кануне дня отправки проекта на утверждение, в половине четвертого пополудни, Януш притащил из светокопировальни семь экземпляров проекта в переплетах.
     - Смотрите на это чудо! - с удовлетворением воскликнул он, показывая на высящуюся на столе груду проектов. - Успели!
     Каролек тоже посмотрел на проекты и повернулся к Лесю.
     - А у тебя? - спросил он.
     Лесь безмолвно и торжественно указал на красиво уложенные цветные переплеты документов. Только один требовал лишь последней подписи.
     - Так что? - оживился Каролек. - Мы можем, как люди, уже идти домой?
     - Смотря кто... - сердито буркнула Барбара.
     - Я иду, - категорически заявил Януш. - А то я уже забыл, как выглядит солнечный свет на улице. Хочется посмотреть.
     - Ну и я пойду, - сказал Каролек и посмотрел сочувственно и доброжелательно на Барбару. - А ты остаешься?
     - Ты когда-нибудь видел работу, которая сама бы себя выполняла? - ядовито осведомилась Барбара.
     Сердце Леся бешено забилось. Он хотел было подписать последний документ и уйти, но теперь перед ним открывалась новая перспектива. Первый раз за много дней у него появился шанс остаться наедине с любимой женщиной. Наконец-то настал момент, о котором он так страстно мечтал. Кто знает, может, она тоже осталась здесь не ради этой дурацкой работы, а для него, Леся...
     В бюро было тихо и спокойно. Едва не подавившись своими чувствами, Лесь поднялся со стула, встал за спиной Барбары и принялся буравить взглядом ее затылок, гипнотизируя жертву подобно удаву, желавшему проглотить невинную жертву.
     Но ничего не произошло. Затылок не реагировал на гипноз. Тогда Лесь решил действовать.
     - Барбара, - робко шепнул он.
     - Ну? - буркнула Барбара, не отрываясь от работы.
     Лесь помолчал, приводя в порядок свои голосовые связки.
     - Барбара! - шепнул он еще более страстным голосом.
     - Четыре... Двадцать два... - произнесла Барбара со злостью и повернулась к Лесю. - Ну что нужно? Зачем торчите сзади, словно соляной столб?
     - Барбара, вы очень красивы...
     Барбара прекрасно отдавала себе отчет в том, что она красива, и сознание этого, вообще говоря, было ей приятно. Но сейчас у нее была работа, требующая внимания, состоящая преимущественно из расчетов и потому особенно мучительная, а за окном разворачивался очаровательный летний вечер, который требовал к себе совершенно иного отношения. К тому же она ощущала в себе прозаическую потребность поесть, и непонятное поведение Леся выводило ее из себя.
     - Ну так что? - сердито спросила она. - По этому поводу вы и вросли в пол?
     Как слова, так и тон Барбары создали у Леся впечатление, что что-то происходит не так. Как-то иначе должна была выглядеть эта желанная минута. Но чувства его были очень высокой пробы, поэтому он не стушевался, а наклонился к любимой женщине пробуравил ее соблазнительным взором.
     - Я люблю вас, - пламенно прошептал он.
     Барбара пожала плечами, с жалостью посмотрела на Леся и постучала пальцем по лбу.
     - Жара на вас действует вредно, - холодно произнесла она. - Конечно, можете любить, если вам так хочется, но любите, пожалуйста, за своим рабочим столом. У меня нет времени на глупости.
     И она вернулась к работе. Лесь продолжал стоять дальше, полусогнувшись, словно в поклоне, стараясь просверлить взглядом стальную дверь, которая появилась на месте затылка Барбары. Ледяной холод с ее стороны немного привел его в себя, и он снова ощутил, что происходит что-то не то.
     - Такая красивая и такая жестокая, - трагическим шепотом сказал он.
     Из-за полусогнутого положения у него затекла спина, поэтому он выпрямился и немного постоял еще, стараясь придумать что-нибудь дипломатическое, чтобы выйти из этого положения, но в голову ничего не лезло, и он отошел, сел на стул и издал такой вздох, что с его стола слетело распоряжение по бюро номер сто пять.

