аю, что у него тогда еще не было этой папиросницы.
   Роберт. Он бы нам ее показал, будь она у него. И  действительно,  я  не
помню, чтобы когда-нибудь видел эту вещь у него  в  коттедже.  Ну,  а  вы,
Олуэн?
   Олуэн (с неопределенной улыбкой). Что - я?
   Роберт. Черт возьми, вы-то что можете сказать?
   Олуэн (снисходительно улыбаясь). Вы настоящий ребенок, Роберт. Надеюсь,
я не на скамье подсудимых или лавке для свидетелей.
   Мисс Мокридж. О, нет, нет, пожалуйста. Не обманывайте наших ожиданий.
   Бетти. Вы же знаете, Олуэн, приезд в коттедж к Мартину в субботу был не
последним вашим посещением этого дома. Вы разве не помните, как мы с  вами
в следующее воскресенье, после обеда,  ездили  туда,  чтобы  поговорить  с
Мартином относительно этих маленьких гравюр?
   Олуэн. Помню.
   Роберт. Да, правильно.
   Бетти. Но я не помню, чтобы он нам  показывал  эту  папиросницу.  Я  ее
действительно никогда раньше не видела.
   Стэнтон. А я не видел ее и видеть не хочу.  Никогда  не  слышал,  чтобы
подымалось столько шума из ничего.
   Фреда. Я бы не была столь категорична, как вы, Чарлз. К  тому  же  могу
сообщить - хотя бы только для того, чтобы покончить с этим, - Мартин никак
не мог показывать этой папиросницы в воскресенье, потому  что  ее  у  него
тогда еще не было.
   Стэнтон (не без некоторого ехидства). Похоже, вам очень многое известно
относительно этой коробки, Фреда?
   Гордон.  Это  как  раз  то,  что  я   хотел   сказать.   Откуда   такая
осведомленность?
   Бетти (торжествующе). Я знаю откуда. (Фреде). Вы ее ему подарили.

   Все смотрят на Фреду.

