ать
ей не хотелось.
     - Так  что  же  надо сделать, чтобы  выполнить наказ и перехитрить этих
страшных лоча?
     - Еще во  времена Пяти  династий были установлены правила для общения с
варварами.  Эти правила  получили название Сань бяо у эр -  три нормы и пять
прельщений. Посланникам следует убеждать варваров в дружбе и уверять, что им
нравятся их лица, одежда, быт и нравы. А чтобы окончательно растопить сердца
варваров, следует одарить их одеждами, угостить  их  вкусной пищей, устроить
для них танцы и игры  с красивыми девушками,  предоставить  им коней и слуг,
словом,  оказать всевозможные  знаки внимания,  чтобы, влияя на их  чувства,
победить их сердца.
     - Не примут ли варвары эти знаки внимания за выражение нашей покорности
и зависимости, не посчитают ли они, что мы признаем себя их вассалами?
     - О, нет. Древние говорили: бывает, что и сокровище в грязь падает, что
и цветы  под ноги  швыряют.  И  поступали  древние  точно так  же: если враг
опирался на силу, то отвечали хитростью, если враг  опирался на хитрость, то
отвечали  силой.  Относись к ним как  высшие к низшим и считай  вручаемые им
подарки  их жалованием.  Мы  должны  быть  снисходительны  к  ним  и  добрым
отношениям привлекать на свою сторону.
     - Но русские сейчас сильны, как японцы...
     - Ли Хунчжан старый, опытный дипломат. Он хорошо знает мудрое изречение
Конфуция,  что дикие, дальние,  не подчинившиеся племена можно  завоевать  с
помощью  образованности  и морали.  Когда  я узнал,  что  варварская  Япония
нанесла поражение  Поднебесное, хотя я и  считаю, что поражение нанесено  не
Поднебесной империи, а провинции Чжили и персонально Ли Хунчжану, я вспомнил
изречение Ле-цзы:  "Мое царство слабое,  а  должно  держаться среди сильных.
Стремясь к миру,  я служу великим царствам и  помогаю малым. Стоит опереться
на военную силу и нас встретит гибель!"
     Жун  Мэй  вспомнила  сожженный   Цзин-чжоу-тин,  гибель  сына  и  мужа,
гортанные  крики  японцев, ужас и  смятение, и черная туча застлала ее душу.
Горестно  вздохнула  она  и старый мудрец Бо  Даоли  заметил ее состояние  и
почувствовал тяжесть на ее сердце.
     - Полководец Сунь-цзы учил, что непобедимость заключена в себе самом, а
возможность  победы  заключена  в  противнике.   Поэтому  дипломату,  как  и
полководцу, следует знать, когда можно сражаться  и когда  нельзя; побеждает
тот,  кто  умело  пользуется большими  и малыми  силами; побеждает  там, где
высшие  и низшие силы имеют одни и те же желания; побеждает тогда, когда сам
осторожен и выжидает неосторожности противника;  побеждает то государство, у
которого  полководцы и  дипломаты талантливы,  а  император не  докучает  им
постоянной опекой.
     - Императрица Цыси велела изыскать  возможности воспользоваться помощью
России, чтобы защититься от Японии.
     - Существуют  древние принципы "И-и  чжи-и" -  "Управлять  варварами  с
помощью варваров" и "И-и фа-и" - "Атаковать варваров варварами". Подскажи Ли
Хунчжану использовать эти  принципы.  Возьмите  с  собой много  денег, чтобы
воспользоваться внутренними шпионами - русскими чиновниками, приближенными к
лицам,  ведущим  переговоры; старайтесь побольше узнать  через  них о планах
противника. Помни слова Сунь-цзы: - "Если ты и можешь что-нибудь,  показывай
противнику,  будто  не можешь;  если ты и пользуешься чем-нибудь,  показывай
ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто
ты далеко;  хотя бы ты и был далеко,  показывай,  будто ты близко; заманивай
его выгодою; приведи его  в расстройство и бери его; если у него все  полно,
будь наготове; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем  гнев, приведи
его  в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови  в нем сомнение;
если его силы  свежи - утоми его; если его ряды дружны -  разъедини; нападай
на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает."
     Еще больше огорчилась  Жун Мэй -  очень уж обще звучали  наставления Бо
Даоли.
     - Да, - печально вздохнул тот,
     Коварные замыслы, тайные планы
     бывают повергнуты в прах.
