одолжала идти. Она стала различать шум уличного движения и тихое пение птиц. Алые лучи солнца озарили восток. Ребекка заметила, что вновь идет вдоль реки. В первый раз за эту ночь она посмотрела на часы. Шесть утра. "Какая же я легкомысленная!" - поразилась Ребекка. Боль пронзила ее шею. Девушка прислонилась к фонарному столбу, поглаживая Шею рукой, чтобы унять боль.
     Впереди, на берегу реки, она увидела толпу людей. Ребекка пошла туда Все смотрели в воду. Ребекка увидела среди них полицейских с баграми. Вскоре они подцепили добычу - истекающая водой куча тряпья висела на багре. Ее перекинули через парапет набережной, и она с глухим стуком упала на мостовую. Полицейский склонился над кучей, разгребая тряпье.
     - Что это? - спросила Ребекка человека, стоявшего перед ней.
     Он не ответил. Она взглянула на утопленника. Глаза мертвеца смотрели на нее. На его мертвенно-бледном лице застыла улыбка, шею пересекала ужасная рана.
     - Нет,- тихо произнесла Ребекка,- нет.
     Подобно звуку падающего в колодец камня до нее медленно дошел смысл увиденного. Но понять то, что кто-то мог сделать такое с ней и с этим трупом, она была не в состоянии. Она почувствовала себя уставшей и больной. Повернувшись, Ребекка пошла прочь. Она инстинктивно подняла воротник пальто, чтобы никто не заметил рану на ее шее. Она начала подниматься по мосту, ведущему на Черинг-кросс.
     - Ребекка!
     Опять этот голос, который она слышала у часовни святого Иуды. Она в ужасе обернулась. Незнакомец, окликнувший ее, с ухмылкой смотрел на нее.
     - Ребекка! - Он еще раз усмехнулся.- Вы удивлены? Помните меня?
     Ребекка повернула лицо. От незнакомца исходил отвратительный кислый запах. Она незаметно поморщилась, взглянув на человека еще раз, Он был молод, хорошо одет, почти с шиком, но его длинные волосы были грязными и спутанными, и он странно держал шею, словно она была перекручена. Да, она вспомнила его. Силуэт на Мэйфейр-стрит. Увидев его при дневном свете, она поняла, почему он показался ей знакомым даже тогда.
     Букинист,- прошептала она.- Вы приносили письма, одно из которых было письмом Томаса Мура.
     - Отлично,- гнусаво произнес он.- Я вижу, все опять возвращается. Для молодого человека весьма неприятно быть забытым хорошенькой девушкой.- Он снова ухмыльнулся.
     Ребекка в очередной раз отвернула голову, спасаясь от его зловонного дыхания. Молодой человек казался безобидным. Он схватил Ребекку за руку, и когда она попыталась освободиться, он так крепко сжал ее руку, что ногти глубоко вонзились ей в кожу.
     - Давайте,- прошептал он,- двигайте своими хорошенькими ножками!
     - Зачем?
     - Я всего лишь ничтожный червь, я слушаю и повинуюсь.
     - Повинуетесь чему?
     - Всем невысказанным желаниям моего хозяина и господина.
     - Господина?
     - Господина! - выпалил он, брызгая слюной.- О да, мы все любим господина, не так ли?
     Ребекка уставилась на него. Молодой человек что-то бормотал про себя, его лицо, казалось, было искажено злобой и отвращением. Он заметил ее взгляд и обнажил зубы в ухмылке.
     - Я говорю вам сейчас как врач,- внезапно сказал он - На вашем горле довольно-таки занятная рана.
     Он остановил ее, взял за волосы и запрокинул ее голову. Увидев рану, он фыркнул и провел по ней языком.
     - Ммм,- он вдохнул.- Соленое с кровью - превосходное сочетание!
     Он хихикнул и опять схватил ее за руку.
     - Ну, поспешим же, пойдем! Люди могут заметить.
     - Заметить что?
     Молодой человек опять тихо забормотал что-то про себя, брызгая слюной.
     - Я спросила, заметить что?
     - О Господи, вы, глупая сука, неужели не видите? - вдруг пронзительно выкрикнул он, показывая на толпу возле трупа.- Ваша рана,- закричал он, вытирая слюну с губ,- это то же самое. Ублюдок, чертов ублюдок, он убил его, но не вас, ублюдок, он не убил вас.
     Его голова нервно задергалась и закачалась на кривой шее.
     - Ублюдок,- не переставая бормотал он,- ублюдок...- И его голос утих. Ребекка остановилась.
