Тетя Клара плауменовским голосом:
     - Открой дверь,  пожалуйста.  Запираться  от  людей  -  это  ничему  не
поможет.
     - А мне ничего и не надо.
     - Мы с тобой не согласны. Отопри.
     Он нехотя поворачивает ключ, словно делает шаг навстречу нацеленным  на
него ружьям, которые сейчас разразятся беглым огнем.
     - Открыто!
     - Этого недостаточно. Выйди в коридор.
     - Ей-богу, тетя Клара, неужели мало было неприятностей?
     - Неприятностей с избытком, но давай попробуем, может быть, еще удастся
все уладить.
     Джош осторожно выглядывает за  дверь,  ожидая  увидеть  полный  коридор
народу. А их всего двое. Он сразу же  мысленно  дает  себе  слово  держаться
спокойно и неколебимо. Больше у  него  ни  перед  кем  не  осталось  никаких
обязательств - только перед Джошем Плауменом. На тетю  Клару  он  устремляет
холодный, каменный взгляд, который обычно пускает в  дело  только  во  время
самых острых внутрисемейных несогласий.
     -  Мистер  Коттон  и  руководитель  команды  из  Кроксли  -  судьи   на
предстоящем матче. Они посовещались и объявляют, что готовы допустить тебя к
игре в аккуратном костюме любого цвета.
     Ну вот. Он так и знал.
     - Я не буду играть.
     - Если ты не будешь, Джош, тогда и Биллу не придется играть.
     - Это его печаль. Надо было раньше думать. Учитель говорит:
     - Миссис О'Коннор твердо решила, и все ее поддерживают:  покуда  вы  не
пожмете друг другу руки, никакого крикета не будет.
     Джош изо всех сил старается не всхлипнуть.
     - Это несправедливо по отношению к остальным.
     - Вот именно.
     - Но вина не моя. Я тут ни при чем.
     - Напротив, юноша, очень даже при чем.
     - Совершенно ни при чем. Это мелочная школьная логика. Я  думал,  школа
сейчас на каникулах.
     - Джош! - возмущается тетя Клара. - Это безобразие. Не смей грубить.
     - Я и не грублю, тетя Клара. Я говорю правду. Вы разве хотите, чтобы  я
стал лжецом? Учитель, кашлянув:
     - Позвольте мне, мисс  Плаумен.  Он  рассуждает  здраво.  Мы  не  будем
навязывать тебе школьную логику, как ты выражаешься. Пойми  меня  правильно.
Может быть, она действительно мелочная, а может быть,  просто  товарищеская.
Инициатива эта идет не от судей, а  от  игроков.  Решено,  что  если  ты  не
выйдешь на поле, то  Билл  тоже  не  будет  играть,  тогда  матч  вообще  не
состоится и команда из Кроксли уедет домой ни с чем. А у  меня  в  школе,  к
твоему сведению, юный Плаумен, такое положение никогда бы не возникло. Я  бы
просто выставил вас двоих и начал игру с остальными.
     - Это шантаж.
     - Странное выражение, юноша.
     - Они пытаются загнать меня в ловушку. И рукопожатия тут  ни  при  чем.
Я-то знаю. Они хотят изобразить дело так,  будто  это  я  во  всем  виноват,
заставить меня выйти на поле, а когда я выйду, будут бить не по воротцам,  а
по вашему покорному слуге!
     - Джош! - негодует тетя Клара. - Что за ужасные вещи ты говоришь!
     - Это правда.
     -  Весьма  маловероятный  вариант,  юноша.  Судьи  такого  никогда   не
допустят.
     - Судьи ничего не заметят.
     - Уверяю тебя. Нельзя выиграть крикетный матч, если метить  в  полевого
игрока. Тебе что, угрожали этим?
     - Я не ябедничаю, мистер Коттон, но только пусть я лучше в жизни больше
на крикетное поле не выйду, а с вашими ребятами играть не  буду.  Так  им  и
передайте. Скажите, чтобы поискали другого дурака.
