окорном  полупоклоне.  Они
кинулись к задней дверце "Мерседеса"; один  из  них  с  явным  нетерпением
распахнул ее перед Клином.
     Как только Клин вышел из машины, спины двоих арабов согнулись  в  еще
более глубоком поклоне. "Махаба, Мауаллем", - прозвучало их приветствие на
непонятном языке.
     Холлоран услышал, как один из слуг-телохранителей Клина что-то тихо и
так же непонятно пробормотал, когда сам он, приподнявшись с  водительского
сиденья, выбирался из автомобиля. Он увидел, что Клин улыбнулся в ответ; в
черных глазах медиума промелькнула вспышка какого-то дикого  удовольствия,
без малейшей доли сердечности и теплоты.
     "Юсиф миних", - тихо ответил он, певуче растягивая гласные  в  каждом
слоге.
     Холлоран открыл другую заднюю дверцу, помогая выйти Коре, в то  время
как Монк пошел к  багажнику  машины.  Телохранитель  ловко  поймал  ключи,
брошенные ему Холлораном, и полез в багажник за  вещами.  Кора,  казалось,
едва держалась на ногах, и Холлоран подхватил ее под руку.
     - С вами все в порядке? - негромко спросил он.  Ему  показалось,  что
девушка как-то странно, то ли испуганно, то ли изучающе глядит вперед,  на
дом, к которому они подъехали; однако он решил, что это может  быть  всего
лишь запоздалая нервная реакция на то, что ей пришлось испытать в дороге.
     - Что?.. Ах, да, я прекрасно себя чувствую, - она выпрямилась,  снова
принимая вид стройной, уверенной в себе молодой женщины. -  Разрешите  мне
поблагодарить вас за то, что вы сделали там,  на  дороге.  Вы  действовали
очень быстро и ловко.
     - Поговорим об этом  позже,  когда  войдем  в  дом.  Похоже,  вам  не
помешало бы выпить чего-нибудь крепкого.
     - Это вполне естественно, - сказал Клин,  глядя  на  них  через  верх
крыши машины. - Готов поспорить на что  угодно,  вы  тоже  согласитесь  на
глоток чего-нибудь освежающего после  той  встряски,  которую  вам  задало
дорожное приключение, - он радостно улыбался и выглядел как будто бодрее и
моложе; от его дорожной паники не осталось и следа.
     -  Давайте  скорее  войдем  в  помещение,   -   предложил   Холлоран,
настороженно оглядывая дорогу, по которой они только что подъехали к дому,
и всю окрестность.
     - Не о чем  беспокоиться,  -  беззаботно  заявил  Клин,  -  Здесь,  в
поместье, мне нечего бояться.
     - К сожалению, я в  этом  не  уверен,  -  ответил  ему  Холлоран,  не
ослабляя своей бдительности.
     - Зато я вполне уверен! Ничто не грозит мне, пока я здесь.
     - Тем не менее окажите мне любезность, послушайте меня.  Пройдемте  в
дом.
     Арабы и Монк пошли  за  ними  следом,  нагруженные  вещами;  Холлоран
забрал у них свою черную сумку. Они прошли по булыжной мостовой галереи  и
перешагнули порог. Холлоран очутился в просторном зале.  По  коже  у  него
пробежали мурашки, словно от внезапного испуга или неожиданно  налетевшего
порыва холодного ветра. На другом конце  холла,  напротив  входной  двери,
оказалась галерея  верхнего  этажа;  прочные  дубовые  балки,  укрепляющие
стены, поднимались  до  высоких  сводов  потолка.  Широкая  лестница  вела
наверх; на ее  первой  площадке  ромбовидные  окна  бросали  вниз  слабый,
тусклый свет.
     - Еду и напитки - в гостиную, Азиль, - отрывисто бросил Клин на ходу,
и каменные своды откликнулись гулким эхом. - Не для меня, разумеется.  Мне
нужно заняться своими делами. Кора, позаботьтесь о нашем  госте,  покажите
ему всю округу.
     - Нам нужно поговорить, - быстро вставил Холлоран, обращаясь к Клину.
     - Позже. Позже мы поговорим с вами обо всем, о чем только  пожелаете,
- Клин легко и быстро взбежал по лестнице, расположенной справа от  входа;
остановившись  на  первой  ее  площадке,  он   перегнулся   через   перила
балюстрады.