     Хитрые козни и злые решенья
     всегда постигает крах.*
     *  "Заклятие  даоса". Изд.  "Наука", Москва, 1987  г., стр.  28 стихи в
переводе И.Смирнова

     Невозможно все предвидеть наперед, умей действовать по обстановке.
     Старый Бо Даоли утомился и начал засыпать. Жун Мэй пришлось удалиться.

     А  поздно вечером,  когда  она  готовилась  ко  сну  в  своей  каморке,
настраиваясь на игры с сыном, хлопнувший от  сквозняка шелк на экране  перед
дверью известил  ее, что кто-то  вошел. Ночные прогулки во дворце  строжайше
запрещались, разве что изредка совершал обход  евнух из внутренней охраны, и
Жун Мэй  насторожилась.  У  ее постели горел  ночной  масляный светильник  и
слившийся со своей тенью на стене  ночное гость казался огромным и зловещим.
Один из  младших евнухов императрицы! Тучный, с  широким  лоснящимся лицом и
маленькими  глазками,  он  давно  привлек  ее  внимание  тем, что  постоянно
кружился  рядом,   вынюхивал  и   высматривал.   Она   чувствовала   в   нем
неудовлетворенный половой инстинкт и скрытый натиск, поэтому и боялась его.
     Сделав знак молчания, он прошептал слово в слово условную  фразу  и Жун
Мэй охватил озноб освобождения от ужаса.
     Я  знаю,  что  ты собираешься  в  столицу  северных  варваров выполнять
поручение  императрицы  Цыси. Знаю  и  о  твоем желании овладеть  искусством
дипломатии, чтобы лучше выполнить задание.  Это очень похвально, но за столь
короткий  срок  невозможно.  Я открою тебе глубокую тайну  и  назову  людей,
которые  тебе помогут там, в Москве. Слушай. В  какую бы  часть вселенной не
попадали жители Поднебесной, где бы они не оседали на жительство, для помощи
друг  другу и для защиты от  местных  властей  они создают отделения тайного
общества Тянь-ди-гуэй - Триады. Девизом общества является: "Повинуйся Небу и
поступай по Справедливости." Такие отделения есть и в обеих русских столицах
-  Санкт-Петербурге  и  Москве.  Люди,  состоящие  членами  общества в  этих
городах,  обладают  большими средствами  и их деньги  помогут  тебе  достичь
желаемого. Там к  тебе придет человек и  произнесет  фразу:  "Жизнь человека
ничтожна,  словно  капля  росы  на  лезвии травинки;  богатство и  знатность
человека преходящи,  словно облако".  Доверься этому человеку и  он выполнит
любое твое поручение.


ВИТТЕ. ПЕРЕГОВОРЫ С ЛИ ХУНЧЖАНОМ.

     В середине апреля князь Ухтомский привез  из Одессы Ли Хунчжана. Сергей
Юльевич  ставил   на  высокий  пьедестал   личные  переговоры  с   китайским
представителем на коронации,  поэтому и  убедил  Ухтомского загодя выехать в
Суэц и  встретить там Ли Хунчжана,  чтобы, во-первых, предупредить возможные
попытки  западных  конкурентов увлечь  его  в  турне  по  столицам Европы  и
заручиться если и не  конкретными уступками, то их обещаниями, и, во-вторых,
чтобы  высказать  падкому  на  лесть  и  внешние формы  почтения  китайскому
сановнику максимум гостеприимства. Для этого Сергей Юльевич даже обратился к
императору Николаю Александровичу с просьбой встретить  Ли Хунчжана в Одессе
почетным караулом, что Его высочество одобрили. Генерал-адъютант Ванновский,
военный  министр, остался, правда,  недоволен тем, что министр финансов влез
не в свою компетенцию. Ну да бог с ним. А Ли Хунчжану это пришлось по душе.
     Сергей Юльевич  в  высокой  степени был  заинтересован в  положительных
результатах переговоров. И результатов ждал больших. Каких только возражений
против  маньчжурского  направления линии  железной  дороги  он  не встречал,
против каких только  мнений не пришлось ему бороться. Да хотя  бы и директор
Азиатского департамента министерства иностранных дел граф Капнист. Уж как он
возражал,  доказывая,  что   у  России  нет  ни  экономических,  ни  военных
возможностей  строить  эту,  как  он  выразился  "Военно-этапную дорогу".  И
средств она  потребует  непомерно  больших, и  защищена не будет,  и вызовет
необходимость занятия всей Маньчжурии  и овладения  управлением территорией,
где  пройдет  линия, и, главное, как  бы Англия не  поспешила занять в  свою
очередь морские порты, чтобы обеспечить себе преобладание в Желтом море.