     - Джош!
     - Я говорю что есть, тетя Клара.
     - Ты не умеешь с достоинством проигрывать.
     - Дело тут не в проигрыше, тетя Клара.
     - Но может быть, в справедливости, как ты считаешь?
     - Вот именно, мистер Коттон. Вы совершенно правы.
     Учитель качает головой.
     - Ты неправильно меня понял. Я говорю о справедливости с твоей  стороны
по отношению к остальным ребятам. О том, что  надо  бы  кое-что  простить  и
забыть. Это вполне порядочные мальчики. Мне неприятно слышать, когда  о  них
говорят в таком тоне. Сегодня у них  знаменательный  день.  Крикетные  матчи
происходят у нас ежегодно вот уже полстолетия, и от тебя зависит,  состоится
он на этот раз или нет.
     - Вы сами, мистер Коттон, конечно, всегда соблюдаете справедливость?
     - Это что - вопрос?
     Глаза учителя блеснули.
     - Да.
     - Я не предполагал, что меня тут будут допрашивать.  Однако  постараюсь
ответить. Мне  кажется,  что  я  пользуюсь  в  поселке  репутацией  человека
справедливого, хотя допускаю, что ты об этом не слышал.
     - И ошибки сделать не можете?
     - Ты имеешь в виду - сейчас?
     - Когда бы то ни было.
     - Джош, Джош!
     - Предоставьте мне, мисс Плаумен. Я привык  иметь  дело  с  молодостью,
расправляющей крылья для полета. Разумеется, я могу допустить ошибку. А ты?
     - Конечно, сэр, но я сейчас говорю об одной ошибке, которую сделали вы.
     Взгляд учителя уже не такой добрый.
     - Я думаю, тебе теперь следует объяснить, что ты имеешь в виду.
     - Лора Джонс, когда ей было одиннадцать лет, написала стихи.  И  вполне
заслужила за это восемь баллов. Почему вы ей их не  поставили?  Вы  даже  не
представляете себе, мистер Коттон, сколько вреда вы ей причинили.
     -  Лора  Джонс  написала  стихи?  Когда  ей  было  одиннадцать  лет?  И
заслужила, по-твоему, восемь баллов? Что  ж,  возможно,  хотя  я  что-то  не
помню. Так ли это важно? Сколько же я ей поставил, если уж ты так хорошо все
знаешь?
     - Ничего не поставили. Вы сказали, что она их списала. И весь класс над
ней смеялся.
     Тетя Клара громко:
     - Не отвечайте, мистер Коттон! Вы не обязаны ему отвечать.  Я  прошу  у
вас прощения за то, что вас оскорбили в моем доме. Просто не  знаю,  что  на
него нашло.
     - Нет, я ему  отвечу.  В  вопросах  совести  он,  оказывается,  грозный
оппонент. Но я не оскорблен, мисс Плаумен, просто  заинтересован.  Я  сейчас
припомнил этот случай со стихами, и она, конечно, их списала.
     - Откуда же, сэр?
     - Понятия не имею.  Из  какого-нибудь  детского  журнала,  публикующего
стихи читателей. Их сотни. Где-нибудь да прочитала.
     - Прочитала и запомнила наизусть и потом в классе сумела записать?
     - Ничего удивительного в этом нет. Заучила со специальной целью.
     - И до сих пор помнит, все от слова до слова, через столько лет?
     - Очень любопытно, если это правда. Но все  равно  я  не  вижу  причины
изменить свое мнение.
     - Стихи были простые, мистер Коттон. Немудрящие. Я точно знаю, что  она
их сама сочинила.
     - Точно знаешь? Очень жаль, но я не разделяю твоей уверенности.  Боюсь,
что тебе предстоит еще кое-что узнать о человеческой природе. И испытать при
этом немало разочарований, вы не согласны со мной, мисс Плаумен?
