Но тотчас же вскинул голову, услышав шум на ступенях лестницы.
     Выпрямившись, собравшись с духом,  он  осторожно  подошел  к  перилам
верхней лестничной площадки. Шакалы быстро взбирались вверх по ступенькам;
Холлорану были видны их спины. Перегнувшись через перила,  он  перестрелял
их одного за другим, стараясь целиться в головы, чтобы убивать  наверняка:
разрывные пули, попав  в  кость  черепа,  превращали  голову  животного  в
бесформенное кровавое месиво.
     Первый шакал застыл на  месте,  затем  упал,  скатившись  на  две-три
ступеньки вниз, придавив  своим  телом  зверя,  бежавшего  вслед  за  ним.
Третий, напуганный звуками выстрелов, метнулся в сторону, прочь от мертвых
тел, но, получив пулю в плечо, взвыл и, перекувыркнувшись через  несколько
ступенек, скрылся из виду.
     Холлоран быстро пересек лестничную площадку и  остановился  на  самом
верху лестницы,  спустившись  лишь  на  несколько  ступенек.  Он  посветил
фонарем вниз. Только два трупа лежали у подножья лестницы.
     Он начал осторожно спускаться по скрипящим ступенькам.  Ему  хотелось
поскорее выбраться из этого склепа; он думал о том, что  еще  может  ждать
его внизу. Было бы очень хорошо,  если  бы  только  что  убитые  им  звери
оказались последними, отставшими от своры.
     Сверху до него все  еще  доносилось  царапанье  в  дверь  и  жалобное
поскуливание раненных животных.
     Перешагнув через два неподвижных тела, Холлоран сошел  с  лестницы  и
начал медленно отступать к выходу на  крыльцо  дома,  не  спуская  глаз  с
коридора, ведущего  к  задней  двери.  Повесив  сумку  на  плечо  и  зажав
тоненький фонарь в зубах, он нащупал дверную ручку и попробовал  повернуть
ее. Ржавый механизм поначалу не подавался ни на пядь, затем ручка с трудом
повернулась. Однако тяжелые засовы - по одному  наверху  и  внизу  -  были
целиком покрыты ржавчиной, и Холлоран  решил,  что  ему  вряд  ли  удастся
сдвинуть их с места.
     Он подумал, что в эту дверь, очевидно, уже много лет никто не входил.
Ему очень не хотелось выбираться через черный ход, ведущий на задний двор.
Поэтому  он  вошел  в  первую  комнату,  расположенную  с  правой  стороны
коридора.
     Холлоран был уже на полпути к  окну,  когда  на  его  вытянутую  руку
что-то капнуло. Он остановился. Еще несколько  капель  скользнуло  по  его
щеке. Он направил луч света на потолок и увидел, что сквозь потрескавшуюся
штукатурку протекает кровь. И в ту же секунду за дверью раздалось  грозное
рычание.
     Шакал прыгнул на него, прежде чем  он  успел  прицелиться.  Он  упал,
уронив фонарь. С грязного пола поднялось целое облако пыли, когда два тела
обрушились на старый паркет. Фонарь ударился о стену и погас,  покатившись
по полу.
     В наступившей темноте Холлоран с  трудом  различал  очертания  фигуры
тяжелого зверя, навалившегося на него. Зубы шакала клацнули  возле  самого
горла Холлорана. Он вцепился в шкуру животного, пытаясь  оттолкнуть  морду
со щелкающими челюстями от своего лица. Ему пришлось выпустить из рук свой
пистолет - одной рукой он не смог бы  отразить  нападение  зверя.  Длинные
лапы животного были гораздо крепче и мощнее, чем они  казались  на  первый
взгляд;  острые  когти  рвали  одежду,  больно  царапая   кожу.   Холлоран
почувствовал, как кровь тонкой теплой струйкой стекает по его запястью,  и
понял, что она сочится из раны зверя.  Рывком  приподняв  навалившееся  на
него сверху тело одной рукой, он  нащупал  окровавленное  плечо  и  крепко
вцепился пальцами  в  рану.  Шакал  отпрянул  с  пронзительным,  тоненьким
визгом, но Холлоран не выпускал его, все сильнее нажимая на пробитое пулей
плечо. Холлоран знал, что строение скелета собак и волков делает их  менее
уязвимыми по сравнению с человеком, и нервные узлы и болевые точки на теле
этих животных найти нелегко. Но сильный удар по  шее,  чуть  повыше  плеч,
оглушил зверя, и неподвижное тело распростерлось у ног Холлорана. Не теряя
ни секунды, чтобы не дать шакалу оправиться после удара, Холлоран бросился
на него - его руки проскользнули  под  плечами  животного,  пальцы  крепко
сплелись позади его шеи. Резко подняв локти вверх, Холлоран сломал грудину
шакала одним сильным и быстрым  движением.  Хрустнула  кость,  и  животное
тяжело повисло у него на руках - шок убил его мгновенно.