***

     Видимо, не пришло еще его время. Но он не терял надежды. Эта скала в образе женщины должна же будет когда-нибудь смягчиться! И он решил не отступать. Капля за каплей - вода камень точит. Не сегодня - так завтра, не завтра - так послезавтра его чувство должно проникнуть в ее каменное сердце. Но время шло, а положительных изменений не намечалось. Все усилия Леся не приносили желаемых результатов. Ни бесчисленные часы, проведенные в бюро после работы, ни многочисленные вздохи, которые, будучи собраны вместе, могли бы породить небольшой ураган, ни влажные страстные взгляды не продвинули его вперед ни на шаг. Наоборот, все указывало на то, что он стремительно движется в противоположном направлении.
     Увлеченный обольщением Барбары, Лесь совершенно забросил работу. Следующий проект был в полном разгаре. Каролек и Януш уже начали рабочие чертежи, Барбара погрузилась в разработку площадки, а Лесь не делал ничего. Спешка совершенно не трогала его. И вообще он считал, что его талант проявил себя уже в достаточной степени, так что он мог позволить теперь себе работать, как ему вздумается. И, разумеется, стал полностью игнорировать свою часть работы.
     Но коллеги его были совершенно иного мнения. Януш все чаще и чаще издавал что-то вроде яростного рычания, Барбара смотрела на Леся недоброжелательно и угрюмо, а директор, глядя на полный беспорядок на Лесевом столе, хмуро качал головой.
     - Нет сил, - доверчиво признавался он главному инженеру. - После того срыва он совершенно поглупел. Ничего не делает, ежедневно опаздывает, а у нас уже трещат все сроки.
     - И все же он способный архитектор, - задумчиво отозвался главный инженер. - Что-то в нем есть. Может быть, он болен?
     - Разве что на голову, - мрачно заметил директор. - Не знаю, что с ним делать. Объявить ему выговор? Благодарность? Что-нибудь еще? Не хочу его увольнять, потому что видел, как он великолепно сделал интерьер. Я все же не теряю надежды...
     Поглощенный своим чувством Лесь, после долгих и бесплодных попыток обольщения стал смутно ощущать нечто непривычное для себя. Уже привыкший к признанию, считающий, что пробудил у всех чувство удивления и уважения, он вдруг заметил, что все снова принялось портиться. Все вокруг начали относиться к нему с пренебрежением и раздражением. Януш с идиотским упорством придирался по поводу чертежей, директор бормотал что-то об опозданиях, а Барбара сопротивлялась с невиданной стойкостью.
     Почему она так сопротивляется?..
     И вообще, что они все хотят от него? Ведь должно же быть им известно, что такие люди, как он, не могут мобилизовывать свои творческие силы по заказу на какие-то там дурацкие строительные подробности, когда вот здесь, под самым носом, есть такой прекрасный цветок, такая невероятная женственность, которую он просто не имеет права оставить на произвол судьбы, которой он должен овладеть, соблазнить, очаровать, получить... А уж тогда ее чувства, ее любовь возбудят в нем прилив таланта, однажды уже проявившего себя, а теперь лишь ждущего случая, чтобы заблистать ошеломительным, ослепительным огнем!
     Талант ждал, директор выказывал все большее беспокойство, а Барбара упорно отвергала его чувственные авансы. Издерганный вконец Лесь все больше и больше приходил к выводу, что всему виной те проклятые туфли. Югославские, в дырочку, с острыми носками...
     У него есть соперник, какой-то отвратительный кретин, который опутал эту прекрасную женщину, подло преградив ему путь. Этого презренного индивидуума необходимо убрать с дороги! Надо избавиться от него любым способом! Окончательно! Ну а для этого следует сперва установить его личность - кто это?
     Неизвестно, сколько времени потратил бы Лесь на поиски загадочного соперника, какими бы методами воспользовался в этом розыске, если бы не случай.

***

     Лето катилось к своему завершению, но жара стояла все еще преизрядная. Как-то раз, проходя мимо стола Барбары, Януш задержался, посмотрел на рисунок, немного постоял, словно переваривая увиденное, а затем изобразил удивление.
