равьиной отравы, которым пропитан этот  дом.  Вот  и
кухня - сосновый, чисто выскобленный стол, на нем  таз  с  горячей  водой  и
стопка грязных простых тарелок, и удивительная женщина, наверное, еще моложе
мамы, стоит, опустив в таз руки с закатанными рукавами. Лицом она похожа  на
Бетси и на Рекса тоже.
     - Здравствуй, Джош.
     Славные такие лучики вокруг глаз, а глаза зоркие, ничего не упустят,  и
сама женщина загорелая и худощавая, оттого что всегда на солнце,  всегда  на
свету, на людях.
     - Доброе утро, миссис О'Коннор. Спасибо, что пригласили меня.
     - Как ты тут у нас отдыхаешь?
     - Спасибо, очень хорошо.
     У Билла лицо такое, будто он потерял кошелек с деньгами.
     - Я много слышала о тебе от твоей тети, но ты, оказывается, выше, чем я
представляла. И лицом в родню. Сразу можно узнать: Плаумен.  Тетя,  наверно,
хочет, чтобы ты у нее поправился?
     - Кажется, да, миссис О'Коннор.
     - Бетси! Тарелки! Билл, куда девалась Бетси?
     - Я здесь, мам.
     - Здесь, так входи. В собственном доме, а жмешься на пороге, Джош  тебя
не укусит. Берись за тарелки, пока  горячие.  Сначала  ножи  и  вилки,  сама
знаешь.
     Бетси с посудным полотенцем в руках, совсем другая, не похожая на себя.
     - Присядь, Джош. Дай ногам передышку.
     - Я не могу долго, миссис О'Коннор.
     А что думает Бетси? Как-то неловко за нее.
     - Мне вообще-то надо уже идти.
     - Глупости, глупости. Скажешь тете, что это  я  виновата.  Она  поймет.
Билл, чайник вскипел. Завари свежего чая. Никогда еще у нас в доме не бывало
поэта... Ну вот, в краску его  вогнала.  Кто,  спрашивается,  меня  за  язык
тянул? Не сердись на меня, Джош, но мы все очень гордимся - правда, Бетси? -
что из нашей среды вышел человек,  которому  суждено  прославить  свое  имя.
Надеемся, что и нам немножечко перепадет от его славы.
     Бетси прямо стонет.
     - Ой, мам!
     Билл стремглав выскакивает с  заднего  крыльца  вытряхнуть  из  чайника
старую заварку. Джош лихорадочно перебирает в уме, что бы  такое  подходящее
сказать, он совсем растерялся.
     Но миссис О'Коннор еще только распалялась.
     - Мисс Плаумен читала его стихи и восхищается, а она не станет  попусту
хвастать. Она женщина со вкусом и образованная, а он - Плаумен,  а  Плаумены
здешние, из Райен-Крика. Мы теперь будем  высматривать,  где  появится  твое
имя, Джош. И мы считаем, что ты наш.  Что  ты  имеешь  к  нам  самое  прямое
отношение.
     Бетси стоит бледная, скованная, смотрит перед собой в одну точку ничего
не видящими глазами. Билл возвращается в кухню, лицо у него как зимняя туча.
И Джош  понимает,  что  должен  что-то  сказать,  притом  прямо  сейчас,  не
откладывая.
     - Ну что вы, миссис О'Коннор... Все это гораздо сложнее. Тетя Клара  не
должна была рассказывать. Ни за что не должна была. Это -  мое  личное.  Моя
тайна.
     - Она так и осталась тайна. Твоя тетя не рассказывала, что там,  в  тех
стихах. Просто она восхитилась и поделилась своим восхищением. Ты не  должен
на нее за это сердиться. Ну, Билл, заваривай, неси  сюда  чай,  да  побольше