     - Вы чувствуете, как Ниф приветствует  вас,  Холлоран?  -  неожиданно
спросил он. - Дом приглядывается к вам, он следит  за  вами,  вы  ощущаете
это? Сейчас он немного смущен. Он не знает, враг ли или друг. Да и сами вы
пока еще этого точно не знаете, не так ли,  Холлоран?  -  Он  хихикнул.  -
Время покажет это, Холлоран. Очень скоро вас выведут на чистую воду.
     Он  повернулся  и  стал  подниматься  выше.  Холлоран  стоял   внизу,
задумчиво глядя ему вслед.



                             13. БЕСЕДА С КОРОЙ

     С такой высоты Ниф напоминает монастырь,  подумал  Холлоран.  Хоть  в
этих местах вроде бы нет никаких святынь. День  выдался  хмурый,  тяжелые,
низкие тучи ползли на озеро и лес с холмов Суррея.  В  его  неярком  свете
красные кирпичные стены дома уже не  казались  такими  ярко-багровыми,  их
цвет сейчас напоминал... - пришедшее на ум  сравнение  неприятно  поразило
его - да, он  напоминал  свернувшуюся,  запекшуюся  кровь.  Дом  "казался"
молчаливым, вымершим - как-то не верилось, что  в  нем  могут  раздаваться
человеческие голоса и звуки шагов, что в  этих  стенах  есть  хоть  кто-то
живой.
     Они с Корой стояли на склоне одного из холмов,  осматривая  обиталище
Клина. Во время этой недолгой  прогулки  опасения  Холлорана  относительно
возможных  трудностей  охраны  загородного  поместья  "объекта"  полностью
подтвердились. Две тысячи акров земли были  огорожены  в  расчете  на  то,
чтобы праздношатающийся гуляка или заблудившийся прохожий не смогли пройти
на территорию поместья,  но  вряд  ли  проволочная  сетка  и  кусты  живой
изгороди могли послужить надежной защитой от  человека,  пробирающегося  к
дому с более серьезными намерениями. Полная уверенность Клина в  том,  что
ему  якобы  ничто  не  угрожает  в  его  вотчине,  была,   мягко   говоря,
удивительна.
     Как раз под ними было то, что, очевидно, когда-то называлось садом  с
деревьями, подстриженными в виде различных фигур. Теперь кусты и небольшие
деревца потеряли прежний  вид  живых  скульптур,  приданный  им  ножницами
садовника, а живая изгородь разрослась и  одичала;  уже  почти  невозможно
было различить в этих беспорядочно свисавших, густо  переплетенных  ветвях
былые очертания разных зверей и геометрически-правильные формы  гигантских
шаров, конусов и пирамид. Эти растения производили  странное  впечатление,
они казались искалеченными или больными, одинаково чуждыми  как  природной
гармоничной  естественности,  так  и  созданию  человеческих   рук.   Этот
запущенный сад теперь мог служить только добавочным  укрытием  на  пути  к
дому для предполагаемого неприятеля, решившего забраться в покои Клина.
     - Давайте присядем на несколько минут.
     Холлоран повернулся лицом к Коре, и опять его поразило  то  тревожное
выражение  ее  глаз,  которое  она  тщательно  старалась  скрыть,  пытаясь
казаться любезной и веселой. Она  переоделась  для  прогулки  по  усадьбе;
теперь на ней были джинсы, мягкий свитер  и  куртка.  Это  превращение  из
чопорной  городской  леди  в  молоденькую   сельскую   девушку   доставило
удовольствие Холлорану - перемена сделала ее проще, естественней, от  чего
женщина в ее возрасте  могла  только  выиграть.  Однако  красивой  молодой
девушке так не идут озабоченный, полный тревоги взгляд и темные круги  под
глазами!
     - Мы прошли уже порядочное расстояние и шли так быстро! -  сказал  ей
Холлоран. - Даже я немного устал.
     - Ах, нет, совсем не поэтому... Здесь,  наверху,  так...  мирно,  так
спокойно...
     Он подметил какое-то странное смущение в ее голосе и  жестах,  словно
она была чем-то смущена. Когда Кора  отвечала  на  его  фразу,  ее  взгляд
невольно  обратился  к  дому,  стоящему  внизу,  у  подножья  холма.   Она
опустилась на  колени,  и  он  расположился  рядом,  опираясь  на  локоть,
внимательно оглядывая равнину,  раскинувшуюся  внизу.  Озеро  из  голубого
превратилось в свинцово-серое, солнечные зайчики теперь не плясали на  его
поверхности.
     - Расскажите мне о нем, Кора.
