ом.
   - Ну… - Роберт знал, что с его стороны  не  очень-то  честно  подпитывать
подобную  гипотезу,  но  удержаться  не  сумел.  -  Наверное,  такое  вполне
возможно. Ты видела марку?
   - Я даже конверт едва видела. Она  выхватила  письмо  у  Терри,  едва  он
появился с ним на кухне. И тут же сунула  в  карман.  А  когда  я  поднялась
наверх  и  застала  ее  за  чтением…  -  Все  становилось  на  свои   места,
предположение выглядело до ужаса правдоподобным. - Да, вероятно,  письмо  от
нее. Вероника так раскраснелась. Лицо просто пылало. Никогда не видела таких
счастливых глаз.
   - А что случилось потом?
   - Разумеется, я спросила, от кого письмо.  А  она  ответила,  что  письмо
личное, и спрятала его в стол. Демонстративно  спрятала.  Ссориться  мне  не
хотелось, поэтому я сказала, что подумала, может, письмо  касается  будущего
труппы. Я ведь знаю, что она посылала запросы о  выделении  средств.  А  она
вдруг засуетилась, начала нести какой-то вздор,  в  общем  у  нас  состоялся
странный разговор о…
   - Об истории?
   Сара издевательски рассмеялась - над собой. Роберт хорошо знал этот смех,
и каждый раз его поражало  ее  жутковатое  умение  мгновенно  заводить  себя
независимо от настроения. Казалось, таким даром наделены только  женщины,  и
Роберт яростно завидовал им.
   - О, господи, -  улыбнулась  Сара.  -  Я  превращаюсь  в  старую  брюзгу.
Наверное, я уже говорила тебе что-то в этом роде.  Сейчас  ты  скажешь,  что
пару дней назад у нас случился в точности такой же разговор, слово в  слово,
и ты мне поддакивал.
   - Нет, это не так. Вовсе нет. Просто Терри упомянул вчера… я подумал… что
ты задала ему забавный вопрос. По поводу Zeitgeist и… исторических  событий…
что-то такое, в общем
   - А, да. Я его спросила, что такое Zeitgeist. Правда, глупо? Почти так же
глупо, как человек, который в быту употребляет такие слова,  как  Zeitgeist.
Во  всяком  случае,  именно  он,  похоже,  и  стал  главной  проблемой   при
организации труппы. Zeitgeist. Цитируя Ронни - сейчас  не  самый  подходящий
исторический момент.
   - Она передумала?
   - Насколько я могу судить, дело не в том,  что  она  думает.  Против  нее
история, вот и все. Сменились приоритеты. А ценности  и  вовсе  находятся  в
состоянии текучести.
   - В состоянии текучести? Так и сказала?
   - Невероятно, правда? Я даже подумала, не под  кайфом  ли  она.  Но  было
несколько рановато, даже для  нее.  -  Беспечность  в  голосе  Сары  звучала
натянуто, и она тут же отбросила ее. - Роберт, что же мне делать?
   Из-за горизонта выполз тарахтящий автобус. Салон был почти пуст,  поэтому
Роберт не смог насладиться тесным соседством с  Сарой.  Она  села  напротив,
откинулась к окну, вытянула ноги в проход и устремила  отсутствующий  взгляд
мимо Роберта.
   - Как ты считаешь, стоит мне тайком прочесть это письмо? - спросила она.
   Нарколептический взгляд, - подумал Роберт, - вот самые подходящие  слова.
Он пока не знал, сколь точно это  определение  с  медицинской  точки  зрения
применимо к Саре, но ритм и фонетика были идеальными. А  это  означало,  что
стихотворение наконец закончено. Оно отняло у Роберта несколько месяцев,  но
теперь он мог принести его в кафе и попросить Сару  полистать  известную  им
книгу. Наверняка в ближайшие дни она отправится туда - хотя бы  вспомнить  о
минувших временах.
   - Да, - ответил он, мимоходом подумав, избавится ли  он  когда-нибудь  от
этого порока - говорить только то, что она хочет услышать. -  В  сложившихся
обстоятельствах думаю, это полностью оправданно.
   - Хорошо. - Она наградила его широкой благодарной  улыбкой.  -  Я  так  и
поступлю.

***

   В поезде Терри пытался сосредоточиться на ошибках  и  опечатках  в  своей
статье для журнала "Кадр", корректуру которой он получил нынче утром. Но его
отвлекало  присутствие  Джо  Кингсли,  сидевшего  напротив,  через   столик.
