отношения.
     Они пошли на него с длинными ножами и топориками, которыми в то время
были вооружены сержанты британской армии, и не используй  Монк  тело  того
черномазого, еще хлюпающего кровью, как  прикрытие,  быть  бы  ему  сейчас
большим филе из гориллы.
     Да, повезло и на этот раз - он выиграл в "орлянку" со  смертью,  хотя
не все прошло так уж благополучно:  его  сильно  поранили  (но  тем  двоим
покойникам, которых он оставил на месте потасовки, наверняка повезло  куда
меньше). Нож, вогнанный под  лопатку  почти  по  самую  рукоять,  вряд  ли
помогает бежать по улице, особенно когда нужно оставлять как можно  меньше
следов. К счастью, ему помог один пустоголовый придурок, с которым его  не
связывало ничего, кроме нескольких взаимных услуг и до которого он в конце
концов добрался, пробежав несколько кварталов. Не обошлось без причитаний,
когда, то ли визгливо хихикая, то ли всхлипывая,  его  приятель  дрожащими
руками взялся за рукоять  ножа,  чтобы  вытащить  его  из  раны.  Дрожь  и
тоненькое, визгливое квохтанье... Этот наркоман платил  за  недолгие  часы
полученного удовольствия спазмами в  дыхательном  горле,  так  что  вместо
нормальной человеческой речи у него  получались  весьма  комичные  высокие
звуки.
     Итак, Монк остался в живых, но теперь по его следам шли и  "фараоны",
и блатные. Он обчистил аптеку, чтобы иметь  наличные  на  дорогу,  оставив
перепуганного аптекаря, что-то тихо бормотавшего себе под нос, посреди его
пилюль и снадобий.
     Старый облупленный "Додж", который он увел, довез его лишь до окраины
города; потом мотор стал "кашлять" и окончательно заглох.
     Плечо  горело,  словно  его  прижигали  раскаленным   железом;   раны
загноились, и порезанные щеки Монка, истекающие дурно пахнущей  жидкостью,
были облеплены мухами. Монк поплелся дальше по шоссе номер  95  (возможно,
он направлялся к Боулдеру - мысли путались у  него  в  голове  от  жара  и
терзающей плечо боли). Большой палец оттопырен, а  остальные  сжимались  в
кулак всякий раз, когда он слышал шум мотора за своей спиной  (пальцы  рук
складывались  совсем  не  как  во  Время  "Ч"  -  словно  обнимая  рукоять
пистолета, - а просто рефлекторно отвечая на возможную  угрозу).  Но  кому
нужен бродяга с темным пятном на спине и щеками,  перепачканными  томатной
пастой? Скорее всего, это просто какой-то пьяница  идет,  пошатываясь,  по
обочине. Конечно, ни один нормальный человек не остановит свой  автомобиль
ради такого попутчика.
     И все-таки одна машина притормозила у обочины.
     Черная машина с затемненными стеклами плавно остановилась позади него
-  бесшумно,  мягко,  словно  гигантский  стервятник,  приземляющийся   на
лошадиный труп.
     Монк медленно повернулся лицом к машине -  измученный  терзающей  его
болью и смертельно уставший, он двигался  тяжело  и  неуклюже  (отказавший
"Додж" остался на дороге примерно в восьми километрах позади). Его волосы,
связанные на затылке в "конский хвост", были пыльными и грязными,  а  щеки
покрыты  алыми  пятнами,  напоминающими  размазанный  томатный   сок.   Он
обернулся, и на его лице появилась кислая гримаса. Сперва ему  показалось,
что в машине сидят Крупные Шишки, которые стоят над шишками помельче (если
хочешь держать в руках всю округу, изволь сам позаботиться  об  этом).  Он
весь сжался, ожидая, что вот сейчас приоткроется  окно  автомобиля,  и  из
него покажется тупорылый ствол револьвера,  как  голова  гадюки,  неспешно
выползающей из своей норы.
     Окна машины оставались  закрытыми.  Ее  задняя  дверца  вдруг  широко
распахнулась, но оттуда ему не угрожало никакое оружие.
     Он скосил глаза, чтобы заглянуть внутрь машины, но не смог разглядеть
в этом полумраке ничего, кроме неясных, призрачных очертаний  человеческой
фигуры на заднем пассажирском сидении.
     Ему послышалось, что чей-то голос поблизости произнес:
     - Тебя подвезти, Тео?
     (Это был первый и единственный раз, когда Клин назвал его по имени.)



