ков... Я понял, что
меня втянули  в  политическую акцию, дух и цели  которой  находятся в полном
противоречии  с  моими убеждениями  человека и  священника.  Я не  только не
оправдываю  антисоветских  действий  Слипыго  и  Ортынского (непосредственно
снаряжавшего  его  в  поездку.  -  Н.  Я.),  но  и  возмущен  тем,  что  они
использовали меня как  орудие  для  осуществления такого грязного дела,  как
контрабанда,  в  том  числе  политическая.  Я  переживаю  упреки  совести  и
раскаяния за то, что действовал во вред интересам Советского государствам.
     Что же, лучше  поздно, чем никогда. Указом Президиума Верховного Совета
СССР  от  31   октября   1979  года   Винченцо   освободили   от   уголовной
ответственности и выдворили из пределов СССР.
     Ныне  среди тех, кто стоит  за униатскую церковь  (а их-то и пытался  в
данном  случае   нащупать  эмиссар  Слипыго  и  ЦРУ),  изуверы-сектанты.  На
следующий  год  после  описанного неудачного  вояжа итальянского  священника
прокуратура Дрогобыча,  то  есть  города  поблизости  от  Львова,  возбудила
уголовное дело по беспримерному факту. Сектанты, именующие себя покутниками,
в  зимнюю  ночь 19  января  четырнадцать часов  водили 26-летнюю  продавщицу
местного магазина К. босиком по снегу, а затем устроили ей "водное крещением
- силой  держали  в ледяной воде речки  Тисменица. Результат  - К.  пришлось
ампутировать  обе  обмороженные  ноги.  От  потерпевшей  разумного  рассказа
добиться не удалось, после пережитого она находилась в состоянии реактивного
психоза.  Но  постепенно  клубок  распутался,  выявился   один  из  главарей
сектантов, некто Скалыч, 1920  года  рождения, с образованием четыре класса.
Человек  без  определенных  занятий,  бродяга,   уже  отбывавший  длительное
тюремное заключение за антисоветскую деятельность.
     Среди  малограмотных  людей  он   проповедовал  точно  по  "Инструкции"
руководителей  секты:  "Если  наши  враги  скажут, мы  против власти, должно
отвечать:  мы подчиняемся власти, стоящей над нами, а над нами  власть одной
державы,  одной  силы,  господа  нашего  Христа... Спросят,  где  прописаны,
отвечай - прописаны в книге Христа, спросят паспорт, отвечай - не советского
подданства, а живу в религиозных размышлениях. Отцы  мои не имели спорта,  а
все мы носим на груди святой  крест. Паспорта для лошадей,  я  не конь, я не
кобыла,  что меня спрашивать паспорт.  У  меня паспорт Христа".  Изуверство?
Темнота?  Конечно!  Но  униатские  ходоки  ищут именно  таких  ибо они могут
послужить самым грязным целям.
     Исследовали  "мировоззрения"  Скалыча.  Открылась  зловонная  клоака  -
восхваление  украинских буржуазных  националистов, кровавых деяний их банд в
годы войны,  упреки по  адресу фашистов, не "переборовших"  Советский  Союз,
надежды на  новую войну и т. д. Как  особо  опасного рецидивиста,  Львовский
областной  суд  приговорил   Скалыча  в  августе  1980  года  к  длительному
заключению. Что, пострадал за "веру"?
     Для   "доказательства"   мнимых  "гонений"  за  веру  адрес   различных
международных  организаций, например  ООН,  секретариата Мадридской встречи,
подкидываются   списки   лиц,  будто  бы  рвущихся   осуществить   "свободу"
вероисповедания на Западе. В конце 1982 года пришлось выборочно проверить на
местах новые "заявления", фигурирующие на  международных форумах. Жительница
села  Квитнево на Львовщине, баптистка А.  И. Стрелкова  с изумлением узрела
себя  в  списке "гонимых". В  заявлении в сельсовет  7 декабря 1982 года она
возмутилась  по  поводу  приписанных ей  документов.  "Я вижу их впервые,  -
писала она. -  Подпись под этим документом также не моя, и кто  ее поставил,
мне неизвестно. Я хотела бы,  чтобы автора, злоумышленника и фальсификатора,
разыскали  и  привлекли к ответственности".  Другая баптистка, Пищак  Л. Н.,
проживающая в том же селе, писала в тот же день: "Каких-либо ущемлений своих
прав как верующая я не испытываю. Предъявленный текст, в котором говорится о
выезде  за пределы  СССР,  вижу впервые".  Супруги  Серафинчане, живущие  на
Черниговщине, 12 декабря 1982 года назвали просьбу, направленную якобы от их
имени, клеветой и  просят "найти  человека, который от нашего имени клевещет
на наше государство - СССР".
