ший автобус.
     Номера в Трибуне Люду ничего ему не дали, потому что он не помнил, какие номера зачеркнуты в их билетах. Дрожащими руками он вытащил из кармана сперва десять последних, проигравших билетов на бегах, потом уведомление с почты, потом все деньги и, наконец, попал на билеты лотереи. Имея. в руках различные бумаги, он не мог держаться и, пошатываясь от толчков автобуса, обнял одного из пассажиров, а потом пришел к выводу, что это не те условия для исследований его дальнейшей жизенной судьбы. Решил поэтому найти более подходящее место для обследования.
     Наилучшим местом оказался Саски Огруд. Он уселся на дальней лавке и принялся за работу.
     Всех билетов у него было восемь. Пять с десятью вычеркнутыми числами, по 420 злотых каждый, и три с девятью, по 168. Этот удивительный метод игры коллектив архитекторов применил вследствие отсутствия времени, а Лесь теперь должен был это ощутить на своей собственной шкуре.
     На билеты с девятью зачеркнутыми числами, по счастью, не выпало ничего, но зато три более дорогих, по 420 злотых, имели по четыре совпадающих числа!
     В первое мгновение, избавившись от страшного призрака в виде миллиона, Лесь свободно вздохнул. Но он не отдавал себе отчета в том, что игра эта имела свою систему. Сейчас он, однако, вспомнил эту систему. Да и на билетах что-то по этому поводу было напечатано. Он прочитал инструкцию на обороте и задрожал.
     Эти несчастные три четверки составляли какую-то огромную сумму, которую он не мог даже представить себе, но которую должен был все же вычислить. Он лихорадочно достал из кармана авторучку и, нервничая, принялся за арифметику.
     Исписав все поля газеты и часть лавки, на которой он сидел, Лесь пришел к некоторым выводам. Принимая во внимание, что за четверку выплачивалось по триста злотых, а за тройку - двадцать, он должен был сослуживцам восемнадцать тысяч злотых. Из этой суммы он имел лишь четыре тысячи сто. Ему не хватало четырнадцать тысяч двести.
     Подтвердив отсутствие этик денег, Лесь некоторое время сидел в полном опустошении. Он не мог себе вообразить, что будет делать теперь. Мысль о возвращении домой была невозможной, так как, во-первых, он имел очень смутное представление об отношениях с женой, а, во-вторых, дома его можно было легко отыскать. О том, чтобы показаться в бюро, и речи не могло быть. Гастрономические заведения отпадали, потому что в них необходимо было платить, а оставшиеся деньги не подлежали даже малейшему уменьшению. Что же теперь делать? Бродить по городу? Покончить жизнь самоубийством? Отдаться в руки милиции? Что делать?..
     Осмотрев в двести восемьдесят пятый раз все бумаги, Лесь обратил внимание на уведомление с почты. Он решил пойти на почту и взять это извещение. Может быть, на почте будет большая очередь, и он сможет на некоторое время избавится от поисков места укрытия...
     Почтовое отделение Леся находилось на Мокотове. Он поехал к ней окружной дорогой, несколько раз пересаживаясь и выбирая самые долгие транспортные средства. Охотнее всего он поехал бы на деревянной телеге, запряженной самыми ленивыми волами, но этот способ передвижение был ему недоступен.
     Возле окошка, где забиралась корреспонденция, никого не было. Лесь тоскливо посмотрел на длинную очередь, где отсылали и получали переводы, сдержал в себе искушение стать именно в эту очередь и подал свое уведомление. Подписав квитанцию, он получил конверт с официальным грифом.
     К конвертам, содержащим официальные грифы, Лесь относился с живым отвращением. В таких конвертах он получал обычно извещения из ОРСа о неуплаченных взносах и из Бюро Инкассо с напоминанием о неоплаченных счетах за квартиру, газ и телефон. Поэтому он не прочитал надпись на конверте, только поспешно открыл его, желая сразу инкассировать все удары судьбы. Из середины конверта он вытащил письмо.
     Он прочитал его один раз и ничего не понял. Прочитал затем еще раз, потом еще, еще и еще. Потом сделал вывод, что это какое-то недоразумение, потому что такое не может случиться, а если с кем-нибудь и случается, то только не с ним.