                                  12. НИФ

     -  Вот  здесь,  Лайам,  -  сказала  Кора,   наклонившись   вперед   и
приподнявшись с заднего пассажирского сиденья. - Посмотрите вперед и  чуть
влево - видите ворота?
     Клин, откинувшийся на спинку мягкого кресла, и, кажется, задремавший,
тотчас же проснулся, и на несколько секунд,  никак  не  более,  встретился
взглядом с Холлораном через зеркало заднего обзора  "Мерседеса".  Холлоран
первым отвел глаза, удивляясь неожиданному усилию,  которое  ему  пришлось
совершить для этого.
     Высокие деревья и густой кустарник росли по обеим сторонам дороги,  а
далеко впереди виднелась  широкая  зеленая  полоса  с  редкими  небольшими
просветами,  теряющимися  среди  зелени;  это  был  поистине   вековечный,
сумрачный, нескончаемый лес. Высокая старая каменная  стена,  показавшаяся
из-за деревьев слева,  поражала  непривычный  взгляд:  казалось,  что  она
выросла прямо из-под земли, как эти живые стволы вокруг нее, что ее грубых
потрескавшихся камней не касались человеческие руки,  а  сама  стена  была
лишь частью  единого  организма  огромного  леса.  Над  ее  верхом  неясно
вырисовывалось кружево  сплетенных  ветвей  деревьев,  стоящих  по  другую
сторону  стены;  некоторые  ветки  свешивались  вниз,   тянулись,   словно
извивающиеся щупальца, готовые схватить неосторожного прохожего.
     Холлоран заметил проход неподалеку слева - лес расступался,  открывая
взгляду небольшое окно. Холлоран убавил скорость, сворачивая на подъездную
аллею; дорога стала неровной,  и  "Мерседес"  чуть  покачивался  на  ходу.
Ржавые решетчатые железные ворота,  к  которым  подъезжал  их  автомобиль,
выглядели  хмуро  и  неприступно,  как  и  окружающий  их  лес.   Надпись,
выдавленная в мягкой стали, гласила:



                                   НИФ

     - Подождите немного, - распорядился Клин.
     Холлоран остановил автомобиль и стал ждать, поглядывая по сторонам.
     Два высоких столба, изрядно пострадавших от ветра, дождя  и  времени,
поддерживали дверцы ворот; на их  верхушках  застыли  каменные  скульптуры
каких-то диковинных зверей (может, то были грифоны? сложно сказать...); их
пустые глазницы свирепо уставились на машину; их  пасти,  позеленевшие  от
лишайника, растущего на камне, раскрылись в  беззвучном  сердитом  оскале.
Через эти ворота, заметил про себя Холлоран, ничего не стоит  перебраться.
Так же как и через стену, между прочим. Ни колючей проволоки наверху,  ни,
насколько он мог об этом  судить,  электронной  системы  сигнализации.  И,
конечно, самое великолепное укрытие на всем пути от дороги к стене,  какое
только мог бы пожелать противник, собравшийся проникнуть в дом - эти кусты
и деревья. Охрана жизни клиента обещала быть весьма сложной задачей.
     Он взглянул дальше, за ворота.
     Там стояло двухэтажное каменное здание - что-то  вроде  сторожки  или
охотничьего домика; его стенам, несомненно, сильно досталось от  дождей  и
ветров. Окна были черны, как душа дьявола.
     Холлоран нахмурился, когда это неожиданное  сравнение  пришло  ему  в
голову:
     ..."черны, как душа дьявола".
     Эта фраза запомнилась ему с  детских  лет,  проведенных  в  Ирландии,
только тогда она прозвучала несколько иначе:  "душа,  преданная  дьяволу".
Произнес  эти  слова  его  Отец  О'Коннелл,  задавая  мальчику  трепку  за
отвратительную проделку, которую Лайам совершил вместе  с  двумя  братьями
Скалли (младший из двух братьев-сорванцов, горько раскаиваясь, сознался  в
своем  грехе,  напуганный  смертельной  опасностью,  грозящей  его   душе,
попавшей  под  влияние  Холлорана).  Лайама  пороли   за   кощунство,   за
осквернение собора св. Жозефа: под его руководством приятели,  пробравшись
ночью в храм, оставили дохлую кошку, которую  они  нашли  раздавленной  на
обочине дороги, в церковной дарохранительнице.  Когда  на  следующее  утро
Отец О'Коннелл пришел за священным сосудом, он  увидел,  что  внутренности
несчастного животного вытекли на мягкий белый  шелк,  которым  были  обиты
стенки чаши, а мертвые,  тусклые  кошачьи  глаза  слабо  поблескивают  под
лучами солнца.
