ы.
Когда после Пирл-Харбора развернулась истерическая кампания против лиц этого
происхождения, военно-морская  разведка обратилась к президенту  с  просьбой
выступить с заявлением от себя или кого-либо  из членов правительства о том,
что  США  верят  в лояльность этих  людей.  Среди  обоснований  в  одном  из
документов  от  19  декабря 1941  года указывалось:  "Уже  пять  американцев
японского происхождения покончили с собой в Лос-Анджелесе, так как  не могли
вынести подозрений в своей нелояльности".
     Белый дом  остался глухим к сообщениям даже  тех,  кто  по долгу службы
знал истинное положение. Не тронули правительство  и указания на то, что эта
политика  омрачит представление о США в мире как  о  "великой демократии". В
другом служебном документе было сказано: "Мы обращаемся  с японцами так, как
Гитлер обращается  с евреями". Сын покойного командора  Ригла в  1981 году в
большой статье  об этом эпизоде сухо откомментировал:  "Подлежал высылке как
враг общества любой имевший 1/16 японской крови. В нацистской Германии нужно
было  иметь  в  два, раза  больше  еврейской  крови, чтобы  подпасть под эту
категорию"[67].
     Рузвельт  носился  с  планом  заключения  в  концентрационные лагеря  и
американцев немецкого  происхождения, но их  оказалось  слишком много  - 600
тысяч.  Пришлось  оставить  идею.  "Рузвельт,  - замечает Варне,  - не очень
заботился о гражданских  правах. Как Джефферсон, в  молодые годы он стоял за
гражданские свободы вообще, но легко делал исключение... Однажды Эдгар Гувер
признался в присутствии министра юстиции, что агент ФБР был  пойман в момент
установки  подслушивающего устройства к  телефону  левого  лидера  профсоюза
Гарри  Бриджеса. Рузвельт  покатился  со смеху, похлопал  Гувера по  спине и
весело  воскликнул:  "Ей-богу,  Эдгар,  тебя  впервые поймали  со спущенными
штанами"[68].
     Рецензируя  академический труд Д. Леша "Рузвельт  и Черчилль. 1939-1941
гг.",  увидевший свет  в 1976  году, "Нью-Йорк таймс бук  ревью" подчеркнул:
"Мистера Леша,  несмотря на его обоснованное восхищение Рузвельтом, тревожат
некоторые  аспекты   его  руководства.  Использование  президентской  власти
определенным   образом,  изворотливость,   на  которую  он  был  способен...
несомненно, служили добрым целям, но  эти  же методы могут  послужить и злу.
Леш цитирует высказывание сенатора Фулбрайта, относящееся к 1971 году: "Цели
уступали   место   методам,   закон   подчинялся   политике   в  напряженной
действительной  или  мнимой обстановке... Изворотливость Ф.  Рузвельта  ради
хорошего  дела  облегчила Л. Джонсону прибегать к той же изворотливости ради
дурного дела"[69].
     Когда Трумэну по вступлении на пост президента  ФБР передало,  как было
принято,  записи  телефонных  разговоров,  в  том числе  близкого  советника
Рузвельта  Т.  Коркорана,  Трумэн изумился -  был записан  разговор  супруги
Коркорана с парикмахером. "Мне плевать, сделает  г-жа  Коркоран прическу или
нет.  Что это за дрянь?" "Подслушано, -ответил сотрудник ФБР. "Прекратить! -
рявкнул  Трумэн.  -  Скажите  там, в ФБР,  что у меня нет времени  на  такое
дерьмо"[70].  Но  при  Трумэне  подслушивание  отнюдь   не   было
прекращено, "напротив, министр юстиции Т. Кларк в  1946 году получил "добро"
от   Трумэна   на   проведение   новой,   расширенной   программы   в   этом
отношении"[71]. Споры  эти несущественны, важно главное - система
современного  политического  сыска ФБР  была заложена в  США в  годы  второй
мировой войны и с тех пор никогда не демонтировалась.
     В  послевоенный мир  ФБР вступило,  вооруженное  до зубов.  В арсеналах
тайной  полиции хранились подробные досье и картотеки  на лиц и организации,
считавшиеся "подрывными" по критериям Гувера. Первое место среди них занимал
"индекс безопасности", который велся с  1939 года, - список лиц, подлежавших
заключению при введении чрезвычайного положения. Врагом No 1 ФБР  признавало
коммунистическое движение в США[72].