     Она чуть вздрогнула, словно испугавшись чего-то, и, казалось,  слегка
удивилась.
     - О Феликсе?
     Он кивнул.
     - Действительно ли он столь непостижимый и  непредсказуемый  человек,
каким он хочет  казаться?  Или  это  только  способ  произвести  эффектное
впечатление? И всегда ли он так груб? Я  допускаю,  что  он  действительно
творит все  эти  прекрасные  чудеса  для  "Магмы"  -  иначе  зачем  бы  им
понадобилось страховать его жизнь на столь большую сумму? - но  что  же  в
действительности представляет из себя эта  самая  его  загадочная  "сила",
каково ее происхождение?
     Она ответила ему, рассмеявшись каким-то странным, натянутым, сразу же
оборвавшимся смешком:
     - Я думаю, на этот вопрос даже он сам не знает точного ответа.
     - Почему вы его так боитесь?
     Ее взгляд сразу же стал колючим и  резким,  почти  сердитым.  Тем  не
менее она ответила на вопрос:
     - Феликс внушает уважение.
     - Страх и почтительность - совсем не одно и  то  же.  Вы  не  обязаны
отвечать на мой вопрос, если он покажется вам нескромным, но, может  быть,
между вами есть что-то большее, чем обычные отношения между начальником  и
его подчиненной?
     - Как вы сами сказали, я не обязана отвечать на ваш вопрос.
     На склоне дальнего холма между деревьев что-то шевельнулось. Холлоран
молча приглядывался к кустам у дальнего конца дома, не тревожа девушку.
     Она неправильно истолковала его молчание.
     - Извините меня, - сказала она. - Я понимаю, что такова ваша  работа.
Я понимаю, как важно, чтобы вы  знали  как  можно  больше  обо  всем,  что
касается Феликса.
     Небольшая фигурка за домом метнулась обратно под прикрытие  деревьев.
Слишком маленькая и низкая для оленя. Слишком большая и темная  для  того,
чтобы быть лисой. Ему ничего не  говорили  о  том,  что  в  поместье  есть
собака. Может, это какой-то приблудный пес?..
     - Это не так уж важно, Кора, -  сказал  он.  -  Я  задал  вам  вопрос
потому, что мне хотелось побольше узнать лично о вас, а не о Клине.
     Когда он произнес эти слова, зрачки девушки расширились; она  сделала
почти неуловимое движение, которое не ускользнуло от внимательного взгляда
Холлорана. Значит, в ней пробудились какие-то чувства, подумал он.  Черные
кружки  ее  зрачков  внутри  карего  ободка  снова  пришли  в   нормальное
состояние.
     - Я думаю, это тоже часть вашего ремесла. Очевидно, вы не  исключаете
возможности, что я могу подвергнуть Феликса опасности.
     - Отчасти так, но лишь отчасти. Я  спросил  вас  об  этом  совсем  по
другой причине.
     Она встряхнула головой, смутившись.
     - Тогда по какой же?..
     Он пожал плечами:
     - Это касается и меня тоже. Скажем так: мне кажется, что мы не  чужие
друг другу.
     Кора глядела на него, широко раскрыв  глаза.  Она  не  улыбалась,  но
веселые огоньки  юмора  светились  на  самом  дне  ее  глаз.  Сначала  она
подумала, что Холлоран подшучивает над нею, но он улыбался  такой  теплой,
такой дружеской улыбкой... Эти теплый свет, льющийся из его глаз,  как  ей
казалось, пронизывал ее, проникал в  ее  тело,  согревая,  изгоняя  оттуда
холод, растапливая весь лед... И в то же время она  содрогалась,  думая  о
том, как много ему могло быть известно. Что будет, если он  узнает  правду
обо всем - о ней, о Клине, о его поместье?.. Кора постаралась взять себя в
руки, боясь потерять контроль над своими чувствами.  Она  сразу  заметила,
насколько очарован Клин своим  новым  защитником  -  и  это  заставило  ее
насторожиться: за минуты беспечности или откровенности все они потом могли
заплатить поздним раскаянием.  Холлоран  был  очень  восприимчивым,  очень
проницательным, и это одновременно пугало и влекло  к  нему.  Может  быть,
причина его очарования скрывалась как  раз  в  том  двойственном  чувстве,
которое он вызывал.
     - Мне... мне кажется, нам лучше вернуться домой, - сказала она первую
фразу, которая пришла ей в голову, не слишком сознавая в ту минуту, что за
слова срываются с ее губ.