     Безвозвратно пропала  душа  Лайама,  говорил  священник,  сопровождая
каждую фразу несколькими взмахами своей огромной руки, держащей  розгу,  и
нет ей надежды на спасение. Душа его столь же  безобразна  и  "черна,  как
душа, преданная дьяволу". Исчадие самого Ада, негодяй, который  непременно
окончит свой неправедный путь в...
     Холлоран моргнул, и греза, во власти которой он только что находился,
бесследно развеялось. Почему его вдруг  так  растревожило  воспоминание  о
детской шалости? За ним водились грехи куда похуже этого.
     - Ворота заперты? -  ирландский  акцент  еще  раз  прозвучал  в  речи
Холлорана, когда он задавал Клину вопрос; по  его  задумчивому  тону  было
видно, что мысли его сейчас заняты прошлым.
     - В некотором смысле да, - ответил Клин.
     Холлоран обернулся и глянул на улыбающегося медиума через плечо.
     - Подождите, - повторил Клин.
     Холлоран выпрямился на своем сидении и стал  смотреть  вперед  сквозь
металлические прутья решетки. Домик  показался  ему  абсолютно  мертвым  и
пустым, в нем не было  заметно  никакого  движения;  никто  не  подошел  к
воротам по  дорожке,  посыпанной  гравием.  Прищурившись,  он  различил  -
вернее, ему "показалось", что он различил - движение какой-то неясной тени
в темном окне верхнего этажа. Тень шевельнулась - и  замерла;  больше  его
обостренному зрению не удалось подметить ничего.
     - Открой, Монк, - приказал Клин своему телохранителю.
     Ворча, словно рассерженный  пес,  верзила-американец  открыл  боковую
дверцу автомобиля и боком, пригнувшись, вылез наружу. Проворно  подойдя  к
воротам, он лениво поднял  руку,  чтобы  толкнуть  одну  створку,  тут  же
опустив  руку  обратно.  Низ  дверцы  со  скрипом  проехался  по  неровной
поверхности дороги. Столь же  плавным,  небрежным  движением  Монк  открыл
другую створку и встал сбоку от ворот, словно часовой на посту, в то время
как Холлоран медленно  въезжал  в  приусадебный  парк.  "Мерседес"  плавно
остановился, и Монк опять затворил ворота.
     Холлорана рассердила эта глупая сцена,  разыгранная  лишь  для  того,
чтобы открыть ворота. Несколько мгновений спустя он подумал,  что,  верно,
кто-то находящийся в доме открыл электронный затвор ворот, пока они стояли
снаружи. Однако, проезжая ворота, он не заметил ничего похожего  на  такой
механизм.
     - Я так понимаю,  что  в  доме  есть  кто-то,  кто  может  остановить
непрошеных гостей, если это потребуется? - спросил Холлоран, но Клин  лишь
неопределенно улыбнулся в ответ.
     Холлоран, уже порядочно раздраженный этими выходками,  собрался  было
повторить свой вопрос, как вдруг позади за воротами раздался  резкий  визг
тормозов машины. Быстро обернувшись, он увидел  машину  своего  напарника,
возвращавшуюся обратно к просвету в густой зелени и вскоре  свернувшую  на
аллею.
     - Скажите Монку, чтобы он снова открыл ворота, - сказал Холлоран.
     - Никак невозможно, - покачал головой Клин. - Вы сами знаете правила,
Холлоран.
     В  голосе  медиума  послышались   веселые   нотки,   словно   нервное
напряжение, не оставлявшее его всю дорогу, бесследно исчезло  -  очевидно,
он чувствовал себя уже совсем дома.
     - Это ваше личное дело! - выбравшись из "Мерседеса",  Холлоран  пошел
обратно к воротам, и Монк нехотя  приоткрыл  одну  створку,  выпуская  его
наружу. Двое агентов "Щита" ждали возле "Гранады".
     - Едва не проскочили этот дом, - сказал один из них,  когда  Холлоран
подошел поближе.
     Холлоран кивнул:
     - Не сразу заметишь. Как там "Пежо", Эдди?
     - Скрылся. Никаких следов.
     Холлоран ничуть не удивился.
     - Вы получили ответ с Базы?
     - Как мы и думали, машину угнали. С  платной  автостоянки  в  Хитроу,
прошлой ночью. Обычная история - владелец машины оставил свой  пропуск  на
выезд в салоне автомобиля.
