ейчас он
звучит еще чуднее. Слова льются медленно, плавно, неразрывно, она  не делает
между ними ни малейшей паузы, словно плетет невидимое  искусное  кружево. Но
речь ее не монотонна, начало фразы звучит несколько выше и чуть быстрее, чем
ее конец, к концу она заметно снижает темп, и ощутимо понижает голос - фраза
закончена, но тут же плавно вытекает новая только чуть быстрее и  чуть выше,
чтобы завершится также.  Странная  эта манера сначала смущает меня, но очень
быстро я  привыкаю к ней, а  Кассандра все говорит  и  говорит, словно не от
меня только что просила она рассказа о моих проблемах. Полностью поглощенная
плавным течением ее речи, я пропускаю момент,  когда она умудряется каким-то
образом включить  свой  серебристый телевизор,  но  его экран вдруг начинает
светиться. Однако вместо обычных телевизионных кадров на бледно голубом фоне
экране  появляется  совсем  другая картинка. Неширокая  полоска  насыщенного
голубого цвета,  неспешно закручивается в воронку. Процесс  этот бесконечен.
Полоска все тянется и тянется откуда-то из-за границы мерцающего экрана, как
змея, сворачивается в кольца, которые, сокращаясь, виток, за витком, убегают
вглубь, сливаясь  в единую точку. Постепенно  мне начинает казаться, что это
вовсе  и не точка, а крохотная, и не  черная, как принято говорить обычно, а
темно - темно  синяя дыра, в которой исчезают километры голубой  ленты. Меня
вдруг очень занимает вопрос, куда ведет этот ход, величиной менее иголочного
ушка,  и я почти уверена, что именно он - то и есть, окно  между  этим и тем
мирами,  которое  изредка  кто-то  забывает  закрыть,  а  кто-то  отставляет
открытым специально.



     Время окончательно перестает существовать для меня.
     Справедливости ради, следует  все же отметить, что оно и ранее пыталось
ускользать    из    сферы    моего   внимания,   и   выбрасывало   некоторые
противоестественные  фокусы: то, замедляя свой ход вопреки всем материальным
законам, то, напротив,  припуская галопом  как  самая горячая и необузданная
лошадка.
     Порой  мне  даже казалось,  что  это не  оно, а я  против элементарного
человеческого порядка выпадаю из мерного, невозмутимого течения вечности.
     Но все это было ничто.
     Цветочки и легкие розыгрыши, по сравнению с тем, что испытываю я, когда
вдруг  снова начинаю  осознавать  себя  посетительницей странной  женщины  -
Кассандры,  рожденной явно по  ошибке,  лет  на  сто  позже  положенного  ей
времени.
     "Она, наверное, потому с  таким упорством создает вокруг себя атмосферу
не  только  настоящего, но и будущего при  помощи  своих супер - авангардных
штучек, чтобы никто  не заподозрил подвоха" - внезапно приходит первая мысль
в мою совершенно пустую голову.
     И  неожиданной мысли  этой,  надо  полагать, там  теперь очень одиноко,
потому что более ничего в моей голове нет.
     Однако   память  цела,  от   нее   отщипнули   только  одни   фрагмент,
запечатлевший нечто, что происходило  со  мной,  после  того  как  на экране
телевизора начала плавно струиться гибкая голубая лента, плавно закручиваясь
в спираль.
     Но  сколько  времени длилось  это  завораживающее  вращение - час, два,
сутки?...
     За окном белой комнаты - прозрачные сумерки.
     Но не понять: то ли ранний вечер опускается на землю, то  ли занимается
поздний еще рассвет?
     И  вообще  - сколько  раз  сгущались  сумерки за этим окном, пока  меня
удерживало в своих объятиях уютное белое кресло?
     Кассандра, по - прежнему, сидит напротив меня.
     Сжатые   кулачки  точеных  рук   подпирают  узкий   красиво  очерченный
подбородок.
     Глаза широко раскрыты.
     И только теперь,  хотя в белой комнате  царит  полумрак,  замечаю я  их
неземную темную синь холодных лесных омутов.
     Уставлены они прямо на меня.
     Экран телевизора мертв.
     Похоже, что и Кассандра, вместе со мной выпадала из времени, потому что
теперь, глаза ее  не замечают меня, и она не сразу понимает, что я  очнулась
окончательно.