засыпай. Смотрите-ка, в рифму вышло! Мы тут, пожалуй, скоро все  ударимся  в
поэзию.
     - Ма-ам!..
     У Бетси вид такой, словно она рада бы обернуться червяком и заползти  в
самую дальнюю щель. Билл с размаху брякает  на  стол  чайницу,  хорошо,  что
жестяная, не разбилась. А у Джоша температура, наверно,  повысилась  до  ста
двух градусов, он весь горит.
     - Джош, ты, должно быть, думаешь, что я глупая женщина, но я совсем  не
такая глупая и бестактная, как тебе  кажется.  И  присутствующие  здесь  это
понимают. Я затем и пригласила тебя. У нас в  поселке  у  кого-то  с  кем-то
испортились отношения, и пора этому положить конец. Ты со мной не  согласна,
Бетси?
     - Я даже не знаю, о чем ты, мам.
     - А ты, Билл?
     - И я не знаю.
     - Ну, Рекс зато знает,  конечно.  Жаль,  его  дома  нет.  Вы,  ребятки,
забываете, что ваши родители тоже были когда-то детьми, и не  так  уж  много
лет назад. Вы думаете, мы ходим с закрытыми глазами. Думаете, мы  глухие.  А
нам мало ли чего сорока на хвосте могла принести.
     Бетси, сжав зубы:
     - О чем ты, понять не могу.
     - Если это правда, значит, ты глупее, чем я  думала.  Хотите  сохранить
секрет - смотрите, чтобы сорока не проведала. Сорока на  хвосте  ваш  секрет
обязательно разнесет.
     У Билла лицо еще больше мрачнеет, оно теперь много темнее самой  черной
зимней тучи.
     - Так что договаривайтесь насчет матча, сынок.
     - Это уж мое дело, мам.
     - Не только твое, и ты это знаешь. Команду нужно собрать сильную. Джош,
я надеюсь, у вас играет? Билл хмуро:
     - Может быть. Он ловить за воротцами умеет?
     - Это ты не у меня, а у него спроси.
     - Ты как, за воротцами можешь стоять?
     Джошу это не очень-то нравится.
     - Ты же говорил, вам нужен отбивающий.
     - Ну да. Но чтобы умел и ловить. Наш слишком маленького роста.
     - Можно попробовать.
     В одном Билл пошел в мать: у  него  такой  же  цепкий,  все  замечающий
взгляд. Джош увидел, как у Билла Злорадно сверкнули глаза.
     - Возьмешься ловить за воротцами, можешь играть.
     - Возьмусь.
     - Тогда в полпервого на спортплощадке. Знаешь, где это?
     - Ему незачем знать, Билл. Он может пойти с тобой.
     - Ладно. Подойдешь за мной в двенадцать пятнадцать. В белой  спортивной
форме.
     - У меня только белая рубашка.
     - Не годится. Белые рейтузы, белые туфли - все как положено. Кто  не  в
белом, не допускается до игры. У Джоша голос, вот досада, звучит жалобно:
     - А у меня нет с собой крикетной формы.
     - Такое правило. Играют в белом. Это ведь настоящий матч, Джошуа, а  не
детская возня на лужайке. Мы играем по правилам. Без отступлений.
     - По-моему, его зовут Джош, и, по-моему, тебе это хорошо известно.
     Билл покосился на мать и постарался  придать  своему  лицу  миролюбивое
выражение.
     - Все равно без белой формы нельзя.
     - Ну, хорошо, Билл. Если ты хочешь, чтобы он играл...
     - А я этого не говорил.
     - Довольно! Стыдно быть злым.  Это  совсем  на  тебя  не  похоже.  Надо
раздобыть для него белую форму. Спроси у Дунканов и у Прайеров, их  мальчики