     - Вы знаете, кто совершил эту ужасную вещь? - спросила она, кивнув на другую сторону моста.
     - О да,- он начал напевать.- О да, о да, о да!
     - Кто?
     Молодой человек подмигнул.
     - Вам следует знать. Вам лучше знать. Ребекка машинально поглаживала шею.
     - Лорд Рутвен? Вы его имеете в виду? Лорда Рутвена?
     Молодой человек захихикал своим мыслям, затем остановился, и его лицо исказилось гримасой ненависти. Ребекка стала сопротивляться и попыталась освободиться.
     - Оставьте меня в покое,- велела она, отступая.
     Он повел своей кривой шеей.
     - Я уверен, что он хотел бы видеть вас еще.
     - Кто?
     - Вы знаете.
     - Я не знаю. Нет. Это невозможно. Он снова взял Ребекку за руку и пристально вгляделся в ее лицо.
     - Черт побери,- прошептал он.- Черт побери, как вы великолепны. Великолепнее всех, которых я когда-либо посылал.
     Он потянул ее по мосту.
     - Ну же, ну же, не сопротивляйтесь, а то на вашей нежной коже останутся синяки.
     Ребекка в оцепенении следовала за ним.
     - Лорд Рутвен,- прошептала она,- кто он? Молодой человек закудахтал.
     - Вы меня удивляете, такая образованная девушка!..
     - Что вы имеете в виду?
     - Лучше бы вы не знали, кем был лорд Рутвен.
     - Я знаю, что лорд Рутвен был...
     - Да? - Он одобрительно усмехнулся.
     - Он был персонажем, э...
     - Да?
     - Небольшого рассказа. Букинист кивнул и захихикал.
     - Очень хорошо. И как он назывался? Ребекка сглотнула.
     - "Вампир". Но... но это был всего лишь рассказ...
     - Правда? Рассказ? Так ли это? - Его рот искривила зловещая ухмылка.- И кто написал его, этот рассказ?
     - Его звали Полидори. Он еще раз усмехнулся.
     - Какая слава! Какая великая посмертная слава! - Он вплотную приблизил к Ребекке лицо, обдав ее едким запахом.- И этот Полидори,- прошептал он,- кем он был?
     - Личным врачом...
     - Ну? Ну?
     - Байрона. Лорда Байрона. Он медленно кивнул.
     - Он, должно быть, знал, о чем писал, как вы думаете? - Он взял ее за подбородок.- Во всяком случае, так думала ваша мать.
     Ребекка пристально посмотрела на него.
     - Моя мать? - прошептала она. Букинист притянул ее за руку так сильно, что она чуть не упала.
     - Да, ваша мать, конечно же, ваша мать. Пойдемте,- он бормотал,- какая же вы дура, пойдемте.
     Ребекка снова стала сопротивляться, и ей удалось вырваться. Она побежала.
     - Куда вы? - кричал он вслед.
     Ребекка не отвечала, но смех этого странного человека преследовал ее даже на мосту. Вокруг не было ничего, кроме машин и бессмысленных зевак. Она поймала такси.
     - Вам куда? - спросил водитель. Она сглотнула. Ничего не приходило на ум, и вдруг ее осенило.
     - Мэйфейр,- прошептала она, забираясь в машину.- Фейрфакс-стрит, тринадцать.
     Такси тронулось. Ребекка сидела, обхватив плечи руками, чтобы унять дрожь.

Глава 2

     Легенда о вампирах до сих пор жива в Леванте. Римляне называли их "vardoulacha". На моей памяти был случай, когда целая семья была испугана криками ребенка, вызванными, как им показалось, посещением вампира. Греки всегда произносят это слово с ужасом.
     Лорд Байрон.
     Записки к "Гяуру"

     - Никогда не стоит подходить к вампиру слишком близко.
     Это был все тот же сладкий голос, который Ребекка слышала в склепе. Она пошла бы на что угодно, лишь бы услышать его вновь. Теперь она поняла, что значит слушать пение сирен.
     - Вы, несомненно, знаете об этом. И все же вы здесь.- Голос замер на мгновение.- Я ожидал и боялся этого.
     Ребекка пересекла комнату. Бледная рука появилась из тьмы:
     - Прошу вас, садитесь.
     - Нельзя ли включить свет?
     - Ах да, я забыл, вы не можете видеть в темноте.
     Ребекка указала на шторы, за которыми был слышен уличный шум Лондона.