     Он бережно охватил ее запястье,  когда  она  собиралась  подняться  с
земли, очевидно, желая помочь ей, и это прикосновение почему-то  заставило
ее вздрогнуть.
     - Я нахожусь здесь затем, чтобы никто не смог причинить вам вреда,  -
негромко произнес он.
     - Вы хотите сказать, чтобы Феликсу ничто не угрожало, - ответила она,
оставаясь сидеть, лишь чуть привстав со своего места.  Выпустив  ее  руку,
Холлоран ответил:
     - Вы причастны к этому. Ваша безопасность столь же важна, как и его.
     - Вряд ли "Магма" разделяет  вашу  тревогу  обо  мне,  -  она  скрыла
усмешку.
     - Вы причастны к этому, - повторил он, и Кора усомнилась в  том,  что
она правильно его поняла.
     - Вы так и не ответили на некоторые  мои  вопросы,  -  настойчивым  и
твердым тоном продолжал Холлоран.
     - Я не совсем уверена в том, что я могу на них ответить. Я не уверена
в том, что знаю...
     Она смутилась, и Холлоран решил, что зашел чересчур далеко.  Кора  не
могла так быстро освоиться с его манерами, ей надо дать еще  время,  чтобы
привыкнуть к нему.  Однако  инстинкт  нашептывал  ему,  что  она  обладает
какими-то секретами, которые определенным образом связывают ее с Клином.
     - Хорошо, - сказал он, - пока хватит.
     Он выпрямился во весь рост, потом нагнулся и легко поднял ее с земли,
охватив руками чуть ниже колен.
     В первый момент Коре показалось, что  он  чем-то  рассержен  -  таким
резким было его движение. Но он прижал ее к груди и  держал  чуть  дольше,
чем нужно, глядя прямо ей в лицо; его взгляд был спокойным,  но  в  то  же
время проницательным. Она почувствовала, что  не  может  отвести  глаз  от
склонившегося к ней лица Холлорана.
     - Лайам... - только и смогла выговорить Кора, но он уже опустил ее на
землю и, повернувшись, зашагал к дому. Несколько  мгновений  она  смотрела
ему вслед, не двигаясь с места, а потом пошла за ним нетвердым  шагом,  не
глядя под ноги, рискуя поскользнуться на траве. Наконец она догнала его, и
Холлоран, сразу же заметив ее неуклюжую походку, мягко взял ее  под  руку,
вложив в это ровно столько сил, сколько было необходимо  для  того,  чтобы
поддержать ее, если она споткнется. Дыхание Коры было частым и неглубоким,
нервным, она была сильно взволнована. Он чувствовал, как напряглось все ее
тело; к концу приходят совсем не  ее  силы,  решил  он,  и  совсем  не  ее
твердость - Феликс Клин сломил их уже давно - но, возможно, она боится его
самого.
     - Кто же ты, наконец? - прошептала она.
     - Лишь тот, кого вы видите перед собой, - ответил он. -  И  не  более
того.
     Но она-то чувствовала, что это не совсем так.



                           14. КОМНАТЫ И КОРИДОРЫ

     Это были самые темные места в Нифе: углы, ниши, на которые никогда не
падал ни один солнечный луч. Комнаты, в которых царила полутьма, казалось,
вечно пребывали в этом сумрачном покое,  сравнимом  разве  что  с  тишиной
склепа. В коридорах лежала вековая пыль. В холлах эхо гулко откликалось на
легчайшие шаги.
     Но в то же время  в  доме  были  небольшие  островки,  залитые  ярким
светом: солнце пробивалось сквозь освинцованные окна; свет становился  как
будто еще  сильнее  от  толстого  стекла.  Это  были  теплые  оазисы,  где
промозглый холод, стоявший  в  доме,  отступал  перед  лучами  всемогущего
солнца, и, попадая на  эти  освещенные  пятачки,  можно  было  на  минутку
задержаться, подставляя лицо ласковому теплому прикосновению лучей.
     Холлоран прошелся по темным, холодным  коридорам  и  обнаружил  много
запертых дверей.
     Коридоры  были  украшены  гобеленами.  По  стенам  комнат   и   вдоль
лестничных пролетов висели искусно выполненные портреты. Кто был изображен
на них? О том знали лишь прямые потомки  этих  изящных  дам  и  кавалеров.
