. В предисловии к  упомянутой публикации  Национального
центра  стратегической информации Ю.  Ростоу прокричал:  "В  нашем  нынешнем
положении потенциальной или уже существующей  стратегической неполноценности
нужна ударная  программа бомбардировщиков, крылатых ракет, равным  образом и
более  традиционных  ракет наземного базирования  и запускаемых  с подводных
лодок"  и пр. и пр. Что  до  философии в этих делах, то Ю. Ростоу настаивал:
"Пассивность равносильна самоубийству... (если) мы и наши  союзники не будем
ничего  делать  для сдерживания... Мы должны  вернуться к политике,  начатой
президентом  Трумэном и государственным секретарем Ачесоном поколение назад,
приспособив ее к опасностям и возможностям изменяющего мира"[32].
Вот опять звучит знакомый язык директивы СНБ-68!
     То, что ЦРУ раздувает оборонные расходы СССР до абсурдных цифр, - общее
для  американских  специалистов, которые  указывают  на  это  в  специальных
изданиях. Профессор  экономики  Ф. Холцман,  разобрав  статистические фокусы
ЦРУ, указывал  в  1980  году, что выводимые  аналитиками  ведомства  индексы
просто  ложны, более того, "в ЦРУ  прибегают еще к  трем методам,  каждый из
которых существенно преувеличивает советские военные расходы  по сравнению с
американскими: 1) резко преуменьшается стоимость в рублях сложной технологии
в США; 2)  преувеличиваются расходы на личный состав вооруженных  сил  как в
долларах, так и рублях;  3) раздувается стоимость вооружения  в СССР  как  в
долларах, так  и  рублях".  Ну  и  что из этого?  -  заканчивает  профессор,
"преувеличения в  худшем случае  заставят  нас выбросить на  ветер очередные
какие-то 5-10-20 млрд. долл."[33].
     Многообразное  сотрудничество американской  академической  общины с ЦРУ
лишь пример, пусть из  самых отталкивающих, обслуживания классовых интересов
правящей  элиты  в  США.  Собственно,  это логическое завершение  достаточно
долгого пути, пройденного  так называемой "либеральной"- политической мыслью
в  США после  второй  мировой  войны. Но  почему  американская академическая
община, в свое время кокетничавшая с левыми взглядами, а иной раз по крайней
мере  часть ее, принимавшая их всерьез, в  наше  время ревностно обслуживает
органы американского государства, в том числе ЦРУ? И видит,  как правило,  в
этом  особую доблесть. Генеральное объяснение несложно  - антикоммунизм.  Но
все  же трудно  представить, как примитивная идеология так способна овладеть
мыслящими умами.
     Приходится идти дальше  в  поисках объяснений, которые в прагматическом
буржуазном  обществе,   созданном   буржуазией  для   буржуазии,  выводят  к
первоисточнику -  деньгам. Англичанин Д.  Ходжсон, размышлявший  о  том, как
американские   интеллектуалы  в  последние  десятилетия  равняли  ряды   под
знаменами "истеблишмента", заметил:
     "Финансирование   со  стороны   государственных   органов   и   частных
организаций достигло  неслыханных размеров. Заработная  плата  и  социальный
статус  профессоров  резко  росли... Для ученых,  жены  которых еще  недавно
печатали  их  диссертации  на  кухонных  столах,  было  невыразимо   приятно
становиться  директорами  исследовательских  институтов,  генералами   армий
научных работников... Очень скоро социологи, политологи и даже историки были
признаны на службу государством...  поощрялись лишь те исследования, которые
исходили  из  постоянного  характера  и  первостепенной важности,  "холодной
войны"... Если в первой половине пятидесятых годов интеллектуалам показывали
кнут   -   существовал  страх   перед   тем,  что   неугодные   подвергнутся
расследованию, то позднее их манили пряником - надеждой на то, что они будут
советниками.  Правительству  не  нужны были альтернативные  предложения. Оно
ждало предложений о решениях. Оно ожидало получить их  от людей,  сочетавших
максимум знаний с минимумом диссидентства".