     Следует отметить, что в момент чтения письма Лесь был абсолютно трезв, а в моменты трезвости он относился к жизни значительно реалистичнее, чем после употребления спиртного. С определенной точки зрения, он был в эти моменты даже пессимистом, а в результате последних происшедших событий его пессимизм увеличился и окреп. Известие, полученное им в письме, было отрицанием всего, чего реальный человек мог ожидать от жизни.
     Признав, что от чрезмерных опасений он подвергся галлюцинациям, Лесь обратился к стоящему на другом конце очереди человеку, довольно пристойному, на первый взгляд:
     - Извините меня, - сказал Лесь грустно и кротко. - Не могли бы вы прочитать вслух, что здесь написано?
     Несколько удивленный человек из очереди бросил взгляд на письмо. Письмо было кратким, поэтому одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять смысл его содержания.
     - О чем речь? - сказал он. - Здесь написано, что на ваш счет поступили какие-то средства. За картины, проданные в комиссионном магазине. А что? Это какая-то ошибка?
     - Благодарю вас, - торжественно и с чувством сказал Лесь. - Очень большое спасибо...
     Человек из очереди внимательно посмотрел на Леся, очевидно, совершенно неграмотного, чего нельзя было сказать по его внешнему виду, и пожал плечами.
     - Не за что, - буркнул он, подумав, что в современном мире внешность бывает такой обманчивой...
     Под Лесем подогнулись ноги, он уселся на стул, положил рядом с собой на столик бесценный документ и застыл, глядя в пространство в набожном смирении. То, что творилось теперь в его душе, напоминало состояние экстаза молящегося человека.
     Полгода назад он действительно отдал на комиссию шесть своих картин, вырванных прямо из сердца. Он отдал их навсегда, на гибель, на продажу!.. Отдав их, он сперва заботливо наведывался об их судьбе, потом, захваченный конкурсом в бюро, немного о них забыл, а потом и вовсе они вылетели у него из головы. Он потерял надежду, что кто-нибудь когда-нибудь их купит, тем более, что объявленная на них цена не принадлежала к разряду небольших. И вот теперь, особенно теперь, в самый трагический день его жизни, он получил известке, что все шесть картин нашли своих любителей!
     А это дает ему в руки не только эти проклятые, потерянные деньги. Этот факт говорит о том, что он подозревал уже долгое время, что в себе переживал, что, в конце концов, должно было выйти наружу! Талант!!!
     Пешеходы на улице Пулавской с определенным изумлением наблюдали за прилично одетым человеком, который бежал по улице с дикими подскоками, издавая время от времени громкие крики и покрывал поцелуями небольшой кусочек бумаги. Какая-то женщина даже с сочувствием вздохнула, убежденная, что этот человек с таким почтением относится к письму своей возлюбленной.
     Вблизи улицы Раковецкой этот необычный человек перестал, наконец, фривольно подскакивать и замахал руками, останавливая такси...
     В бюро с самого раннего утра царило глубокое беспокойство. Результаты игры в тото-лотко были уже всем известны, но никто из игравших не помнил, какие числа были зачеркнуты на заполненных в субботу билетах. Билеты должен был принести с собой Лесь, но Леся не было.
     - Одно из двух, - с унылым убеждением сказал Януш. - Либо мы ничего не выиграли, либо эта мокрая искра умер от отчаяния или мы выиграли кучу денег, и он упился до потери пульса от счастья.
     - А почему ты исключаешь, что он упился с горя? - заинтересовался Каролек.
     - А за какие шиши? Мне кажется, у него ничего не могло остаться.
     - Ну, так от счастья он тоже не мог упиться. Ведь выплаты производятся не сразу?
     - Под залог билетов он мог бы занять деньги даже от кельнера. У кельнеров есть деньги.
     Каролек на минуту задумался.
     - Тогда зачем мы стали архитекторами? - недовольно спросил он.
     - Затемнение мозгов, - кратко пояснил Януш, и снова воцарилась тишина.