     Потом, в распахнутых ее глазах - омутах что-то  меняется,  они,  словно
теряют свою яркость, и я, как и в начале знакомства, вижу перед собой вполне
обычные синие глаза, цвет которых в полумраке уже не очень - то и различим.
     Зато в них появляется выражение осмысленности. Она снова видит  меня, и
спешит первой начать разговор.
     - Как вы себя чувствуете?
     - Как? - ее вопрос застает меня врасплох, потому что я не чувствую себя
никак. У меня ничего  не  болит. Не кружится голова, к тому же в ней,  как я
уже  говорила, очень мало мыслей и все они какие-то случайные.  Я  ничего не
хочу,  мне  даже  не хочется встать  и размять  тело. Я  не ощущаю  никакого
дискомфорта,  но  и  приятных  ощущений,  я  тоже  не испытываю.  Продолжать
перечень того, что  со  мной  " не происходит"  можно еще очень  долго, но я
ограничиваюсь коротким:
     - Нормально.
     - Слава Богу!  Честно говоря, я повела себя непростительно,  безоглядно
устремившись за вами, и сама утратила чувство реальности.
     -  Но разве  гипнотизер, не выводит  своего  пациента из гипнотического
состояния?
     - Гипнотизер? Не знаю точно, но  по- моему,  вы правы, - выводит. А вам
показалось, что я гипнотизировала вас?
     - Да. Но это ведь известный прием: метроном или спираль, или еще что-то
ритмичное, отвлекающее внимание.
     -  Не  внимание,  а сознание, если уж быть  точным. В  этой части  да -
приемы довольно однообразны,  хотя  есть и более  жесткие  способы.  Но  вот
дальнейшее... вы я вижу, неплохо осведомлены в этих вопросах. Тогда скажите,
с какой же целью я гипнотизировала вас?
     - Чтобы проникнуть в подсознание.
     - И там...?
     -  Выяснить  скрытые  от моего сознания  причины происходящих  со  мной
странностей.
     -  То  есть вы уверены, что странности, происходящие с вами, всего лишь
картинки, хранящиеся  в вашем подсознании и вырывающиеся наружу, потому, что
сознание по какой - то причине перестает выполнять свои функции?
     - Откровенно говоря: не знаю. Но все то, чему учили меня,  и что сама я
где-то читала и слышала из этой области, не позволяет мне думать иначе.
     - Но, тем не менее, вы - то  как раз пытаетесь думать иначе? В обратном
случае, вы бы обратились к какому- ни- будь модному психоаналитику...
     - Ну, уж нет!
     - Что так-то?
     - Был печальный опыт несбывшихся надежд
     - Понятно. Но специалисты бывают разные. Может, вам  просто "повезло" -
нарвались на шарлатана или недоучку.
     - Возможно. Но теперь не пойду и к светилу.
     - И все же, простите  за нескромность, ко мне вы пришли, только потому,
что у  вас устойчивое неприятие  психологов,  или  потому,  что традиционное
трактовка:  сознание  -  сейф, подсознание - замок и сторож  одновременно, и
если  что " не так", то это сейф прохудился? Или же вы ищите иных объяснений
тому, что " не так"
     - Ищу, это  вы очень правильно заметили. Всего лишь  - ищу, но не очень
верю в результаты поиска, и не очень представляю себе, что же именно пытаюсь
найти?