     Неужели вы ему поддакнете, тетя Клара, когда сами же мне тут говорили о
том, что в людей надо верить?..
     Тетя Клара вздыхает, тетя Клара кивает, и в душе  у  Джоша  разливается
холод.
     - Я своего мнения тоже не изменю, сэр. И  на  крикет  не  пойду.  Я  не
собираюсь за них  расхлебывать  кашу.  Пусть  раз  в  жизни  сами  попробуют
выдержать принцип.
     Он делает шаг назад и успевает быстро повернуть в замке ключ.
     - Джош!
     Он молчит. Он больше не отвечает. Мы живем в разных мирах, тетя  Клара.
Вы остаетесь при своем мире, а я при своем.
     - Джош, так делать нельзя! Можно, тетя Клара. Уже сделано. Громкий стук
в дверь.
     - Ну, если так, то, по-видимому, тебе надо складывать  чемодан.  Завтра
же утренним поездом сможешь уехать.
     Вот и прекрасно, тетя Клара. И очень даже хорошо.
     Голоса что-то бормочут, удаляясь.

31

     Итак, все кончилось злобой, и позором, и обидой,  и  всем  прочим,  что
только ни подвернется на язык. Любую гадость назови, Джош, - и все подойдет.
Ты самый плохой из всех Плауменов, вот что тебе говорят, и, может быть,  так
оно и есть. Ты проехался по Райен-Крику, точно потерявший управление тяжелый
грузовик. И все ребята в поселке тебя ненавидят.
     Все ребята на  улице.  И  на  крикетном  поле.  Все,  кто  там  ждут  и
спрашивают, что за подлец этот Джош.
     И все, кто столпились у тетиклариной калитки.
     А тетя Клара извиняется, кланяется, распинается перед всеми.
     Мне никто не говорил, что этот матч такой важный. Я думал, просто  так,
детская игра. Судьи - взрослые. Публика. Да я бы все равно не смог играть. У
меня не тот класс. Отчего тетя Клара такая? Толкает, пихает,  заставляет.  Я
же не говорил ей, что я - чемпион. Сказал только, что играю. Ну что ей надо?
     с Домой к маме. Но и это тоже нехорошо: она спросит, в чем  дело?  Меня
ждут не раньше субботы или даже в воскресенье, а то и в понедельник.
     Дело в том, мама, что говорят, я подлец. Но ведь  я  довольно  неплохой
парень, разве нет? Не шкодник. Не человеконенавистник.  Соседи  не  запирают
двери на замок, видя, что я иду. Во всем свете, насколько  мне  известно,  у
меня нет ни одного врага. Но стоило мне ступить  на  здешнюю  землю,  и  все
пошло наперекосяк. Меня тут все возненавидели, как ядовитую змею, даже  тетя
Клара, обозлилась, когда вышло не по ее. А я этого никак не могу понять. Она
стала на их сторону, а не на мою, хотя они были  совершенно  не  правы.  Они
даже и не старались поступать по справедливости.
     А ты, Джош, вел себя как подобает Плаумену? Я вел себя как подобает мне
самому. Похоже, что ты и впрямь настоящий Плаумен, Джош. У тебя это,  должно
быть, на лице написано, а ты и не подозреваешь. Плаумену не обязательно быть
неправым. Он может быть прав, и тем не менее несносен.
     Мама, неужели я должен был пойти играть?  Побежать  прямо  вот  сейчас?
Сколько там ребят собралось на матч? Приехали  из  Кроксли,  за  много  миль
отсюда. И Бетси на меня рассердилась. Но ты про Бетси не  знаешь.  Что-то  в
ней есть такое, необычное. Если бы она попросила,  я  бы,  наверное,  пошел,
побежал бы со всех ног. Ведь принцип -  не  всегда  самое  главное,  правда,
мама? Иногда ведь им можно и поступиться. По-видимому, так, если верить тете
Кларе. Она вон как часто меняет обличье, будто перевертень, непонятно  даже,
какое лицо у нее настоящее. Нет, правда, мам,  просто  смешно.  Сначала  все
угрожают излупить меня, если только я появлюсь на матче, а когда я решил  не
идти, я же оказываюсь виноват.