     На  рубеже  антифашистской войны  и  мира демократические  силы  в  США
действительно были на подъеме. ФБР стало тараном для  разгрома  их. В первое
послевоенное  десятилетие,  действуя  в  тесном  сотрудничестве  с комитетом
палаты  представителей по  расследованию антиамериканской  деятельности, ФБР
обеспечивало позорную работу инквизиторов.
     Гувер со своими  шпиками  подливал  масла в огонь  антикоммунистической
истерии.  При   подстрекательстве  ФБР  в  президентство  Трумэна  проверили
"лояльность" 6 миллионов  600 тысяч американцев![73] К  1952 году
490 человек  были уволены с работы  (но ни одного  случая  шпионажа,  о  чем
трубило ФБР, установлено не было)[74]. Тысячи и тысячи вынужденно
ушли с работы, чтобы  не  проходить унизительную  и опасную проверку, в ходе
которой ссылки на первую поправку  к конституции прямо вели в тюрьму. В 1951
году были осуждены к тюремному заключению за убеждения  11 лидеров Компартии
США.  В  общей  сложности  в  1949-1956  годах  в  тюрьмы  было  брошено 104
коммуниста.  Прокуратура  черпала  "факты"  из доносов  агентов ФБР, которые
часто выступали "свидетелями" на сфабрикованных процессах.
     То было время маккартизма в США. В ФБР за это десятилетие было заведено
432     000     досье    на    лиц     и     организации,    отнесенные    к
"коммунистам"[75]. С величайшим восторгом в ФБР встретили закон о
внутренней  безопасности 1950 года (все  коммунисты подлежали регистрации  и
заключению  в  случае  чрезвычайного  положения)  и  закон  о  контроле  над
коммунистами  1954  года, который лишал компартию  всех  "прав, привилегий и
иммунитета, которыми пользуются законные организации в США".
     В  США срочно построили  шесть  концентрационных  лагерей,  а  ФБР  уже
составило  списки будущих узников по "индексу безопасности", куда входили  и
руководители компартии - 11 982 человека, по "коммунистическому индексу" еще
17 783 человека плюс 200  тысяч человек, взятых на учет местными отделениями
ФБР[76]. Американские карательные органы слов на ветер не бросали
-  в 1953 году  были казнены супруги Розенберги.  Гребень исполинской  волны
маккартизма оседлало  среди прочих руководство  ФБР, перед  взором  которого
открылись новые горизонты.
     В своего рода манифесте ФБР, вышедшем в те  годы, книге Д. Уайтхеда все
изложение  вело  к  основному выводу:  "Высшее командование ФБР нисколько не
сомневается, что  коммунизм  в  США  может  быть  уничтожен  расследованием,
судебным  преследованием и  осуждением лидеров коммунистической партии... но
это  только  один  этап  работы, которую  нужно  выполнить  в  международном
масштабе.
     ФБР  знает,  что  куда  большая  работа ложится на  плечи интеллигенции
свободного мира - философов, мыслителей,  где  бы они ни жили, профессоров и
ученых, преподавателей и студентов. Все мыслящие, если угодно интеллектуалы,
и  являются  теми, кто  может и  должен убедить народы, что коммунизм - зло.
Мировая  интеллигенция  должна  и сама  усмотреть,  что  коммунизм  является
смертельным врагом мыслящих и  либералов. Интеллигенция должна служить этому
делу столь же преданно,  как коммунисты служат своему". Спустя несколько лет
Э.  Гувер,   процитировав  эти  слова,  отражавшие   коллективную   мудрость
"командования ФБР", подчеркивал, что они дают "самое точное изложение нашего
дела"[77].
     Тут-то   и  вышла  осечка.  Насаждая  нравы  полицейского  государства,
невозможно  убедить  мыслящих,  что  ФБР  с  легионом  платных и  бесплатных
информаторов и есть волна  будущего. Прилив маккартизма  разбился  о здравый
смысл и  порядочность тех же американцев, мутная волна начала отступать.  Во
второй половине пятидесятых годов в США с ужасом и  отвращением вспоминали о
недавнем  кошмаре.  Да  и  в  Вашингтоне  задумались над  тем,  что натворит
выпущенный из бутылки джинн  политического сыска  и  репрессий.  О  том, что
проделали   в  отношении  компартии,  власть  предержащие,  естественно,  не
сожалели, их  заботила очевидная и явная деформация политической структуры в
стране, претендующей на роль мирового лидера.