     - Боже, - изумленно воскликнул он, - что ты делаешь? Проектируешь дремучий лес?
     Оторвавшись от работы, Барбара недовольно взглянула на него.
     - И что тебе здесь не нравится? - враждебно бросила она.
     - Что там за лес? - заинтересовался Каролек.
     - Сам посмотри! Провалиться мне на этом месте, если это не заповедник! Что это на нее нашло?
     - В самом деле, зачем тебе столько деревьев? - спросил Каролек, подходя к Барбаре.
     - Как зачем? - возмутилась та. - Идиотский вопрос! А где я возьму тень? Вы что же, считаете, что место возле жилого дома должно быть голым, без единого дерева?
     Януш и Каролек молча продолжали всматриваться в эскиз, удивляясь все больше и больше. Лесь тоже не упустил случая подойти к Барбаре.
     - В этом что-то все же есть, - неуверенно сказал Каролек. - Без тени тоже нельзя.
     - В самом деле, - признался Януш. - Мне это и в голову не приходило. От такой жары можно совершенно поглупеть. А здесь что? Детская площадка? Может быть, лучше было бы тут разместить уличное освещение?
     - Я бы тоже разместила, - вздохнула Барбара, - но взгляни: на другой стороне - аллея и скамейки между клумбами. Неужели отдыхающие там люди должны изнемогать от жары?
     - Да, разумеется...
     Все трое склонились над эскизом, заботливо проверяя, все ли скамейки, аллеи, подъезды и паркинги обеспечены тенью. Опыт нескольких последних недель свидетельствовал, что даже пятиминутное пребывание на солнце ведет к солнечному удару. Джунгли на эскизе, поразительные вначале, теперь стали логичными и необходимыми. Лесь наклонился ниже, заглядывая через плечо Барбары.
     Занятая зеленью и не заметившая его присутствия, Барбара внезапно резко выпрямилась и ударилась головой о щеку Леся.
     Два крика раздались почти одновременно. Лесь схватился за щеку, а Барбара - за голову. В глазах у первого появилось выражение боли, в глазах второй - признак крайнего возмущения.
     - Да скажите же ему, - процедила сквозь зубы взбешенная фурия. - Скажите ему, что если он еще хоть раз появится как тот пень, как злой дух, как угрызение совести, позади меня, то - клянусь! - я сделаю с ним что-нибудь нехорошее! Скажите ему, потому что мои слова на него не действуют!
     - А разве ты уже не сделала? - резонно заметил Каролек.
     Януш бегло взглянул на легкую травму у Леся и вернулся к своей работе. А расстроенный Лесь покинул общество и, держась за щеку, выскочил на балкон.
     Некоторое время он стоял у перил, глядя на улицу и переваривая снова очередную неудачу, а потом присел. На балюстраде светило солнце, поэтому он передвинулся в тень, под стену, и сел на небольшую кучу старых чертежей, намереваясь тщательно проанализировать создавшееся положение.
     Боль в щеке медленно утихла. Лесь оставил в покое раненую щеку, пошарил по карманам и закурил. По тщательном и творческом рассмотрении, он пришел к неопровержимому выводу, что должен во что бы то ни стало овладеть Барбарой! Это - тот барьер, через который он должен перейти, от этого будет зависеть вся дальнейшая его судьба. Он должен добиться этого, чтобы его способности могли проявиться в полной мере, выйти из глупого положения, в котором он очутился и которое тенью следует за ним. Он просто обязан овладеть Барбарой!..
     На балконе напротив вдруг показалась та очаровательная блондинка, которой он уже не раз любовался. Мысли Леся несколько смягчились и стали менее категоричными. Затем они поблекли, смешались, стали рваться и в мгновение ока упорхнули, словно испуганные вороны. Плохое настроение испарилось, и хозяин этого настроения принялся жадно следить за то появлявшейся, то исчезавшей блондинкой. Когда та пропала совсем, оказалось, что прошло уже часа два. Лесь ощутил голод, то есть пришла обеденная пора.
     Он поднялся, размял затекшее тело, бросил последний взгляд на балкон напротив, а затем посмотрел в отдел... и замер.