     Среди государственных органов спецслужбы предложили ученым самые лучшие
условия занятости не только в денежном отношении. Д. Ходжсон заключает:
     "Государственная  служба, особенно в УСС,  предшественнике ЦРУ,  гибкой
организации,  оказывавшей  предпочтение  выпускникам  лучших  университетов,
привила целому  поколению интеллектуалов и ученых  неутолимую жажду власти и
стремление послужить государству. "Ведь мы тогда были  всего-навсего юнцами,
-  с  нежностью   припомнил  один  из  таких,  Карл   Клайзен,  впоследствии
заместитель  М.  Банди в  Белом  доме,  а  ныне  директор  Института  высших
исследований  в  Принстоне.  - Да, мы были  юнцами, капитанами и майорами, а
отдавали приказы всему миру". Когда они вернулись в свои юридические конторы
и аудитории, то принесли  с собой  взгляды и связи, установившиеся в УСС. Им
предстояло  снова встретиться - Джорджу Боллу, Дэвиду Брюсу, Аллену Даллесу,
Артуру  Гольдбергу,  Джону Кеннету  Гелбрейту,  Артуру  Шлезингеру,  Уолтеру
Ростоу, Полю Нитце и другим"[34].
     Встретиться на  высших  государственных постах, в первую очередь в ЦРУ,
где они  выпестовали себе подобных, отличающихся ныне на описанном "научном"
поприще. Поименно перечислить теперешних не представляется возможным, такова
уж  специфика  работы ЦРУ. В  рамках ведомства они,  купленные на  корню, не
только   материально  обслуживают   классовые  интересы  руководящих  кругов
Соединенных Штатов, а в свободное  от основных занятий время надо думать, не
прочь  порассуждать об академической "независимости" и прочих  приятных  для
интеллектуала вещах. Впрочем, и  рассуждения эти скорее всего входят  в круг
их  служебных  обязанностей.  "Психологическая  война"   ведется  различными
методами.
     Коль скоро речь идет об ученых,  представителях высшей интеллигенции на
государственной службе, нельзя не сказать хотя бы несколько слов о моральной
стороне  дела.  Они послушные рядовые "психологической войны". Они вооружили
американский  империализм  новейшими  достижениями  извращенной  науки.  Они
создатели   сложных   систем   современного  вооружения.  Они  разрабатывают
изуверские методы установления контроля над поведением человека. О последних
стало  известно  как о  программе  "МКультра"  ЦРУ.  Сокращение,  означающее
"Мозговой контроль" плюс  "ультра" (как мы  видели, так  называлась  в  годы
второй  мировой   войны  служба   дешифровки  англоамериканских  спецслужб).
"Сложите их, и вы получите величайшую тайну "холодной войны" - опыты в целях
установления  контроля  над  поведением  людей",  -  указывают  компетентные
американские исследователи[35].
     В  августе 1982 года Дж.  Андерсон писал в "Вашингтон пост",  что  "ЦРУ
было вынуждено признать  в суде ужасающий размах экспериментов" по программе
"МКультра". Четверо  бывших  заключенных  в  федеральной  тюрьме  в  Атланте
предъявили ЦРУ иск за ущерб, нанесенный их здоровью, когда они в пятидесятые
и  шестидесятые  годы  в  тюремных  стенах   стали  жертвами  "опытов"  ЦРУ.
Разумеется, как выяснилось,  без их  ведома и, конечно, без согласия. Многие
годы тянется  разбирательство,  и  конца ему, видимо, не предвидится. От ЦРУ
удалось   добиться  лишь  подтверждения  в  расплывчатой  форме   того,  что
эксперименты  имели место, и как-то проскочила цифра - для опытов над людьми
в тюрьме в Атланте врачи на службе ЦРУ истратили 349445 долларов  10 центов.
Если  верить,  точно  подсчитали,  только  жизни  людей  не в счет.  Попытки
журналиста  выяснить детали  у  одного из медиков,  занимающихся  программой
"МКультра" в этой тюрьме, результатов не дали. Он отмолчался.