     - Можно раздвинуть их?
     - Нет, ибо сюда может ворваться зима.
     Ребекка наблюдала, как он встал и, хромая, пересек комнату.
     - В Англии зима заканчивается в июне и начинается в июле. Вы должны простить меня. Сам вид ее мне невыносим. Я был создан, чтобы наслаждаться солнечными лучами.
     Вспыхнула спичка, и Ребекка со спины узнала человека, которого видела этой ночью на набережной.
     Мерцающий золотистый свет заполнил комнату. Склонившаяся фигура колдовала над пламенем.
     - Надеюсь, вы ничего не имеете против лампы,- сказал он.- Я привез ее из моего первого путешествия. Согласитесь, иногда бывают обстоятельства, когда электричество совсем неуместно.
     Вампир рассмеялся и повернулся, держа лампу у своего лица. Ребекка поежилась в своем кресле. Она не могла ошибиться в том, кто был перед ней. Темные кудри обрамляли бесплотную бледность лица, черты которого были столь хрупкими, словно оно было высечено изо льда; ни признака света, ни тепла, и все же алебастровое это лицо, казалось, светилось каким-то внутренним огнем. Он не был тем лысым тучным человеком с гнилыми зубами, который нашел свою смерть в болотах Миссолунги. Возможно ли то, что он стоит сейчас перед ней и к нему чудом вернулось обаяние молодости?
     Ребекка глаз не могла от него оторвать: "Какое прекрасное бледное лицо",- бормотала она про себя. И оно действительно было прекрасным, божественным в своей красоте, будто лик ангела, явившегося из других миров.
     - Этого не может быть,- произнесла наконец Ребекка.
     Лорд Байрон опустил лампу и прохромал обратно к своему креслу. В этот момент Ребекка почувствовала какое-то движение позади себя. Она обернулась, но ничего не смогла разглядеть в темноте. Лорд Байрон улыбнулся и негромко свистнул. На свет вышел большой белый пес. Он посмотрел на Ребекку, зевнул и опустился у ног хозяина. Лорд Байрон потрепал собаку по голове, в то время как его вторая рука подпирала подбородок. Он пристально смотрел на Ребекку. Его глаза сверкали, и слабая улыбка кривила губы. Ребекка откинула волосы назад.
     - Моя мать...- Ей хотелось закричать.- Вы убили ее? - Опасаясь услышать ответ, она долго сидела в молчании.- Я пришла за мемуарами,- сказала она наконец.
     - Никаких мемуаров не существует. Ребекка в удивлении подняла брови.
     - Но у меня есть письма Томаса Мура...
     -Да?
     - Так что же случилось с копией, о которой он вам писал?
     - Она уничтожена.
     - Но...- Ребекка отрицательно покачала головой.- Я не понимаю! Почему?
     - По той же самой причине, что и оригинал. Чтобы скрыть правду.
     - Зачем же мне тогда дали письма Мура? Зачем меня заманили в склеп?
     Лорд Байрон повел бровями.
     - Заманили?
     - Именно. Букинист. Ведь он работает на вас.
     - На меня? Ничуть! Он мой вечный враг. И он всегда сам по себе.
     - Кто же он?
     - Тот, кого нужно опасаться.
     - Как и вас? И как ту тварь в склепе? Лорд Байрон нахмурился, но когда он заговорил, голос его был по-прежнему спокойным.
     - Да, она - тварь. И я - такая же тварь. Самое опаснейшее создание на свете. Тварь, которая попробовала вашей крови сегодня ночью.
     Он провел кончиком языка по своим губам, и собака подняла голову, тихо рыча.
     Ребекка собрала все силы, чтобы выдержать взгляд вампира. И вновь вопрос, который она собиралась задать, застыл на ее губах.
     - Но вы не убили меня! - пробормотала она.- Почему вы не выпили всю мою кровь, как у того бедняги у моста Ватерлоо?
     Лицо лорда Байрона казалось холодным как лед. И все же едва заметная улыбка появилась на его губах.
     - Потому, что вы носите фамилию Байрон.- Он кивнул.- Да, да, Байрон. В ваших жилах течет моя кровь. Моя кровь и кровь той бедной души.
     Ребекка сглотнула.
     - Та же кровь была и у моей матери,- произнесла она. Голос ее был хрупкий и далекий.
     - Да.
     - И она тоже... в тот раз... она пришла за вашими мемуарами.
     - Я знаю.
     - Что же с ней произошло?
     Лорд Байрон молчал. Жалость и вожделение, казалось, сплелись в его взгляде.