     Подобные примеры можно было бы  умножить  без  труда.  Мораль проста  -
перед  нами  топорная  работа  агентуры  западных  служб,   которая  тужится
фальсификацией  и  глупейшими баснями  опорочить  свободу вероисповедания  в
Советском Союзе. Коротко говоря, перед нами Большая Ложь.
     Каким  же беспредельным цинизмом проникнуты  эти  люди, которые  делают
черное  дело,  не уставая  призывать  в свидетели  "чистоты" своих  помыслов
Иисуса Христа! Впрочем, чего иного ожидать от американских фарисеев?
     Что  касается нравственного облика  тех,  кто у нас ведет  тайные шашни
через западные  спецслужбы с  заокеанскими  фарисеями,  то диссидентствующий
клирик  русской православной церкви иеродиакон Варсонофий  в конце 1982 года
выдавил  из  себя:  "Факты  говорят,  что  в   нас  самих,  называющих  себя
христианами, нет даже приближения к тому, чем должно быть христианство".
     Напечатано в одном из эмигрантских изданий.

     Описанная    подрывная    работа,    отравляющая     международные    и
советско-американские отношения, все же  не больше чем  действия авангардных
сил  империализма.  За ними  - ракетно-ядерная мощь Соединенных Штатов.  Как
было  определено  директивами СНБ еще  во второй  половине сороковых годов и
неоднократно подтверждалось  с тех пор, она будет введена в действие, если и
когда общее  соотношение сил склонится в пользу империализма. Обнародованные
программы  военного  строительства  администрации  Р.  Рейгана не  оставляют
никаких  сомнений  на  этот  счет, ибо они  рассчитаны прежде  всего на слом
стратегического паритета.
     Коль скоро  это  является официально декларированной целью Вашингтона в
настоящее время,  иные занятые  подрывной работой  против СССР почувствовали
себя  недужными.  В самом  деле,  что толку  тратить  силы  на "подрыв" СССР
изнутри, если американский империализм  готов решить исторический спор между
двумя противоположными социальными системами физическим истреблением народов
Советского Союза. Во всяком случае, такой вывод сделал, например, остающийся
ярым антисоветчиком Солженицын. В мае 1982 года он не пошел на обед в  Белый
дом  к Рейгану, куда  президент зазвал именитых отщепенцев. Выразил, значит,
"протест".
     Бунт  на  коленях  господа  правящие  в  США  едва  ли  заметят.  Некий
предатель,  подвизающийся  на  радио  "Свобода",  жаловался,  что  отношение
американских  хозяев  к ренегатам  как  к  "троглодитам". А  вообще что-либо
доказывать  американскому  начальству,  поглощенному  собственными  планами,
совершенно  бесполезно.  Отношение  "сверху"  к  мельтешащим  у  ног  господ
отщепенцам "напоминает,  - расплакался  он, - описанное Джорджем  Оруэллом в
романе "Бирманские обычаи"  отношение англичан к  туземцам: "Даже знать, кто
прав и кто не прав в споре между туземцами, - это уже потеря лица!".
     Тем не  менее, ЦРУ сделало выводы  в отношении Солженицына. В  сентябре
1982 года его выпустили в  первую поездку из США со времен катастрофического
турне  по  Европе  в  1976  году.  Выпустили под  конвоем  -  шесть  человек
охранников, примерно трехнедельное  пребывание в Японии под чужим  именем  -
шведа  Александра Фосса. О  том, что  Солженицын  в стране, японцы узнали из
объявления на пресс-конференции, проведенной к концу  его поездки, причем он
на ней  не присутствовал![7] Разумеется, и в дальнейшем ЦРУ будет
использовать  его  имя, но будет продолжать  держать сочинителя на  коротком
поводке. Вот  таково-то реальное положение того, кто  одно время  располагал
получить на Западе высокую трибуну.