     -  И  этого уже немало. Так вот  вам откровенность за откровенность: до
определенного момента вы были правы. И про сознание, которое сторожит. И про
подсознание,  которое сундук  о  семи замках. И  чтобы замки отпереть,  надо
сторожа убаюкать - это тоже верно. Но в этой точке наши с вами представления
о  дальнейшем  диаметрально   расходятся.  Потому   что   вы   представляете
подсознание  - хранилищем,  в которое  выпихивают все то, что поскорее нужно
забыть или  просто незачем помнить. А  я вижу его как живую, самостоятельную
субстанцию, назовите ее душой или нематериальной энергией, или как вам будет
угодно,  которая  может  вести   совершенно   самостоятельную   жизнь,   вне
зависимости от нашего тела и вне его самого. Другое дело, что природой, пока
мы живы, оба они:  и  тело, и душа связаны почти неразрывно,  дабы  стройная
система мироздания не обратилась в хаос. Потому душа и томиться в плену. Тут
есть некоторое почти неразрешимое противоречие. Ибо  тело подчинено велениям
духа, но  и  дух, не  может действовать самостоятельно, не пользуя  при этом
возможности тела. Однако я сказала - почти - и оно содержит в себе несколько
исключений  из  этого,  в общем-то,  незыблемого  правила.  Существует всего
несколько ситуаций, когда душа обретает самостоятельность. И первая из них -
это  физическая  смерть  тела.   Этот   вариант,   самым   жестким   образом
регламентирует  действие  души.   Та  должна  немедленно  покинуть  тело,  и
отправится по  маршруту,  который разные религиозные  или  около религиозные
идеологии  определяют  по  -  разному.  Однако,  все  настаивают  на  одном:
стремительном отчуждением души от поверженного тела.  Однако и здесь душа не
всегда следует догме. И с древних времен нам известны истории о неприкаянных
душах, не  желающих покидать подлунный мир. Причины разные, но в  основе  их
всегда  сильнейшая  эмоция,  которую  переживает  душа  в момент  физической
кончины   тела  Не   важно,  как  окрашена  эта   эмоция:  отрицательно  или
положительно, чаще,  увы!  - первое, но она дает  душе  такой энергетический
заряд, что та  оказывается в состоянии либо по -  прежнему управлять мертвым
телом -  и мы слышим ужасные истории  о восставших покойниках, приведениях и
тому  подобное, либо душа не может более управлять плотью, но остается среди
смертных и пытается каким-то образом дать им о себе знать.
     - Вторая  ситуация -  это не  смерть,  но  беспомощное состояние  тела.
Наркоз, наркотическое, а иногда и алкогольное опьянение,  травма, вследствие
которой  человек  теряет  сознание, даже  - сон. Душа,  словно  караулит эти
счастливые для себя минуты,  и  вырывается на свободу. Куда спешит она?  Это
очень индивидуально. Но и  здесь есть некоторые обобщения, свидетельствующие
"за". К примеру,  почти  все люди, пережившие клиническую  смерть, одинаково
вспоминаю  свои ощущения  в эти трагические  минуты. Вы наверняка  читали  у
доктора Моуди: коридор, тоннель, свет, распахнутые двери или ворота, встреча
с близкими людьми, покинувшими мир.
     -  Ситуация  третья может наступить  при ясном сознании,  но опять  же,
когда  человек переживает  сильнейшее, эмоциональное потрясение:  тогда душа
проявляет себя, наделяя тело своей несоизмеримо большей силой. Все мы помним
пример  молодой женщины, удерживающей  в течение почти часа,  бетонную стену
весом в несколько тонн, рухнувшего дома, потому что прямо под стеной в своей
кроватке лежал ее младенец.
     -  И   наконец,   последняя,   четвертая  ситуация,   позволяющее  душе
действовать  самостоятельно  после  физической  кончины   тела.  Это  судьбы
праведников, всю  свою  жизнь,  более  всего  заботившихся  о  душе, в ущерб
бренному телу.  Благодаря  их образу жизни душа,  не внезапно, как  в первых
трех ситуациях, под воздействием  эмоционального шока, а постепенно обретает
и множит тот же энергетический заряд, который позволяет ей позже действовать
самостоятельно. Откройте Житие  более половины всех Святых, и вы найдете там
множество тому примеров.
     Теоретические  рассуждения  мои  затянулись, но без  них я не смогла бы
сейчас  сделать то,  ради чего, собственно, вы и пришли  ко  мне: проследить
дороги, по которым бродит ваша душа.  Понять, что  же пытается она обрести в
своих странствиях, и рассказать вам об этом. А дальнейшее - уже дело  вашего
мироощущения, веры, стремления к гармонии и много еще чего...
     Словом,  решение,  как поступить,  все  равно принять сможете только вы
сами.
     - Значит, усыпив мое сознание, вы, как бы, выпустили на волю мою душу и
сумели последовать за ней?
     - Совершенно верно и очень точно сформулировано.
     - Вы обладаете таким даром или это наука?
     - И то, и другое, но речь сейчас не обо  мне. Вы  можете с полным на то
основанием, отмести всю мою теорию, и, следовательно, не поверить ни  одному
моему дальнейшему слову. Ведь, собственно  с  этого и начинает формироваться
ваше решение. А  оно, как я  уже  сказала, может быть принято только вами, и
только самостоятельно. А если кто-то скажет, что может помочь, и захочет это
продемонстрировать -  гоните  его  прочь.  Потому что это  означает, что вам
повстречался  обманщик  или  очень страшный  человек, да, собственно,  и  не
совсем уже и человек.