еще не приехали, или садись на велосипед и поезжай к Гуду.  Чьи-нибудь  вещи
да подойдут. А теперь разливай чай.
     Бетси снова принялась с великим тщанием протирать тарелки и неторопливо
составлять их стопками. Она опустила глаза,  на  Джоша  не  смотрит.  Бетси,
голубка, что у тебя на уме? А ты, Билл, почему ты такой непримиримый? Ну что
я такого ужасного сделал? Нет, миссис О'Коннор, что-то не похоже, чтобы ваши
старания увенчались успехом. Видели, как они ко мне на самом деле относятся?
И уж если они даже дома, при вас, не  могут  держаться  приветливо,  значит,
дело зашло чересчур далеко.
     Снова  чай  пить.  Наверно,  есть  в   Райен-Крике   что-то   постоянно
возбуждающее жажду. Ведь часу еще не  прошло,  как  позавтракал  и  выхлебал
ведерную чашку этого ее пойла с молоком. И Бетси пьет чай. И Билл. И  миссис
О'Коннор подносит к губам огромную кружку, в которую,; кажется, вошла бы  по
локоть ее рука. Потом будут ходить и булькать.  У  них  внутри  не  желудки,
Джош, а бочки, налитые доверху.  Буль-буль-буль!  Вообрази  себя  верблюдом,
который собирает запас жидкости в своем горбу.
     Беда в том, миссис О'Коннор, что матерям не все известно.  Может  быть,
при вас и было no-одному, но теперь-то  по-другому.  Может,  когда  вы  были
маленькой, люди и относились друг к другу  хорошо.  И  сороки,  может  быть,
кое-что и приносят вам на хвосте, хоть я и не знаю, что это за сороки такие,
да только известно ли сорокам, за что я обижен на этих ребят? И за  что  они
здесь все против меня?
     Вежливый застольный разговор. Джош сидит  и  болтает.  Про  то,  что  в
воскресенье  дул  северный  ветер.  Что  у  местного  поезда  очень   частые
остановки, на пять миль - семь остановок. Что хрустальные  висюльки  у  тети
Клары под потолком звенят при каждом его вздохе.
     - Надеюсь, ты еще к нам заглянешь, Джош.
     - Спасибо, миссис О'Коннор.
     - Желаю тебе получить удовольствие от крикетного матча.
     - Спасибо вам, миссис О'Коннор. Билл чуть не тащит Джоша  по  коридору,
он держит его под руку, хотя и не из дружбы.
     - Ну, приятель, ты свое дело сделал. Ничего не упустил.
     - Я ничего не сделал!
     - Поди это сороке расскажи.
     И вот он уже снова  на  ярком  солнце,  чуть  не  взашей  вытолкнут  на
крыльцо, и даже  не  успел  ничего  сказать  Биллу  в  ответ,  не  смог  ему
возразить. Оглянулся, а Билла уже и в помине нет.
     Джоша охватывает ярость, он  просто  весь  кипит  от  злости,  кажется,
сейчас он запрыгает на месте, сейчас заорет перед закрытой дверью:  "Ты  что
из себя строишь, Билл О'Коннор? Что ты толкаешься? Ты  что,  Билл  О'Коннор,
думаешь, я такой? Я же на вас не пожаловался, я же ни словечка" не  сказал".
Но дверь наглухо закрыта, и Билла нет, и Джош стоит молча и потирает локоть.
     Нет, правда, Джош, что  же  это  такое  творится?  Извольте  играть  за
воротцами. Чтобы все кому не лень  лупили  по  тебе  мячами.  Если  у  Билла
сильный удар, тебе остается  только  молить  бога,  чтобы  ровно  в  полдень
разразился страшный ливень.