     Психологический климат круто  менялся, и с ним изменились методы работы
ФБР. Тайная  полиция буквально ушла в подполье, дабы не марать больше фасада
американской "демократии". В связи с Уотергейтом выяснилось, что она  ни  на
йоту не  ослабила усилий в борьбе с прогрессивными силами, действуя, однако,
вне  рамок  американской законности.  Коль  скоро  по  политическим причинам
больше не  представлялось  возможным рекламировать охранные  функции ФБР, то
руководители ведомства  решили заменить  действия  в  рамках  закона  Смита,
ослабленного  серией решений  Верховного суда,  "чем-то  новым,  что  должно
занять его место".
     В августе 1956 года  ФБР приступило  к операции "Коинтелпро" (программа
контрразведки) - подорвать, дискредитировать и нейтрализовать Компартию  США
и связанные с ней организации[78].  На деле "Коинтелпро" вылилась
в наступление  на весь спектр организаций  и лиц, по  тем или  иным причинам
неугодных  правящей  администрации и, следовательно,  ФБР.  Впоследствии ФБР
утверждало, что "Коинтелпро" была-де прекращена Гувером 28 апреля  1971 года
в  связи с разоблачением ее  -  группа  молодежи 8 марта  1971 года похитила
документы  из  местного отделения  ФБР в  городе Медиа, штат Пенсильвания, и
передала их в печать.
     Это, конечно, вздор  - независимо от названия программ  ФБР  до и после
1956-1971 годов  действовало методами "Коинтелпро", просто не именуя их так.
Сам  термин,  вероятнее  всего,  был введен  из  чиновничье-бюрократического
самолюбования - как-то приятнее брать  на  вооружение условное название. ФБР
всегда чувствует  себя  на  войне.  Как  Гуверу нравилось  именовать  себя с
ближайшими  помощниками  "командованием   ФБР",  так   и  льстило  самолюбию
провокаторов, взломщиков и  прочих называть  свою работу не своим  именем, а
звучным "Коинтелпро". Произносить четко, раскатисто: Ко-ин-тел-про.
     За 15 лет существования программы  было одобрено 3247  "грязных штучек"
(профессиональный термин!) против  организаций  и отдельных лиц, из них 2370
проведено в  жизнь. Одна из таких "грязных штучек"  покрывала  многие тысячи
случаев  подслушивания  телефонных  разговоров,  а  также установки  скрытых
микрофонов. Статистика  ясно  показывает, что это делалось  до,  во  время и
после   "Коинтелпро".   Итак,  считая   по  президентствам,   подслушивалось
телефонов: при Рузвельте - 1369, Трумэне - 2984, Эйзенхауэре - 1574, Кеннеди
- 582, Джонсоне - 862, Никсоне -747, Форде -121 (для Форда подсчет за первые
10 месяцев 1975 года). Установлено скрытых  микрофонов: при Рузвельте - 510,
Трумэне  - 692, Эйзенхауэре - 616, Кеннеди - 268, Джонсоне  - 192, Никсоне -
163,  Форде - 2479. Для установки таких  микрофонов агенты ФБР обычно тайком
проникали в соответствующие  помещения. С учетом  этой статистики становится
понятным негодование Белого дома при Никсоне - что значит одно проникновение
в штаб-квартиру демократической партии, тот самый Уотергейт!
     В годы  войны против народа Вьетнама в США развернулось мощное движение
протеста,  в  котором  играли  заметную  роль  "новые  левые",  студенческие
организации. В рамках программы "Коинтелпро" местные  отделения ФБР получают
указание руководства в целях подрыва этого движения:
     1.  Распространять листовки,  компрометирующие студентов-демонстрантов,
используя при подготовке их, "естественно, самые омерзительные фотографии".
     2. Провоцировать "личные конфликты" между лидерами "новых левых".
     3.  Создавать  впечатление, что эти люди - "информаторы ФБР или  других
органов поддержания порядка".
     4.  Рассылать статьи  властям университетов,  законодателям, родителям,
показывающие развращенность  "новых  левых". "Статьи  в пользу  употребления
наркотиков и беспорядочных сексуальных связей как идеала".
     5. Арестовывать по обвинению в употреблении марихуаны.
     6.  Рассылать  родителям,  соседям  и  нанимателям анонимные  порочащие
письма.
     7. Такие  же  письма властям  университетов  с  подписями: "Озабоченный
налогоплательщик".
     8. Разъяснять прессе, что "новые левые" - "незначительное меньшинство".