     Холлоран разжал руки, и безжизненное тело тяжело повалилось  на  пол.
Не останавливаясь даже для того, чтобы перевести дыхание  после  отчаянной
борьбы, Холлоран начал шарить по полу в поисках оружия. Схватив  найденный
пистолет и черную сумку с остальным снаряжением,  он  подошел  к  двери  и
закрыл ее - теперь шакалам (если, конечно, хоть одна тварь еще осталась  в
доме) до него не добраться. Подойдя  к  окну,  он  нащупал  задвижку.  Она
открылась с трудом. Однако как он ни  пытался  хоть  чуть-чуть  приподнять
оконную раму, она не поддавалась - очевидно, древесина рассохлась и крепко
заклинила окно.
     Не желая тратить лишнее время,  он  отошел  от  окна  на  полшага  и,
прикрыв глаза  одной  рукой,  разбил  стекло  прикладом  своего  автомата,
осторожно пролез через неровное отверстие и спрыгнул на землю.  "Мерседес"
стоял всего в нескольких десятках шагов от кирпичной стены дома.
     Он сделал лишь несколько шагов  к  машине,  когда  оконное  стекло  в
верхнем этаже со  звоном  разбилось,  раздался  жуткий  визг,  и  длинные,
поджарые тела стали прыгать вниз.
     Он пошатнулся, когда первый шакал упал, зацепив его  плечо,  и  упал,
когда второй зверь с визгом  покатился  ему  под  ноги.  Он  не  мог  даже
приблизительно сказать, сколько еще их было вокруг него,  и  знал,  что  у
него слишком мало  времени,  чтобы  вытащить  из  сумки  автомат  и  снять
предохранитель. Оттолкнув  от  себя  ближайшего  шакала,  он  приподнялся;
пинком отшвырнул другого зверя - от ран  и  ушибов  при  падении  животные
ослабли, их движения стали более медленными и вялыми. Он почувствовал, как
чьи-то челюсти цапнули его  за  лодыжку.  Приподняв  шакала  с  земли,  он
швырнул его в сторону и изо  всех  сил  побежал  к  "Мерседесу",  на  ходу
доставая "браунинг" из кобуры. В это время  из-за  туч  показался  краешек
луны. Распахнув дверцу машины, он бросился на сиденье. Переложив револьвер
в другую руку, он взялся за ручку, чтобы  захлопнуть  дверцу,  но  тут  до
машины добежал еще один шакал. Протиснувшись в узкую щель между дверцей  и
корпусом, зверь попытался укусить его,  и  Холлоран  отпрянул  в  сторону,
чтобы избежать острых клыков. Придерживая дверцу правой  рукой,  левой  он
приставил дуло автомата к голове шакала и выстрелил. Зверь дернулся, и его
тело тяжело обвисло - передние лапы были уже в кабине, задние  свешивались
из машины. Холлоран столкнул труп на землю и закрыл дверцу.
     Несколько минут он сидел  неподвижно,  уронив  голову  на  скрещенные
руки, тяжело опираясь о руль машины. Грудь его бурно  вздымалась.  Наконец
он поднял голову и  обернулся  назад,  чтобы  поглядеть  на  сторожку,  из
которой он только что выбрался. Жуткое зрелище предстало перед ним:  тощие
фигуры, напоминающие волков, бродили вокруг, поднимая острые морды к луне,
воя и скуля от боли; их хромота и неровные, судорожные движения напоминали
сложный ритуальный танец.