24

     Он входит с улицы в открытую дверь ну просто как ни в чем не бывало. Ты
обязан притворяться бодрячком, даже если  на  самом  деле  тебе  прямо  жить
неохота. Джош жизнерадостно улыбается во весь рот и кричит:
     - Меня включили в команду, тетя Клара. Он только ждал, чтобы  я  зашел,
вы были правы. Я буду ловить, тетя Клара, я буду стоять за воротцами. Начало
в двенадцать тридцать.
     Большими  мужскими  шагами  он  идет  по  коридору,  притворяться   так
притворяться, распихивает висячие нити портьеры... Вот те на!  Ведро,  и  на
коленях трет пол мыльной щеткой мисс Лора Джонс.
     Лора выглядывает из-под растрепанных волос,  старается  раздуть  в  них
щелку, чтобы лучше видеть. И  сама  похожа  на  спаниеля,  грустного  такого
спаниеля, который то ли потерялся, то ли украден, то ли забрел в чужой  дом.
Ну, Джош, ты попался. Тетя Клара, спасите меня! Дорога на кухню  перерезана,
укрыться негде, перед тобою стоят торчком скатанные дорожки, сидит на пятках
Лора, и разлито целое мыльное море.
     - Вот и хорошо, Джош, - тетин голос из кухни, куда ему нет  пути.  -  Я
тебе говорила, что они будут рады тебя принять. Ты знаком с Лорой?
     Знаком ли я с ней? Еще бы.
     - Да, тетя Клара, я знаком с Лорой.
     А Лора молчит. У нее подрагивают  губы.  Что  она,  в  гляделки  с  ним
играет? Хочет, чтобы ему стало стыдно? Могла бы не трудиться.  Нет,  правда,
Лора, выключи-ка прожекторы.
     - Лора - мой добрый друг. Она приходит каждый вторник и помогает мне по
дому.
     - Ах вот как, тетя Клара.
     - Каждую неделю приходит обязательно, без исключений, хотя у нее  дома,
я не сомневаюсь, тоже много работы. А я без Лоры ни за что бы не управилась.
     Ну уж неправда, тетя Клара, тут вы  переборщили.  Вы  бы  в  этом  доме
запросто управились одна, да еще в соседнем порядок бы навели.
     - Не наступай туда, где Лора моет.
     - Не буду, тетя Клара.
     - А ты свою постель застелил?
     - Да, тетя Клара.
     - И пол подмел?
     - Да, тетя Клара.
     - Ну, тогда будь добр, уйди пока  и  не  мешай  девочке.  Сходи  выполи
клумбу в саду. И яйца собери в курятнике.
     Не все сразу, тетя Клара. Что это вы меня так?  Ухожу,  ухожу.  Но  вот
куда мне идти, я понятия не имею.
     - Только ты не думай, что в тебе здесь не нуждаются, Джош.
     -  Да  нет,  что  вы,  тетя  Клара,  я  понимаю.  Понимаю,  как  теорию
относительности.
     - Ты мог бы сбегать для меня за покупками. Мне сегодня совсем  некогда.
А очень много всего нужно. Я тебе составлю список.
     - Но мне до вас не дотянуться, тетя Клара.  Надо  шлепать  вброд  через
мыльное море.
     - Пройди тогда в столовую, и я передам тебе записку через перегородку.
     Он попятился сквозь портьеру, стараясь не увидеть  печальных  глаз,  не
прочесть слов, которые, кажется,  складываются  у  Лоры  на  губах:  "Ты  не
пришел".
     Да, но ты была  очень  уж  настойчива,  Лора;  а  кому  приятно,  когда
заставляют.
     Он в полутьме пробирается в столовую, сам удивляясь: как могло  ему  не
прийти в голову, что вчерашняя встреча с Лорой - не последняя? А Лора -  вот
она, стоит на коленях и трет пол мыльной щеткой, Лора  работает,  но  не  за
деньги. Бесплатно. Что-то в этом  есть  грустное.  Та  самая  Лора,  которая
прыгнула с моста. Для этого нужна была сильная воля.
     Лицо тети Клары над перегородкой.
     - Вот. Список в кошельке, а кошелек  -  на  дне  корзинки.  Тебе  не  в
тягость это поручение?
     - Нет, тетя Клара.
     - Я так и думала. Список довольно большой. Если  не  обернешься  раньше
одиннадцати, ничего страшного.
     Ну и ну, Джош, вот это неожиданность.
     Он  идет  обратно  по  коридору,  перешагивает  порог  между   цветными
витражами, делает пятнадцать шагов вверх с камня на камень и останавливается
под горячими солнечными лучами, чтобы почесать в затылке.
     Знакомо тебе это чувство, Джош, будто бы  что-то  не  так,  будто  есть
какая-то неувязка?
     Открыл кошелек. В нем пусто. Только лежит одна трехпенсовая  монетка  и
обрывок бумаги, уголок от большого листа. На нем  торопливые  строки:  "Купи
себе мороженого. И пойди погуляй. Храни тебя бог".
     Тетя Клара, вы со мной заодно?