   Роберт. Это правда, Фреда?
   Фреда (невозмутимо). Да, я ее ему подарила.
   Роберт. Странно! Я  хочу  сказать,  странен  не  сам  по  себе  подарок
какой-то папиросницы - почему бы тебе  и  не  подарить.  Странно,  что  ты
никогда об этом не упоминала. Когда ты ему ее подарила? Где раздобыла?
   Фреда (по-прежнему с полным самообладанием). Это тоже все очень просто.
Помнишь день накануне той ужасной субботы? Ты был  тогда  в  городе,  и  я
приехала туда на один день. Там-то я случайно и  увидела  эту  шкатулку  в
антикварном магазине.  Мне  она  показалась  занятной  и  стоила  довольно
дешево, я и купила ее для Мартина.
   Роберт. Магазин сам отправил ее Мартину в Фоллоус-Энд -  так,  что  ли?
Поэтому он не мог получить ее раньше той роковой субботы?
   Фреда. Да.
   Роберт. Тогда понятно.
   Гордон. Прошу прощения, Фреда, но все это совсем не так  очевидно,  как
вы говорите. Вы не должны забывать, что я как раз был у Мартина в коттедже
утром в ту субботу.
   Роберт. Ну, так что же?
   Гордон. А то, что я был там в то время, когда с почты вместе с письмами
пришли  посылки.  Помню,  Мартин  получил  посылку  с  книгами  от   Джека
Брукфильда, - я не могу забыть ни одной подробности того утра, да и вы  бы
не забыли, доведись вам пройти через этот проклятый допрос, как мне, -  но
шкатулки там не было.
   Фреда. Наверно, ее прислали не с утренней, а с дневной почтой, только и
всего. Какая разница?
   Гордон. Конечно,  никакой,  дорогая  Фреда,  за  исключением  лишь  той
маленькой разницы, что в Фоллоус-Энд посылки никогда не приходят с дневной
почтой.
   Фреда. Нет, приходят.
   Гордон. Нет.
   Фреда (резко). Откуда вы знаете?
   Гордон. Потому что Мартин всегда ворчал по этому  поводу  и  жаловался,
что вечно получает книги и рукописи с опозданием на день. Эта  папиросница
не была прислана утром, я сам присутствовал  при  вскрытии  почты,  ее  не
могли доставить и с дневной почтой. Фреда, я не верю, что  магазин  вообще
когда-нибудь отправлял эту шкатулку. Вы сами свезли ее Мартину.  Так  ведь
было?
   Фреда (в порыве раздражения). Вы просто глупы. Гордон.
   Гордон. Возможно. Но не забывайте, не я это все начал. И все  же,  ведь
вы привезли ее Мартину?
   Роберт. Правда это?
   Фреда (быстро опомнившись, сдержанно). Ну, что же, если вам так хочется
знать, - да, я привезла.
   Роберт. Фреда!
   Гордон. Я так и полагал.
   Роберт (пораженный). Но, Фреда, если ты отправилась  в  коттедж,  чтобы
вручить Мартину шкатулку, уже после ухода оттуда Гордона, ты  должна  была
видеть Мартина позже, чем кто бы то ни было, то есть за несколько часов до
того, как он... как он покончил с собой.
   Фреда. Да. Я видела его в промежутке между дневным чаем и обедом.
   Роберт. Но почему ты раньше ничего  об  этом  не  говорила?  Почему  не
выступила в качестве свидетельницы? Ты могла бы дать показания.
   Фреда. Да, могла, но ради чего? Кому это пошло бы на пользу? Достаточно
неприятно было и то, что Гордону пришлось пройти через это...
   Гордон. Это было ужасно!..
   Фреда. Если б я могла помочь Мартину, я бы это сделала. Но  это  никому
не могло принести пользы.
   Стэнтон. Верно. Вы были совершенно правы.
   Роберт. Да, это я могу понять. Но отчего  ты  мне  ничего  не  сказала?
Почему скрыла, почему скрывала до  сих  пор,  -  ты  ведь  была  последним
человеком, который разговаривал с Мартином.
   Фреда. А разве я была последней?
   Роберт. Очевидно.
   Фреда. Ну, а как же тогда Олуэн?
   Роберт. Олуэн... ах да, папиросница!
   Фреда. Да, именно, - папиросница. Мартин получил ее только после чая  в
ту субботу, а Олуэн призналась, что он показывал эту папиросницу ей.
   Бетти  (которой  явно  неприятно  все  это   разбирательство).   Ничего
подобного, она сказала лишь, что видела, возможно, похожую, и я  предлагаю
поверить ей и покончить с разговорами.
   Мисс Мокридж. Нет, нет, миссис Уайтхауз.
   Бетти. Нет, да. А то чем дальше, тем все хуже и хуже.
   Стэнтон. И я поддерживаю предложение покончить с этим.
   Роберт. А я - нет!
   Бетти. Но, Роберт...
   Роберт. Мне очень жаль, Бетти... и хотя к вам это не имеет отношения  и
никак не может затронуть... но Мартин был моим братом и  мне  не  нравится
весь этот туман. Я имею право знать все.