     - А кто же?
     - Не будем рассуждать об этом всуе. Сейчас  вам  нужно ответить мне  на
один  только  вопрос:  хотите  ли   вы  слушать  меня  дальше,  при  условии
разумеется, что теоретическая часть, как  я уже сказала  завершена. Сейчас я
не спрашиваю вас: верите ли вы мне? Это было бы преждевременно, и ставило бы
вас  перед выбором, к которому  вы еще не готовы. Только одно:  хотите ли вы
слушать? И не бойтесь, Бога ради, отказом, обидеть меня. Гораздо хуже,  если
затаив  неверие, вы будете слушать то, что никак не отзовется  в вашей душе,
а, напротив, может даже нанести ей вред, потому что необходимость лукавить и
претворяться, исподволь разрушают наши души.
     -  Я попробую ответить вам честно. Теория ваша  меня увлекла и многое в
ней,  на  первый  взгляд кажется  убедительным и даже абсолютным. Но  я  так
воспитана,  причем  самой  жизнью, что  патологически не  могу  воспринимать
ничего на  веру.  Моя категория -  убежденность.  И чтобы убедиться  мне, не
нужны даже конкретные факты, нет -  достаточно нескольких часов  собственных
размышлений, анализа всего, что я услышала, интуитивного  исследования, если
хотите.
     -  Что ж,  я вас понимаю прекрасно.  Эта позиция логична и  даже чем-то
близка  моей  собственной.  Хотите  прийти в  другой  раз?  Я вас приму.  Вы
интересны и симпатичны мне, и  я искренне, теперь уже  на основе собственных
впечатлений, а не только лишь по просьбе Машеньки, хочу вам помочь.
     -  Нет.  Я, как раз, хочу дослушать  вас до конца,  потому  что  вашего
дальнейшего  рассказа,  возможно  будет достаточно,  чтобы  моя  вера  стала
убежденностью. А если этого не случиться,  даю вам слово: я честно  скажу об
этом и вот тогда, наверное, попрошу дать мне время на размышление.
     - Отлично. Меня это устраивает вполне. Итак, ваша  душа.... - Кассандра
снова  застывает  в  той  позе,  которой  застала  ее  я,  в  момент  своего
возвращения в  реальный мир.  И глаза ее,  хотя в  комнате уже совсем темно,
опять наполняются неземной синевой, становятся бездонными как два близнеца -
омута в  непролазной лесной глуши. Она начинает говорить, но голос ее звучит
совсем не так, как  только что, и не похоже на то, как говорила  она,  когда
вводила  меня в транс. Напротив,  теперь речь  ее  бесцветна  и  ровна,  как
бесконечная  выцветшая  дорога  в степи. Слова  ее теперь будто бы не служат
выражением  ее мыслей,  а напротив, бесстрастно фиксируют  то, что дано было
видеть  ей некоторое время назад, картину или целую череду картин, к которым
сама она не имеет ни малейшего  отношения. -  Душа ваша  рвалась на волю так
неистово, словно тело ваше наскучило ей, и более того -  тяготит ее. Это был
тревожный  знак.  Но,  когда, миновав рубежи,  она  вырвалась,  наконец,  на
простор, причина того открылась мне. В  бескрайнем  мире, окружающем нас, но
не данном нам в восприятии и ощущении, ее ждали, нетерпеливо  и трепетно. Вы
знаете, о ком я говорю сейчас...


     Поздним вечером, потому  что  сумерки за окном белой обители  Кассандры
были все же предвестниками вечера, тогда еще только  опускающегося на город,
я возвращаюсь домой.

     На душе моей пусто, и удивительно спокойно.
     Можно сказать, что она никак не проявляет себя.  И я начинаю опасаться:
не заблудилась  ли она вообще  где-то там, в лабиринтах неведомого мне мира,
по которым путешествовала в сопровождении Егора.
     Но был рядом с ними еще некто.
     Легка, и почти невесома, как и в реальной жизни, следовала по их следам
Кассандра.