25

     Джош сидит на могильном камне в загородке Плауменов, а  внизу  под  ним
лежит его прадед, и это вовсе не кажется неуместным.

     Максимилиан Плаумен, род. 12.6.1821, сконч. 5.5.1910
     Основатель поселка Райен-Крик
     Он всегда толковал сомнения в пользу ближнего

     Вот так так, прадедушка, интересно, кто сочинил эту надпись?  Не  иначе
как тетя Клара, а? Здорово, когда такие слова выбиты на камне,  под  которым
покоится твоя голова.
     А знаете, прадедушка, ведь вы ровно на сто лет  старше,  чем  я.  Почти
день в день. Сто лет назад вам тоже было четырнадцать лет  и  семь  месяцев.
Правда, здорово? Интересно, как все было в 1836 году? Вы тогда в Англии тоже
ездили в деревню, как мы - в Райен-Крик? И сидели там на могильном камне под
жарким солнцем, прикрыв голову какой-то дурацкой корзинкой?  И  у  вас  была
своя тетя Клара, которая спасла вас в страшную минуту? И была там вот  такая
же Бетси, которая на вас не смотрела? И Лора, проклятье вашей жизни, и Билл,
и Гарри, и Рекс, который все  время  хихикал?  И  к  вам  тоже  приставал  с
вымогательствами какой-то маленький паршивец? Нет,  правда,  как  все  тогда
было, сто лет тому назад?
     И вас, прадедушка, тоже, как меня, все  кому  не  лень  пинали  ногами,
будто футбольный мяч?
     А знали вы тогда, что станете основателем целого  поселка?  Знали,  что
построите мост? Что от вас пойдет  род  и  он  кончится  вот  таким  Джошем,
который придет посидеть на вашей могиле и выразить  свое  почтение?  Сложное
это дело - расти, вы согласны со мной? Расти и гадать:  будешь  ты  в  жизни
знаменитым или не будешь? А сам даже  не  знаешь  толком,  хочется  ли  тебе
этого. И может быть, ты так и пройдешь по жизни, плача о других и смеясь над
собой. Наверно, вы потому и оставили столько  этих  дурацких  автопортретов,
что не хотели смеяться ни над кем другим?

     Розмэри Каролина Плаумен (урожд. Брэддок)
     род. 22.3.1831, сконч. 14.7.1868
     В память о горячо любимой жене
     Покойся с Богом, который тоже тебя любит

     Вам предстояло, прадедушка, прожить без  нее  еще  сорок  два  года.  А
вместе вы были не очень-то долго. Умерла и спит в земле, а была моложе  моей
мамы. Нет, правда, прадедушка, как это грустно. Потому, наверно, у нас о ней
почти не говорят. Умерла так давно, что и  не  помнит  уже  никто.  Грустно,
когда тебя так давно нет на свете, что никто уже не помнит. Розмэри Каролина
Плаумен, урожденная Брэддок. Я кладу для вас вот здесь цветок.

     Джейн Брэддок Плаумен, род. 14.7.1868. Жила три часа
     Покойся с Иисусом

     Ох, прадедушка, а мне ведь никто не говорил. Как это грустно.  Простите
меня. Вы потеряли свою любимую и еще - новорожденную малютку. В  один  день.
Это уж слишком. А я тут трепыхаюсь  из-за  какого-то  крикетного  матча.  Вы
плакали, прадедушка? Или вы были такой  большой,  сильный  человек,  который
никогда не терял самообладания? Не может быть,  наверно,  плакали  все-таки.
Наверно, слезы слепили вам глаза. Я чувствую свою близость  к  вам  и  хочу,
чтобы вы это знали.