   Олуэн. Хорошо, Роберт. Но вам обязательно знать все теперь?
   Фреда (холодно). Я лично не вижу в этом необходимости.  Как  не  видела
необходимости и в том, чтобы меня допрашивали для явного развлечения  всех
присутствующих. Но поскольку теперь ваша очередь, Олуэн, я не  сомневаюсь,
что Роберт будет не столь суров.
   Роберт. Не понимаю, зачем ты это говоришь, Фреда.
   Олуэн. Я уверена, что вы не понимаете этого, Роберт.
   Фреда (теперь наступила ее очередь допрашивать). Вы  могли  бы  кое-что
прояснить, Олуэн. Вы говорили, что Мартин показывал  вам  папиросницу,  не
так ли? В таком случае вы должны были видеться с ним и быть в  коттедже  в
ту самую субботу вечером.
   Олуэн. Да, он мне показывал  шкатулку.  Это  было  после  обеда,  около
девяти часов вечера... в ту самую субботу.
   Роберт (совершенно потрясенный). И вы тоже были там? Но это же безумие!
Сначала Фреда, потом вы. И ни одна из вас словом не обмолвилась об этом.
   Олуэн. Простите меня, Роберт. Но я просто была не в силах.
   Роберт. Но что вы там делали?
   Олуэн.  Я  была  в  большой  тревоге   из-за   одной   вещи...   одного
обстоятельства, о  котором  слышала...  это  преследовало  и  мучило  меня
несколько дней подряд, и наконец я просто не могла вынести, почувствовала,
что должна видеть Мартина, чтобы выяснить все. Я поспешила в  Фоллоус-Энд.
По дороге я перекусила и прибыла в коттедж как раз около девяти. Никто  не
видел, как я входила, и никто не видел, как выходила, -  вы  ведь  знаете,
какое это пустынное место. А затем я, так же как и Фреда, решила: кому  на
пользу мое свидетельство - никому, и промолчала. Вот и все.
   Роберт. Нет, вы не можете на этом поставить точку. Вы  были,  вероятно,
последним человеком, с которым говорил Мартин, и должны что-нибудь знать о
нем.
   Олуэн (устало). Все это было и прошло. Оставим  былое  в  покое.  Прошу
вас, Роберт. (Другим тоном.) Кроме того, я  уверена  -  мы,  должно  быть,
изрядно надоели мисс Мокридж со всей этой чепухой.
   Мисс Мокридж (живо). О, нисколько, мне,  напротив,  очень  интересно...
чрезвычайно интересно.
   Олуэн. Уж не  собираемся  ли  мы,  Фреда,  обсуждать  все  это?  Нечего
ворошить. Все уже давно кончено.
   Роберт (охваченный грустными размышлениями; с настоятельной  просьбой).
Послушайте, Олуэн, вы обязаны мне ответить на  следующее...  Имел  ли  ваш
визит к Мартину в тот вечер  какое-нибудь  отношение  к  делам  фирмы?  Вы
сказали, что чем-то были встревожены?
   Фреда. О, Роберт, прошу вас.
   Роберт.  Простите,  но  я  должен  знать.  Имело  ли  это  какое-нибудь
отношение к пропавшим пятистам фунтам?
   Гордон (запальчиво). О, ради всего  святого,  не  впутывайте  сюда  эти
деньги. Никто из нас не хочет еще раз касаться всего  этого.  Мартина  уже
нет на свете. Оставьте его в покое, прошу вас, и  прекратите  разговор  об
этих проклятых деньгах.
   Фреда. Гордон, успокойтесь. Вы ведете  себя  сегодня  точно  истеричный
ребенок. (Мисс Мокридж.) Простите, пожалуйста.
   Гордон (бормочет).  Присоединяюсь.  Очень  прошу  извинить  меня,  мисс
Мокридж.
   Мисс Мокридж (вставая). Нет, нет,  что  вы!  Но  мне  кажется,  мы  уже
припозднились.
   Фреда. Нисколько.
   Роберт. Нет, еще рано...
   Мисс Мокридж. Паттерсоны сказали, что пришлют за мной машину.  Приехала
она, вы не знаете?
   Роберт (идя к двери). Приехала. Я  слышал  ее,  когда  мы  выходили  из
столовой, и сказал шоферу, чтобы подождал на  кухне.  Я  его  сейчас  велю
позвать.
   Фреда (вполне сознавая иронию произносимых ею слов). Неужели вы нас уже
покидаете?
   Мисс  Мокридж.  Да,  кажется,  мне  действительно   пора.   Отсюда   до
Паттерсонов по крайней мере полчаса езды, и не думаю, чтобы они были очень
довольны, если я слишком долго задержу их машину и шофера.  (Пожимая  руку
Фреде.) Очень, очень вам благодарна. (Пожимая  руку  Олуэн.)  Так  приятно
было опять увидеть вас всех вместе - вы составляете  такое  очаровательное
общество. (Пожимая руку Бетти.) До свидания, миссис Уайтхауз.  До  скорого
свидания. (Прощается со Стэнтоном.)
   Фреда (идя к двери). Мне кажется, вы забыли шаль у меня  в  комнате.  Я
вам ее сейчас принесу.
   Мисс Мокридж (у двери). До свидания.
   Все. До свидания.
   Фреда (уходя).  Я  слышала,  что  вы  очень  приятно  провели  время  в
Америке...