     В том, что  подобное ей под силу, как и во всей ее теории относительной
самостоятельности наших душ, я более не сомневаюсь.
     И  оснований для  малейших  сомнений нет  у  меня более,  потому  что в
качестве доказательства  я  услыхала пересказ той беседы, которую вели мы  с
Егором, а вернее - его душой.
     Рассказ этот  дополнен  был,  к  тому  же,  еще некоторой  информацией,
которую  не дано было  воспринять мне  самостоятельно, ибо,  когда души наши
общались, сознание мое дремало.
     Но  единственная свидетельница их  беседы,  не утаила от меня ничего. И
каждому  слову ее я верила безоглядно, потому что касалась она таких деталей
и подробностей нашей с Егором мирской жизни и нынешнего,  странного  общения
через границу двух миров, которые никто кроме нас двоих знать не мог.
     Нет, сомнений более не было у меня, но было несколько вопросов, которые
представлялись мне крайне важными.
     Ответ на первый  из них,  в принципе, был мне известен. Я пришла к нему
самостоятельно,  и   была  почти  уверена  в   том,  что  не  ошиблась.   Но
подтверждение моей правоты было необходимо, и я задала его Кассандре.
     Свой первый вопрос:
     - Так что же происходит сейчас с его душой, ведь  это не укладывается в
обычную схему? Значит, она, душа  Егора оказалась в одной из тех ситуаций, о
которых вы говорили?
     - Вы спрашиваете меня о том, что уже хорошо поняли сами. Но погодите...
не надо оправданий, я вовсе не сержусь. - Легким, исполненным грации жестом,
она останавливает  мою  попытку  тут  же принести  свои  извинения. Я как-то
странно забылась и на минуту упустила из виду, с кем имею дело. В эту минуту
и вылетел волнующий  меня,  и видимо, все  же,  главный вопрос. Но она  тоже
понимает это. И потому мелодичный голос ее звучит успокаивающе - Более того,
полагаю, что вы поступаете правильно, задавая мне его. Вы правы: этот вопрос
главный. Произошло же  с душой вашего возлюбленного  вот что. В момент своей
физической  гибели, он  действительно  испытал  то сильнейшее, эмоциональное
потрясение,  о котором я говорила вам прежде.  Но дело еще и в том,  что все
последнее время, с  момента вашего расставания, как  я понимаю,  он жил  в с
ощущением сильнейшей  вины  перед вами,  к  которому  позже добавилось еще и
острое сожаление о потере.  Чувства эти,  как  я  полагаю в  момент  гибели,
безраздельно  владели его душой, и именно  они оказались  как бы содержанием
энергии,  которую она  обрела в тот страшный миг. Он думал  о  вас,  и более
всего он желала вернуть ваше  прошлое.  И вся сила, которую вдруг обрела его
душа, оказалась направлена  на выполнение этого единственного желания. И оно
исполнилось. Но лишь в том виде, котором могло исполниться, при условии, что
вы с ним находились уже в разных  мирах. Он получил  возможность вернуться к
вам, но лишь как бестелесный  призрак, более того,  он собственной же волей,
намертво  приковал  себя  к вам.  Однако воссоединиться  так, как мечтал он,
трагически покидая этот  мир,  вы  сможете лишь после того,  как и ваша душа
навсегда  пересечет его границу.  Иными  словами, простите,  с точки  зрения
материальных  законов вы  прекратите свое  существование или уж  если совсем
попросту - умрете. До той поры, душа его  не найдет покоя и будет метаться в
пространстве, разделяющем эти  миры,  претерпевая страшные страдания, сродни
тем, что испытывают  души нераскаявшихся грешников. Он же, выходит так - сам
обрек себя на них. Но и  вам не даст он покоя, являясь всеми доступными  ему
способами,  потому что так нелепо исполнившееся желание его включало в  себя
это, как обязательное условие - никогда больше не расставаться с вами. Скажу
откровенно:  история  ваша  и   вашего   возлюбленного  меня  потрясла.  Но,
повторюсь, помочь  вам  не могу ни  я, ни кто  другой, разумеется, если  сам
Господь не  смилостивиться над  вами. До той поры, изменить ситуацию  можете
только вы. Как? Я полагаю, вы  понимаете  это,  не  хуже меня. Но это вопрос
только вашей веры.

     Да, веры.
     Веры и страха.
     Она сама, возможно предвидя мой следую