     Через несколько минул тишину прервала Барбара:
     - А, в самом деле, как у нас получилось, что оказались идиотами? - с горечью спросила она. - Смотрите сами. Те, из Белостока, спокойно, без спешки, сделали свое полезное для себя свинство. А мы, мало что добросовестно, так и еще как на пожар. И зачем нам все это было нужно?
     Януш внезапно повернулся к ним.
     - Послушайте, - твердо сказал он. - Я категорически заявляю, что если та банда негодяев получит первое место, то на следующий день я собственноручно набью морду Геньо. Пусть у нас будет хоть моральная сатисфакция! А если не набью, то можете побить меня кнутом, прогнав на четвереньках вокруг площади в Новом Мире!
     - А кто тебя должен гнать? - заинтересовался Каролек.
     - Все равно. Можете все вместе.
     - Ох, хоть бы две тройки выпали! - вздохнула тяжело Барбара. - Тогда нам вернулись хоть затраты! В комнату заглянул Стефан.
     - Нет его? - буркнул он гневно.
     - Как видишь.
     - А дома?
     - Тишина. Мы звонили уже шесть раз.
     - Ну, пусть только он попадется ко мне в руки! Боже ж ты мой!..
     За Стефаном нанес визит Влодек, цвет лица которого напоминал мертвеца.
     - Послушайте, может, с ним случилось что-то нехорошее? - со стоном спросил он.
     - Что-то нехорошее случится с ним очень скоро, - зловеще предрек Януш. - Мне кажется, что у меня будут полные руки работы.
     - Он потерял билеты! - вдруг крикнул Каролек в приливе озарения.
     - Откуда ты знаешь?! - вытаращился на него Влодек на грани потери сознания.
     - Я не знаю, я только предполагаю...
     - От него можно ожидать всего. Надо же быть такими безмозглыми идиотами, чтобы поручить ему такое дело!..
     Эмоции в комнате расцвели буйными красками: от вершин беспокойства до дна отчаяния. Но вот входные двери открылись, и предмет ожиданий не вошел, а вплясал в бюро, выделывая радостные пируэты с триумфальной песней на устах. Одурев от счастья, он упал на руки недоумевающей пани Матильды, уронил со стола вазон с цветами, благодарно притопывая, проплясал коридор и, вместе с последним поворотом, самым огненным из всех остальных, возле дверей комнаты архитекторов совершил свое самое эффективное дело. Не заботясь о равновесии в столь великий свой жизненный час, он покачнулся и сбросил плечом со стены огнетушитель.
     Огнетушитель ударился о пол согласно инструкции по своему применению, то есть головкой вниз. Был совершенно новым, полностью исправным и, как оказалось, способным погасить даже пожар Рима.
     Барбара, Каролек и Януш, которые уже издали услышали народные песни и танцы, выскочили в коридор, словно обожженные огнем, бросились назад и захлопнули за собой двери. Точно так же и Стефан, привлеченный необычными звуками, высунул свою голову в коридор из другой комнаты и сразу же нырнул назад, оглушенный чем-то удивительным, чего он никогда не видел. Главный инженер и директор столкнулись в других дверях со спешащим навстречу Лесю Влодеком, и все втроем, столкнувшись вместе, не смогли сразу сориентироваться и быстро скрыться с места события, которое скорее не увидели, а почувствовали на себе.
     С пронизывающим, сатанинским шипением взбесившаяся струя пены, подобно концентрированному тайфуну, металась в маленьком коридоре, а в его объятиях метался Лесь, ошеломленный, пораженный и оглупевший более, чем когда-либо в жизни. Скользя и дрыгая ногами, с каждым ударом изменяя положение огнетушителя, который и так, в силу отдачи, обладал удивительной подвижностью, плюясь пеной, ослепленный, не понимая вообще ничего, он пытался укрыться где-нибудь от сошедшей с ума бестией, атакующей его со всех сторон, по совершенно непонятным причинам. В молниеносном темпе в голове у него мелькали мысли, что, может быть, это засада, устроенная на него, или не на него, а на какого-нибудь несимпатичного заказчика, а он попал в нее по ошибке, и теперь уже ему ни в какую не выбраться из нее. Дико шипящая струя бушевала во всех направлениях одновременно, открывающиеся двери захлопывались немедленно, хлопья пены нарастали на стенах и потолке, а грохот бьющегося обо все преграды огнетушителя широким эхом разносился по всему дому. Казалось, что этот удивительный концерт не окончится уже никогда.