     Подобная  позиция  поддерживалась  и  Приамурским  генерал-губернатором
генерал-адъютантом   Духовским,  предлагавшим  строить   дорогу  по  русской
территории, вдоль Амура, отхватив у Китая лишь северный выступ Маньчжурии от
Сретенска  до  Благовещенск. Мы, мол, позже построим дороги вглубь Китая. Ну
как они не понимают, что существует  громадная разница между готовой дорогой
в Маньчжурии и проектами таковой. Дороги, впрочем, еще нет, и предстоит лишь
добиться у Ли Хунчжана концессии на ее строительство.
     Приехав в Петербург и отдохнув с дороги два дня, Ли Хунчжан нанес визит
министру финансов. Встречу организовали в кабинете  министра. Сергей Юльевич
принимал его в виц-мундире со  шпагой, согласно протокола. Высокий китайский
гость  прибыл   в  сопровождении  множества  слуг  и   чиновников   в  столь
экзотических одеждах, что Витте стало  не по себе  и изрядно  весело.  Князь
Ухтомский  немного разбирался  в  иерархии китайского чиновничества, главным
образом  по цвету  шариков  на  их  головных  уборах и  по  пряжкам  ремней,
подпоясывающих халаты. Он и шепнул Сергею Юльевичу, что представительство на
весьма высоком уровне.  Сам  Ли Хунчжан был представлен как первый  канцлер,
вице-король  Чжилийской,  столичной  провинции, член императорского  совета,
директор Желтой  реки, главный советник императора  по  иностранным делам  и
прочее  и  прочее.   Он  оказался  довольно   высоким,  грузным  стариком  с
морщинистым, цвета выделанной  бычьей  кожи  лицом,  седой длинной  и  узкой
бороденкой и острыми, пронзительными, умными, черными глазами. По китайскому
обычаю Сергей Юльевич и Ли  Хунчжан  очень низко,  медленно поклонились друг
другу, перешли в следующую гостиную и  сели на  банкетки.  Первая их встреча
прошла  во  взаимных  расспросах  о  здоровье  сюзеренов  -  российского   и
китайского   императоров,  их  родных   и  близких.  Они,   можно   сказать,
притирались,  приспосабливались,  присматривались  и  прислушивались друг  к
другу, оценивали друг друга уже не на основе досье и впечатлений советников,
а лично; примеривались,  как вести дальнейшие переговоры, нащупывали  верные
интонации, обдумывали, что и как можно будет себе позволить. Сергея Юльевича
в высшей  степени беспокоил  вопрос - как лично заинтересовать Ли Хунчжана в
реализации  его  делового предложения. Ему доводилось встречаться со многими
государственными деятелями, имена которых навечно останутся в истории, но Ли
Хунчжан, несомненно, стоит на весьма высоком пьедестале. Он высокообразован,
по-китайски, конечно, обладает  здравым умом и здравым смыслом. Именно это и
упрощало задачу Сергея  Юльевича, вселяло уверенность, что столковаться  они
смогут.  Словом, это  был,  так  сказать,  высокопорядочный  государственный
деятель, вор и взяточник, хотя, по китайским обычаям, чиновник и взяточник -
слова  синонимы. Как  и у  нас.  Почему  Сергей Юльевич  уделял этому  такое
серьезное  внимание?  Дело  в  том,  что  для дипломатически  благополучного
разрешения вопроса  он  должен  будет  предложить Ли  Хунчжану,  как бы  это
помягче выразить, впрочем, к  чему  словесная эквилибристка,  взятку.  Дело,
вполне понятно, щепетильное, вызывающее некоторый душевный  дискомфорт. Да и
сумма  должна  быть  предложена  одновременно  и  солидная,  соответствующая
предприятию,   Сергей   Юльевич  бросил  взгляд  на  карту,  ого-го,  и,  по
возможности,  для  казны не  столь обременительная. К  тому же не  из своего
кармана  он собирается  давать. Расход по этой статье  придется визировать у
императора Николая, взятку дает, следовательно, он, и нежелательно вызвать у
него  гримасу недовольства размерами. Но и продешевить боязно,  китаец может
обидеться и оставить нас ни с чем.