Во-первых, кепка. Если и существовал головной убор, который  Терри  презирал
всей душой, - так это бейсбольная кепка.  Разумеется,  нет  ничего  плохого,
когда  в  бейсболках  ходят  дети,  но  на  голове  взрослого  человека  она
символизировала все, что Терри так ненавидел в Америке, - даже весомее,  чем
Микки-Маус,  новая  реклама  кока-колы  и  полчища   желтых   "М",   которые
расползались по Британии с упорством опаснейшего вируса.  Хуже  того  -  Джо
Кингсли надел бейсболку задом наперед. Что  несомненно  свидетельствовало  о
крайней степени слабоумия. Одной этой причины было вполне достаточно,  чтобы
Терри чувствовал себя крайне неуютно. Но Джо Кинглси еще и  читал  журнал  о
кино - и не просто  журнал  о  кино,  а  ту  дрянь,  что  бесплатно  суют  в
кинотеатрах, с цветными снимками и полуграмотными заметками,  списанными  из
пресс-релизов. Читая, Джо Кингсли шевелил губами, а, наткнувшись на особенно
заковыристый абзац, самые трудные слова по слогам произносил шепотом.
   - Эй, Кингсли, - сказал Терри,  не  в  силах  больше  выносить  этого.  -
Заткнись, а? Ты мешаешь мне работать.
   - Я ничего не говорил.
   - Ты постоянно бормочешь. Я не могу сосредоточиться.
   Кингсли сердито глянул на Терри и вновь уткнулся в журнал со словами:
   - Расслабься. Я и так оказываю тебе услугу.
   Терри это понимал, но рассыпаться в благодарностях не  собирался.  В  нем
поднималась волна возмущения при мысли, что он в долгу у Кингсли; появившись
на факультете кинематографии в начале весеннего семестра, тот сразу стал его
персональным bкte noire .  Молодой,  вечно
небритый, прыщавый, с  гнусавым  голосом,  Джо  Кингсли  был  сыном  некоего
американского бизнесмена, на полгода застрявшего в Англии.  Кингсли-младший,
учившийся на режиссера в каком-то  неведомом  колледже  на  Среднем  Западе,
воспользовался случаем и отправился в Англию вместе с отцом, и  его  тут  же
приняли в университет на два семестра, причем событие  это,  как  всем  было
хорошо  известно,  подкреплялось  немалой  суммой  на  нужды   студенческого
общежития. Кроме того (и  это  служило  причиной  зависти),  Кингсли  еще  в
Америке снял две короткометражки - частично на отцовские деньги - и, судя по
видеокопиям, которые он привез с собой в  Англию,  фильмы  были  сделаны  на
неплохом  техническом  уровне  и  до  раздражения  умело.  Вообще-то  вторая
короткометражка -  тридцатиминутный  триллер  с  кульминацией  из  воплей  и
насилия - впечатлила даже эстетов, собиравшихся за  круглым  столом  в  кафе
"Валладон".  Единственным  исключением  оказался  Терри,  утверждавший,  что
эффектный финальный эпизод есть не что иное, как "куча взорванных сараев", и
в целом фильм не  содержит  никакой  "сколько-нибудь  внятной  идеи".  (Если
остальные и считали, что он слишком умничает, то помалкивали.) Поэтому Терри
вдвойне злился на  себя  за  то,  что  как-то  вечером,  надравшись  в  баре
студенческого союза, рассказал Кингсли о своем  желании  написать  сценарий,
фильм по которому должен был сниматься в течение пятидесяти лет. После этого
короткого, пьяного монолога Кингсли решил, что Терри - никчемный фантазер, и
с тех пор именовал его не иначе, как "сценарист". А несколько  недель  назад
сам предложил Терри встретиться - как  позже  выяснилось  именно  из-за  той
пьяной болтовни.
   - Папаша сдружился с этим самым продюсером, - объяснил он. -  Похоже,  он
сейчас в Лондоне снимает этот самый фильм, и отец показал ему мои работы,  и
теперь он хочет познакомиться.
   - Так это же здорово, Кингсли. Очень рад за тебя. Но я тут при чем?
   - Потому что теперь мне требуется  этот  самый  сценарист.  Кстати,  меня
зовут Джо. Джо Кингсли.
   - Все равно не понимаю, при чем тут я.
   - Ты же сценарист. Ты пишешь эти самые сценарии.
   - Ну да, но что… ты  имеешь  в  виду  мой  сценарий,  о  котором  я  тебе
рассказывал?
   - Нет, у этого самого парня есть пара штук  идей.  Нам  просто  сценарист
нужен. Который умеет писать сценарии.