     Моральная  проблема ясна  и  ненова. Преступники, как  всегда, молчат о
своих делах. Но  западной интеллигенции известно исключение из этого правила
- мемуары гитлеровского министра  вооружений А. Шпеера, выпущенные  им после
отбытия  двадцатилетнего  заключения по  приговору  Международного  военного
трибунала и Нюрнберге. За это время Шпеер сумел обдумать, как все случилось,
почему он,  человек  незаурядных дарований, отдал  их на  службу  преступным
целям. Он не пощадил себя, А. Шпеер, заявив: "Через двадцать пять лет... мне
чужд  тот молодой человек (Шпееру  было  36 лет,  когда в 1942  году он стал
министром. - Н. Я.). Я был тогда морально отравлен,  опасаясь увидеть любое,
что  могло отвратить меня  с моей дороги,  я  закрывал глаза... Поэтому я  и
написал  эту  книгу  не   только   о  прошлом,  но  как  предостережение  на
будущее"[36].   Предостережение  в  том,  что,  когда  попирается
мораль, катастрофа неизбежна.
     Предостережение это, которое, впрочем, старо как мир, на Западе упало в
пустоту. ЦРУ, в  сущности, ведет ученых,  сотрудничающих с ним, по  тому  же
пути, который в свое время прошел Шпеер. И когда из густых колонн, следующих
по маршруту  позора,  слышится,  по  команде  или  поощрению колонновожатых,
работников ЦРУ, рык о "морали" - что за зрелище!


ЦРУ: НА ПОЛЯХ СРАЖЕНИЙ "ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ".

     О том, как добытое наукой от ЦРУ начало претворяться в прямую подрывную
работу, напомнила  книга,  вышедшая в США осенью 1982  года, - "Европа после
Сталина.  Три  решения  Эйзенхауэра,  принятые  11  марта  1953  года".  Она
принадлежит  перу  профессора   политической  экономии   У.  Ростоу,  весьма
примечательного в  академическом  мире  Соединенных  Штатов. Он прогремел  в
тамошних   общественных    науках    в    шестидесятые    годы    сочинением
контрмарксистской  концепции  "стадий  роста",  написал  ряд весьма ученых и
пухлых трактатов и ныне профессорствует в  Техасском  университете в Остине.
Известный противник социализма, но все же, что ни говори, ученый с головы до
ног.
     Названная книга, которую он поторопился выпустить именно на исходе 1982
года,  открывает  второе лицо достойного западного  мыслителя - многолетнего
дисциплинированного служаки  ЦРУ  и,  наверное, написанную  и выпущенную  по
наущению и  в  интересах его родного  ведомства. Свой бесхитростный  рассказ
профессор  начал   с   восхваления  достижений  изучения  Советского   Союза
американскими  спецслужбами.  Как и подобает серьезному ученому, он сослался
на предшественников. "Расширению знаний о  Советском Союзе,  - подчеркнул У.
Ростоу, - способствовала вторая  мировая война, ибо,  помимо других  причин,
большинство  молодых людей, знакомых с  русским языком,  были  насильственно
мобилизованы   и  приставлены   к   работе  в   различных  правительственных
ведомствах, прежде всего в РА УСС. Возглавлявший это подразделение профессор
Робинсон  не  допускал  ни  малейших послаблений  академических критериев  в
исследовательской работе".
     Мы уже  видели, какого рода  работа шла  в РА УСС,  прямым продолжением
которой оказались труды самого У. Ростоу, занявшегося изучением "коммунизма"
в  Центре  исследования  международных  проблем,  основанном   1951  году  в
Массачусетском  технологическом  институте.  "От   правительства  наш  центр
финансировало ЦРУ, действовавшее во исполнение указаний СНБ", - добавляет У.
Ростоу. Фокус  исследования  - как США  должны действовать  на СССР,  если и
когда последует  смерть И.  В.  Сталина.  Работа Ростоу и  других  совпала с
разработкой в Вашингтоне доктрины "освобождения".  Суть ее сводилась к тому,
чтобы   в   первую   голову   усилиями  "порабощенных   народов"   свергнуть
социалистический  строй в СССР  и других странах, пошедших  по нашему  пути.
Или,    говоря   проще,   как   организовать    подрывную   работу    внутри
социалистического  лагеря, увязав  ее  с  официальной  американской  внешней
политикой.