     - Что случилось с ней? Ответьте! Что с ней случилось?
     И вновь никакого ответа. Ребекка облизала губы. Она бы задала вопрос еще раз, со стоном, полным муки и проклятия, но во рту у нее пересохло, и она не могла говорить. Лорд Байрон, улыбаясь, продолжал смотреть на нее. Его взгляд медленно скользнул по ее горлу, после чего он, хромая, прошелся по комнате. В его руках оказалась бутылка.
     - Вас жажда не мучает? Надеюсь, вы не откажетесь от вина?
     Ребекка кивнула. Она взглянула на этикетку: "Шато Лафит Ротшильд". Превосходная марка. Она взяла протянутый ей бокал, сделала глоток и затем выпила все залпом. Никогда в жизни она не пробовала ничего лучше. Она подняла глаза. Лорд Байрон равнодушно следил за ней. Он тоже отпил из своего бокала. Никаких признаков удовольствия не отразилось у него на лице.
     Он снова сел, и, хотя глаза его горели все тем же блеском, Ребекка наконец разглядела, что это глаза мертвеца.
     - Даже теперь,- сказал он,- я почти жалею, что вы пришли.
     Ребекка взглянула на него с удивлением.
     - Но букинист сказал...
     - Букинист? Забудьте о нем.
     - Но...
     - Говорю вам, забудьте о нем! Ребекка сглотнула.
     - Он сказал, вы ждете меня.
     - Совершенно верно. Но что это значит? Мы жаждем этой пытки, самой безжалостной из всех.
     - И букинист знал об этом?
     Лорд Байрон едва заметно улыбнулся.
     - Без сомнений. Зачем же еще ему было посылать вас ко мне?
     Его апатия становилась невыносимой. Глаза его закрылись, будто бы избегая ее живого присутствия. Пес лизнул его руку, но лорд Байрон оставался недвижим, немой укор собственным иллюзорному обаянию и молодости.
     - Что же вы ожидали от этой ночи?
     - Ожидал?
     - Да.- Ребекка запнулась.- Там, в гробнице. Вы ждали меня. На что вы надеялись?
     Ужасная боль исказила лицо лорда Байрона. Он молчал, будто ожидая услышать подсказку из темноты. Он смотрел мимо нее, туда, откуда пришел пес. Но сейчас там не ощущалось никакого движения, ничего, кроме тишины, и лорд Байрон внезапно нахмурился и покачал головой.
     - На что бы я ни надеялся,- сказал он,- это еще ждет своего часа.
     Он рассмеялся, и из всех звуков, которые она слышала прошлой ужасной ночью, не было более жуткого, чем этот; смех его леденил душу.
     - Я скитаюсь более двух веков,- поведал он, не сводя глаз с Ребекки.
     И вновь ей показалось, что он обращается к темноте за ее спиной.
     - Но никогда я не чувствовал себя столь отдаленно от жизни, которая была у меня когда-то. Каждый год, каждый день подобно звеньям в цепи сплетается бремя моего бессмертия. Груз, который теперь стал для меня совсем невыносимым.
     Он замолчал и потянулся за бокалом. Он сделал глоток и сомкнул веки, как будто оплакивая забытый вкус вина. Не открывая глаз, он осушил бокал, а затем медленно, бесстрастно выронил его, и он разлетелся вдребезги, ударившись об пол. Собака в ответ зарычала, несколько птиц вспорхнуло в воздух из дальнего угла комнаты. Ребекка раньше не видела их и невольно подумала: какие еще твари притаились в темноте за ее спиной. Птицы угомонились, покой восстановился, а лорд Байрон вновь открыл глаза.
     - Непостижимо,- сказал он,- как быстро мы все забываем и наша память притупляется. И все же, глядя сейчас на вас, я вспоминаю, как был полон жизни когда-то.
     - Это пытка для вас?
     - И пытка и наслаждение. Как неотделимы они
     друг от друга.
     - Сейчас они опять разгораются - эти огоньки
     ваших воспоминаний?
     Лорд Байрон слегка склонил голову. Его губы дрогнули.
     - Найдете ли вы силы погасить их в себе? - спросила Ребекка.- Или лучше поддерживать их тление?
     Лорд Байрон улыбнулся. Ребекка наблюдала за ним.
     - Скажите же,- промолвила она.
     - Зачем?
     - У вас нет выбора. Вампир внезапно захохотал.
     - Да как сказать... Я мог бы убить вас. Это, возможно, позволило бы мне забыть все на время.