     Несмотря на  то, что это в высшей степени важное дело нужно было решить
именно  за месяц пребывания  в  России  Ли  Хучжана, ни  в  коем  случае  не
следовало спешить, вспугнуть  важного гостя, дать  ему  понять,  что  Россия
очень в нем заинтересована. Тем более, что, по сведениям нашего посланника в
Пекине графа Кассини, который  уже с начала  года зондирует  в Цзунли-ямыне,
китайцы  отнюдь  не  намерены широко распахнуть дверь иностранному капиталу.
Каждое подобное покушение  воспринимается ими  весьма  болезненно  и удается
лишь под  большим нажимом.  Между  тем, некоторые особенности в поведении Ли
Хунчжана  подсказывали Сергею  Юльевичу,  что  он  облечен  полномочиями  на
значительные нам  уступки. Переговоры  были едва  ли не ежедневными,  весьма
вязкими и  трудными.  Ли  Хунчжан  опасался, что  русский  министр  примется
вымогать территории в  районе Кульджи, либо потребует северный  Маньчжурский
выступ и, конечно, порт  в  Желтом  море.  Но  он  в  вышей степени  остался
доволен, поняв,  что покушаться на  целостность  китайской территории Сергей
Юльевич не собирается.
     Витте  же  убеждал Ли  Хунчжана  в том, что  именно благодаря  России и
удалось  сохранить  территориальную  целостность  Китая.  Ведь, не  предъяви
Россия ультиматум Японии, по Симоносекскому мирному договору Китай лишался и
Ляодуна,  и  Шаньдуна, а  следом  оказались бы  оторванными  и  Маньчжурия и
Срединный Китай. Ли Хунчжан горестно соглашался, махал утвердительно головой
и трогал рукой застрявшую под глазом японскую пулю, память о Симоносеки.
     - Мы  будем вечно  держаться принципа  целостности Китая,  -  продолжал
Сергей Юльевич, - но, чтобы подкрепить слова делами, надо  иметь возможность
доставлять в Китай военную силу.  Ведь что  же  получается, напади завтра на
Китай та же Япония,  ведь ей всего  лишь сутки море переплыть,  а  нам сорок
суток   из  Одессы  через  Суэц  тащиться.  А  изменись  вдруг  политическая
обстановка,  закроют  англичане Суэцкие  канал, так ведь вокруг Африки вдвое
дольше.  Чтобы  во-время  доставить войска,  а  они, за  малым  исключением,
находятся у нас в Европейской части, в  высшей степени необходимо  построить
железную  дорогу до Владивостока именно через Северную Маньчжурию.  Тогда мы
сможем  быстро  перебросить  войска  в  Китай  из  Европейской  части  и  из
Владивостока. А то вон, во время вашей войны с Японией,  двинули  мы,  было,
войска  из  Никольска-Уссурийского  к Гирину,  да пока  они  дошли, война  и
кончилась.  Мы  должны и  Японию удерживать от агрессивных поступков,  а это
возможно лишь при наличии воинских  формирований  в  Приамурье  и Приморской
области.  Для этого,  опять же,  нужна железная дорога.  Дорога  нужна  и  в
экономическом отношении,  ведь она весьма высоко поднимет производительность
тех районов  Китая, через  которые будет  идти. Да  и Япония благожелательно
встретит железную  дорогу:  она  уже  приобщилась к европейской  культуре  и
заинтересована в надежном и скором сообщении с Европой.
     Ли  Хунчжан, как это чувствовал Сергей Юльевич,  внутренне соглашался с
ним,  но,  набивая себе цену, ставил  различные препятствия. Он вел себя как
дама, твердящая нет  и  нет  и нет, но  идущая  уступка  за уступкой. Сергей
Юльевич усилил  нажим и  понял, что китайский гость почти сломлен. Но тут Ли
Хунчжан захотел убедиться, что этого желает не только министр финансов, но и
сам российский император.  Сергей Юльевич  обратился  к государю  с просьбой
принять Ли  Хунчжана, что тот и сделал, почти частным образом; в газетах, во
всяком  случае, ничего об  этом  не  сообщалось. Перед коронацией, но  еще в
Петербурге,  в Царскосельском дворце был назначен  по какому то поводу выход
государя.  Принося  поздравления,  что по  протоколу совершается поочередно,
Сергее  Юльевич подошел к его величеству и он шепотом сказал, - Ли Хунчжан у
меня был и я ему сказал.