   Терри так пока и не понял, почему он принял  приглашение.  Он  был  свято
убежден, что встреча закончится катастрофой. Вообще-то  он  просто  поддался
уговорам Роберта и Сары - те приложили все усилия, чтобы убедить его поехать
и воспользоваться шансом показать свои работы влиятельному  в  киноиндустрии
человеку, а если вдуматься, день в компании Кингсли - не  такая  уж  большая
цена.
   - Почему ты на меня так смотришь?
   Терри  виновато  заерзал,  осознав,   что   последние   несколько   минут
гипнотически сверлит взглядом оскорбительный головной убор.
   - Прости, - сказал он. - Задумался.
   Кингсли  фыркнул  и  перевернул  страницу.  Через  несколько   минут   он
нахмурился:
   - Здесь  говорится  про  что-то  такое  под  названием  "Третий  человек"
. Ты что-нибудь слышал?
   - Да, это фильм.
   - Никогда не слыхал. Старый, наверное.
   - Сорок девятый год.
   - Не хрена себе. Он что, типа немой?
   - Не настолько старый. Удивительно, что  ты  никогда  о  нем  не  слышал.
Довольно известный. Режиссер - Кэрол Рид.
   - Я не подозревал, что в те времена были бабы-режиссерши.
   По правде говоря, Терри ничуть не удивился тому, что  Кингсли  ничего  не
слышал об этом фильме. Глубины его невежества по части истории кино  (вплоть
до "Крестного отца") были просто поразительны.
   - Кстати, давно хотел тебя спросить, - сказал он, - какого  ты  мнения  о
Кайате ?
   Кингсли отложил журнал, довольный тем, что можно поговорить нормально.
   - А, что по кайфу зверушки, - ответил он  после  небольшого  раздумья.  -
Койоты, волки, лисы. Особенно лисы. Да и вообще все хищники.
   - Понятно. - Терри забарабанил пальцами по  столу  и  после  паузы  задал
очередной вопрос. - Ты не находишь, что Уэллс ценится незаслуженно высоко?
   - Это точно. Мы с папой смотались в этот самый Уэльс  в  прошлом  месяце.
Бат куда приятнее. Стопудовое место.
   - Совершенно справедливо. -  Поезд  проносился  мимо  станции.  -  Скажи,
Кингсли, ты не считаешь, что выход из кризиса современного британского  кино
лежит в возврате к  принципам  Свободного  кино  ?
   Кингсли задумался.
   - Не-а, не думаю я, что надо пускать публику в кино за так, -  сказал  он
наконец. - Нет, в Британии, как и везде, за вход надо  платить,  этой  самой
свободы и без того хватает.
   Терри расхохотался.
   - Знаешь, ты просто прелесть. Честное слово.
   - Ты о чем?
   - Кайат и Уэллс - это кинорежиссеры, - сказал Терри, продолжая  смеяться.
-  А  Свободное  кино  -  это  влиятельное   направление   в   кинематографе
пятидесятых.
   - А ты, - Кингсли встал и свирепо выставил средний палец, - хер прыщавый!
   И отправился в вагон-ресторан.
   Довольный, что остался один, Терри углубился в корректуру статьи.
   У него имелись все основания быть довольным и своей первой  пробой  пера:
"Кадр" не только сразу принял статью к  публикации,  но  редакционный  совет
предложил включить Терри в штат. Он должен был  приступить  к  работе  через
несколько недель - в начале сентября. Судя  по  всему,  в  журнале  остались
вполне довольны тем, что статья у Терри вышла интересная и достойная - пусть
он и не отыскал  ни  копии  "Сортирного  долга",  ни  отдельных  кадров,  ни
сценария, но ему удалось упорядочить хаотичную доселе  информацию.  В  числе
прочего, Терри описал любопытный  случай  с  британским  кинокритиком.  Этот
человек прилетел в  Италию  на  закрытый  просмотр  "Сортирного  долга",  но
двенадцать часов спустя его нашли мертвым в гостиничном  номере  на  окраине
Рима: голова была прострелена, рядом лежал  револьвер,  а  в  руке  покойный
критик сжимал листок бумаги, на котором начертал короткое послание: "Жизнь -
дерьмо". На той же неделе журнал "Разности" сообщил об этом происшествии под
шапкой "Без ума - от дерьма", и хотя  в  заметке  также  приводилось  другое
объяснение самоубийства (от критика недавно ушла жена с  детьми),  мало  кто
сомневался, что в первую очередь на него  повлиял  просмотр  нигилистической
фантазии Ортезе. Эта заметка изводила и озадачивала Терри, но в ней не  было
ни намека на содержание фильма, которое столь мощно воздействовало на одного
из зрителей. Не  менее  загадочную  статью  опубликовал  и  некий  канадский
научный  журнал   "Ежеквартальное   урологическое   обозрение".   В   статье
описывалась история болезни сотрудника (с тех пор вышедшего на пенсию) одной
итальянской кинопрокатной компании, который страдал необычным  заболеванием:
после просмотра "Сортирного долга" он не мог мочиться в  присутствии  других
мужчин (раскрыть содержание фильма пациент отказался наотрез).