     Было тихо. Ребекка почувствовала взгляд лорда Байрона на своем горле. Но страх больше не терзал ее. Она ждала.
     - Говорите же,- повторила она мягко.- Расскажите, как это произошло. Я хочу знать.
     Она замолчала, думая о своей матери, и тихо сидела не шевелясь.
     - Я имею право знать.
     Лорд Байрон поднял глаза на нее. Его губы вновь медленно расползлись в улыбке.
     - Несомненно,- сказал он.- Полагаю, вы заслужили это.
     Он замолчал, и его взгляд опять скользнул мимо Ребекки в темноту. На этот раз девушке опять послышался тихий звук. И лорд Байрон улыбнулся, словно тоже услышал его.
     - Да,- кивнул он, по-прежнему смотря сквозь Ребекку.- Так тому и быть. Вы совершенно правы. Слушайте же и попытайтесь понять.
     Он сложил руки на груди.
     - Это произошло в Греции,- начал он.- Я тогда приехал туда в первый раз. Восток всегда занимал мое воображение. Но мог ли я предположить что-либо, хотя бы отдаленно напоминающее правду.- Улыбка сошла с его лица, и оно вновь приобрело отсутствующее, вялое выражение.- Ведь я верил, что суровый РОК, подстерегающий меня, был предназначен мне с самого рождения. Моя мать рассказывала мне о проклятии, висящем над родом Байронов. Она ненавидела и любила Байронов за то, что отец сделал с ней. Он очаровал, ее, женился на ней, а затем лишил ее состояния - он тоже был своего рода вампиром, а следовательно, как я полагаю, хотя никогда не видел его, он был моим истинным отцом. Оставшись в нищете, моя мать часто говорила мне об унаследованной крови Байронов, текущей в моих жилах. "Каждый последующий лорд Байрон,- твердила она,- был порочнее предыдущего". Она рассказала мне о человеке, от которого я унаследовал свою фамилию. Он убил своего соседа. Он жил в полуразвалившемся аббатстве и мучил тараканов. Я смеялся над этим, приводя мать в ярость. Я поклялся, что когда стану лордом Байроном, то найду своему титулу достойное применение.
     - Так и случилось.- Из уст Ребекки эти слова прозвучали не столько вопросом, сколько утверждением.
     - Да,- кивнул лорд Байрон,- На самом деле, боюсь, я вырос довольно распутным. Видите ли, я любил аббатство, романтический дух которого приводил меня в дрожь, поскольку, в конце концов, в те времена я еще не был таким мрачным мизантропом и склонен был объяснять свои страхи следствием обильных возлияний. Как-то раз мы откопали череп какого-то бедного монаха и превратили его в сосуд для вина; я председательствовал, облаченный в аббатские одежды,- таким образом мы и несколько деревенских девиц изображали жизнь древнего монастыря. Но даже кощунственные забавы не вечны. Я пресытился и заскучал, мое сердце заныло от тоски - от этого самого страшного проклятия. Меня потянуло в дорогу. Для высокородных и, как я, погрязших в грехе людей было вполне естественным занятием объехать континент, который, с точки зрения англичан, был наиболее подходящим местом для молодежи, чтобы преуспеть на стезе порока. Я жаждал новых удовольствий, новых ощущений, всего того, для чего Англия была слишком мала, и того, что было столь доступно за границей. Итак, я решил отправиться в путь. Я с радостью наблюдал, как белые скалы Англии исчезают вдали.
     Со мной был мой друг Хобхауз. Вместе мы изъездили Португалию, Испанию, затем отправились на Мальту и уже потом оказались в Греции. Когда мы подъезжали к ее берегам, пурпурной лентой обрамлявшим синеву моря, странное чувство влечения и страха перед ней овладело мной. Даже Хобхауз со своей морской болезнью прекратил блевать и уставился на эти скалы. Погода внезапно испортилась, и, когда я вступил на землю Греции, пошел дождь. Привица, куда мы прибыли, представляла собой унылое место. Сам по себе городишко был неприглядный и грязный, а все его жители, от порабощенных греков до их турецких хозяев, показались нам дикарями. И все же, несмотря на моросящий дождь, возбуждение не покинуло меня, поскольку я считал, проезжая по унылым улицам с их минаретами и башнями, что наша прежняя жизнь осталась далеко позади и мы стоим на пороге странного, неведомого мира. Мы покинули Запад и переступили границу Востока.
     После двух дней, проведенных в Привице, мы были рады пок