   Обе  женщины  уходят  и  закрывают  за  собой  дверь.  Олуэн   начинает
рассматривать книги на полках. Бетти подходит к роялю и берет папироску из
коробки, стоящей на нем. Стэнтон, вздохнув с  облегчением,  наливает  себе
виски.

   Гордон. Слава тебе господи, легче дышать стало.
   Бетти. Да уж - слава создателю. Мне очень жаль, но я не  переношу  этой
женщины. Она слишком напоминает мне школьную преподавательницу геометрии.
   Стэнтон. Что-то мне всегда была подозрительна  ваша  геометрия,  Бетти.
Хотите налью, Гордон?
   Гордон. Нет, спасибо.
   Стэнтон. Очень странно, но Мокридж совсем не плохая писательница. Я  не
хочу сказать, что ее книги раскупаются нарасхват, но все-таки она  недурно
пишет. И почему это в хороших писателях всегда есть что-то неприятное?
   Гордон. Этого я не  знаю.  Но  никак  не  нахожу  Мод  Мокридж  хорошей
писательницей, Стэнтон.
   Бетти. Я уверена, что она страшная сплетница.
   Стэнтон. Не отрицаю. Она известна этим. Вот почему дамам  следовало  бы
при ней помолчать. Она-то уж сумеет приукрасить и раздуть  эту  историю  с
папиросницей - в течение какой-нибудь недели пустит  гулять  ее  по  всему
Лондону. Паттерсоны, для начала, услышат ее сегодня же  вечером.  Для  нее
было, наверное, мукой уйти на самом интересном месте.
   Гордон. Она бы не ушла, если б надеялась что-нибудь еще услышать. Но  и
так услышала достаточно, чтобы развернуться. (Со  смехом.)  Наверное,  уже
завтра с утра засядет за новый роман, и все мы будем в нем фигурировать.
   Бетти (решительно). Ей  придется  немало  напрячь  свое  воображение  в
отношении меня.
   Стэнтон. И меня тоже. По всей  вероятности,  нам  с  вами,  Бетти,  она
припишет самые гнусные пороки.
   Бетти (смеясь). Ну, знаете, с тем, что она слышала, ей многого  сделать
не удастся. В конце концов, почему бы Фреде не привезти Мартину в  подарок
папиросницу и почему бы Олуэн не отправиться его проведать?
   Олуэн (перелистывая книгу, лениво). Да, именно, почему бы и нет?
   Бетти. О, я совсем забыла, что вы тут, Олуэн. Можно  мне  спросить  вас
кое о чем? В конце концов, мне кажется, я еще никого до сих пор ни  о  чем
не спрашивала?
   Олуэн. Можете спросить. Впрочем, не обещаю, что отвечу.
   Бетти. Я все-таки рискну. Были вы влюблены в Мартина, Олуэн?
   Олуэн (твердо). Ни капельки.
   Бетти. Я так и думала, что нет.
   Олуэн. По правде сказать, если быть совершенно откровенной, он был мне,
скорее, неприятен.
   Бетти. Я так и предполагала.
   Гордон. Вздор. Никогда этому не поверю. Вы не могли не любить  Мартина.
Никто не мог. Я не хочу сказать, что он был лишен недостатков и так далее,
но в отношении него это  и  несущественно.  Он  был  особенным  человеком.
Нельзя было не любить его. Он был Мартином - и этого достаточно.
   Бетти. Другими словами, - вашим богом,  мой  друг.  Вы  знаете,  Гордон
буквально обожал его. Разве не так, мой дорогой?
   Стэнтон. Нужно сказать, он мог быть обворожительным. Во всяком  случае,
был очень умен. Должен признаться: без него фирма  уже  никогда  не  будет
тем, чем была.
   Гордон. Не думаю!
   Бетти (чуть насмешливо). Ну, еще бы!