   Чем больше Терри читал об этом фильме, тем сильнее  тот  его  интриговал.
Что за  извращенную  смесь  сортирных  историй  и  радикальных  политических
взглядов породил Ортезе, чтобы вызвать  столько  странных  мифов  и  слухов?
Терри далеко не первым задался этим вопросом, но предыдущим  исследователям,
судя по всему, мало что удалось выяснить. Человек, которого называли главным
оператором фильма, упорно отрицал какую-либо причастность  к  ленте  Ортезе;
монтажер упрямо твердил, что фильма не существует  в  природе;  художник  по
костюмам - сейчас старуха восьмидесяти с лишним лет,  впавшая  в  маразм,  -
полагала, что все до единой копии были уничтожены, но помнила, что "фильм по
сути был нежным и романтичным"; а исполнитель главной роли  -  должно  быть,
под впечатлением от съемок - в 1973 году  вступил  в  отдаленный  монашеский
орден, который практикует строжайший обед молчания.
   Эта тема занимала все мысли Терри и за обедом.
   -  Нет,  никогда  не  видел  этого  фильма,  -  сказал  продюсер,  худой,
энергичный и добродушный на вид человек лет тридцати пяти.
   Продюсера звали Брюс Логан. Он заставил Терри и Кингсли ждать  пятнадцать
минут в баре гостиницы "Атенеум", после чего повел их в итальянский ресторан
в Мейфэре.
   - Разумеется, я о нем слышал. Но я видел в Париже полный  вариант  "Сало"
, и мне этого хватило. -  Он  положил  себе  чабатту   и предложил собеседникам.  -  Ортезе  оказал  на  этот  фильм  большое
влияние. Мне говорили, что Пазолини даже использовал часть его материалов. -
Он повернулся к Кингсли. - Вам нравится Пазолини?
   - Вообще-то я предпочел бы гамбургер.
   Кингсли внимательно изучал меню.
   - Джо - большой шутник, - сказал  Терри  с  натянутым  смешком  и  пихнул
компаньона под столом.
   Логан махнул рукой.
   -  Значит,   парень   просто   никогда   не   слыхал   о   каком-то   там
режиссере-педерасте, снявшем несколько эстетских фильмов. И что с того?  Все
равно дни авторского европейского  кино  сочтены.  Еще  десять  лет,  и  оно
окончательно умрет. А через двадцать никто из нормальных  людей  не  скажет,
кто такой Ренуар .  Кроме
того,  я  здесь  не  для  того,  чтобы  вас  экзаменовать,  ребята.  Это  не
собеседование.
   - Он ни хрена не знает об  американских  фильмах,  -  мрачно  прогнусавил
Кингсли. - Он  даже  не  досмотрел  до  конца  "Охотников  за  привидениями"
. Ушел с середины.
   Терри фыркнул.
   - Детский лепет, никакой глубины…
   - А вам он, значит, понравился? - спросил Логан, глядя на Кингсли.
   - Семь раз смотрел. Великое кино.  Величайшее,  всех  времен  и  народов.
Потрясающие спецэффекты.
   - Да, пожалуй, Компси пришлась здесь к месту.
   - Компси? - переспросил Терри.
   -  Компьютеризованная  многоплановая  система,  -  объяснил  Кингсли.   -
Работает вместо кэшированной камеры  при  панорамной  съемке.  Говорят,  для
рирпроекции она куда лучше, чем полный автомат. - Он повернулся к Логану.  -
Изображение настолько чистое, что это просто невероятно. Как это получилось?
   -  Думаю,  снимали  на  пленку  шестьдесят  пять  миллиметров,  а   затем
накладывали  на  анаморфированное  изображение,  снятое  на  тридцать   пять
миллиметров. По крайней мере, мне так кажется.
   - Фига себе. Это много объясняет.
   - По-моему, этот джентльмен ждет ваших указаний, - сказал Терри, ткнув  в
молчаливого официанта.
   - Ах да. - Кингсли взял в руки меню. - Я еще не решил.