     - Господи, боже мой! - в безграничном изумлении сказал Каролек. - Что он притащил!!!???
     Никто из закрытых за дверьми работников в первое мгновение не мог узнать источник неистового пекла, и все посчитали, что это Лесь принес с собой нечто неизвестное, что у него там выпало или взорвалось... Только главный инженер и директор бюро знали, счищая с себя клочья пены, что Лесь привел в действие огнетушитель, но и они думали, что этот огнетушитель Лесь принес с собой в неизвестных целях и в неизвестных целях его применил. Загадочным было то, что Лесь сам попал под действие этого огнетушителя.
     - Что-то надо делать, он все окна разобьет! - тоскливо произнес главный инженер, когда пенная змея скользнула по стеклу дверей.
     В следующий момент со стороны коридора донеслись лязг и грохот, слышимые даже за закрытыми дверьми сквозь оглушительное шипение.
     - Что он там, черт побери, делает?! - разнервничался главный инженер. - Что у него там разбивается? Там ведь ничего нет!
     - Люстра! - трагическим голосом отрапортовал бледный от потрясений Влодек, открыв на секунду дверь и успев глянуть одним глазом. - Люстры уже нет.
     - Там есть еще столик для пишущей машинки! отчаянно крикнула пани Матильда, заключенная за теми же самыми дверьми. - Он разобьет столик!..
     Предположение пани Матильды было ошибочным. Лесь не разбивал столика, он только хотел под ним спрятаться. Перевернув его в суматохе, он не нашел ничего лучшего, как использовать столик в качестве щита. Он сидел сейчас на полу, под стеной, потопая в живописных потоках пены, держа столик за ножки и поворачивая его поверхность в направлении неутомимо прыгающего огнетушителя.
     Ослепленный в первом броске Стефан начал ломиться в дверь.
     - Я хочу умыться! - крикнул он с ненавистью.
     - Мойся, кто тебе мешает, - буркнул Лесь, занятый сложной борьбой со стихией.
     Защищающий его щит позволил ему несколько собраться с силами, а бушующие в его душе чувства в состоянии были справиться со всеми огнетушителями мира. Лесь молниеносно уклонялся от струй огнетушителя и умело пользовался столиком. Он ощущал себя тореадором на арене.
     - Когда уже это кончится?! - нетерпеливо спросил Каролек, пожираемый любопытством, что это такого пришло Лесю в голову.
     - Даже если там был какой-то пожар, то он давно уже должен был погаснуть, - одновременно заметил главный инженер возле других дверей.
     - Кончай, к черту, это идиотство! Я ничего не вижу!! - рычал вне себя от ярости Стефан под третьими.
     - Сам кончай!!! - взвизгнул Лесь, который слышал только Стефана, занимая оборонную позицию возле его дверей.
     Этот ответ, высказанный нервным голосом, мог означать только одно: Лесь очень хочет закончить, но не может. Поэтому все слушатели были потрясены до состояния паники.
     Содержимое страшного орудия, наконец, исчерпалось и умолкшее шипение позволило всем находящимся за дверьми прийти к выводу, что опасность уже миновала. Глазам сотрудником, которые выбежали в коридорчик со всех сторон одновременно, предстала тоскливая и отчаянная картина. Залитые пеной стены, пол и потолок, повсюду рассыпанные осколки разбитой сильной струей люстры, а также Лесь, гордо и триумфально сидящий под стеной со столиком в руках, на одежде которого явственно виднелись следы героической войны.
     Осторожно, но решительно Пани Матильда отобрала у Леся столик. Лишенный своего единственного оружия, Лесь со вздохом облегчения поднялся на ноги.
     - Что вы гасили? - недоверчиво спросил главный инженер.
     - Простите? - не понял Лесь.
     Главный инженер удивился еще больше, до такой степени, что больше ничего уже не говорил, а только глядел на Леся с выражением безнадежной отрешенности. Вместо него в разговор вступил директор.
     - Что горело? - нервно спросил он.