   Олуэн ставит книгу на место. Входит Роберт, идет к столу, наливает себе
виски. Затем входит Фреда, берет папироску из коробки и закуривает.

   Роберт. Ну-с, теперь мы можем внимательно разобраться во всем.
   Олуэн. О нет, прошу вас, Роберт!
   Роберт. Простите, Олуэн, но я желаю знать правду.  Во  всем  этом  есть
что-то очень странное. Сначала Фреда едет  к  Мартину  -  и  ни  слова  не
говорит об этом. Затем вы, Олуэн, тоже едете к нему - и тоже ни словом  не
обмолвились. Не очень пристойно получается. Почему-то вы обе это скрывали.
Может, вы скрываете еще что-нибудь? Мне кажется, настало время кому-то  из
нас, для разнообразия, начать говорить правду.
   Фреда. А ты всегда говоришь правду, Роберт?
   Роберт. Во всяком случае, стремлюсь к этому.
   Стэнтон (иронически).  Какое  благородство.  Но  не  требуйте  от  нас,
простых смертных, слишком многого. Имейте снисхождение к нашим слабостям.
   Фреда (с внезапной подозрительностью). Каким слабостям?
   Стэнтон (пожимая плечами). Да каким угодно, дорогая Фреда. Например,  к
приобретению музыкальных  папиросниц.  Я  уверен,  это  тоже  своего  рода
слабость.
   Фреда (вкладывая  тайный  смысл  в  свои  слова).  Или  к  тому,  чтобы
по-разному   использовать    возможности,    предоставляемые    маленькими
деревенскими коттеджами? Мне кажется, при  некоторых  обстоятельствах  это
тоже может считаться слабостью.
   Стэнтон. Вы говорите о коттедже Мартина? Я почти там не бывал.
   Фреда. Нет, я не думала о коттедже Мартина. Я думала о  чьем-то  другом
коттедже, - может быть, о вашем.
   Стэнтон (посмотрев на нее пристально). Боюсь, что я вас не понимаю.
   Роберт (выведенный из терпения). Послушайте, что все это значит? Теперь
вы, Стэнтон, начинаете, что ли?
   Стэнтон. Конечно, нет. (Смеется.)
   Роберт. Ну-с, прекрасно. Я желаю выяснить всю эту историю с Мартином до
конца. И хочу сделать это теперь же.
   Гордон. О боже! Это что же, будет новое дознание?!
   Роберт. В нем не было бы необходимости,  если  б  мы  услышали  немного
больше правды во время следствия. Прежде всего это касается вас, Олуэн. Вы
были последним человеком, кто  видел  Мартина.  Зачем  вы  отправились  на
свидание с ним? Касалось ли это пропавших денег?
   Олуэн. Да, касалось.
   Роберт. Вы знали тогда, что Мартин их взял?
   Олуэн. Нет.
   Роберт. Но вы предполагали, что он взял?
   Олуэн. Я предполагала, что он мог это сделать.
   Гордон (с горечью).  Вы  все  как-то  удивительно  охотно  готовы  были
поверить этому.
   Бетти (очень настойчиво). Гордон, я хочу домой.
   Роберт. Так скоро, Бетти?
   Бетти. У меня будет  отчаянная  мигрень,  если  останусь  дольше.  Надо
домой... в постель.
   Гордон. Хорошо. Еще одну минуточку.
   Стэнтон. Я провожу вас, Бетти, если Гордон желает остаться.
   Бетти (подходя к Гордону). Нет, я хочу, чтобы Гордон поехал со мной.
   Гордон. Хорошо. (Поднимаясь.) Я иду с тобой. Но подожди минуточку.
   Бетти (с внезапным, почти истерическим криком). Я тебе говорю, что хочу
уехать сейчас же. Отвези меня.
   Роберт. Но почему, что случилось, Бетти?
   Бетти. Не знаю. Я, вероятно, просто глупа.
   Гордон. Ну, прекрасно. Едем. (Идет за ней.)

   Фреда встает.