     - Сообщим куда следует? - спросил второй агент, во время разговора не
спускавший глаз с дороги.
     - Это пусть Снайф решает. Лично я думаю, что наш  клиент  не  слишком
обрадуется, если мы сейчас втянем в  это  дело  полицию.  Посмотрим.  Если
произойдет что-то серьезное, тогда, может, мы и сами будем  настаивать  на
их вмешательстве.
     Оба оперативника усмехнулись, очевидно, представив  себе  в  деталях,
насколько  "серьезной"  должна  быть  та  ситуация,  которую  подразумевал
Холлоран.
     - Не прочесать ли  нам  эту  рощицу?  -  спросил  Эдди,  указывая  на
приусадебный парк впереди за стеной.
     Холлоран покачал головой.
     - "Запретная зона" для вас обоих. Охраняйте дороги вокруг и  особенно
следите за тем "Пежо". Почем  знать,  может  быть,  они  рискнут  испытать
судьбу еще раз. Я все время буду носить с  собой  радиотелефон,  чтобы  вы
могли  предупредить  меня   в   любой   момент,   если   заметите   что-то
подозрительное. Пока все, что я здесь видел, не слишком утешает: это место
довольно рискованное, поэтому будьте начеку. Через три часа  возвращайтесь
сюда, к главным воротам, чтобы вас могла сменить следующая бригада.
     - К тому же персональная охрана не слишком многочисленна, не так  ли?
- добавил помощник Эдди, ни  на  секунду  не  отрывая  своего  взгляда  от
дороги. - Кстати, теперь мы уже точно знаем, что договор подписан.
     - У нас нет выбора, - ответил Холлоран. - Так захотел  наш  "объект".
Может быть, Снайфу  и  Матеру  удастся  переубедить  его  через  страховых
агентов; но пока все должно  идти  в  строгом  соответствии  с  условиями,
оговоренными в контракте. Я подойду сюда к тому  времени,  когда  прибудет
новая смена, и мы обменяемся впечатлениями.
     Он  повернулся  и  зашагал  к   воротам,   а   два   агента   "Щита",
переглянувшись,  пожали  плечами.   Холлоран   сообщил   им   не   слишком
утешительные подробности, но  они  полностью  полагались  на  его  здравый
смысл. Если он хочет, чтобы операция шла именно так, а не иначе, то они не
станут с ним спорить. Они сели в машину и поехали обратно по аллее.
     Холлоран вошел внутрь  и  услышал,  как  скрипнула,  а  затем  тяжело
стукнула створка ворот за его спиной. Эти звуки почему-то вызвали  у  него
нелепое ощущение, что поместье теперь закрыто,  и  закрыто  надолго.  Монк
сердито, с затаенной обидой смотрел на него, когда  он  проходил  мимо,  и
Холлоран подумал о том, что отношения между ними скорее всего будут  очень
натянутыми. Это  было  совсем  некстати;  если  волею  случая  в  операцию
вовлекались люди со стороны,  не  имеющие  никакого  отношения  к  "Щиту",
Холлоран обычно выдвигал  требование,  чтобы  они  по  крайней  мере  были
надежными помощниками. Не обращая никакого внимания на верзилу, он подошел
к "Мерседесу" и снова уселся за руль, сразу  включив  мотор.  Монк  сменил
свою неторопливую, величественную поступь  на  более  быстрый  шаг,  когда
сообразил, что может остаться за бортом машины.
     - Какая часть периметра поместья огорожена стеной? - спросил Холлоран
у телохранителя, неуклюже возившегося на своем сиденье рядом с ним.
     Вместо Монка ответила Кора:
     -  Почти  вся  северная  граница.  Все  остальные  стороны   обнесены
проволочной оградой и живой изгородью.
     Это уж точно никуда не годится, подумал Холлоран, но вслух ничего  не
сказал. Прежде чем тронуться с места, он еще  раз  оглянулся  на  домик  у
ворот, надеясь мельком увидеть, кто  же  наблюдал  из  окна  за  въездными
воротами. Но окна дома оставались все такими же темными и  непроницаемыми.
Ни слабого проблеска света, никаких признаков жизни.
     Машина тронулась с места, мелкие  камешки  заскрипели  под  колесами.