     - А что горело? - полюбопытствовал сразу же Лесь. Директор бюро почувствовал, что ему делается как-то нехорошо.
     - Так зачем же вы лили?! - закричал он с отчаянной жалостью в голосе.
     - Это не я лил. Это оно само лилось, - запротестовал Лесь, а затем добавил:
     - Оно само...
     - Боже, боже! - застонал вдруг главный инженер и, схватившись за голову, выбежал из коридорчика.
     Директор бюро, под влиянием инстинкта самосохранения хотел было уже бежать за ним, но его удержала страшная мысль, что ведь он здесь является начальником и что он должен как-то отреагировать на все это. Поэтому он остановился и посмотрел на Леся совершенно беспомощно, не в состоянии сделать ни единого шага.
     - А что это вообще было? - с необычайным любопытством спросил Каролек. - Откуда все это здесь взялось? Так сильно и так много?.. Это все из одного огнетушителя?
     - Не знаю, - ответил Лесь, уверенный, что в коридоре бесновалось по крайней мере сто огнетушителей. - У меня другого не было.
     - Прошу всех приступить к работе, - со стоном произнес директор, который при мысли, что Лесь и на самом деле может приходить в бюро каждый раз с огнетушителем, почувствовал, что сходит с ума. За все сокровища мира он не хотел больше принимать участия в разговоре на эту тему.
     - И переоденьтесь, - добавил он. - И прошу вернуться к работе.
     - Мне не во что переодеться, - доброжелательно известил его Лесь.
     - В фартук, - холодно сказал Барбара. - И чем скорее, тем лучше...
     В течение четверти часа, проведенного в раздевалке и умывальне, Лесь успел спеть несколько песен, причем преимуществом пользовалась ария тореадора из "Кармен". В очень живописной одежде, танцевальным шагом, он вошел в комнату, где его ожидали ближайшие коллеги, причем на лицах у них были выражения, не предвещающие ничего хорошего для Леся.
     - Ну что? - враждебно спросила Барбара.
     - Ничего, - радостно ответил Лесь и сразу же сообразил, о чем может спрашивать его Барбара. - А! Нет, все! Это значит, что совсем!
     - Он сошел с ума, - сделал вывод Януш, презрительно глядя на Леся.
     - Но, вероятно, не сейчас! - заметил Каролек довольно логично.
     - Прошу вернуть билеты, - холодно пожелала Барбара. - Отдайте, пожалуйста нам наши билеты!
     - У меня их нет, - закричал Лесь в бесконечном счастье. - У меня их нет! Они совершенно не нужны! У меня все пропало!
     От момента выхода из почтового отделения он успел провернуть множество дел. Он подтвердил состояние своего вклада в банке, привез домой все соответствующие документы и вместе с билетами старательно все спрятал. На всякий случай, он решил не носить документы с собой.
     Теперь же радостное признание Леся, с одной стороны, утешило присутствующих, так как они уверились, что с билетами ничего плохого не сделалось, а, с другой, признание того, что все пропало, причем самым радостным голосом, привело сотрудников в некоторое недоумение. Неизвестно только было, сердиться ли на Леся за то, что он оставил дома самые нужные сегодня вещи, или благодарить его за это. Радостный блеск глаз, плещущий из Леся, позволял надеяться, что все в порядке, и что какая-то крошка доброты судьбы упала и на несчастный коллектив архитекторов.
     - Или говори как человек, или я тебя побью, - отчаянно сказал Януш. - Возьми только в толк, что я в последнее время очень нервный!
     - Результаты! - одновременно закричал Каролек. - Какие результаты?!
     - Гениальные! - с энтузиазмом выкрикнул Лесь. - Будем иметь немного денег!
     - Сколько?! Что там выпало, черт возьми?! Сколько?!
     - Три четверки! На те, по десять! Я уже вычислил. Будем иметь восемнадцать тысяч! Моя Кармен... Навек я твой, моя Кармен!..
     Богатырский рев Леся смешался с радостными криками его коллег. Под звуки грохочущей арии пять человек бросились друг другу в объятия. Лесь удовлетворился созданием акустического аккомпанемента, не беря участия в объятиях, ибо его одежда затрудняла ему вы