     После длительных  споров,  выносившихся  в  Управление "психологической
войны" (также созданное в 1951 году), к  началу  1953  года ученые на службе
ЦРУ  пришли к  "довольно парадоксальному выводу: трудности для  США наладить
эффективную  связь с  населением  коммунистического  мира не  носили  только
технический  или психологический характер в  узком  смысле. Главная задача -
донести ясное, последовательное представление о целях США и их политики, что
будет означать каждодневное освещение тех сторон американской жизни, которые
имеют  отношение к  жизни  и перспективам других  народов.  Из  этого вывода
последовали немногие рекомендации  по поводу новых психологических уловок, а
скорее общее пожелание -  правительство должно изыскать лучшие  средства для
координации   военных   и   невоенных   усилий   во   внешнем   мире.   Цели
"психологической войны" состоят в изыскании того,  в  чем совпадают интересы
США и других стран".
     После  этих   внешне  в  какой-то  мере  ученых  рассуждений  следовала
рекомендация Вашингтону: "Поскольку смерть Сталина явится серьезным кризисом
для организации советской  мощи... и  коль скоро  цель США действовать  так,
чтобы добиться максимума  в  достижении благоприятных для Америки  изменений
внутри  СССР,  США  не  должны  предпринимать  угрожающих  действий. Внешнее
давление скорее побудит  советское руководство к жесткому единству, которое,
едва ли  приведет к  либерализации внутренней политики в  СССР".  Оставив  в
стороне  чиновничий стиль,  можно констатировать -  в научных подразделениях
ЦРУ сочли  доктрину "освобождения"  вполне реальной и подогнали под нее свои
выводы.  После  кончины   И.  В.  Сталина  в  Вашингтоне  прошли  длительные
напряженные совещания. По  директиве  СНБ ЦРУ представило свои  соображения,
что  нужно сделать  в  отношении СССР. У.  Ростоу  впервые  публикует немало
документов, в том числе проекты обращений к советскому народу президента США
сразу после похорон И. В. Сталина. 11 марта 1953 года Эйзенхауэр  высказался
против  поспешности с тем, что  вылилось  в его  медоточивую "речь мира"  16
апреля 1953  года.  Над  ней  работали  специальный помощник  президента  по
ведению "психологической войны" К.  Джексон,  сотрудники  ЦРУ и У. Ростоу. В
день  ее  произнесения Джексон писал государственному  секретарю Д. Даллесу:
"Если  они  (русские)  покажут  намерение   дотянуться   до   ближайшей   из
выставленных  перед ними морковок, тогда мы  прибегнем к тактике: на  глазах
всего  мира  усиливаем  давление,  связывая каждый шаг  вперед со следующим,
который, как мы  будем говорить,  должны сделать русские"[1]. Как
известно, русские "за морковками" не потянулись.
     Обо  всем  этом в  книге  У.  Ростоу  рассказано  довольно  подробно на
основании рассекреченных им материалов. Профессор, видимо, затеял эту книгу,
чтобы   подкрепить   историческим   опытом  нынешний  бескомпромиссный  курс
администрации  Р. Рейгана в отношении  СССР.  По понятным причинам он обошел
(или   ограничился   только   намеками)  важную   составную  часть  политики
правительства Эйзенхауэра  -  попытки резко усилить подрывную  работу внутри
СССР.
     Именно   на  середину  и  другую  половину  пятидесятых  годов   падают
концентрированные   усилия  западных  спецслужб,   в  первую   очередь  ЦРУ,
попытаться "размыть" идейные основы советского общества. Происходило это как
раз  в  то  время,  когда  в  самих США  поднималась волна  конформизма, так
называемый "консенсус". Результаты этих процессов стали  очевидны к середине
семидесятых годов.  В 1976  году вдумчивый английский публицист Д. Ходжсон в
большой  книге  "Америка нашего времени", вернувшись на двадцать лет  назад,
заключил на основании теперь известного:
     "В  сентябре  1955  г., как  раз в тот момент,  когда  консенсус покрыл
снежной пеленой американскую политику,  очень  сходный  процесс происходил в
американской интеллектуальной жизни. В тот месяц примерно 150 интеллектуалов
из многих  стран собрались на конференцию в Милане, чтобы  обсудить "будущее
Свободы". Их  пригласили по инициативе организации, называвшейся Конгресс за
культурную  свободу,  а  материалы  конференции  были  позднее  опубликованы
социологом  Эдвардом  Шилсом  в ежемесячном лондонском журнале  "Энкаунтер",
органе  этой  организации. (Впоследствии  выяснилось,  что  как Конгресс  за
культурную  свободу,  так и "Энкаунтер"  тайно субсидируются ЦРУ.)  Редактор
озаглавил статью Шилса "Конец идеологии?".