     Если бы я не был Плауменом, ничего бы этого со мной не случилось.  Если
бы дубина Билл не притащил эти дурацкие брюки, ничего бы не  было.  Если  бы
Лора не прыгнула с моста, если бы Рекс не поставил  мне  подножку,  если  бы
тетя Клара не взяла тетрадку с моими стихами, если бы я  не  уехал  сюда  от
тебя и от папы, если бы не произошло еще сто разных событий, то и вообще  бы
ничего не было. Ну, скажи, пожалуйста. Прямо какое-то жуткое колесо. На  что
можно надеяться? Человек только родится на свет, и  оно  уже  покатилось,  и
даже отскочить невозможно. Как же это  получается?  Всегда  у  людей  кто-то
другой виноват.

32

     Тетя Клара дома или еще не  вернулась?  Трудность  -  с  временем.  Как
определить, сколько его прошло? Сколько  сейчас,  два  часа,  три?  Бог  его
знает. Часов в доме полно - в столовой, в гостиной, в каждой комнате,  кроме
этой, - а ни одни не бьют. В  доме,  если  не  прислушиваться  к  шорохам  и
позвякивдньям, стоит тишина. И на улице  тоже.  Точно  весь  поселок  уснул,
точно все ребята улеглись вдруг в кровати и собаки - на  свои  подстилки,  а
все взрослые задремали в гамаках средь бела дня. Коровы жуют свою  жвачку  и
не мычат. Птицы в тени ветвей не поют. Ветер то и дело выдыхается, словно от
усталости, Джош сидит на краю кровати. Все его вещи уложены в чемодан, кроме
того,  что  на  нем.  Может  быть,  отомкнуть  дверь  и  выйти,   посмотреть
потихоньку, что происходит? Сил больше нет сидеть на  месте,  и  есть  давно
хочется. Терпение Джоша подходит к концу.
     Ближайший поезд - утром. А утро - завтра. А до завтра еще  так  далеко,
целая вечность, даже представить себе трудно. Не надо ждать, Джош, надо идти
пешком! Пешком до Мельбурна - это настоящее  приключение,  куда  лучше,  чем
ехать на поезде. Да и билет обратный у тети Клары. Волочить за собой чемодан
- этого он не осилит. Но вырваться отсюда, и немедленно, он, кажется,  готов
любой ценой.
     Пешком до Мельбурна - спать в стогах сена, пить воду из  ручьев,  рвать
плоды в садах, мимо которых идешь.  Оставь  чемодан  здесь,  Джош,  свяжи  в
узелок несколько теплых вещей, сунь в карман тетрадку со стихами - и в путь.
     А чего бояться-то? Кто тебя обидит? Шагай себе да пой, пока день стоит.
Да считай звезды, когда спускается ночь.  Сочиняй  стихи.  Мешать  никто  не
будет. Вот это приключение так приключение. Мальчик и  континент  знакомятся
друг с другом. Один  на  один.  Идти  дорогой,  которую  до  тебя  проложила
история, продираться через заросли, как когда-то твой прадед.  Нет,  правда,
Джош, вот было бы здорово. Ну как, сможешь? Сумеешь перенести  романтику  из
книжек в жизнь? Вот это было бы да! В путь, Джош!  До  Мельбурна  сто  миль.
Дома будешь в субботу. А может, в воскресенье. Или уж в  понедельник,  самое
позднее. А занятия в школе начинаются только в  среду.  Ну  так  как,  Джош?
Решайся.