     Оно и понятно.  ЦРУ  - классовая организация, созданная и  работающая в
интересах  только   крупного   капитала,  а   руководят  им   его  избранные
представители. Они  внесли в Работу ЦРУ  нравы денежной элиты. Не надуманные
этические нормы, приверженность  к христианству и  прочим  высоким принципам
определяет  поведение в  деловой  деятельности, а  патологическая  страсть к
наживе, сохранение, охрана и умножение своих капиталов. С такой же страстью,
движимое очень  нечистыми мотивами,  ведет  подрывную  работу по  всему миру
руководство ЦРУ. Подлые цели предопределяют не менее подлые методы.
     Обо   всем   этом  заявить  публично   совершенно  невозможно.   Отсюда
секретность,  окружающая работу ЦРУ,  которая при  администрации Р.  Рейгана
нарастает  в  геометрической  прогрессии.  А  на  случай очередного  провала
вступает  в дело доктрина "правдоподобного  отрицания". В  новом уставе ЦРУ,
утвержденном Рейганом 4 декабря  1981  года, она вписана целиком, а  именно:
"Специальные  операции  означают  действия,  проводимые  в  поддержку  целей
государственной  внешней политики, которые планируются  и выполняются  таким
образом,   что   роль   правительства   США   не   видна   и   публично   не
признается"[8].
     Официальная позиция Вашингтона, открыто  подтверждающего фарисейство  и
ложь,  -  основа  государственной политики.  Отсюда неизбежен  вывод:  нужно
судить всегда и везде только по делам, но никак не по словам правящих в США.
Но  чтобы  сделать   правильные  выводы,   нужна  бдительность  и  еще   раз
бдительность. Это испытанное  оружие нашей партии, нашего народа.  В прошлом
бдительность была неизменно предпосылкой наших  успехов и побед. Так будет и
в будущем.


 * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. *

ПОД ЖЕЛЕЗНОЙ ПЯТОЙ.

     Американские  политические деятели  и дипломаты  свое  второе ремесло -
проповедовать  направо и налево -  за  плечами  не  носят.  В зависимости от
обстоятельств, личных склонностей и  многого другого  ремесло это  иной  раз
превращается  в  специальность  отнюдь  не  побочную.  Со  времен  основания
республики излюбленная тема их ораторских упражнений - соотношение идеологии
и реальных, скорее материальных, интересов  в американской внешней политике,
или "идеализма" и "реализма". С замечательным постоянством утверждается, что
Америка может предложить миру  нечто особенное, возвышенное,  хотя трактовка
этого  "дара"  или  "вклада"  в  устах  каждого   нового  поколения  адептов
американизма иная.
     Когда-то  американские  посланники  и  посланцы,  прибывшие  в  Европу,
сдержанно  восхищались архитектурным совершенством европейских столиц по той
причине,  что,  по  их  словам,  им  милее   была  республиканская  простота
провинциального Вашингтона по сравнению с Северной Пальмирой  или Лондоном и
Римом. Больше того,  дворцовая  пышность Европы  возбуждала даже негодование
тонкогубых  квакеров  -  вот  она,  бессмысленная  расточительность,  верный
признак загнивания Старого Света! С тех пор много воды прошло под мостами на
Потомаке  и Гудзоне,  Сене и  Тибре.  С бессмысленной  роскошью  обстроились
американские магнаты, и  республиканскую простоту  теперь, пожалуй, уместнее
искать не  в  Новом Свете. Но это не оказало решительно никакого воздействия
на  американские  рассуждения   об  имманентных  преимуществах  США,  просто
заокеанские риторы сменили  сюжеты, оставив в неприкосновенности  основное -
Соединенные Штаты-де и ныне служат неким высшим идеалам.