     Картина, представшая его глазам, могла потрясти кого угодно. На какое-то мгновение силы - физические и моральные - покинули его. Вслед за этим в его душе поднялась страшная буря, причем она была тем сильнее, что была вызвана душевным смятением. В урагане нахлынувших чувств он уже не мог сообразить, с чем имеет дело: с трагическим случаем, каковым была явная измена Барбары, или с неожиданным успехом, ибо он открыл своего таинственного, ненавистного соперника. Он прижался лицом к стеклу балконной двери и принялся всматриваться внутрь.
     Поначалу он никак не мог узнать этого отвратительного человека не только потому, что этого не позволяла сделать ситуация в отделе, но и по той причине, что волна бешеной ревности затуманивала его глаза. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они оторвались друг от друга, но только для того, чтобы, изменив позу, снова вернуться к прерванным действиям. Этого краткого мгновения однако было вполне достаточно для Леся.
     Он оторвался от окна и на полусогнутых ногах снова опустился на старые чертежи, чтобы не видеть больше этого омерзения. Мысли, совершенно ошалев, скакали в его голове в какой-то кошмарной пляске. И лишь после долгого времени из этого абсолютного хаоса выплыло единственное решение, которое сразу же приобрело непоколебимый и категорический характер.
     Отступившись от начальницы отдела кадров, Лесь твердо и уверенно постановил, что теперь убьет главного инженера...

***

     Преступные планы постепенно стали для Леся чем-то вроде допинга, вроде хлеба насущного. Наполненный вновь кровожадными мыслями, он опять перестал обращать внимание на обстановку в бюро и на мнение окружающих. Взгляды, которые он теперь бросал на Барбару, превратились из чувственных и зовущих в грустно-страстные. Он перестал ходить пить пиво и сидеть на балконе, не желая ни на мгновение отвлекаться от предмета своих вожделений. Он опасался, что огромное желание отомстить может уменьшиться, если оно не будет постоянно питаться и поддерживаться взглядами на Барбару и на главного инженера.
     Буря, бушующая в нем, должна была найти выход, раздирающие его душу страсти обязаны были проявиться в великих делах, поэтому он и схватился за первое попавшееся дело, которое было ему доступно. Он набросился на рабочие чертежи, словно голодный орел-стервятник на падаль!
     Януш, крайне удивленный и даже несколько потрясенный, не успевал снимать со стола Леся очередные листы кальки. Он потом даже тайком проверял их, подозревая коллегу в некоем мошенничестве, однако обмана не было, разве что несколько неточностей, которые удалось выловить. Охваченный сумасшествием космического масштаба, Лесь не обращал внимания на мелочи, не снисходил до них.
     - Ни одного болта, черт возьми, он не станет чертить, - говорил Януш, используя временное отсутствие Леся и рассматривая следующий чертеж. - Ни единого замка! Анкераж он и вовсе игнорирует! Вернуть ему, чтобы он доделал? Как вы считаете?
     - Лучше не надо, - посоветовал Каролек. - Он может потерять желание работать. А работает он как бешеный. Пусть будет без болтов. Дополнить все это можно и нам самим, а он развил такой темп, что мы сможем все сдать досрочно.
     - Только бы он продолжал работу, - забеспокоился Януш.
     - Вот-вот. Поэтому и нужно вести себя ласково и осторожно. Если так пойдет и дальше, то он еще и премию заработает...
     Лесь же тем временем обдумывал новое убийство. С мстительным удовольствием он рассматривал вариант за вариантом, конечным итогом каждого из которых была смерть соперника. Теперь он решил с самого начала подготовить все с исключительной тщательностью, чтобы больше не допустить тех убийственных глупостей, которые были у него с начальницей отдела кадров. Теперь он уже без колебаний - да, да!..
     Он решил не убивать больше на территории бюро, а перенести свой преступный замысел на природу. Главный инженер жил где-то на окраине, возле Мокотовской крепости, среди густых зарослей, окружающих его дом. Лесь выяснил, что лучше всего будет напасть на него вечером, где-нибудь в районе его жилища. В последнее время главный инженер задерживался на работе допоздна, и ничего не стоило разбить ему голову чем-нибудь тяжелым, когда он будет возвращаться домой по пустынным улицам.