     Холлоран протянул  руку  к  радиотелефону,  намереваясь  предупредить
своих товарищей, объезжающих границы Нифа, о том,  что  поместье  осталось
практически без  всякой  внутренней  охраны.  К  сожалению,  за  последние
две-три минуты ни одна из патрульных машин не проезжала мимо ворот,  иначе
звуки выстрелов привлекли бы  внимание  дежурных  агентов  "Щита",  и  они
пришли бы к нему на помощь. Не в первый раз он проклял слепую веру Клина в
безопасность своего загородного дома - как только дело  приняло  серьезный
оборот, налицо оказалась нехватка  людей,  а  охрана  поместья  фактически
отсутствовала. Из трубки раздался громкий треск,  когда  он  нажал  кнопку
переговорного устройства. Он выключил передатчик, затем вновь включил его,
надеясь ослабить помехи, но они не исчезали. Он наудачу произнес несколько
слов в микрофон. Пока он дожидался ответа, помехи стали еще сильнее. Связь
не налаживалась. Взглянув на небо, Холлоран увидел, что низко  над  землей
нависла тяжелая  туча.  Чувствовалось  приближение  грозы  -  неподвижный,
влажный воздух был наэлектризован. Выругавшись  сквозь  зубы,  он  положил
трубку телефона на  рычажок,  сунул  револьвер  в  кобуру  и  завел  мотор
"Мерседеса".
     Какая-то необъяснимая  тревога  влекла  его  обратно  в  особняк.  Он
чувствовал, что там что-то случилось - не с Клином, нет,  тому  сейчас  не
угрожает непосредственная опасность - а с  Корой.  В  эту  минуту  он  был
озабочен только тем, чтобы спасти девушку от грозящей ей беды. Рассудок  и
логика имели над ним все  меньшую  власть  после  того,  что  произошло  в
заброшенном доме. Интуиция и предчувствие вышли на первый план.
     Мигнули фары;  включив  огни  "Мерседеса",  Холлоран  резко  повернул
машину к воротам; земля и гравий полетели из-под колес, автомобиль  подмял
под себя несколько кустов, растущих возле дороги. Однако Холлоран не сразу
помчался к особняку по узкой, петляющей по роще дороге. Он свернул  влево,
и машину подбросило на глубокой колее перед крыльцом сторожки.  "Мерседес"
врезался в самую гущу тел издыхающих или  ковыляющих  вокруг  двухэтажного
дома шакалов. Под колесами автомобиля хрустели  кости  распластавшихся  на
земле зверей, бронированный корпус сбивал  с  ног  тех,  которые  пытались
удрать - порою искалеченные тела подбрасывало в воздух. Вскоре с  шакалами
было покончено, и только тогда Холлоран направился к особняку.
     Машина помчалась по  извилистой  дороге;  яркие  огни  фар  разрывали
ночную тьму, пыль  облаком  поднималась  в  воздух  позади  нее.  Холлоран
заметил первую отдаленную зарницу, осветившую рваные края грозовых  туч  -
вспышка молнии напомнила ему голубовато-серебристое  свечение  вод  озера,
которое  он  наблюдал  прошлой  ночью.  Машина   въехала   под   свод   из
переплетенных  крон  деревьев;  низко  свисающие  ветви  сейчас   казались
Холлорану грозящими корявыми руками, тянущимися к автомобилю. Дорога круто
повернула; гравий пронзительно заскрипел под  шинами  -  казалось,  машина
взвизгнула от страха. Дорога стала  еще  уже,  как  показалось  Холлорану,
словно деревья с обеих ее сторон  стремились  сомкнуться  плотной,  глухой
стеной, и только огни фар заставляли их  расступаться.  На  всем  пути  по
темному, мрачному тоннелю его не  покидало  жуткое  ощущение,  что  дорога
обратно закрыта.
     Дорога пошла под уклон; машина вырвалась из-под темных  сводов  леса,
но странное чувство, что деревья позади него окончательно сомкнулись,  так
и не покинуло Холлорана.
     Впереди показались тяжеловесные очертания  особняка;  лишь  несколько
окон в нем были освещены. Холлоран снял  ногу  с  педали  акселератора,  и
теперь машина двигалась вперед по инерции. Необъяснимая тревога  настолько
возросла, что он погасил фары машины, всецело полагаясь на  свои  чувства.
Когда его глаза привыкли к темноте, он направил машину по  еле  видной  во
мраке темной полосе дороги, ведущей к дому.
     Новая зарница осветила небо и землю на несколько сотен метров вокруг;
зигзагообразная молния ударила из низкой тучи прямо в озеро.
     Холлоран резко нажал на тормоз, и машину слегка занесло,  прежде  чем
она остановилась. Несколько секунд Холлоран изумленно глядел на воду, пока
далекие вспышки освещали свинцово-серые тучи. Картина, которую он  увидел,
всплыла в его памяти еще четче, когда  последняя  зарница  угасла,  и  над
землей снова сгустились предгрозовые сумерки. На  озере  бушевал  шторм  -
вздымались огромные волны, извергались гейзеры, и плотная пена,  носящаяся
по поверхности вод, была белоснежной, словно пена на гребнях морских волн.