   Стэнтон. Я тоже поеду с вами.
   Роберт. Бетти, мне ужасно неприятно, что  все  это  расстроило  вас.  Я
знаю, что происшедшее вас совершенно не касается, но все же...
   Бетти (отталкивая его  и  устремляясь  к  двери).  Ах,  пожалуйста,  не
продолжайте, не продолжайте дальше. Почему вы  не  можете  оставить  всего
этого в покое? (Выбегает, с силой захлопывая за собой дверь.)
   Гордон (у двери). Ну что ж, спокойной ночи всем.
   Стэнтон (идя к двери). Я провожу этих младенцев и тоже поеду.
   Олуэн (иронически). Очень мило с вашей стороны.
   Стэнтон (угрюмо улыбаясь). Спокойной ночи. (Уходит.)

   После его ухода трое оставшихся придвигаются ближе к камину  и  друг  к
другу, - в комнате сразу становится интимнее и уютнее.

   Роберт.  А  теперь,  Олуэн,  вы  можете   мне   рассказать   с   полной
откровенностью, почему вы кинулись искать Мартина из-за пропавших денег.
   Олуэн. Ну что ж, теперь будем правдивы или как?
   Роберт. Я очень хочу этого.
   Олуэн. А как вы, Фреда?
   Фреда (несколько усталым голосом). Да,  да,  конечно,  мне  все  равно.
Какое это имеет значение.
   Роберт (вновь удивленно). Странный ответ.
   Фреда. Ты находишь? Что же, иногда  и  я  бываю  странной,  Роберт.  Ты
просто недостаточно знал меня.
   Олуэн. Вы сами все затеяли, Роберт. Теперь ваша очередь. Будете  ли  вы
вполне откровенны со мной?
   Роберт. Боже мой! Конечно, буду. Я ненавижу все эти дурацкие тайны.  Но
пока не моя очередь. Я предложил вам вопрос, на  который  еще  не  получил
ответа.
   Олуэн. Я знаю. Но я сама хочу задать один вопрос, прежде  чем  ответить
на ваш. Давно  хотела  это  сделать,  но  никак  не  было  случая  или  не
осмеливалась. А сейчас мне все равно. Роберт, вы не брали этих денег?
   Роберт (пораженный). Не брал ли я этих денег?
   Олуэн. Да.
   Роберт. Разумеется, нет. Вы, должно быть, не в своем уме, Олуэн.

   Олуэн смеется, точно она освободилась от давившей ее большой тяжести.

   Роберт. Что же вы думаете, если б я взял их, я  так  и  взвалил  бы  на
плечи бедного Мартина весь этот позор? Но, к сожалению, Мартин взял их. Мы
все это знаем.
   Олуэн. Боже, какая же я была дура!
   Роберт. Ничего не понимаю. Уверен, вы должны были знать,  что  их  взял
Мартин. Не могли же вы думать все время, что это дело моих рук.
   Олуэн. Да, думала. И не только думала, - я терзалась этой мыслью.
   Роберт. Но почему же, почему? Да, черт побери, в этом же  нет  никакого
смысла. Я, может быть, и мог взять  эти  деньги  -  полагаю,  мы  все  при
известных обстоятельствах были бы способны на это, - но никогда в жизни не
мог бы свалить вину на кого-нибудь другого, и в особенности - на  Мартина.
Как вы могли подумать, что я способен на такой поступок! Я верил,  что  вы
мой друг, Олуэн, - один из моих самых лучших старых друзей...
   Фреда (холодно и спокойно). Пора бы наконец понять тебе, Роберт...
   Олуэн (в большом волнении). О нет, Фреда. Прошу  вас,  не  надо.  Прошу
вас.
   Фреда (очень спокойно,  беря  Олуэн  за  руку).  А  почему  бы  и  нет?
(Роберту.) Пора бы понять тебе, Роберт, - как ты мог быть настолько  слеп,
это меня поражает, - понять, что Олуэн совсем не друг тебе.
   Роберт. Уверен - друг.
   Фреда. Вовсе нет. Она влюбленная в тебя женщина, а это большая разница.
Она влюблена в тебя с незапамятных времен.
   Олуэн (в отчаянии). Фреда, это у