Гнутые ножки позолоченной мебели кокетливо  выставлялись  напоказ;  однако
эти старинные вещи казались тяжеловесными и неудобными. Резные орнаменты и
скульптуры, расставленные наподобие музейных экспонатов, украшали дом. Вся
эта утварь расставлена здесь напоказ,  подумал  Холлоран,  хотя  тот,  кто
собирал эти вещи здесь, возможно, любовался ими  восхищенным,  исполненным
немого  восторга  взглядом.  Роскошная  витрина,  в  которую   превратился
загородный дом,  представляла  немалый  интерес  для  любителя  редкостей.
Однако, несмотря на живых свидетелей давних времен - старинные вещи -  Ниф
был лишен самого главного, что отличает жилой дом от казенного  помещения,
- души. (Здесь могла проявиться лишенная живой эстетики часть натуры Клина
- это могло быть следствием как полного  безразличия  ко  всем  прекрасным
произведениям  искусства,  собранным  в  его  домашней  коллекции,  так  и
претенциозной манеры выставлять вещи напоказ.) Каждый предмет - скульптура
или картина - существовал как бы отдельно от всех остальных; мебель хоть и
сочеталась друг с дружкой, но была расставлена не для того, чтобы  создать
уют и комфорт, а просто стояла у стен и в углах, словно в ломбарде или  на
выставке. Каждая картина  выделялась  лишь  потому,  что  не  имела  ровно
никакой связи с остальной обстановкой; полотна висели так,  словно  больше
нечем было занять пустое пространство на стенах  -  яркие  цветовые  пятна
среди других таких же пятен.
     Среди всех изящных безделушек, украшавших - а точнее,  загромождавших
- дом, выделялось несколько диковинок, явно принадлежавших  другой,  более
древней, цивилизации: тяжелое кованое ожерелье - тонкие золотые  пластинки
в  форме  листьев  ивы  и  дуба  соединялись  звеньями  цепочки;  каменные
статуэтки длиннобородого мужчины и женщины, застывших в напряженных позах,
сложив руки, словно в страстной мольбе, обращенной к давно забытым  богам,
или  при  исполнении  неведомого  религиозного  обряда  -  их  глаза  были
неестественно расширены, что придавало лицам выражение восторга,  а  может
быть, испуга; древняя настольная игра - ее доска была отделана черепаховым
рогом и еще каким-то материалом, напоминавшим слоновую кость,  фишки  двух
цветов лежали вперемешку на краю игрового поля; еще -  серебряная  чаша  с
чеканкой, изображавшей облаченную в длинные  широкие  одежды  фигуру.  Эти
вещи помогут найти нить, ведущую к самому Клину, подумалось Холлорану. Они
могли раскрыть некоторые секреты, показав, чем же на самом деле увлекается
клиент "Ахиллесова Щита". Может быть, его интересы были как-то  связаны  с
историей и культурой этой древней цивилизации?
     Комната, отведенная Холлорану, размещалась в главной части здания; ее
окна глядели на озеро и луг. Обстановка была скорее скромной, чем приятной
для глаз: гардероб, комод с  выдвижными  ящиками,  пустой  буфет;  широкая
дубовая кровать, покрытая пестрым стеганым одеялом - в ногах и у изголовья
из-под него чуть высовывалось постельное белье.
     Холлоран распаковал чемодан, прежде чем идти осматривать дом изнутри.
Он положил на полку гардероба небольшой  черный  кейс,  который  привез  с
собой и нес от самой машины, не выпуская из рук.
     Он обошел  все  закоулки  дома,  внимательно  осматривая  коридоры  и
запоминая расположение комнат, но многие двери были заперты, и он мог лишь
догадываться, что находилось за ними. Он забирался в башенки,  примыкавшие
к дому, и смотрел из их окон на холмы и поля Нифа. По  мере  того  как  он
обследовал дом, в нем нарастало  чувство  тревоги.  Открытое  пространство
было лишь перед передним  фасадом,  там,  где  разбиты  газоны  и  блестит
зеркало озера. Обе боковые и задняя часть здания могли преподнести  охране
неприятные сюрпризы - там не  было  ни  одного  окна,  из  которого  можно
наблюдать за окрестностями  хотя  бы  на  несколько  сотен  метров  вокруг
здания. Кусты и деревья скрывали вьющиеся между  ними  тропинки,  создавая
идеальные  условия  для  маскировки.  Но  всего  хуже,  конечно,  то,  что
загородный дом Клина не оснащен  охранной  сигнализацией.  Сложно  понять,
почему человек, очевидно, очень впечатлительный и осторожный,  к  тому  же
сильно дрожащий за свою поистине драгоценную шкуру, не оборудовал свой дом
простейшими средствами защиты против неожиданного вторжен