     А искать не будут? Полиция, спасательные отряды, окрестные фермеры... В
газетах напечатают, испортят все удовольствие.  Или  вспомнят,  что  раньше,
бывало, ребята и  помоложе  Джоша  уходили  в  широкий  мир,  добывали  себе
пропитание, справлялись с трудностями, не отступали?
     Вырвав лист из своей тетрадки со стихами, из самой серединки, он пишет,
весь дрожа от возбуждения:

     "Дорогая тетя Клара!
     Мне очень жаль, что я не оправдал Ваши надежды. Я не хочу, чтобы у  Вас
из-за меня испортились отношения с Вашими знакомыми. Но  я  решил  до  конца
использовать свои каникулы. Это  у  меня  первые  настоящие  каникулы  после
Драманы, где  мы  жили  с  родителями  в  пастушьей  хижине.  Будьте  добры,
отправьте мой чемодан багажом маме. Я думаю, что прийти пешком будет гораздо
лучше, чем быть  доставленным  с  позором  на  поезде.  Мне  четырнадцать  с
половиной лет, и я вполне самостоятельный, я не хочу, чтобы  меня  искали  и
беспокоились, я ведь не потерялся и не убежал.  Я  всего-навсего  иду  домой
пешком. Пожалуйста, пошлите маме телеграмму. Я рассчитываю прийти  не  позже
понедельника.
                                                            С приветом
                                                                      Джош".

     Он достал из чемодана  кое-что  из  одежды  и  запасную  пару  обуви  и
аккуратно завернул в непромокаемый плащ. Затянул  пояс  -  получилось  вроде
вязанки сена. Сделал петлю на конце пояса, чтобы держаться рукой.  Перекинул
через плечо. И тут спохватился, что у него же нет денег.
     Сделать  крюк  и  пойти  поискать  хорошенько  там,  где  Сынок   ловил
головастиков, где Гарри убил кролика,  где  Лора  нагнала  на  него  страху?
Прочесать как следует всю местность и уйти,  затеряться  в  желтой  дали  за
мостом, все равно, найдутся они или нет. Шагать по шоссе, подбирать  колоски
на стерне и жевать пшеничные зерна, рвать чернику и вообще высматривать,  не
найдется ли чего съедобного. В конце концов шоссе приведет в  Мельбурн,  так
написано на указателе. Правильно, Джош, сделай крюк, это собьет их с  толку.
Они нипочем не догадаются.
     А вы как считаете, прадедушка? Это ведь не трусость, если человек  свое
поражение оборачивает победой? Вы знаете притчу о зарытых талантах? Их  надо
пускать в дело, если они у тебя есть. И если получил пинок в зад, надо уметь
не растеряться и не упасть духом. Меня разочаровала тетя Клара,  прадедушка,
а ведь она - ваша дочь. Не буду  вдаваться  в  подробности,  но  только  она
далека от совершенства, утверждаю это со всей ответственностью. Уж  казалось
бы, когда доживешь до семидесяти трех лет, тебе должно быть все ясно как  на
ладони, но она держится непрофессионально, не различает, где правда,  а  где
нет. Подумайте только, прадедушка, она стала  на  их  сторону,  будто  я  ей
никто. Сама же приставала, чтобы я ей открыл, в чем дело, и  сама  же  после
этого от меня отвернулась. Поверила им, а не мне, а ведь они  все  как  один
врут и не краснеют. Кроме Бетси. Но с этим покончено, не так ли? Еще прежде,
чем началось. У  вас-то  все-таки  была  Розмэри  Каролина  Плаумен,  урожд.
Брэддок, и вы с ней как-никак успели близко познакомиться.
     И он сделал к письму для тети Клары две приписки:

     "P. S. Не знаю, что бы сказал прадедушка,  если  Вы  дожили  до  такого
возраста, а не различаете, где правда, а где нет. С приветом. Дж."

