал  что-нибудь,
Кей?
   Кей. Нет. Я и не ждала, что он пришлет.
   Миссис Конвей. О, но это так непохоже на Робина,  ты  знаешь,  Кей!  Он
очень внимательный мальчик, в сущности, даже слишком  внимательный.  Может
быть, это значит, что он рассчитывает вернуться очень скоро.

   Входят Алан и Джоан Хелфорд, подруга и сверстница Хейзел, хорошенькая и
довольно глупенькая.

   Кей. Алан, скажи им, что мы начинаем... и что шарада  состоит  из  трех
слов.

   Алан уходит.

   Джоан. По-моему, вы все выглядите чудесно. Ты знаешь, Кей,  я  по  этой
части никуда не гожусь. Не говори потом, что я тебя не предупреждала.
   Кей. Ну, Кэрол, тебе начинать!  И  помни,  что  "Кот"  надо  произне