     Холлорану показалось, что сама земля вздрогнула  от  мощного  раската
грома, раздавшегося прямо над его головой.



                           40. СТРАШНОЕ ОТКРЫТИЕ

     Едва он успел войти под навес крыльца, как  хлынул  проливной  дождь.
Потоки хлестали по крыше  с  такой  неистовой  силой,  что  казалось,  они
извергаются не из туч, а из какого-то искусственного  источника.  Холлоран
быстро обернулся и увидел, как  под  ударами  тяжелых  дождевых  капель  с
дорожки подскакивают вверх мелкие камешки и осколки гравия.  Завеса  дождя
казалась  плотной,  словно  стена;  озеро  совершенно  скрылось  за   этой
непрозрачной пеленой. Холлоран побежал к дверям, ведущим внутрь  дома,  на
ходу нащупывая ключ в кармане.
     Он дважды стукнул в двойную дверь и громко выкрикнул свое имя,  затем
не без труда отыскал замочную скважину и вставил туда ключ - тусклый  свет
фонаря у крыльца почти не освещал двери - и открыл одну створку дверей.
     В холле никого не было.
     Он вышел на самую середину  выстланного  каменными  плитами  холла  у
парадного входа,  глядя  наверх,  на  балкон  и  лестничную  клетку  -  не
промелькнут ли там чьи-нибудь тени? Обойдя просторный  холл,  он  осмотрел
каждую дверь на первом этаже. Яркая вспышка  молнии  на  несколько  секунд
залила окна дрожащим серебристым сиянием. Тотчас  же  послышался  страшный
удар грома; казалось, от него вздрогнули даже стены дома.
     Холлоран снова вытащил свой револьвер из кобуры.
     Сначала он обошел все коридоры и помещения нижнего этажа,  заглядывая
в каждую комнату, осторожно открывая каждую  дверь,  держа  автомат  перед
собой. Он зажигал свет везде, где  проходил,  проклиная  Ниф  за  темноту,
царящую в доме.  Библиотека,  гостиная,  приемная  -  все  эти  просторные
комнаты были пусты;  редкости,  собранные  в  них,  разрозненные  предметы
обстановки  и  украшения  стояли  на  своих  местах.  В  столовой,  кухне,
коридорах и остальных комнатах тоже никого не было. Дом  казался  нежилым,
словно обитатели покинули его уже много лет назад.  Он  ступал  осторожно,
стараясь производить как можно меньше шума, хотя шум  ливня,  барабанящего
по окнам, заглушал его шаги. Хотя в особняке царила тишина,  и  на  первый
взгляд все было как обычно, нервы Холлорана были  напряжены;  его  тревога
еще больше возрастала по мере того, как он обходил дом.
     Холлоран остановился напротив окна, выходящего  во  внутренний  двор,
прислонившись к глухой стене, и прислушался - не донесется ли какой-нибудь
звук из коридора или с лестницы, ведущей наверх. Молния  осветила  дворик,
четко  обрисовав  контуры  полуразрушенного  фонтана  и  очертания   стен,
окружающих квадратную площадку.
     От изумления у него перехватило  дыханье:  фонтан  в  центре  дворика
извергал широкую струю грязной,  мутной  воды,  в  которой  плавал  вязкий
черный ил.
     Резкий свет померк;  снова  ударил  гром,  от  которого  задребезжали
оконные стекла. Холлоран повернул обратно в холл у главного входа.
     Быстро поднявшись на два лестничных марша, Холлоран продолжил  осмотр
притихшего дома. Походка его была упругой и энергичной, несмотря  на  все,
что ему пришлось претерпеть в сторожке у главного въезда  в  поместье.  Он
быстро шагал от комнаты к комнате; держа револьвер  на  уровне  груди,  он
открывал двери и заглядывал внутрь, не  заботясь  о  прикрытии  на  случай
внезапного нападения - он слишком торопился завершить свой  ночной  обход.
Он проверил все комнаты, не прошел даже мимо своей спальни, но до сих  пор
так и не обнаружил ничего подозрительного.
     Ему казалось, что он слышал приглушенный крик,  донесшийся  откуда-то
из глубин дома; оглушительный раскат грома прогремел через  секунду  после
того, как до него долетел этот крик, и он не смог определить, где  кричат.
Холлоран повернул к апартаментам Клина, шагая быстро и  легко.  Теперь  он
ясно расслышал другой вопль. Кричала женщина. Кора. Он побежал вперед.