26

     Джош бродит в тени сосен между  могилами,  легко  помахивая  корзинкой,
поддевая носком сухие иголки, и  они  пружинят,  мягкие,  как  подушка,  как
перина, иголочка к иголочке, без единой зеленой травинки. Тихо  кругом,  так
тихо, что слышно, как падает солнечный свет, как  колеблются  тени  и  дышит
земля. Кто посадил эти сосны, прадедушка? Кто расставил их  двумя  рядами  и
превратил кладбище в готический собор? А мое утро - в стихи.
     - Эй, Джошуа!
     В душе что-то прыгнуло, словно оборвалось. Прислонившись к сосне,  руки
в карманах, стоит Гарри, будто он так тут всегда стоял.  И  не  один  только
Гарри. Вон и Рекс выходит из-за ствола, и еще кто-то там, в тени, кого лучше
бы вовсе  не  видеть:  Бетси,  невозмутимая,  лицо  неподвижное,  ничего  не
выражающее. Может быть, она думает, что ее не заметно?
     Рекс со смешком:
     - Тебя что же, тетенька на кладбище за покупками послала? Чего накупил?
Шесть футов земли для могилы?
     Джошу хочется убежать, не нравится ему все это, даже не верится как-то.
Гарри, Рекс и Бетси. Чего им от него надо? И много ли там их еще прячется?
     - Вам, ребята, делать, что ли, нечего? Вы что, за мной следом шли?
     - Мы тебя  тут  ждали,  -  Гарри,  развернув  плечи,  отталкивается  от
соснового ствола. - Поговорить с тобой хотим.
     - Чего вы ко мне пристали?
     - А ты что из себя строишь?
     - Здесь вроде кладбище. Человек сидит один, что тут такого?
     - Ты не один тут был. Рекс тебя держал под наблюдением. Разговор насчет
Лоры.
     - Слушай, Гарри, - только чтобы голос был спокойный и ровный, чтобы  не
зазвучал жалобно, - при чем тут Лора? Я тебе вчера объяснял.
     Гарри потер себе мосластым запястьем кончик носа.
     - Она тебя ждала, а ты не пришел. Ты ее обманул. Джош понурился.  Он-то
думал, что это останется между ним и Лорой. Выходит,  она  наябедничала?  Но
тут же вспомнил Сынка. Сынка, который не получил обещанного пенни.
     - Ты дал ей обещание - и не выполнил. Блинов - полон дом. Я  не  люблю,
когда моя сестра плачет. Не люблю, когда из моей  сестры  делают  посмешище.
Пусть, мол, плачет. Ты бы что сказал, если б это была твоя сестра?
     - Я, наверно, ничего бы не сказал. Я бы сначала выяснил, все ли мне  об
этом деле известно.
     - По-твоему, Лора - врунья?
     Джош опять весь напрягся, задохнулся.
     - Я разве так говорил?
     - Не знаю. Разве нет?
     Джош покосился на Бетси, ища у нее - чего? Поддержки, должно быть.  Или
хоть капли понимания. Но Бетси на него не смотрит.  Она  стоит  равнодушная,
словно сама-то прийти пришла, а свой дар сочувствия оставила  дома.  И  Рекс
тут же, нос задрал чуть не до неба, уверенный в собственной неуязвимости  за
мускулистой спиной Гарри.
     - Так я жду. Ты обозвал Лору вруньей или нет?
     - Если так тебе показалось, то я этого не хотел.  Я  сказал,  что  ведь
другую, мою, сторону ты не выслушал. А нужно всегда выслушивать обе стороны.
     - У обещания только одна сторона. Либо ты его выполняешь, либо нет.
     - Да брось ты с ним связываться, Гарри, -  это  Бетси,  со  вздохом.  -
Говорила я тебе, он придурковатый. Не знает, что сегодня: мороз или пятница.
Он безвредный, что с него взять. И Лора может успокоиться.
     - Безвредный? - Гарри срывается на крик. - Это он-то безвр