     "P. P. S. Отправьте Бетси  к  преподавателю  дикции,  пусть  научит  ее
нормально говорить. А то она разговаривает, как продавщица (см. на  обороте)
у нас в рыбной лавке, хотя я не сноб".

     Сложил  аккуратно,  почтительно.  Все-таки  важный  документ.  Надписал
снаружи: "Тете Кларе" - и положил на видное место - на середину  подушки.  А
самого прямо мутит и бьет дрожь от волнения. Отступил на  шаг,  посмотрел  и
отсюда, и оттуда: видно хорошо. И, вскинув узелок на плечо, неслышно подошел
к двери.
     Подожди еще минутку, Джош.
     Ты совершенно уверен, что поступаешь правильно?
     Это я не сгоряча, мама, честное слово. Не впопыхах. Я  знаю,  что  мне,
может быть, придется шагать  голодным.  Что  меня  ждет  немыслимая  жара  и
немыслимая грязь. И вымокнуть я тоже могу. Я знаю, что ночевки под  открытым
небом могут оказаться вовсе не такими уж приятными, как считается. И что  до
дома далеко, и я обязательно собью ноги. И вид у меня будет, когда я  приду,
как у матроса  с  затонувшего  корабля.  Но  я  хочу,  чтобы  мое  поражение
обернулось пусть маленькой, но победой. Вот и все, мама.
     Повернул ключ в замке. Осторожно приоткрыл  дверь.  Три  дверные  петли
скрипнули, каждая на свой особый; лад, точно три разные коровы промычали  на
лугу. Джош ловит воздух открытым ртом. У него взмокли подмышки, пот струится
по бокам, а колени так ослабли, что едва не подгибаются.
     В коридоре пусто. Парадная дверь открыта.  Знойные  ветерки  гуляют  по
дому, завивают занавески. Хрустальные листочки у него за  спиной  зазвенели,
как сигнал тревоги. Душа чуть не ушла в пятки.  Он  торопливо  закрывает  за
собой дверь, чтобы не так слышен был этот звон,  и  замок  при  этом  громко
щелкает. Каждый звук - как взрыв.
     Джошу трудно дышать.
     Новая сложность: что, если тетя Клара тебя увидит и  захочет  удержать?
Как тогда быть - оттолкнуть ее, вырваться, убежать?
     В ушах стучит, ничего невозможно расслышать.  Может,  в  доме  топчется
толпа народу, а он и не подозревает. Ладонь ко лбу - честное слово, стоит ли
дело таких усилий?
     Это тебе не то что просто выскочить из дверей и  затеряться  в  голубой
дали. Как, например, пройти через весь дом из конца в конец  -  и  при  этом
остаться незамеченным? Старые половицы  скрипят,  входная  дверь  на  ржавых
петлях стонет, жирный белый Джордж на пороге готов выпустить острые когти, а
в саду, может быть, тетя Клара мирно и чутко дремлет в плетеном кресле, и на
нее сыплется дождь розовых лепестков.
     Выбирай парадный ход,  Джош.  Надо  выскользнуть  из  двери,  осторожно
прокрасться по стене до угла и - давай бог  ноги.  Постарайся  раз  в  жизни
пробежать четырехсотметровку, не споткнувшись и не упав.
     Он неслышными шагами подошел к парадной  двери  и  сквозь  сетку  обвел
взглядом снизу штакетный  забор,  сколько  его  видно  из  дверей.  И  вдруг
чертыхнулся от досады: чьи-то плечи и голова виднеются за забором, кто-то  в
белом нетерпеливо прислонился к штакетнику, словно стоит  и  дожидается  там
уже много часов.
     Сердце гулко застучало - Джош сразу отпрянул обратно в тень.
     Ну и ну, Джош. Тебя ждет кто-то из ребят,  одетый  в  крикетную  форму.
Выходит, им так и не удалось сегодня  поиграть.  Оказывается,  они  сдержали
слово. Кто бы мог подумать. Но если они сторожат с улицы, то, наверно, и