   Терри видел, что Кингсли не понимает названий блюд.
   - Тебе нравится тортеллини? - спросил он.
   Кингсли с вызовом посмотрел на него.
   - Конечно, - сказал он. - Особенно ранний, черно-белый.
   Дожидаясь, когда принесут  главное  блюдо,  Логан  вкратце  изложил  свое
предложение. Он  работает  на  одну  из  крупных  голливудских  студий  и  в
настоящее  время  пытается  запустить  по  меньшей  мере   десять-двенадцать
проектов -  все  они  рассчитаны  на  среднего  американского  зрителя.  Две
короткометражки Кингсли произвели на него впечатление - особенно тем, как он
выстраивает действие. О творческом потенциале Терри он тоже наслышан  -  его
неумеренно расхваливал сокурсник. И  он  рассчитывает,  что  они  согласятся
поработать над одним из двух сюжетов, права на которые он недавно  приобрел:
один сюжет - не что иное, как экранизация популярного комикса "Шпион и сын".
   У Кингсли тотчас вспыхнули глаза, но Терри никогда не слышал ни  о  самом
комиксе, ни о якобы знаменитом журнале, в котором его публиковали.
   - Ты никогда не слышал о "Шпионе и сыне"? - поразился Кингсли. -  Но  это
же класс! Странно, что он у вас не  популярен.  Этот  самый  парень  -  типа
американского Джеймса  Бонда.  Но  прикинь  -  он  вдовец,  и  у  него  есть
тринадцатилетний сын, клевый такой, дико прикольный, в общем его  приходится
брать на все дела.
   - Верно, - сказал Логан. - Жена героя погибает в автомобильной катастрофе
еще до событий, о которых говорится в  фильме.  Мы,  естественно,  этого  не
показываем, чтобы не начинать сюжет с мрачной ноты. Так что в сущности  речь
идет  об  американском  Джеймсе  Бонде  восьмидесятых  годов,  только  более
реальном.
   - Более реальном, - механически повторил Терри.
   - Именно. Потому что этот парень не пренебрегает семейными обязанностями.
Да, большую часть времени  он  где-то  шляется,  рискуя  жизнью  ради  своей
страны, поражения коммунизма  и  все  такое,  но  в  конце  дня  обязательно
возвращается домой к своему мальчику, чтобы съесть с ним пиццу и  посмотреть
бейсбол. Настоящая семейная картина.
   - А самый кайф в том, - сказал Кингсли, - что когда они выходят на  дело,
то плохих парней как раз этот самый парнишка всех мочит.  Однажды,  прикинь,
два русских шпиона погнались за ним, но наступили на его жвачку и прилипли к
полу. - И они с Логаном загоготали. - Или когда он палит из автомата по всем
этим арабам, а из автомата вылетают одни теннисные шарики и застревают у них
во рту?
   - Представляете? - спросил Логан. - На экране эта сцена будет бесподобна.
Очень кинематографично.
   Терри глубоко вздохнул.
   - Расскажите о втором сюжете, - сказал он.
   Логан с любопытством посмотрел на него, но если и обиделся,  то  виду  не
подал.
   - Ладно, - сказал он. - Может, он больше придется вам по вкусу.  Я  купил
права на роман о двух нью-йоркских копах. Можете как  угодно  перелопачивать
книгу, но название я хочу сохранить: "Два сапога пара".  Отличное  название,
да? Понимаете, это их настоящие имена: полицейский Сапог и полицейский Пара.
А фишка вот в чем: они не только работают над одним и тем  же  делом,  но  и
независимо друг от друга ищут себе жилье, обращаются по  одному  и  тому  же
объявлению и в результате поселяются в одной квартире.
   - Круто, - сказал Кингсли. - Мне нравится.
   - Один постарше и, понимаете, немного чудило, немного  чокнутый,  немного
раздолбай…
   - Значит, на него можно взять… Джима Белуши?
   - Точно. В самый раз. А другой - помоложе, наивный такой,  идеалистичный,
играет всегда по правилам…
   - Тогда нам нужен типа… Том Круз?
   - Возможно. Очень даже возможно. Я хочу, чтобы получилось  нечто  среднее
между…
   - …между "Странной парой" и, скажем, "Грязным Гарри" .
   -  Блестяще.  Вы  все  поняли.  Разумеется,   у   них   есть   начальник…
раздражительный, но обаятельный. Злобный, но справедливый.
   - Цветной, конечно.
   - Об этом я даже не говорю.
   - Кто-то вроде… Джеймса Эрла Джонса.
   - В точку. А