     Идея не блистала новизной. "Либеральная цивилизация начинается с концом
эры идеологии", -  писал  несколько ранее в том же году Льюис Фейер в статье
"За пределами идеологии". Сеймур  Липсет назвал одну из глав  в своей  книге
"Политический человек" (1960) "Конец идеологии". Однако  эта фраза оказалась
наиболее  связанной  с  близким  другом  Липсета,  социологом и  журналистом
Дэниэлем   Беллом.  Первоначально  продукт   социалистического   фермента  в
Нью-Йорке,  Белл стал редактором по вопросам труда журнала "Форчун", а также
некоторое  время  возглавлял  международные семинары Конгресса за культурную
свободу. В карьере Белла как в фокусе  отразился интеллектуальный консенсус,
который  пронизывал  его политический  эквивалент  в пятидесятые  годы. Белл
отчетливо видел двойное основание этого консенсуса:  страх перед коммунизмом
и  предположение  о  том,  что  американское общество  может  разрешить свои
трудности  без  неразрешимого конфликта.  "Политика ныне, - писал  он, -  не
является отражением  каких-либо внутренних классовых различий, а формируется
под  воздействием  внешних  событий.  Любая   внешняя  политика  -  конечное
выражение политики вообще, является результатом воздействия многих факторов,
самый  главный  из  которых   -   оценка  русских  намерений,  необходимость
сдерживания..."
     Эта  в  высшей степени  показательная  цитата  взята  из  книги  Белла,
опубликованной в 1960  году, которую он также назвал "Конец идеологии".  Под
всем этим  Белл имел в виду прежде  всего конец левой идеологии. "Под концом
идеологии, -  был вынужден заметить даже  его друг Ирвинг Кристол, тот самый
редактор, напечатавший статью Шилса с тем же заголовком (на деньги ЦРУ. - Н.
Я.), -  г-н  Белл,  по всей вероятности, имеет в виду крах социалистического
идеала".
     Белл  со всей компанией объявил о смерти идеологии  примерно так, как в
свое   время  объявлялось  о  смерти  королей:  "Король  мертв!  -  говорили
придворные. - Да здравствует король!"[2]
     Иными словами, смерть социалистической идеологии во имя  безраздельного
господства буржуазной! Вот чего домогался легион западных писак,  которые  с
подачи  г-на Белла (а как только что  разъяснил  Ходжсон, и ЦРУ) исступленно
развивали  тезис  о  настоятельной   необходимости   немедленного   введения
"деидеологизации" по всему  миру. От этой  основной  концепции отпочковались
теории "свободы  творчества",  "беспартийности"  и  т. д.  и т.  п., каковые
надлежит осуществить, разумеется,  в первую  очередь в  Советском Союзе. Те,
кто  в нашей  стране  заявил о  том, что  они "мыслят  иначе", и  приступили
независимо от личных намерений к реализации схемы ЦРУ.
     С  середины  пятидесятых годов  в  Советском  Союзе  началась большая и
серьезная  работа по укреплению  социалистической  законности.  Речь шла  об
укреплении  социалистических  принципов  в  строительстве нового общества на
пути  к  конечной  цели  -  коммунизму.  Забота  о развитии социалистической
демократии,  острая  критика  негативных  явлений периода  культа  личности,
естественно, нашли отражение в духовной жизни народа.
     Нашлись  отдельные  люди,  которые  по   ряду  причин,  обычно  личного
свойства,  выбрали  для  себя  занятие -  они начали  распространять  слухи,
порочащие   советский  строй,  а   укрепление  социалистической   законности
восприняли   как  сигнал  к   вседозволенности   и   нарушению   норм  жизни
социалистического   общества.  Во   всяком   случае,  они   объявляли   себя
"идеологически" свободными.  Каждый из  них и  все они  вместе были  ничто в
многомиллионной  толще  советского народа, если бы не западные  спецслужбы и
массовые средства пропаганды, в  первую очередь США.  Стоило  этим,  как  их
стали называть, "диссидентам", или "инакомыслящим",  заявить,  в основном по
подсказке  с Запада, о  себе,  как исполинская волна радости прокатилась  по
всем подразделен