     Эта официальная риторика хорошо известна  как миру, так  и американским
специалистам   в   области  международных  отношений.  Последние  в  научных
сочинениях давным-давно  высмеяли  попытки  изобразить  цели  США в  мире  в
традиционных терминах  и  концепциях. Многомудрые специалисты  даже  бросали
вызов  - попытка,  скажем,  написать  историю внешней политики США на основе
официальных   заявлений  приведет  к   таким   результатам,  которые   можно
сопоставить только  с  абсурдностью  самого  метода, Вероятно,  профессор Г.
Киссинджер  прекрасно  знает  все  это,  тем  не  менее  в последние  недели
пребывания на  посту  государственного  секретаря  в 1976 году  он  изрек  в
статейке  теоретической значимости  следующее:  "С самого  начала американцы
считали,  что  США  имеют моральный вес, который  превосходит их военную или
экономическую мощь. США уникальны  среди всех стран мира в том  смысле,  что
они  были  основаны  людьми,  преданными  ряду   политических   и  этических
принципов, которые,  по их мнению, носили универсальный характер. Нет ничего
удивительного  в том, что Сантаяна заключил:  "Быть американцем само по себе
моральная категория".
     Растолковав  с этих  позиций американское  прошлое,  Киссинджер  бросил
взгляд  в  будущее (менее  чем  через  месяц кончалось  пребывание у  власти
администрации Форда):  "Как  величайшая демократия  в  мире, Америка  служит
напоминанием всем, что есть  альтернатива тирании  и  угнетению.  Революция,
начавшаяся два  столетия тому назад, продолжается, ибо в большей  части мира
все еще стремятся добиться свободы и достоинства личности, святости законов,
то есть  того,  что никогда не переставали искать США,  наслаждаться  этим и
совершенствовать это". Определенно памятуя о том, что  20 января 1977 года в
Белый  дом  въедет Дж.  Картер  с  тяжелым идеологическим багажом,  уходящий
государственный  секретарь  уточнил: "Мы должны защищать права и достоинства
человека... У нас как моральные,  так  и практические обязательства защищать
наши ценности и бороться с несправедливостью. Те, кто выступает за свободу и
разоблачает   несправедливости  репрессивных  режимов,  поступают  в  лучших
американских  традициях"[1].  Надо  думать,  что,  помимо  прочих
соображений,   изречь   эти  истины  оракула   побудили   размышления  чисто
практического свойства. Тогда ему было 52 года - в этом возрасте  не хочется
уходить от дел по простой причине смены администрации.
     Профессор Киссинджер,  конечно, великий моралист-теоретик,  а в  период
Уотергейта  было  показано, что  он,  помимо  прочего,  и  моралист-практик.
Выяснилось,  например, что в заботах о правах человека  ему ничего не стоило
отдать  указание компетентным  американским органам подслушивать  телефонные
разговоры ближайших сотрудников и  коллег, а также установить,  в какой мере
это соответствует  лучшим американским  традициям. На  пресс-конференции  23
августа 1973  года Киссинджер  в  качестве  общего  принципа государственной
деятельности положил такую  мысль: "Любое правительство должно устанавливать
тонкое  и точное соотношение между потребностями национальной безопасности и
гарантиями индивидуальной свободы. Следует надеяться, что конкретные решения
можно будет оправдать  с точки зрения  их  необходимости"[2].  По
осени 1974 года госсекретарь во время встречи с группой сенаторов в ответ на
их вопросы, почему он не считается с государственным департаментом, отрезал:
"Бывают времена, когда национальные интересы превыше законов"[3].
     То, что  на языке  государственного  секретаря именуется "национальными
интересами",  несомненно,   имеет  другое,  куда  более  точное  название  -
классовые интересы правящей в США олигархии.  Руководствуясь неизменно  этим
компасом, Вашингтон на нынешнем этапе счел своей обязанностью сделать акцент
на "правах человека". Что это, собственно, означает?
     Американская   риторика   на  этот   счет,   восходящая   к  Декларации
независимости, хорошо известна - "все люди созданы равными". Многие годы эта
звонкая    фраза   повторяется   американскими    официальными    лицами   и
пропагандистами. Легковерные склонны принимать ее всерьез. Но между расхожим
представлением и сутью дела  дистанция громадного размера. То, что незыблемо
как  пропагандистское  клише,  никогда  не  принималось  всерьез  теми,  кто
понимает смысл, вложенный  отцами-основателями в эту формулу. Пример тому  -
академическая община, где среди своих вещи называются своими именами.