     9. Сеять рознь между "новыми левыми" и другими организациями.
     10. Закрывать клубы "новых левых" поблизости от военных баз.
     11.   Использовать  карикатуры,  фотографии  и   анонимные  письма  для
высмеивания "новых левых".
     12. Распространять среди "новых  левых"  ложную  информацию о  том, что
отменено то или иное собрание, демонстрация и т. д.[80].
     Перечисленные  12 пунктов также всего-навсего  одна  "грязная  штучка".
Провокаторы  из  ФБР  организовали  беспорядки,  с тем  чтобы  участники  их
арестовывались. Один провокатор, подготовивший нападение на призывной  пункт
в Камдене в 1971 году, впоследствии говорил:  "Я научил их  всему, что  знал
сам...  Как  разбивать  стекла  и открывать окна без шума... Как  без  ключа
открывать  двери...  Как  карабкаться  по  лестницам  и   ходить   по   краю
крыши"[81]. Девять участников нападения пошли под суд. Агенты ФБР
во  время  демонстраций  поджигали  автомашины,  били  стекла  и пр.,  чтобы
привести  в  действие  полицию и  национальную  гвардию.  Во  время расовых,
беспорядков  в  гетто  действовали  по  крайней  мере  7402,  "поста   сбора
информации"  ФБР,   другими  словами,  групп  информаторов   и  провокаторов
ведомства[82]. ФБР подстрекало полицию арестовывать инакомыслящих
под   любым  предлогом,   обычно  обвиняя  в   уголовном   преступлении  или
правонарушении.
     Любой сколько-нибудь  видный инакомыслящий становился объектом травли и
преследования  ФБР.  Рушились  репутации,  люди теряли  работу под  натиском
сосредоточенной  кампании  грязной  клеветы,  и  даже  расстраивались семьи.
Стоило известной  киноактрисе  Джейн Фонда  в 1970  году  принять  участие в
протестах  против  войны  во Вьетнаме,  как  в  голливудские  газеты  пришла
анонимка,  состряпанная  в  ФБР,  -  Фонда-де  на  сборище  "черных  пантер"
дирижировала  хором,  который якобы  пел:  "Мы  прибьем  Ричарда  Никсона  и
любого... (далее  нецензурно),  стоящего  на  нашем  пути". Понятно,  ничего
подобного не было и в помине.
     В  Сент-Луисе  в  1970  году  белая женщина  активно работала  в группе
"Экшн",  выступавшей за  десегрегацию.  ФБР  немедленно  направило  ее  мужу
анонимку, якобы  исходившую  от  негритянок: "Дорогой (имя опущено), Слушай,
парень, наверное, твоей бабе мало достается дома, иначе она не путалась бы с
нашими  черными  мужиками,  сообразил?  Она  за  интеграцию  всего-навсего в
постели, а  мы, черные сестры, не хотим довольствоваться объедками  у  наших
мужчин. Итак: либо заберись на  нее и будь мужиком, либо задай (имя опущено)
трепку". Последовал развод[83].
     Эти  и  многие другие "подвиги" ФБР на фронте  борьбы с  инакомыслящими
всплыли  во  время  скандалов, связанных  с Уотергейтом,  и  расследований в
конгрессе. Конечно, стала  известной только ничтожная  часть происходившего.
Героев "Коинтелпро" пожурили, обругали в газетах. Придали заметной гласности
покаяния  функционеров   типа  Салливана,  который   писал:   "Что  касается
законности, морали или этики, то о них (в ФБР) не заботился ни я, ни другие.
На мой взгляд,  это говорит  - на государственной службе  мы были аморальны.
Там,    конечно,    я     говорю    не    обо    всех,     аморальна    сама
атмосфера"[84].
     Конечно, конечно! - скороговоркой припомнили посвященные. Вот ведь  как
бывало, и  очень давно, причем виноват Гувер.  Еще  при  Рузвельте весельчак
министр юстиции Ф. Биддл имел обыкновение, проходя по коридору мимо кабинета
Гувера, спрашивать оглушительным голосом любого шедшего с ним рядом: "Как ты
думаешь,  Гувер гомосексуалист?".  Спрошенный приседал  от ужаса,  а  шутник
Биддл орал: "Я хочу только сказать - он потенциальный гомосексуалист!" Почти
все свое состояние  - 551 тысячу долларов - Гувер завещал сердечному другу и
заместителю по  ФБР К. Толсону, который въехал в его  дом и прожил в нем три
года до своей смерти в 1975 году[85].