     Лесь не стал изучать место своего предполагаемого преступления, а направил все усилия на поиски тяжелого орудия убийства. Он долго раздумывал и колебался, бродя по улицам и взвешивая в руках то камень, то кусок кирпича, но все это казалось ему неудобным и ненадежным. Ведь удар должен быть нанесен наверняка, чтобы исключить всякие неожиданности. Наконец он решил остановиться на молотке. В качестве орудия убийства молоток был издавна опробован в многочисленных преступлениях и всегда безошибочно выполнял свою службу. Проблема состояла лишь в том, где его раздобыть. Ни в коем случае не следовало использовать молоток с работы, а тем более - из дому. Покупка молотка тоже была исключена.
     Оставалось одно - украсть.
     Лесь никогда ничего не крал, поэтому это столь простое мероприятие оказалось для него невероятно тяжелым. Не предвидя особых трудностей, Лесь пошел в магазин стройматериалов и там купил рубанок, два килограмма гвоздей, тиски и пилу по дереву, попутно разглядывая молотки. Принеся все это домой, он увидел в глазах жены блеск радостного любопытства.
     - О, Господи! - воскликнула она с надеждой. - Неужели ты и в самом деле собрался, наконец, починить двери в шкафу и сделать стеллаж?
     - Что? - переспросил Лесь, захваченный врасплох, потому что отнюдь не стеллажи были у него в голове. - А!.. Конечно! Да! Разумеется! Как раз самое время!
     Любопытные взгляды жены вынудили его к дальнейшим действиям, чтобы спасти положение. Необходимо было усыпить всякие подозрения. Поэтому Лесь соорудил дома что-то вроде столярной мастерской, купил несколько досок и некоторое время отпиливал от них по кусочку, скрипя зубами при этом не хуже пилы.
     В следующем магазине, куда он добрался, дав себе обещание ничего не покупать, он оказался единственным покупателем. За отсутствием иного занятия продавец стал внимательно наблюдать за Лесем, поэтому условия для кражи были неблагоприятными.
     В магазине "Тысяча мелочей" было много народу. Молотки лежали на витрине. Всматриваясь в коллекцию замков и ключей, Лесь стал тихонько, не глядя, тянуть руку в направлении желанного предмета, но нечаянно столкнул коробку с шурупами на лист жести, в результате чего произошел невероятный грохот, привлекший к себе внимание присутствующих, поэтому ни о какой краже речи уже быть не могло, по крайней мере в этом магазине.
     Он решил действовать решительнее, результатом чего было явное внимание продавщицы, которая любезно произнесла:
     - Сорок семь злотых.
     - Что? - спросил Лесь, вздрогнув от неожиданности.
     - Этот молоток стоит сорок семь злотых. Других у нас нет.
     - Не нужны мне никакие молотки! - решительно заявил Лесь, оставляя в покое ящик с молотками, из которого он только что пытался присвоить один, и выбежал из магазина, показавшегося ему очень непривлекательным.
     Он шел по улице, нервный и разочарованный, и уже почти решил оставить в покое свой замысел, оказавшийся столь сложным для выполнения, когда на глаза ему попались рабочие, ремонтирующие мостовую. Возле знака, предупреждающего о дорожных работах, валялась огромная кувалда для дробления булыжника. Увидев ее, Лесь оживился, глаза его загорелись радостным блеском, к нему снова вернулись надежда и уверенность.
     Он остановился, огляделся, быстро оценил положение и, совершая по пути невероятные зигзаги, решительно приблизился к кувалде. Он хотел сделать вид, что просто переходит в этом месте улицу, после чего кувалда должна была оказаться в его руках. Так и получилось - только с той поправкой, что милиционер, наблюдавший за Лесем, решил, что тот пьян в доску. А схвативший кувалду Лесь только усилил это впечатление, так как согнулся под тяжестью железа. Почти тропическая жара действовала также и на милицию, замедляя действия постового, тем более, что был уже конец его дежурства и он весьма устал. Поэтому только когда Лесь повернул в ближайший переулок, о