     Видный  американский профессор Дж. Грин в  начале 1976 года  выступил в
Оксфордском   университете   с   лекцией   "Все   люди   созданы   равными",
организованной в  рамках  празднования  200-летнего  юбилея США. Снобистская
речь  в  изысканной  аудитории   -  в  Оксфорде,  оплоте  аристократического
образования  в  Англии.   Собравшиеся  услышали  то,  что  хотели  услышать.
Заокеанский оракул,  вернувшись к событиям 200-летней  давности, подчеркнул:
"3анимавщиеся  историей  далеко не  отдавали себе отчет  в том, о чем я хочу
сказать,  -   глубокая  и  истовая  приверженность  поколения  руководителей
революции к политическому неравенству решительным образом сузила качество  и
размах социально-политических изменений во время (американской) революции".
     Отправляясь  от  этого  положения,  Дж.  Грин  показал,  что "равенство
возможностей для революционного поколения означало обеспечение равного права
для индивидуума завладевать  максимально большой  собственностью, добиваться
для себя наилучшей жизни в  зависимости от  своих  способностей,  средств  и
обстоятельств.  Каждому  предоставлялось  равное   право  становиться  более
неравным". Под знаком доктрины "равные права на свои права", говорил Грин, и
развиваются  с тех  пор Соединенные  Штаты. Вероятно, американский профессор
довольно  точно описал  оборотную  сторону  медали,  на которой  отчеканено:
"права человека"[4].
     Доктрина эта полностью удовлетворяет правящую элиту  Соединенных Штатов
и  в  то  же  время  в  упрощенном   пропагандистском  варианте  удобна  для
улавливания душ простаков. Так было всегда.
     И все же  отчего именно  в середине семидесятых  годов  Вашингтон столь
назойливо стал поднимать вопрос о правах  человека? На рубеже шестидесятых и
семидесятых  годов  описанная доктрина  по  многим причинам  дала  серьезную
трещину в США. Обнаружилось, что  сладкие песни об обеспечении прав человека
в  заокеанской "демократии"  перестали  удовлетворять миллионы  американцев.
Что, усмотрел официальный Вашингтон, чревато неисчислимыми последствиями при
существовании в мире двух противоположных социально-политических систем.
     З.  Бжезинский,  разбирая  перспективы  американо-советских  отношений,
заметил,  что  одержит  верх та  система,  которая  окажется прочнее,  иными
словами, исход дела решит внутреннее положение в каждой стране. Что касается
Соединенных Штатов, то, на взгляд Бжезинского, их отнюдь не отличает большая
стабильность. Как заметил он в теоретической статье, увидевшей свет в начале
семидесятых годов  и претендовавшей на прогнозирование ближайших событий, "в
Америке  совершенно  очевидно  широкое  социальное  волнение, которое  имеет
далеко  идущие  конституционные  и  политические  последствия...  В  Америке
проявляется  новый  феномен,  который,  вероятно,  будет  господствовать   в
семидесятые  годы:  осознание того, что человек, одержавший  верх над  своим
окружением,  должен серьезно  поразмыслить  и дать  ответ -  прежде всего  в
социальной области - на  коренные вопросы о целях социального существования.
Это  пронизывает все усиливающиеся национальные споры относительно характера
общества и роли науки,  споры, носящие как  политический,  так и философский
характер.
     Все  эти  тенденции  враждебны  стабильности,  признанным  ценностям  и
перспективам.    Это     уже     способствовало     распаду     национальной
целеустремленности, широкому  распространению  пессимизма среди американских
интеллектуалов  и  неуверенности  в  будущем  среди  той части американского
общества, из которой традиционно выходит руководство страной...
     Что  же  случится, если  волнение в США  выйдет из рамок?..  Достаточно
указать  на  то,  что  в  этом  волнении  в  потенции  заложена  возможность
распространения   социальной   анархии,   которая   приобретет   еще   более
ожесточенный характер в  результате расового конфликта, включая  постепенную
ликвидацию  действенной системы  правления,  особенно  в  том  случае,  если
национальное руководство, как политическое,  так  и социаль