     Реабилитация  ФБР не  замедлила.  Вот  как  это  происходило.  До  этих
скандалов  летописец  ФБР  Д. Уайтхед  в книге  под претенциозным  названием
"История  ФБР.  Отчет  народу"  незатейливо  писал: "История ФБР  в сущности
история  самой Америки и борьбы за  идеал". Во главе  ФБР  "два  холостяка -
Гувер  и  Толсон.  Они  с  годами настолько  сблизились, друг  с другом, что
знающие  их  говорят  - они  вместе думают".  В  предисловии к  книге  Гувер
объявил: "ФБР - в высшей степени гуманная организация, всегда в центре жизни
в Америке как духовно, так и физически.  Наши агенты всегда  рядом с  тобой,
читатель,  как твой телефон. Ты можешь полагаться на  них днем или ночью,  в
дни отдыха и праздники"[86].
     Если Д.  Уайтхеду потребовалось примерно 350 страниц  для рассчитанного
на  простаков восхваления  ФБР, то  в  1975  году нанятый новым руководством
организации  журналист С. Унгар разразился книгой "ФБР" почти в 700 страниц.
Под его пером предстало ФБР много сложнее, чем у Д. Уайтхеда, занятое весьма
полезным для США  делом. А как насчет скандалов? Унгар сокрушался, что Гувер
подкачал. Оказалось, что Гувер прикарманил гонорар за книгу "Как бороться  с
коммунизмом", которая  была не  им написана. С благословения  президента  Л.
Джонсона продал за большие деньги право на  экранизацию ее для телевидения и
т. д. "Ясно, - промямлил  Унгар, -  что сам директор  не поднялся до суровых
критериев честности, которой  он требовал от других. В ФБР сурово наказывали
сотрудника,  взявшего  без  разрешения служебный  автомобиль  на  вечер. Как
примирить  это  с  тем,  что  у  самого директора  было  пять  бронированных
автомобилей стоимостью  до 30 тысяч долларов каждый - два в Вашингтоне  и по
одному в Лос-Анджелесе, Нью Йорке и Майами. Он регулярно использовал  их для
личных нужд, например, посещения скачек, отпусков с Толсоном. Его отпуска во
Флориде  или  Южной  Каролине  именовалась "инспекционными  поездками",  что
означало  -  Гувер раз-другой  заедет  в местное отделение ФБР пожать  руки.
Этого было  достаточно,  чтобы отпуска оплачивало государство".  Выяснилось,
что вместе с  Толсоном Гувер пользовался гостеприимством миллионеров:  "счет
за  приемы и угощения на многие  тысячи долларов никогда  не  представлялись
Гуверу и  Толсону"[87]. Если еще учесть страсть  Гувера  получать
"подарки", то вывод однозначен - взяточник и казнокрад.
     Директор  ФБР  К.  Келли,  благословивший  книгу  Унгара,  в  1976 году
выступил  с  речью,   в  которой  признал,  в  прошлом  у  ведомства  бывали
злоупотребления,  о  которых  "искренно сожалеют". Все  дело  в том,  внушал
Келли,  что Гувер  занимал  уникальное  положение. "Никто не должен  служить
директором более  десяти лет. Ни один директор ФБР не должен закрывать глаза
на нарушения свобод народа". Вообще, расфилософствовался  Келли, под громы и
молнии общественной критики  ФБР  спустилось  с  Олимпа.  Оказалось, что  мы
простые смертные, со  всеми  человеческими  недостатками, и  мы  всегда  ими
были"[88].
     Были  даны обещания, что отныне ФБР будет  соблюдать законы. Уже в 1975
году окружной федеральный судья,  например,  постановил:  пусть  ФБР  уберет
своих  информаторов с  предстоящего съезда Социалистической  рабочей партии.
ФБР  обжаловало решение в Верховном  суде - если выполнить решение, тогда на
съезде  будут  отсутствовать  многие  руководители  партии,  что не  пройдет
незамеченным[89].
     Что бы там ни говорил Келли, скалой  стоит ФБР. Массивное здание ФБР на
Пенсильвания-авеню  в Вашингтоне  в  два  раза  больше  здания  министерства
юстиции, частью  которого  оно  является. ФБР  занимает  самое дорогостоящее
здание,  построенное  на  государственные  средства.   Оно  обошлось  в  126
миллионов долларов. (Пентагон  стоит 86 миллионов, а шта