     Тогда и начал Сергей Юльевич  прощупывать, как воспримет Ли Хунчжан его
предложение не только провести железную дорогу из Забайкалья до Владивостока
по Маньчжурии, но и  сделать ответвление  к  одному из портов  Желтого моря.
Ведь  России нужна незамерзающая  бухта для угольной  станции в Желтом море,
где русская  эскадра  не была бы  ограничена льдами.  Тем  более,  что после
ультиматума,  отводить  флот  на уже ставшую традиционной стоянку  зимнюю  в
Нагасаки нам стало  затруднительно. Недаром же мы последнюю зиму, с согласия
Китая, направили Тихоокеанскую эскадру в порт Цзяо-чжоу в Шаньдуне. Но здесь
Сергее  Юльевич  почувствовал,  что Ли  Хунчжан  ему  не  уступает.  Да,  он
улыбался, кивал, принимал позу раздумывающего Будды, громким щебетом вызывал
из соседней  комнаты  слуг  с  кальяном,  и  даже, после многих его резонов,
соглашался на такую дорогу, но с узкой, европейской колеей.  Сергея Юльевича
это никак не устраивало.
     Конечно, можно сделать  широкую насыпь и  в случае необходимости быстро
перешить  полотно  под  русскую  колею,  но  ему   нужно  было   официальное
разрешение, концессия, выданная под  русскую колею, иначе получится, что  мы
построим   железную  дорогу   для   широкого   проникновения  в   Маньчжурию
европейцев... Ли Хунчжан, однако, был непоколебим и никак не шел навстречу.
     И еще Ли Хунчжан  оказался неуступчивым в одном вопросе. Сергей Юльевич
настаивал,  чтобы  Маньчжурскую  магистраль  строили как  русскую  казенную,
государственную;  он   же,   напротив,   желал   построить  ее,   при  нашем
финансировании,  как  китайскую.  Или  за деньги американца  Буша.  Тот  уже
предлагал создать международный синдикат.  Но в этом случае Россия ничего не
выиграет. Напротив, это был бы острый нож в наше сибирское брюхо. Дорога же,
с   нашей,  русской  колеей,  нами  построенная  и  управляемая,  с  русским
оборудованием, подвижным составом, локомотивами, с русским персоналом,  да с
отменою порто-франко во Владивостоке только за счет сбора ввозных и вывозных
пошлин  окупилась бы в десятилетие. Уж не  говоря  о  политическом и военном
аспектах.  Да  ведь, построй мы ветви к Желтому  морю, к Пекину, к корейской
границе, мы же станем контролировать практически весь Северный Китай. Да что
Китай, весь Дальний Восток!
     Но Ли Хунчжан ни в какую.
     Что же, дело шло  к  естественному  в  таких  случая финалу  -  взятке.
Пришлось пообещать Ли Хунчжану  - пообещать! -  правда, об обмане и речи  не
могло быть, три миллиона рублей.  Только после  этого китаец  согласился  на
русскую  компанию, и  опять же, лишь  частную.  Договорились,  что концессия
будет  выдана  Русско-Китайскому  банку,  а уже он,  в свою очередь, создаст
железнодорожное общество для  строительства дороги. Первый  миллион  обещано
было передать  Ли  Хунчжану  после  издания  китайским  императором указа  о
предоставлении    Русско-Китайскому    банку    концессии    и    документа,
устанавливающего  главные основания  концессии.  Второй миллион обещано было
вручить после  окончательного  подписания  концессия  и  утверждения точного
направления линии. И третий - после окончания строительства дороги. Протокол
с обязательством  о взятке подписали члены правления Русско-Китайского банка
директор канцелярии  министерства Финансов  тайный  советник Романов, банкир
Ротштейн,  зять  Ротшильда,  и  камергер, новоиспеченный редактор и издатель
"Санкт-Петербургских ведомостей" князь Эспер Ухтомский - как доверенное лицо
императора Николая.
     А поводом для  получения концессии  на строительство  трансманьчжурской
железной дороги должен стать русско-китайский оборонительный договор. Против
Японии!


ЖУН МЭЙ. ПЕТЕРБУРГ

     Из Шанхая  на  французском пароходе делегация  во  главе с Ли Хунчжаном
отправилась в  Россию. Дипломатическим  являлся  французский  язык,  на  нем
велись   переговоры   между   представителями  государств   и   составлялись
официальные  межгосударственные  документы.  Как представитель  вдовствующее