     Дверь, ведущая в комнаты Клина,  была  отворена.  Холлоран  прошел  в
коридор, замедлив шаг. Из-за двери в противоположном конце коридора  падал
на пол широкий луч света. В воздухе чувствовался запах ладана.
     Холлоран осторожно двинулся к двери, ступая еще тише, чем обычно;  он
слышал, как Кора тихо застонала, словно от боли, и усилием  воли  заставил
себя остаться спокойным.  Подойдя  к  двери,  он  остановился  и  подождал
несколько минут.
     Резкий звук шлепка по обнаженному телу. Тяжелое, затрудненное дыхание
Коры, и затем - как будто приглушенный плач.
     Холлоран осторожно потянул на себя полуоткрытую дверь.
     За ней оказалась просторная комната; ее  стены  были  покрыты  грубой
росписью и какими-то не совсем понятными знаками. Холлоран не стал  терять
время на то, чтобы рассматривать их. На полу были  грудой  свалены  разные
книги и листы бумаги - они также  не  заинтересовали  оперативника.  Прямо
напротив  него  стояла  громадная  кровать;  четыре   деревянных   столба,
украшенных затейливой  резьбой,  поддерживали  полог.  Кружевные  занавеси
мягкими складками ниспадали с  четырех  сторон  кровати.  Но  Холлоран  не
любовался изящной резьбой и узорами прозрачной материи - он смотрел на то,
что было на кровати.
     Занавеси были откинуты и обмотаны вокруг украшенных резным орнаментом
столбов, открывая взорам обнаженную фигуру, сидящую на постели; ее  голова
свешивалась на грудь,  так  что  спина  выгнулась  дугой.  На  теле  резко
выделялись ярко-красные полосы, оставленные плетью или ремнем.  Лицо  Коры
было чуть повернуто к Холлорану, но девушка не видела его - глаза ее  были
закрыты, а распущенные волосы падали на лоб.  Рот  был  чуть  приоткрыт  в
слабой, еле заметной улыбке.
     Монк,  повернувшись  спиной  к  двери,  смотрел  на  обнаженное  тело
девушки; очевидно, он был слишком увлечен и не замечал ничего вокруг себя.
Он тоже был совершенно голым - целая гора расслабленных мускулов и  жирная
спина были не самым приятным зрелищем; курчавые волосы густо покрывали его
покатые плечи, руки и ноги.
     Уронив на пол короткую многохвостую кожаную плеть, толстый американец
повалил Кору на кровать.  Схватив  обе  лодыжки  девушки,  он  потянул  ее
расслабленное тело на себя. Теперь Кора лежала на животе у  края  кровати.
Холлоран успел заметить, что руки молодой женщины связаны.
     Она простонала - от удовольствия, не от страха.
     Все  хладнокровное  спокойствие,  которое  Холлоран  пытался  внушить
самому себе, мгновенно исчезло. Он испытал столь же сильную душевную муку,
как в детстве, в тот день, когда у него на глазах убили отца. Или когда он
узнал о самоубийстве матери. Гнев ослепил его, заглушив остальные чувства.
     Издав низкий, горловой стон, похожий  на  рычание  дикого  зверя,  он
метнулся в комнату и схватил тучного телохранителя  за  волосы  -  длинные
пряди, обычно завязанные сзади шнурком, сейчас свободно свисали  вниз.  Он
рванул  их,  оттаскивая  Монка  от  девушки,  и  приставил   дуло   своего
"браунинга"  к  виску  американца.  От   приступа   ярости   -   сильного,
помрачающего сознание, одного из тех,  которые  изредка  случались  с  ним
прежде - его рука дрогнула, когда он готовился  нанести  своему  сопернику
страшный удар.
     Монк вскрикнул и грузно повалился на пол.
     Кора обернулась к Холлорану, подобрав под себя ноги. Она  глядела  на
него так, словно не узнавала его и сама не понимала, что с нею происходит.
Холлоран направил на нее дуло револьвера, подчиняясь импульсивному желанию
убить ее - и избавиться от  своих  страданий,  своей  слабости.  Рука  его
дрожала. Он проклинал себя за близость с этой женщиной, пробудившей в  нем
глубокие чувства и так больно ранившей его.
     Кора растянула губы в идиотской ухмылке. Затем на ее  лице  появилась
гримаса ужаса - страх оказался сильнее, чем наркотический дурман.
     Холлоран опустил руку, сжимающую револьвер,  и  закрыл  глаза,  не  в
силах более глядеть на это страшное и жалкое зрелище.
     Толстые пальцы схватили его за горло;  он  почувствовал,  как  потная
рука стиснула