"Мерседес" медленно  ехал  по  петляющей  лесной  дороге,  ведущей  вглубь
поместья. Несколько плавных поворотов - и вот  уже  сторожка  скрылась  из
виду за деревьями и кустами. Только теперь Холлоран перестал поглядывать в
стекло заднего обзора  на  это  загадочное  двухэтажное  каменное  здание,
целиком сосредоточив свое  внимание  на  серой  ленте  лежащей  перед  ним
дороги.
     Он нажал на кнопку, и стекло бокового окна рядом с его креслом плавно
опустилось вниз. В салон автомобиля ворвался легкий ветерок, неся с  собой
свежие запахи весеннего леса. Он вздохнул полной грудью, наслаждаясь  этой
приятной прохладой, только сейчас ощутив, насколько душным и  спертым  был
воздух в  машине.  Ему  показалось,  что  недавнее  нервное  напряжение  и
пережитый страх оставили в машине свой едва уловимый неприятный запах.
     Лес в поместье был смешанным - в основном здесь росли дуб, ива, бук и
ель; деревья каждого вида росли в мирном соседстве с  другими,  но  трудно
было сказать, какой из видов преобладал над остальными.  Кроны,  венчавшие
высокие стволы, нависали над дорогой, создавая прохладную тень; воздух был
сырым и прохладным. По обеим  сторонам  дороги  качались  молодые  зеленые
побеги папоротника, потревоженные движением машины.
     Внезапный промельк яркого цветного пятна впереди  заставил  напрячься
успокоенные лесной тишиной нервы Холлорана. Он так и не успел  разглядеть,
что это было - машина петляла  между  деревьями,  и  поэтому  угол  обзора
постоянно  менялся.  Вот  опять  на  какое-то  мгновение  между  деревьев,
подернутых зеленой  дымкой,  показалось  что-то  красное.  Дорога  описала
плавный полукруг и пошла под  уклон,  прямо  к  широкому  лугу,  а  вскоре
показался и дом; за ним раскинулось  голубое  озеро.  Необозримый  зеленый
травяной ковер, на краю которого стоял дом,  со  всех  сторон  огораживали
поросшие лесом холмы. Оглядывая их, Холлоран решил, что по  этим  лесистым
склонам неприятелю будет очень легко пробраться почти к самому дому.
     Затем он внимательно посмотрел на само здание - издалека оно казалось
беспорядочным  скоплением  неправильных  фигур.  Предположительно  времена
Тюдор, подумал Холлоран; некоторые пристройки доделывались чуть позже, без
оглядки на законы симметрии. Скаты крыш располагались под разными углами и
на неодинаковой высоте; изогнутые дымоходы нелепо торчали  на  кровлях,  и
даже  самый  искушенный  взор  не  мог  бы  заметить   хоть   какой-нибудь
последовательности в их расположении. Башенки самых разных форм и размеров
окружали это странное сооружение, а с  другой  стороны  к  дому  примыкало
крыло, верхние этажи и крыша которого  возвышались  над  всеми  остальными
пристройками и даже над самим главным корпусом здания.
     Общее впечатление, которое оставлял этот дом, было не из  приятных  -
во многом благодаря слишком яркому, почти кричащему цвету кирпича.  Старые
стены издалека казались испещренными ярко-красными пятнами;  эта  краснота
временами показывалась даже на крытой черепицей крыше.  Коньки  крыш  были
обшиты  деревом,  и  верхушки  многих  башенок  тоже  окаймляла  сероватая
деревянная резьба, сочетающаяся с красноватым цветом стен дома.
     Несмотря  на  массивное,  безвкусное  главное  здание  усадьбы,  само
поместье производило приятное впечатление - тишина  и  одиночество  лугов,
раскинувшихся между невысокими холмами, синева чистых вод озера  придавали
ему  своеобразную  чарующую   прелесть.   Холлоран   начал   переоценивать
"стоимость" своего клиента с точки зрения принадлежащих ему богатств.
     Они снова ехали по ровной земле; справа раскинулось озеро, слева  был
виден парадный подъезд - он все увеличивался в размерах по мере  того  как
они приближались к дому; по ту сторону озера возвышались  тихие  невысокие
холмы графства Суррей. Холлоран остановил машину снаружи крытой подъездной
галереи - чуть позади белого "Ровера", припаркованного возле крыльца. Сама
галерея заметно выдавалась вперед; булыжная мостовая под ее  кровлей  вела
прямо ко входной  двери  дома.  Обе  ее  створки  сейчас  были  распахнуты
настежь; две фигуры, облаченные в странные широкие  одеяния,  одновременно
возникли в дверном проеме, склонив  головы  в  п